Опасная затея ⎯ тягаться с Богом. В попытках найти ответы на волнующие, но неразрешенные вопросы, человек вершит дела похуже рассказов в священной книге. Должны ли мы повторно нести наказание за тягу к знаниям, когда однажды уже были изгнаны из мест, одинаково далеких для глаз и разума?
Я не верю в возмездие, и не заражен моральными догматами. Для меня нет ничего, чем нельзя было бы пожертвовать ради истины. Ибо ее достижение послужит всем, а не только одному.
Наша история полна темных личностей, чьи поступки называют преступлениями, а лиц, их совершивших преступниками. Но сколько из них сможет объяснить причину
своих действий? Была ли это нужда? Необходимость? Неосторожность? Или всему виной желание почувствовать себя сильнее, выше другого? Я привожу лишь малую часть вопросов, которые могут возникнуть, и ответы, на которые я ищу последние двадцать лет. Не будет ошибкой сказать, что в этом поиске и есть мое предназначение. Разгадка «феномена преступного человека».
Вместе с другими учеными мне удалось обнаружить одну занятную деталь в сплетениях ДНК. Для продолжения исследований мы запросили разрешение на проведение эксперимента. Пять групп, по двадцать человек в каждой. Данные, полученные по окончании эксперимента, свидетельствовали о том, что, несмотря на разницу в возрасте, происхождении у 37 из 60 человек был выявлен один и тот же мутированный ген. Конечно, мутации имели разные формы, но сам факт изменений говорил о необходимости направить еще больше сил на изучение гена, а главное – установление уровня его влияния на поведение человека. Впоследствии было доказано, что любое преобразование гена способствует развитию антисоциального поведения, провоцирует больший выброс агрессии, чем у обычного человека без патологий. Теория, выдвинутая нами на основе исследований, получила название «Ген преступника». Первое упоминание о ней ты можешь найти в моем дневнике, в записи от 11 апреля ХХХХ года. Вскоре наше открытие привлекло внимание всего научного сообщества, и мы начали активную работу по адаптации полученных знаний к реальной жизни.
Мы ввели новое звено в пищевую цепочку. Мы сделали его основой единицей целой системы. И, видится мне, в этом наше спасение.
Всегда твой любящий отец
Улицы за окном покрывает свет фонарей. Дорога вибрирует под колесами автомобилей. Пестрят со всех сторон рекламные вывески. В салон машины прорываются голоса автомобилистов, сигнальные гудки клаксонов, цокот каблуков по усыпанной гравием дороге. По сигналу светофора пешеходы врываются на проезжую часть, и пока таймер отмеряет их путь, они успевают глянуть на сидящих за рулем бедолаг; оценить размер кошелька по виду тачки, прикинуть место работы и положение в обществе. Меня всегда забавляли подобные «игры», но больше пробуждали любопытство. Кем бы я мог, по их мнению, быть? Адвокатом? Программистом? Мелким чиновником? А, может, вором? За стеклом они не видят моего пистолета, лежащего на соседнем сиденье; не могут знать, что в бардачке у меня папка с делом и фотографией неизвестного мужчины; неизвестного мне, но знаменитого в других кругах. Иначе «Зачистка» им бы не заинтересовалась, а я бы не получил работу. Работа… Да, сейчас это называют работой. А когда-то это было просто «убийство», с отягчающими или без, но убийство. Конечно, подобная трактовка никуда не ушла, скорее она просто расширилась; добавилась маленькая приписка, под названием «законное или оправданное убийство». Его оправдывает правительство, его оправдывает режим, в котором все мы живем последние 75 лет. Режим, о котором знают лишь такие, как я, и те, кто его создал. Конечно, мы убиваем не всех, кому разок вздумалось преступить закон. Как и все, наше общество верит в силу прощения и право на ошибку, но только на одну. Есть такая поговорка: «В одну и ту же реку не войти дважды». Я бы изменил ее согласно принципам системы. «Не стоит входить в одну и ту же реку дважды». Не стоит преступать закон дважды. Но люди не умеют учиться на ошибках. За 15 лет работы я это усвоил.
« Маршрут завершен».
Два часа пробок – и я у ворот «Катсуро» одной из крупнейших компаний по поставке энергетики в стране.
