Электро

01.00

День, когда всё рухнуло, начинался буднично. На «Нерв.TV» опять бесновались по поводу близкого конца света. «Что мы будем делать, – кричали они, – если электричество пропадёт? У нас же всё на нём работает!»

– Что будем делать? – Эдгар не то чтобы разговаривал с электровизором, скорее, отвечал своей реакции на слова ведущих. – Не будем платить за него. И расплачиваться им не будем.

«Нерв.TV» действовало на него двойственно. С одной стороны – успокаивало, как сказки на ночь, что читал ему дедушка, которого давным-давно не было на этом свете. Они убаюкивали сознание и позволяли ненадолго отрешиться от суровой реальности. С другой стороны – раздражали, потому что литературного мастерства у ведущих «Нерв.TV», по мнению Эдгара, не было ни на грош, но зато популярность – бешеная. Что же мешало ему, потомственному дворянину, прославиться на этой стезе? Почему никто не воспринимал его литературные потуги по достоинству? Это было бы хорошо, если бы критики плевали ему в лицо: пошла бы молва, о нём говорили бы, как об этой, с лошадиной фамилией и рожей, которая стряпает по дешёвому романчику в месяц. И ведь все плюются, но тиражи-то миллионные. А его попросту не замечают. Вообще. Как пустое место в литературе. И не публикуют, разумеется. Но он-то точно знает, что его опусы – это совершенно гениальные шедевры. Просто чернь не может их понять. Конечно, именно в этом дело. «Когда-нибудь мне обязательно воздадут заслуженные лавры, – Эдгар вздохнул, – но это, как и со множеством других писателей, будет лишь после смерти. Тогда уже не нужно будет платить гонорары. Можно просто пользоваться плодами умов нищих гениев.»

На самом деле, ему грех было жаловаться. Он действительно происходил из древней дворянской фамилии. И если бы не батюшка, промотавший всё наследство, Эдгар мог бы жить припеваючи, публиковать свои творения за собственный счёт и в ус не дуть. Но батюшка очень любил виртуальные казино в электронете… и в итоге оставил Эдгара в годовалом возрасте на руках у матери без грюна денег. Сам же исчез в неизвестном направлении. Его искали коллекторы, судебные приставы и даже полиция во всех трёх государствах, но так и не нашли.

Когда Эдгару исполнилось восемнадцать, он сам решил отыскать папашу. Сел на электропоезд и рванул в столицу Запада. Литератор поморщился. Он не любил вспоминать эту часть своей жизни: и рад бы забыть, но культя вместо правой руки постоянно напоминала. Тогда он дошёл до края, жалкие накопления кончились, и он стал попрошайничать. Прибился к бродягам, начал пить и воровать вместе с ними. Однажды, напившись до беспамятства, упал на рельсы… Он снова взглянул на культю. Ну вот что могло заставить его вести себя так безрассудно? Пубертатный возраст? Рептилоиды с Имбиру?

Мать была вне себя от счастья, когда он вернулся. Целовала его культю, и лоб, и щёки. Но его отлучка стала для неё соломинкой, что переломила хребет игоногу. Вскоре она слегла, измученная нехваткой электричества в клетках, и через пару недель скончалась, оставив Эдгара совсем одного. И без денег. Если бы не родословная, он давно умер бы с голоду. Инвалид без руки никому не нужен, но, если он дворянского рода, тогда ему подкидывают несколько сот электридов в месяц.

Электриды – негласная валюта всей планеты. Да, есть и местные деньги, тут – на Западе – это грюны, но кому они нужны, когда на них всё равно покупают электриды. У каждого есть свой аккумулятор, куда он эти электриды генерирует.

