Преступление и наказание

Разве я старушонку убил? Я себя убил.Преступление и наказание.Одна моя читающая одноклассница уговаривала прочитать, соответственно я и настроилась позитивно.Но когда все начали спрашивать: «что ты сейчас читаешь?», на ответ воротили нос."Да я еле как домучил эту книгу" – таково было мнение, когда я только открыла ее.А теперь хочу сказать: читалось на одном дыхании.Меня захватил вихрь мыслей, событий, чувств.О каждом персонаже тут можно отдельно роман написать )Что же больше всего меня поразило, дак это психология. Ну кааааак можно быть таким гениальным ?Самое смешное, что раньше я думала: «Зачем нам нужны эти уроки литературы. Прочитала книгу и все. А нет же, мы дотошно каждый листик разбираем. Если он там сказал что-то – все, это знак ! Ну что за брееед. Я сама могу написать книгу. Мы ищем смысл там, где его нет !»А теперь я поняла, почему мы разбираем всегда все – писатель, классик, не пишет просто так.Он вкладывает смысл в каждое свое слово.И так было у Достоевского.Фантастика !)))И напоследок :– Угадай, – проговорил он с прежнею искривленною и бессильную улыбкой.[…]– Угадала ? – прошептал он наконец.

Интересно, зачитывались ли достоевским японцы, которые создали аниме Тетрадь Смерти? – так я думал начать рецензию где-то на середине книги. Для тех, кто смотрел и кто читал, сходства очевидны – такой же герой, те же переживания, те же отношения, те же противостояния… Но даже если японцы и читали Преступление и Наказание, то за основу своего сериала они взяли далеко не самую важную часть книги. Чем ближе к концу, тем меньше сходств остаётся, потому что Преступление и Наказание – это глубокая психология жизни. И именно поэтому я и прочитал её только сейчас. В то время, когда эта книга должна была быть прочитана по школьной программе, я увлекался фантастикой и фэнтези, и заинтересовать меня в творении Достоевского смогли лишь первые страниц 50. Мне не хватало экшена, драйва.Сейчас же мне Преступление и Наказание оказалось в самую пору, и я ничуть не жалею, что не прочитал её в школе. Книга, в которой нет чёткого главного героя. Нет, изначально кажется, что это Раскольников, но это лишь потому, что повествование начлось с действий именно этого персонажа. Далее появляются всё нвоые персонажи, рассказываются всё новые истории, происходят невероятные события. И всё это переплетается в один большой клубок без единой торчащей ниточки – всё на своих местах, всё связано, всё просто до ужаса затягивает в процесс чтения. А главное – всё это заставляет задуматься, «тварь ли я дрожащая или право имею?» И далеко не только об этом. Тема семьи Мармеладова, меняющаяся на протяжении всей книги, Сонечка, бедное создание, которое так и хочется обнять и не дать никому обидеть, Разумихин, добрый и верный друг, семья Раскольникова и Лужин, да и Свидригайлов… Всего не перечислить. И Достоевский просто гениально умудрился все повествования связать воедино, при этом у каждого из них своя мораль, ни одно из них не оставляет равнодушным.Но как бы я ни отрицал «главность» Роди, его фигура всё равно привлекает больше внимания. Его ум, не дающий ему покоя, его душевные терзания, постоянный поиск вызова, поиск противостояния, которое делает его живым. И его любовь с Сонечкой, трудная до последнего момента… Я знал, что эта книга хороша и её стоит прочитать, но оказывается, меня обманули. Это неправда. Книга гениальна и обязательна к прочтению.