– Добрый вечер, сэр.
Охрана появилась сразу же, как только я подъехал к шлагбауму. Один из мужчин, с именем Кэф на груди, протянул мне форму для заполнения и начал ратовать дежурными фразами, половину из которых я пропустил. Он взял мой пропуск, и какое-то время я его не видел. Другой охранник с каменным лицом смотрел на меня, не спуская взгляда, пока Кэф отсутствовал. Возможно, он вспоминал, где мог видеть меня, а когда ответ вынырнул из памяти, он спокойно отвернулся и больше ни разу не посмотрел в мою сторону.
– Все в порядке, мистер Бирн. Можете проезжать.
– Спасибо.
После десяти минут разъездов по стоянке, мне удалось выискать себе местечко едва ли не в самом конце. Пристроив машину в общий ряд, я решил выкурить сигарету перед выходом и пройтись по биографии будущей жертвы.
С фотографии на меня глядел мужчина пятидесяти лет с одутловатым лицом и поседевшими волосами. В сером офисном костюме и с начисто выбритыми щеками он создавал впечатление приятного человека, и не знай я его частной жизни, мнение мое вряд ли бы изменилось при личной встрече.
⎯ Ну, будем знакомы, Шон Рольф, ⎯ откинув папку в сторону, я достал из бардачка пистолет, спрятал его в пиджаке и вышел из машины.
Часть 1. Ген преступника.
Глава 1.
– …Ах, если бы она была жива,
Я всё бы отдал за неё, всё бросил.
Слова, слова, слова, слова, слова.
Мы все их после смерти произносим….
– Держу пари, тебе еще никто не читал стихи.
⎯ Должно быть непривычно проводить вечер в компании кого-то старше 12 лет?
Грузный мужчина средних лет нервно копошился в кармане брюк, пытаясь достать телефон. Лицо его лоснилось от пота, а крохотные по сравнению со щеками глаза перебегали с экрана смартфона к незнакомцу в кресле напротив.
– Хочешь позвать гостей? ⎯ произнес Бирн, наблюдая, как толстые пальцы скользят по дисплею, силясь набрать номер. ⎯ Я-то не против компании. Чего не скажешь о моем начальстве. Им бы все побыстрее, да покороче. Спустил курок, убил, избавился от тела. Довольно простой алгоритм, не правда ли? Но сегодня особенный день, Шон Рольф.
Подбородок бедняги задрожал. Из-за страха его и без того бледная кожа, покрылась землянистым трупным оттенком. Казалось, жизнь сама уходит из него, предчувствуя свой скорый конец.
Шон Рольф принадлежал к тому типу людей, чей профиль часто возникает перед глазами, когда говоришь о «белых воротничках».
За 20 лет службы Шон ни разу не подумал сменить место работы и продолжал трудиться в должности оператора связи, втайне помышляя о повышении. Он не был душой компании, заводилой среди друзей, но и заядлым одиночкой его нельзя назвать. Все радости его жизни составляли походы в кино и воскресные прогулки с женой. Таким его видел каждый, кто так или иначе принимал участие в его жизни. Таким он видел себя сам, пока давнее пристрастие не разгоралось вновь. Поначалу он пытался противиться влечению, отвергать его, ссылаться на временное помешательство, посттравматические сдвиги ввиду уходящей молодости. Но проходили месяцы, а внутренний зуд при виде юного, нетронутого тела, никуда не исчезал. Его влекла детская невинность, будоражила плоскость неокрепшего тела, и чем больше он больше он смотрел, тем меньше хотел отвернуться. Он взглядов он перешел к разговорам. Сначала простым, ничего не предполагающим; призванным лишь раскрепостить его «застенчивую» натуру, наполнить его уверенностью. На протяжении полугода только этим он и занимался, принимал свою «новую природу», а после обзавелся первыми жертвами. Все шло как нельзя гладко, и Рольф упивался своей властью над юными «друзьями», пока кто-то из них не рассказал родителям о «проказах» добродушного дяденьки. Побывав в изоляторе, он перестал думать о последствиях, и все меньше заботился о рисках. Для него это стало игрой, возбуждающей своей опасностью.
⎯ Государство заботится о своих гражданах, мы оба тому «прекрасное» доказательство. Оба до сих пор живы; и оба с определенной целью.