– А сейчас, – продолжал харизматичный ведущий с «Нерв.TV», – мы вам докажем, что Пророчество относится именно к нашему времени. Вы же помните эти строки: «Но вечность, пролившись сквозь веки бессонницей, /День гнева родит, день смерти и зла. /Покинет Электра планету под плетями, /И Трое воспрянут тогда ото сна. /И вспомнит о Прежнем, Былом Память рода, /Богини же Кровь новой жизнью грозит, /Но более важно для песни народа – /Прервущий погибель Мессии визит». Мы в студии «Нерв.TV» считаем, что день гнева начинается именно сейчас. Посмотрите: всё больше людей голодает, власть имущие захватили большинство отраслей производства и платят жалкие электриды простым людям. Как вы считаете, богиня одобряет такое свинство? Мы уверены, что нет, и, в связи с этим, она покинет нас под плетями неблагодарности. Остаётся надежда на тех троих из Пророчества…

Эдгар прервал болтовню диктора. В комнате воцарилась тишина. Вот вечно они нагнетают. И Пророчество ещё приплели. Конечно же, все его знают с младых ногтей, но сколько ему лет? Пару миллионов? И кто его написал? Какой-то неуравновешенный псих, считающий себя пророком? К Пророчеству уже давно никто не относится серьёзно. Лучше бы рассказали, как невинного подростка, подающего надежды в живописи, убило молнией. Это действительно интересно и непонятно.

Эдгар выглянул в окно. Частные дорогие электролёты мелькали в небе. Желание заполучить такой прививалось по электровизору денно и нощно. Хоть бы и в кредит. Но только за электриды, и никак иначе. «Всё, о чём мы только могли мечтать – сбылось, – думал незадачливый писатель, – мы живём в полностью цифровую эру. Все производства роботизированы, любая мысль оцифрована, никаких неожиданностей. Хочешь дорогой электролёт? – пожалуйста, он готов для тебя. Хочешь квартиру с видом на озеро под перекрестием энергетических линий? – да ради богини. Хочешь электрояхту с автономным запасом хода на годы? – забирай, только плати. Любая прихоть и любая самая смелая мечта осуществима, но за это нужно платить. Будущее наступило, но оно мало кому по карману.»

Эдгар отвернулся от окна и сел к старой электропечатающей машинке. «Будущее наступило, – написал он, – но оно мало кому по карману. Раньше мы жили романтическими мечтами, поэтому бедная жизнь нам была не в тягость. Мы точно знали, что полетим из такой жизни прямо к звёздам. Теперь мы уверены – любую мечту можно исполнить. Но для этого нужны грюны, а лучше – электриды, и много. Однако при общей роботизации производства рабочих мест для простых людей почти не осталось. Поэтому теперь они сидят в своих трущобах и понимают, что никаких полётов к звёздам им не светит. У них нет денег, и нет возможности их заработать. Прощайте, звёзды.»

Получилось как-то мрачно и не совсем то, что он хотел. Эдгар понимал, что с его высокохудожественными опусами ему не прославиться. Захотелось написать что-то этакое, залихватское, на потребу широкой публики. Но получалась снова мрачноватая картина в стиле поздней готики реализма. Литератор вытащил лист бумаги из машинки, скомкал его и бросил в мусорную корзину, где было уже несколько таких же смятых листков.

Внезапно на него навалилась непонятная тоска, не похожая ни на что, испытываемое им ранее, такая сильная, что у него буквально помутилось сознание. Ноги подкосились, красная вспышка полыхнула перед глазами даже через закрытые веки. Эдгар пытался удержаться за стул, но рухнул вместе с ним. Это длилось всего несколько секунд, затем так же быстро отступило, оставив после себя странное чувство одиночества, да такое глубокое, какого он не испытывал даже после потери матери. «Старею, – с горечью усмехнулся он про себя, – вот и первые звоночки от смерти.» Затем он поднялся и ощупал себя на предмет переломов; все кости были целы. Только ныла ушибленная коленка, да глубоко в груди засело щемящее чувство тоски. Он щёлкнул пультом электровизора, но тот не включался. Света не было. «Опять этот грёбаный князь Эгрох не заплатил королевству за электричество, – подумал Эдгар. – Но мы-то платим. Зачем отключать от сети всё княжество?»