Достоевский настолько безбрежен, что любая рецензия о любом из его романов обречена на фрагментарность и необъективность. Ну, да ладно, не будем говорить о «любом романе», поведем речь о «Преступлении и наказании». О фрагментарности я завел речь потому, что количество тем, затронутых в романе так велико, что объективный, не фрагментарный, анализ потребует написания работы, как минимум. не уступающей по объему объекту исследования. А объективности в оценке книги не может быть по определению, поскольку писатель поднимает в ней вопросы, на многие из которых до сих пор нет однозначного ответа.Все мы изучали роман в школе, все помним парадигму главного героя – «Тварь я дрожащая или право имею». Помним о его философской концепции права на преступление ради добра. Помним о том, какой путь ему пришлось пройти, прежде чем он осознал ошибочность своих взглядов и пришел к искреннему покаянию и принятию Евангелия.Тема разделения человечества на стадо и сильных личностей, имеющих право решать судьбы этого стада была не нова. В принципе, вся идеология аристократического общества держалась на этой идее, но право силы принадлежало по рождению. Кризис аристократии позволил появиться первым социальным лифтам. Пример Наполеона смутил и подал пример к подражанию для многих, стало ясно, что за счет необыкновенных личных данных можно преодолеть любые препоны, выбиться в ряды сильных мира сего, и самому решать: что есть плохо, а что хорошо.Еще не пришел Ницше со своей идеей сверхчеловека, еще далеко до формирования идеологии фашизма, но идеи носятся в общественном сознании давно. Уже Пушкин за три десятка лет до Достоевского в «Евгении Онегине» писал:Мы все глядим в Наполеоны;Двуногих тварей миллионыДля нас орудие одно;Рисуя образ главного героя, Достоевский показывает нам отнюдь не отрицательную личность, но до крайности противоречивую. Я даже думаю, что тройное Р в наименовании героя – Родион Романович Раскольников – тоже должно указывать на разобщенность, разъединенность, расчлененность его внутреннего Я. Само слово «раскол», от которого происходит фамилия, говорит не только о двух полюсах, но в контексте русской истории, об отказе от старой морали и принятии новой. Эта новая мораль, которую исповедает Раскольников, оказывается тяжеловесной химерой, вынести груз которой еще сложнее, чем заставить себя преступить через рамки «старой» морали.Преступлений ради любви не бывает, потому что тогда оказывается преданной та любовь, ради которой преступался закон. То же касается и преступного самопожертвования – путь Сони Мармеладовой, ставшей ради спасения родных проституткой. Они оба – и Родион, и Соня предают себя же, совершая свои поступки. Конечно, Сонино «преступление» оказывается под осуждением морального закона, а преступление Раскольникова – уголовного, но суть та же – предательство себя. Соня-то всё понимала изначально, а вот Родиону потребовалась идеологическая составляющая для поддержания самообмана, чем и стала та самая статья, по которой потом его вычислит Порфирий Петрович.В свете всего сказанного мне самым интересным героем книги представляется Аркадий Иванович Свидригайлов, который выступает в каком-то смысле двойником Раскольникова. Да он и сам говорит Родиону, что между ними есть какая-то общая точка. Но Свидригайлов честнее Раскольникова, он прекрасно осознает, что именно является источником его преступных деяний, ему не нужна оправдывающая его идеология, он знает, что причиной всему чувственность, невоздержанность и сладострастие, Он носит этих демонов в своей душе, его жизнь похожа на адскую муку, он хочет чего-то другого, но не знает чего и как. А, если вдуматься, то никто из героев романа не совершил столько хороших поступков, сколько подлец и мерзавец Свидригайлов. Да, это снова Достоевский, автор, у которого все герои положительные и отрицательные одновременно.И вот эта схожесть Свидригайлова и Раскольникова приводит читателя к осознанию, что у любого преступления одинаковая природа – отсутствие воли противиться своим чувственным устремлениям, потакание низменным потребностям, следование принципу «если нельзя, но очень хочется, то можно». Получается всё наоборот – мнимая сила Раскольникова оборачивается его невероятной слабостью. «Тварью дрожащей» он был не до своего преступления, а стал ею после него.А вот Свидригайлов всегда знал об этом, и ему приходилось с этим жить. Но жить с этим долго невозможно. Однако, автор, разводя в финале героев по разным углам, дает две альтернативы выхода из такого тупика. Раскольников, поддержанный Соней-декабристкой, находит путь возвращения к старым моральным ценностям. Можно сказать, что силы на возрождение ему даёт любовь, и здесь звучит библейский тезис: «Бог – есть любовь». Свидригайлов же, не имеющий такой поддержки, погрязший в низменности совершенного, идет в своей греховности до конца, совершая самый страшный и последний грех из возможных – самоубийство.Как мне кажется, Достоевский хотел сказать, что Бог никого не наказует, человек сам выбирает себе наказание в зависимости от собственного отношения к совершенному и от ресурсов, которые у него оказываются или не оказываются.