Знаешь, каждый раз меня порывает узнать, так ли изоляторы ужасны, как о них говорят? Вас ведь туда посылают с надеждой на исправление. Пара месяцев особого режима, и все, новый человек. Человек новый, а привычки старые. Вас так и тянет обратно.
⎯ Так ты пришел, чтобы забрать меня в изолятор? ⎯ от радости у мужчины едва не полились слезы из глаз. Хватило одного слова, чтобы он воспрял духом и позабыл о номере, на поиски которого потратил столько времени.
⎯ Точно. Вы ведь не знаете правил, ⎯ произнес Бирн, поднимаясь с кресла.⎯ С недавних пор «Будда» прощает только раз. На второй раз прихожу я, и «прощение», к сожалению, не моя квалификация.
⎯ Ты убьешь меня? ⎯ с каким-то странным спокойствием произнес Рольф.
⎯ Да.
⎯ Но почему меня? Я не так опасен, как некоторые.
⎯ Важна не степень опасности, а ее наличие. Все, кто сеет беспорядки в обществе, должны быть уничтожены.
⎯ Значит, слухи не врут, и есть те, кто наживается на смертях других.
⎯ Мне платят немногим больше, чем тебе. Так что я бы не назвал свою работу особо прибыльным делом.
⎯ Я говорил не про тебя, убойщик,⎯ процедил он сквозь зубы, особенно выделяя последнее слово.
⎯ А ты занятней, чем кажешься. И откуда же у тебя так много информации обо мне, Шон? Видно, кто-то поделился. Надо бы его отблагодарить.
⎯ Иди ты к черту!
С уверенностью, свойственной умирающему, Шон извлек из внутреннего кармана небольшой пистолет и направил на Бирна. Руки его дрожали, вопреки твердости голоса, а пальцы боязливо тянулись к курку. Глазами, красными от возбуждения, Шон глядел в сторону уже своей «жертвы», не имея силы сдержать довольство.
⎯ Что же ты медлил? Ведь так гораздо интересней.
Фай шагнул вперед, поднял руки вверх и велел стрелять.
⎯ Можешь не волноваться, подвоха здесь нет.
Такая вольность одновременно обозлила и насторожила Рольфа. Однако решение действовать одержало верх. Раздался короткий выстрел.
⎯ Неплохо,⎯ произнес убойщик, вытирая проступившую на коже кровь. Снаряд задел мочку уха и врезался в сзади стоящую стену. ⎯ Если я верно помню, у оружия данного класса в магазин входит три патрона. У тебя есть прекрасная возможность завершить начатое. Однако не жди, что моя смерть избавит тебя от преследования. «Зачистка» не бросает дело на полпути. Так, может, стоит выбрать цель более удачную?
Глаза Рольфа увлажнились, а из груди вырвался тяжелый стон. Ему хватило сил перевести оружие на себя, но не хватало, чтобы использовать его по назначению.
⎯ Видимо, все же придется самому, ⎯ убойщик уже потянулся за табельным оружием, как новый выстрел поразил комнату.
Пуля попала в грудь и глубоко засела в легком, из-за чего Шону пришлось еще долго давиться кровью, прежде, чем все закончилось.
⎯ Надо было целиться левее, Шон, ⎯ простояв над трупом пару минут, Фай направился к ближайшему столу, порылся в канцелярских принадлежностях, и, наконец, нашел, то, что искал. ⎯ Что же… Добром принято платить за добро. Я помог тебе, а теперь ты поможешь мне.
Фай плотнее ухватился нож и вонзил уже в мертвое тело. Лезвие прошло путь от шеи, вниз, к животу, прежде, чем Бирн вытащил нож и положил рядом с жертвой.
⎯ Думаю, с тобой мы закончили. Дело за малым, ⎯ произнес убойщик, закатывая рукава рубашки. Небольшим лезвием он полоснул себе по запястью, смочил кровью пальцы и провел по окну. Один раз, два раза, пока надпись не стала различима среди налипшей за день грязи.
⎯ Надеюсь, этого хватит, чтобы заинтересовать тебя, Молан Хэйс.
Глава 2.
Файоннбарр Бирн
Возраст: 10 лет
Рост: 152 см.