Прихрамывая на ушибленную ногу, литератор подошёл к аккумулятору. «Двенадцать электридов», – значилось на дисплее. Если только смотреть электровизор, то до следующего начисления хватит. «Я превращаюсь в экономного брюзгу», – подумалось ему. Он передал заряд с аккумулятора на электровизор, и тот включился. Но ничего не показывал. Не работали никакие каналы: ни княжеские, ни королевские, ни общегосударственные. Ни один из пятисот двадцати трёх. Везде лишь шуршание биржи микробов.

– Итить твою в глазурь! – выругался Эдгар вслух. – Да что такое-то?

Он глянул в окно: все электромобили замерли, как один. Лишь вдалеке по полю полз древний трактор на автономном питании. Прямо на глазах у ошеломленного Эдгара новенький электролёт, словно в замедленной съемке, рухнул на землю. Огонь и дым тут же закрыли место аварии. И все это – в абсолютной тишине. От такого становилось ещё более жутко, несмотря на то, что звуки просто не просачивались сквозь пластиковые окна.

– Да что же это творится-то?! – воскликнул писатель.

Реши он написать попсовый роман о конце света, так его и начал бы. Исчезает электричество, всё на свете перестаёт работать, потому что всё и вся – это медицинский факт, так сказать, – существует лишь за счёт электричества. Но такое невозможно. Оно было всегда и не может, просто не может исчезнуть. Это исключено!

Однако факт оставался фактом. Всё говорило о том, что электричество – то самое главное, самое ценное, что было у людей и питало их жизнь – исчезло. Внезапно и у всех. Писатель посмотрел на небо. Из его окна обычно было видно ближайшее перекрестие красных энергетических лучей. Он привык к нему, как к дому общих собраний внизу. Сейчас на небе не было ничего. Это казалось совершенно нереальным. Эдгар снял очки, протёр их о штаны и водрузил обратно на нос. Энергетических лучей всё ещё не было. Ему показалось, что он вроде бы видит их бледное подобие, но затем понял, что просто разум его отказывается принимать происходившее вокруг.

Он вернулся обратно к аккумулятору. Если и осталась в этом мире константа, за которую можно было уцепиться разумом, так это электриды в аккумуляторе. Его попытки оживить телевизор должны были сожрать максимум одну сотую запаса литератора, однако на дисплее значилось «7.08». Практически половина его запаса испарилась в неизвестном направлении. Эдгара прошиб озноб, а на лбу выступили крупные холодные капли. Этого не хватит до следующего начисления, даже если питаться лишь хлебом и «божераком».

Что-то скрипнуло в прихожей. Писатель насторожился. Нет, возможно, ему почудилось от пережитого в последние минуты. Потрясения всегда плохо сказывались на психическом состоянии инвалида.

Снова скрипнуло. Теперь было отчётливо слышно, что закрылась входная дверь. Но никто не мог войти к нему, так как дверь была заперта на все электрозамки. «А, точно, – понял писатель, – когда электричество отключилось, замки пришли в негодность. Но тогда они должны были остаться запертыми…» Дрожащими пальцами Эдгар щёлкнул зажигалкой. Пьезоэлемент сработал, но фитиль, пропитанный спиртом, не зажегся. Этот анахронизм – спиртовая лампа – достался писателю от предков. Он всегда бережно относился к ней и подливал спирт по мере того, как тот выветривался. Он щёлкнул ещё раз. В прихожей кто-то отчётливо возился.

На этот раз фитиль загорелся синеватым пламенем, и в неверных, мечущихся бликах стали различимы очертания предметов. На негнущихся ногах, сжимая лампу, как невероятное сокровище, писатель зашёл в прихожую. Кроме привычных вещей: шкафа, вешалки и тумбы для переобувания, – там больше ничего не было. Он поставил лампу на тумбу и попробовал приоткрыть дверь. Та поддалась. «Ясно, – подумал писатель, – просто сквозняком открыло, а затем закрыло обратно. Я слишком сильно нервничаю.» Но сквозняк всё же никак не объяснял, почему дверь оказалась открытой. Эдгар посильнее прижал её к косяку и решил пойти поспать, чтобы прийти в себя. Потом, когда отдохнёт, будет искать какие-то выходы из сложившейся ситуации. Но не сейчас. Он слишком устал.