Вес: 42 кг.
Группа крови: 4
Резус: отрицательный
Цвет волос: черный
Цвет глаз: голубой
Отец: информация отсутствует
Мать: Ниса Бирн
Статус: мертва
Кровь матери повлияла на формирование у объекта мутированного гена MAOA, также известного, как «ген преступника». Выявление патологии на стадии развития плода, как и после рождения ребенка, оказалось невозможным ввиду определенных причин. Однако благодаря сообщению, поступившему от анонимного источника, нам удалось обнаружить не только объект, но и его мать, впоследствии подверженную уничтожению, как потенциальная угроза правопорядку.
Мальчик был отправлен в «Зачистку» вместе с группой Л-72 и поступил на службу в качестве агента запаса в возрасте 8 лет. Физические показатели объекта улучшились с момента его поступления на службу. Интеллектуальные показатели объекта высокие. Психическое здоровье: низкий уровень эмпатии, нежелание межличностных контактов, изолированность, скрытность.
Приписка.
При рассмотрении объекта на должность убойщика учесть высокую результативность в обращении с оружием среднего и малого калибра. Быстроту реакций, подвижность, выносливость в физическом бою.
Отчет от 12 января ХХ.ХХ.ХХХХ.г.
Руководитель Службы «Зачистки» Раян Мур.
В дверь негромко постучали. За рабочим столом, покуривая сигарету, сидел рослый мужчина. Уже в третий раз он перечитывал старый отчет и ловил себя на мысли, что прошло почти 20 лет, а он отлично помнит их первую встречу. Холодная зима двенадцатого, сорок километров к востоку от границы, последний дом на главной улице.
Снова раздался стук.
Раян тяжело вздохнул, отложил бумаги в сторону и велел «гостю» войти.
– Вам не кажется, что в последние недели стали слишком часто видится, мистер Мур? ⎯ произнес Бирн, переступая порог кабинета.
– Ты даешь слишком много поводов для встреч. Можешь прикрыть дверь. Разговор нас ждет долгий.
Раян взял пульт от телевизора, щелкнул пару раз и остановился на центральном канале.
«…к последним новостям… ⎯ прозвучал голос репортера. ⎯ Офис известной энергетической компании «Катсуро» сегодня ночью стал местом преступления. На своем рабочем месте был убит пятидесятилетний сотрудник информ. бюро. Шон Рольф. Мужчину обнаружила охрана во время планового обхода. В настоящий момент на месте преступления находится следственная группа, и мы надеемся, в скором времени, получить информацию от сотрудников службы. Съемочная группа нашего телеканала выражает соболезнования близким и родным семьи Рольф в связи с этой утратой. С дальнейшими новостями – Ким Радич.»
Мур снова потянулся к пульту, и убавил немного звук, сводя голос репортерши до полушепота.
– Объясниться не хочешь? ⎯ голос его звучал отрывисто, выдавая нетерпение, но больше усталость.
– Что я должен объяснить?
– Почему ты нарушил приказ? Сомневаюсь, что за 15 лет, ты не уяснил главного принципа нашей работы ⎯ Быстро. Тихо. Незаметно.
– А если у меня не было возможности убрать тело, то…
⎯ Хватит! Я знаю тебя, Бирн! Подобную оплошность можно простить новичку, но не сотруднику со стажем больше 10 лет! ⎯ кулак его обрушился на стол, выводя из спокойствия стопку исписанных бумаг. Документы повалились на пол, а вместе с ними, усеянная сигаретами пепельница. ⎯ И тело…Что ты с ним, черт возьми, сделал?
⎯ С чего вы взяли, что я что-то с ним сделал? В новостях ведь об этом ни слова.
⎯ Вот именно. По-твоему на телевиденье святые работают?! Журналисты первым делом спешат опросить свидетелей, и рот держат на замке в редких случаях! Прошло три часа, а у общественности ничего, кроме имени! Ни версий, ни характера ран, ни орудия убийства! Ничего!
⎯ Ничего и не будет.
⎯ Почему-то мне кажется иначе?
⎯ Вы слишком мнительны, сэр. Вам давно пора начать хоть немного доверять своим подчиненным. Тем более, если вы говорите, что знаете их.