Что-то коснулось его головы.

– Мужик, огоньку не найдётся? – спросил его голос, сильно напоминающий машинный, которым озвучивали низкопробные шутки в электронете.

Эдгар поднял голову и успел увидеть на потолке паука.

Не просто паука. Гигантского. Размером с собаку.

Схватившись за сердце, писатель медленно осел на пол. Неверный свет, отбрасываемый на стены спиртовой лампой, помутился в его глазах.

00.99

Арнольд привык ко всему в этой жизни. Ему многое довелось увидеть, испытать и пережить за время своей службы сначала царю, а затем, после опалы, и многим другим. Вряд ли что-то могло удивить его. Опустись перед ним тарелка с инопланетными захватчиками, он не стал бы умолять пощадить его, а быстренько превратил бы их в инопланетное рагу в собственной тарелке. Но, когда внезапно в глазах померк свет солнечного дня, а сердце защемило от чувства утраты чего-то очень важного, Арнольд удивился. Он не был эмоциональным человеком, а тут на глазах его выступили слёзы. Он едва не упал, но удержался на ногах, а затем провёл рукой по щекам и увидел на них влагу. Это были первые слёзы в его сознательной жизни. Его собеседник осел на пол, бессмысленно размахивая руками, но в следующую секунду уже совладал с собой.

– Что за чёрт? – Оуэн обращался скорее к себе, нежели к Арнольду.

– Ничего не понимаю, – Арнольд тоже отвечал на свой невысказанный вопрос.

– Ладно, вернёмся к сути, – Оуэн был деловым человеком и не любил тратить время попусту, – итак… мне нужно, чтобы ты достал чертежи электролёта «Дуб-М», разработанного Севером.

– Слушай, – человек, бывший некогда лучшим электрострелком царя, смотрел на собеседника не мигая, – это уже не контрабанда, это – промышленный шпионаж.

– Арни, я плачу за это большие деньги.

– Кстати, сколько?

– Триста электридов.

– Оуэн, это несерьёзно.

– А какова твоя сумма?

– Триста тридцать.

– По рукам.

– За каждый лист чертежа.

– Ты меня разорить решил?

Арнольд размял руки и хрустнул пальцами. При его комплекции и выдающейся физической форме действие выглядело достаточно угрожающе.

– Оуэн, старик, не втирай мне дичь. Я знаю, что ты получишь в десять, а то и в двадцать раз больше.

Собеседник потупил взгляд, но практически сразу нашёлся.

– Ладно. Будь по-твоему. Я заплачу тебе столько, сколько ты хочешь, но учти, это в последний раз. Потому что очень надо.

– Хорошо, тогда через месяц встречаемся тут же.

– Нет, – Оуэн мотнул головой, – при таких затратах я настаиваю на сокращении срока. У тебя есть две недели.

Арнольд хмыкнул.

– Постараюсь успеть.

– Арни, куда ты денешься? Другого такого спеца, как ты, больше нет, я это признаю. И уверен, что царь-батюшка зря тебя от себя отдалил.

– У него были мотивы.

– И какие, если не секрет? Я слышал, что ты племяшку его хотел попользовать.

– Это слухи. На самом деле… Я обозвал министра финансов дураком.

– Дружище, но за оскорбление должностного лица следует штраф в пару сотен грюнов, но никак не опала.

– А в опалу я попал за разглашение государственной тайны.

Глаза собеседника заблестели. Он едва сдержал ухмылку.

– Ладно, приступай к заданию. Вот тебе аванс. – он протянул Арнольду аккумулятор, на дисплее которого значилось «1000.00». – Должно хватить на закупку необходимого.

– А ты подготовился, хитрый жук, – сказал электрострелок, беря аккумулятор, – знал же, что на триста я не соглашусь.

– Всё, нечего рассусоливать, времени мало осталось. Чертежи ждут очень важные люди.

– Наши?

– Нет, наши поголовно скупердяи. Вообще-то это секрет, но тебе скажу. Товар покупают ребята с Востока.

– Как же я сам не догадался? – хлопнул себя по лбу Арнольд. – Они же даже ай-электро подделывают.

На этом тайная встреча была закончена.

Арнольду ничего не нужно было закупать для путешествия, у него всё и всегда было готово. Различное оружие, которым он владел в совершенстве – в том числе и древнее, стреляющее, работающее, кажется, с помощью пороха – хранилось у него в гараже. Там же, свёрнутое и упакованное по десяткам ящиков, лежало обмундирование. Годы службы не прошли даром.

Электротакси до гаража вызвать не удавалось, почему-то сбоила сервисная служба, поэтому контрабандист, а ныне уже промышленный шпион, пошёл к гаражу пешком. По дороге накатили мысли о том, как он докатился до нынешнего плачевного состояния, поэтому Арнольд не замечал странностей вокруг. А посмотреть было на что.

Замершие посреди проезжей части электромобили казались просто припаркованными, тем более что жители Гриса зачастую именно так и парковались. А паника среди людей воспринималась как обычная суета рабочего дня.

Арнольд Чернышёв родился и вырос в княжестве Грис. В юности он увлёкся тренажёрным залом, электрооружием и боевыми искусствами. К моменту поступления в царскую армию он был уже известным спецом с выдающимися физическими способностями. Естественно, его распределили в столицу, в полк охраны самого царя-батюшки. Тот быстро заметил подающего большие надежды юношу и приблизил его к себе, назначив личным электрострелком. Это было даже больше, чем телохранитель. Они вместе ездили на охоту, рыбалку и учения. Свободное время Арнольд проводил в тренажёрном зале, тире и архиве, где поглощал запретные знания о древних видах оружия, в том числе запрещённых в мире и давно забытых ядерных бомбах.

Время шло. Жизнь, казалось, удалась. Он был весьма популярной личностью, и его даже прочили в преемники царя, у которого не было своих детей. Впрочем, Арнольд сомневался, что смог бы управлять царством, а вот послужить надёжным щитом – это всегда пожалуйста. Он им и был для царя, предотвратив несколько несерьёзных покушений. О чём ещё было мечтать? Беда подкралась, откуда он её не ждал. Как-то раз в его покоях появился сильно подвыпивший царь. Он присел на кровать и знаком предложил юноше сделать то же.

– Арни, – сказал он нетвёрдым голосом, – я уже давно к тебе присматриваюсь и хотел бы узнать у тебя одну вещь.

– Всё, что угодно, мой повелитель.

– Как ты смотришь на то, чтобы нам с тобой… как бы это сказать… быть ещё ближе?

– Но я и так самый приближённый к вам…

Молодой человек никак не мог взять в толк, чего от него хочет престарелый и добродушный царь.

– Я не в этом смысле имею в виду.

– Простите, Ваше величество, я не понимаю.

– Арни, я хочу сделать тебя своим фаворитом.

– В смысле?

– В смысле того, чтобы жить вместе и делить все радости и горести. Ну, и постель, разумеется.

Только сейчас до Арнольда дошло, чего от него хочет царь. От неожиданности он одним движением соскочил с кровати. Был бы на месте царя кто-нибудь иной, он враз уделал бы его и под паркет закатал. Но с царём так нельзя. Надо срочно что-то придумать, а вот именно с этим у Арнольда были проблемы.

– Простите, Ваше величество, но я вынужден отказаться.

– Как так? Никто не имеет права отказывать мне.