⎯ Зачем ты это сделал? ⎯ на выдохе произнес Рольф, не спуская глаз с собеседника.
⎯ Захотелось разнообразия. Да и болтунов развелось много. Неплохо было бы намекнуть им, что трепать языком лишний раз не стоит. Этот мужик знал, кто я, и что я за ним приду. Даже пистолет приготовил. Он подозревал, что после второй ходки, изолятор ему не светит.
⎯ Твое дело самому держать язык за зубами и делать свою работу. Я дал тебе на миссию неделю, но прошло два дня и ты уже здесь. И на лицо намеренная небрежность.
– Ожидание изводит. Особенно, когда попадается такой экземпляр. Растлитель малолетних…
⎯ Личное дело тебе дается не для того, чтобы ты оценивал человека. Тебя не должен волновать род его проступка. Был нарушен закон, а значит, нарушитель должен быть уничтожен. Мы очищаем этот мир, Фай, не по личной прихоти, а ради общественного блага.
– И как давно вы сами способствовали поддержанию этого блага?
⎯ Следи за языком. Я не терплю бездарей и своевольников. И те и другие кончают плохо. Ты ценный кадр, но если продолжишь вести себя подобным образом, я не стану терпеть.
– Ценный кадр? Шон Рольф тоже был ценным кадром, но, тем не менее, я убил его.
– Убийство во благо.
– Убийство во благо, все еще убийство.
– К чему ты клонишь?
⎯ Если верить истории, война закончилась 65 лет назад. Как по мне, так она просто перешла другую форму. Теперь мы воюем не «С», а «ЗА». За порядок. За спокойствие. За что угодно, лишь бы оправдать проект.
– Не тебе говорить о войне. Ты не был свидетелем того, что происходило в мире полвека назад, а я был. По сравнению с этим, проект «Зачистки» просто тихая прогулка под луной.
– Как я уже сказал. Убийство остается убийством, ради чего оно бы не совершалось. Вы ничего не изменили, мистер Мур. Просто поменяли действующих лиц.
– Покой одних всегда оплачивается жертвами других. Когда-то, подобные тебе несли лишь беспорядок и хаос. Теперь же у вас есть работа, способная насытить вашу жестокость без ущерба для общества.
⎯ Я жесток, лишь потому, что вы так сказали.
– Я думал, с подобными разговорами мы закончили лет десять так назад. Иди отдохни, мальчик. ⎯ усмехнулся Мур, доставая из пачки сигарету. Клубы дыма взмыли вверх, оставляя после себя длинную, серую струйку. Не отнимая глаз, от все еще работающего телевизора, Раян вновь обратился к собеседнику с все той же просьбой покинуть кабинет. Но уже в следующую минуту Раян был вынужден оторваться от новостной ленты, завидев краем глаза наставленный на него пистолет.
⎯ Ты что делаешь? ⎯ произнес Мур, медленно протягивая руки к краю стола.
– Не надо, я хотел бы кое-что пояснить, прежде, чем стрелять. А своими действиями вы не оставляете мне выбора.
– Что даст тебе моя смерть?
– Ровно то, что я хочу с нее получить. Вы в «храме убийц», сэр. Стоит ли удивляться, что именно здесь вас и убьют?
– Как давно ты это планировал?
– Давно. произнес Бирн, снимая предохранитель. Я бы предпочел, чтобы вы не сопротивлялись. Оружия у вас там нет. Кое-кто побывал здесь недавно, пока вы были в отъезде.
– Это как-то связано с председателем?
⎯ Если вы забыли, мистер Мур, все так или иначе связано с председателем.
⎯ Тогда мой совет придется, как раз кстати. Не убивай Ормонда Хэйса, а то, пожалеешь.
⎯ Будто мне есть до него дело …
Раздался глухой выстрел. Тело Мура пошатнулось и рухнуло на рабочий стол, как бывало всякий раз, когда принимал лишнего.
Глава 3.
Молан
Наконец-то…⎯ стоило подумать, что на сегодня работа закончена, как в кармане завибрировал телефон. Все, что я успел сделать «ДО», так это вставить ключ в замочную скважину. Уже не помню, когда было иначе. Не то, чтобы я хотел иной жизни (иногда хочу), но от пары часов сна я бы не отказался бы.