– Ну, Вы же не самодур какой-то, Вы – мудрый правитель, должны понимать, что в таких вещах у каждого свои предпочтения. Мне вот девушки нравятся. Не могу я жить с мужчиной. Даже с таким видным, как Вы.

– Ты хорошо подумал? – голос царя стал твёрдым, как камень.

– Да, Ваше величество, я подумал, и я отказываюсь от Вашего предложения.

– Тогда собирай барахло и выметайся вон! Если через полчаса увижу тебя здесь, казню!

Уже несколько лет Арнольд в качестве свободного рыцаря перебивался непостоянными заработками. То нанимался в охрану князей и министров, то учил детей богатых родителей искусству боя, то выступал с лекциями по древнему оружию и способах его применения. Одним словом, влачил жалкую в плане финансов, но довольно интересную жизнь. Полтора года назад он встретил Оуэна. Тот предложил ему стать контрабандистом и таскать из соседних царств и королевств, а то и государств всякие нужные, но запрещённые штуки. Арнольд согласился, тем более что это предвещало более-менее постоянный заработок.

В гараже царил армейский порядок. Арнольд вообще во всем любил порядок, по старой армейской привычке. Мужчина решил, что мощные электропушки ему не понадобятся – он же не собирается брать штурмом вражескую крепость. Свободный рыцарь взял деловой бронекостюм со встроенными парализаторами, расщепителями и электрофотокамерами. Ещё ботинки с кусачками и пару электропистолетов. В принципе, этого должно было хватить на случай непредвиденной ситуации.

Электротакси по-прежнему не вызывалось. «Охренели они там в своём «Зедексе», – подумал Арнольд, – совсем им деньги не нужны.»

От гаража до причала, откуда уходили маршрутные электрояхты до Севера, было рукой подать. Можно и пройтись, благо погода была прекрасной. Вот только почему-то не было видно энергетических линий, но, скорее всего, это просто оптический эффект, хотя такого Арнольд не мог припомнить на своём веку. Сейчас, когда он не был отвлечён, ему бросились в глаза умершие электрокары. Некоторые владельцы до сих пор пытались их завести. Некоторые пинали ни в чём не повинные приборы, надеясь хоть так вызвать в них жизнь. Всё было бесполезно.

До причала оставалось совсем ничего, когда за спиной Арнольда раздался топот копыт игоногов. Он обернулся и увидел всадников. Странно, уже сотни лет никто не использовал этих животных для верховой езды. Всадники мчались прямо к нему, поэтому он решил их дождаться. Через пару секунд он оказался окружен всадниками.

– Арнольд Чернышёв? – обратился к нему человек, по-видимому, главный среди оседлавших игоногов. – Бывший первый электрострелок царства Неукоснительной Добродетели, мастер над тридцатью семью видами электрооружия, а также мастер над оружием древних, владелец техники рукопашного боя, инструктор по выживанию в экстремальных условиях, свободный рыцарь без герба?

– Да, это я, – кивнул путник.

– Главный банкир царства Неукоснительной Добродетели, наисветлейший барон Красного Щита Зигмунд просит Вас приехать к нему для несения службы на материальной основе.

– Чё? – не понял Арнольд.

– Банкир хочет нанять тебя своим телохранителем, – пояснил предводитель всадников, отвлёкшись от текста, напечатанного на бумаге.

– Сейчас не могу, – ответил мужчина, – у меня тут дело нарисовалось на пару недель, а потом – с радостью.

– Арнольд, Ваше дело, к сожалению, вряд ли осуществимо. Дело в том, что электрояхты до Севера не ходят уже пару часов, и в ближайшее время вряд ли что-то изменится. Если Вы не в курсе, то на планете случился глобальный п… катаклизм… Именно поэтому Вы и понадобились Наисветлейшему.

Арнольд некоторое время переваривал полученную информацию.

– То есть я никак не доберусь до Севера?

Предводитель всадников лишь отрицательно мотнул головой.

– Хорошо, тогда я согласен. Есть запасной игоног?