⎯ В промышленном квартале произошло убийство. Локацию я отправила тебе на телефон. Отряд патрульных уже прибыл на место. Советую тебе не медлить, если не хочешь выгребать за ними «мусор».
⎯ Если это простое убийство, то это не моя забота.
⎯ Тебя будет заботить все, что я скажу! ⎯ в любом разговоре, рано или поздно, скорее рано, миссис Янг переходила на крик. Медаль тому, кому удавалось заглушить ее прежде, чем парочка ругательств вырвется из ее «прекрасного» рта. Может, если я отслужу сорок лет, также буду реагировать на попытки «юнцов» соскочить со сверхурочных. Ночной вызов всегда перетекают в утреннюю волокиту с бумагами, экспертизами и сном, который тебе не светит в ближайшие сутки.
– Я работала на «Уравнителей», когда твой отец еще алфавит не знал! И никто, слышишь?! Никто, Молан Хэйс, не перечит мне, каждый, мать его раз, когда я ему звоню!
⎯ Я только хотел убедиться…
⎯ Убедиться!? Мне соединить тебя с патрульными?! С охраной предприятия?! Чтобы они описали тебе, в каком состоянии находится тело и, почему дело требует участия первого отдела?! Или, может, попросить журналистов?! Пока ты здесь пререкаешься со мной, кто-то из них допрашивает твоих свидетелей, копается в твоем дерьме, из которого, к утреннему эфиру, ты должен слепить добротную историю и скормить журналистам, иначе, они сделают это за тебя!
⎯ Да, понял я, понял! Хватит орать! Голова и без того раскалывается.
⎯ С алкоголем надо завязывать и с таблетками, которые ты хранишь в своем третьем ящике слева. только я открыл рот, чтобы ответить, как связь прервалась.
⎯ Вот же, стерва…
На улице два часа ночи, но в городе шумно и светло, словно днем; и те же километровые пробки на дорогах. Всю колонну тормозит двое водил, столкнувшихся нос к носу на переправе. Одного намертво приклеило к лобовому, другого медики тащат в скорую. Уверен, и он не выживет. Люди не умеют уступать. Никому и ничему, особенно системе. Преобразования системы «следствия и наказания» было сделано еще в прошлом веке. Количество службистов увеличилось втрое. На каждом десятом километре налепили дорожные посты, поставили регулировщиков, ужесточили наказание. Но мать вашу…Они продолжают здесь умирать. А если кому-то удается выжить, их ждет не больничная койка, а камера изолятора. Одно наказание, для всех видов преступления. Дольше года там никого не держат. И если 60 лет назад, кто-то еще осмеливался назвать подобное милостью, то сейчас он лично бы отрезал язык тому, кто назвал бы изолятор «местом отдыха». Одного дня там хватит, чтобы понять, каким может быть человек не ограниченный нормами, правилами, законами; без этики, без предубеждений; с одним единственным «НО» ⎯ «исцеляй», но не убивать. И я не уверен, что те, кто правит в изоляторах, заслуживают наказания меньшего, чем те, кто в них сидят. С увеличением качества «системы», возросло и качество «наказания». Мысль о том, что дозволенное, обыкновенно, меньше желают, здесь не работает. Дозволенное, напротив, вызывает еще большее желание, особенно, когда твои стремления поощряются. Взять хотя бы журналистов, которые живьем готовы меня съесть, лишь бы первыми словить сенсацию. У офиса настоящее безумие, не подступиться. И не стоило обманываться тишиной, которая ждала меня внутри здания. Основной генератор вышел из строя, а мощности аварийного, хватало лишь на то, чтобы осветить пару этажей и лестничные проходы. И это в одной из ведущих компаний по доставки электроэнергии. В коридоре десятого этажа меня уже ждала группа патрульных. Хотя «ждала» слишком громко сказано. Мое появление осталось бы вовсе незамеченным, не столкнись я в проходе с одним из служащих. Им оказался командир группы. Он ждал меня еще полчаса назад и «худшее», что он мог сделать в ответ на мою задержку, так это молча пропустить вперед, без всяких приветствий и объяснений. Мне достаточно трупа и «следов» вокруг него.
По окнам заколотил дождь, да с такой силой, что, казалось, еще немного и стекла треснут. Вдали мелькнула молния.
⎯ Не самая удачная ночь, чтобы умереть.
⎯ Прошу прощение, сэр.
Один из патрульных остановился передо мной и протянул небольшую папку мне в руки.
⎯ Вы успели запросить материалы из управления? Неожиданная инициатива от третьего подразделения. Спасибо.
⎯ У нас был час до вашего приезда. Я подумал, что, для нас всех будет лучше, потратить его с пользой. Да и на труп желания смотреть было мало.
⎯ Да, ты прав. Я бы тоже не хотел.
⎯ И так, что мы имеем.
В папке лежало пару страниц из личного дела, заведенного компании при приеме на работу, и куда более интересные документы из управления.
⎯ Не прошло и полугода, Шон. А теперь уже и не пройдет. Кто бы тебя ни убил, он делает это не в первый раз, хотя пытается убедить нас в обратном.
⎯ Почему вы так думаете?
⎯ Вы можете быть свободны, офицер. Вы и вся ваша группа. Здесь вам делать нечего. Вы окажите мне непомерную услугу, если обеспечите свободный проезд криминалистам. Уж, больно много людей скопилось снаружи. Если понадобится помощь, вызовете дополнительный отряд. Ответственность за решение я беру на себя.
⎯ Я понимаю… Но, если вы позволите, я хотел бы остаться.
⎯ С какой целью? Это не ваша компетенция, офицер. ⎯ его настойчивость больше поразила меня, чем разозлила.
Следователей первого ранга не так уж много, тем более следователей, носящих фамилию главы службы. Он знает, кто я, а, значит, и то, что я из себя представляю. Я грешу на Шона, хотя сам год назад едва не оказался в изоляторе. Я либо контролирую все, либо ничего. И зная об этом, он все равно просит меня снять собственный приказ. Он либо очень глупый, либо чрезмерно смелый, что не слишком отличается.
⎯ Рабочий интерес, сэр. В будущем, я бы хотел дослужиться до следователя, и подобная практика была бы кстати.
⎯ Подобная?
⎯ Убийство со скрытым посылом. Жертва скончалась от одной единственной раны, а все остальные увечья нанесены уже после и они выполнены слишком аккуратно, чтобы говорить о приступах аффекта или простой злости у преступника. Он сделал это зачем-то и уже после его смерти. Иначе, крик жертвы поднял бы с места охрану и все испортил.
⎯ В здании 12 этажей. Охрана услышала бы Рольфа, только если бы тот взял громкоговоритель. Стены здесь не из гипсокартона сделаны, плюс дополнительная шумоизоляция. А со всем остальным я согласен. Убийца знал, как, где и когда действовать.
⎯ По-вашему это мужчина или женщина?
⎯ Женщины не убивают на показ. А то, что мы видим, именно демонстрация. Наше внимание хотят привлечь. Или внимание кого-то другого.
⎯ Про внимание вы в точку, учитывая надпись.
⎯ Какую надпись?
Я не понимал, о чем идет речь, пока не обратил взгляд в сторону, к окну.
⎯ 13…
Вот теперь становится, действительно интересно.
⎯ Как тебя зовут?
⎯ Нил Харлей, сэр.
⎯ Можешь остаться, если так хочешь, но станешь мешать, наше сотрудничество закончится.
⎯ Спасибо, сэр.
⎯ Эй, ребята…⎯ слушать меня патрульные стали лишь на словах, о том, что они могут идти, все остальное, сказанное «ДО» заботило их точно также, как труп посреди комнаты. ⎯ Я одолжу вашего парня ненадолго. Прошение пришлю вашему босу к утру, максимум – к обеду. Будет неплохо, если вы встретите экспертную группу и сопроводите их в здание.
⎯ Конечно, сэр. ⎯ мужчина передо мной не был капитаном отряда, но эффектом, который оказывало его слово на других офицеров, мог похвастаться далеко не каждый начальник. Ему хватило одного кивка, чтобы привести в движение всех остальных. Когда я входил, такого оживления не было.
⎯ Скажи мне, Нил. Когда вы приехали, электричества в здании уже не было?
⎯ Да, сэр. Аварийная служба сказала, что для починки понадобится от двадцати до сорока минут. Повреждения незначительные, но повозиться придется.
⎯ Значит, уже скоро закончат. Пойдем пока в хранилище. Там расположена система видеонаблюдения. Понадеемся, что наш «парень» внимание любит больше, чем свободу.
⎯ Мы просто уйдем и оставим тело?
⎯ Ты меня не слышал? Криминалисты уже на подходе. Нам нет смысла сторожить тело. Если ты боишься, что кто-то из журналистов проберется в здание за эксклюзивными снимками, то напрасно. Им нужна шумиха, но не скандал. Их работа показать нас, следователей, в хорошем свете и доказать эффективность системы, а не ее темные пятна. Понял?
⎯ Да, мистер Хэйс.
⎯ Не надо называть меня «мистер Хэйс». Так обращаются к моему отцу. Для тебя я «сэр», Молан, господин следователь, кто угодно, но не «Мистер Хэйс». Понял?
⎯ Да, сэр.
⎯ Вот и хорошо, а теперь идем.
С каждым этажом ниже видимость становилась все хуже. Аварийный генератор не справлялся с нагрузкой, а внешнего света недостаточно, чтобы разглядеть все ступени и все повороты. Удивительно, что мы до сих пор на ногах.
⎯ Молан, можно спросить?
⎯ Давай.
⎯ Почему вы решили стать следователем?
⎯ Это вопрос с подвохом?
⎯ Нет. У всего есть цель, и мне просто интересно услышать о вашей.
⎯ У меня не было цели, но был страх. Я считал, что встретившись лицом с тем, что боятся все остальные, мои собственные страхи перестанут меня донимать.
⎯ И чего вы боитесь?
⎯ Того, что не знаю.
Очевидно, он хотел услышать больше, но больше не хотел говорить я. И дело здесь не в плохой памяти и страхе ошибиться в каких-то фактах. Я отлично помню, с чего все началось. Помню, как пошел следом за отцом в старый ангар, несмотря на его запрет. Как спрятался за перекладиной, чтобы по возвращении, схватить его за ноги и напугать. Мне было десять, и я не ожидал ничего, кроме веселья от своей затеи. Но как принято, что-то всегда идет не по плану. Помимо отца в ангаре были еще люди. Я не встречал их ни до, ни после, и как человек, который каждый день после школы приходил в отдел, я мог считать их чужаками. Все их внимание занимали лишь дети. Они вели их в фургон, связанных по рукам и ногам. В свои десять, да в тридцать, я ни разу не слышал о том, чтобы в изолятор направляли еще и детей. Конечно, закон для всех един, но реальных случаев видеть не доводилось. Неясно, зачем я продолжал сидеть. Вряд ли из простого любопытства, скорее из страха. Я был пугливым ребенком, хотя не признавал этого. Меня пугали эти люди, дети, отец. Меня пугал ОН, мальчик замыкающий ряд. Он единственный заметил меня. Всего на секунду наши взгляды пересеклись, и я почувствовал, как внутри все сжалось. Мне стало так мерзко и гадко, словно я совершил нечто ужасное и меня поймали на этом. Если подумать, то так оно и было. Ведь я сбежал, и вернулся домой только поздним вечером. Мое отсутствие отца не слишком огорчило. Едва ли какие-то два, три часа имели значение, когда, бывало, мы не виделись целыми сутками. Его взволновало другое, мои вопросы. Ответов я, конечно же не получил, только крики и только упреки. Прошло 20 лет, а я помню тот день, словно он был вчера. Помню того парня, и свое молчание. Больше, я никогда не убегал.
⎯ Молан?
⎯ Извини, я немного отвлекся. День был тяжелым.
⎯ А вы не такой, как о вас говорят.
⎯ Ну, я бы не делал таких поспешных выводов.
К тому моменту, как мы добрались до комнаты наблюдения, вновь заработало электричество. Помещение было маленьким, даже слишком. Мы со своими сравнительно небольшими габаритами не могли и шага сделать, не соприкоснувшись друг с другом. На каждой стене висело по несколько мониторов; за каждым значился определенный участок компании. Диски с записями автоматически сменялись каждые два часа. Записи последних четырех часов лежали самые первые.