Братья Карамазовы. Роман в четырех частях с эпилогом. Части 1, 2

Сказать что-то о «Братьях Карамазовых» в двух словах невозможно.Проклятье рода Карамазовых отслеживается в тексте уже сразу, если к этому готов, то есть читаешь не в первый раз. Вообще, странно, что Достоевский что-то имел в виду, но забыл об этом сообщить. Он всегда был не слишком хорошего мнения о читателях, поэтому предпочитал все разжевывать. Но, постмодернизм идет в наступление. Посмотрите, там маменька не подслушивает? Если подслушивает, то убейте ее. Так бы было у Шекспира – реки крови, все конкретно, эпично, а потому и кажется, что более трагично. На самом же деле – попробуйте подсчитать количество ненавязчивых трупов уже в самом начале этого произведения. Стоит кому-то проявить заботу о мальчиках Карамазовых, как его тут же настигает преждевременная или неминуемая кончина. Макбеты отдыхают. Вспомните верх извращения – «Дядюшкин сон». Вместо того, чтобы по-человечески, по-шекспировски просто-таки вскрыть себе кинжалом вены – герой этого произведения совершает самоубийство таким способом, что дохнет годами – долго и мучительно.Термин «иеромонах» у меня почему-то ассоциируется с «аэрогриль». Разные вариации слова «жид» встречаются повсеместно, будь то «жиды, жидки, жидишки и жиденята». А еще очень часто употребляется слово «существо». Впрочем, сие мелочи, теряющиеся на фоне изменчивой личности Федора Михайловича. Задатки этого процесса мы наблюдаем еще в «Бедных людях», где перед нами сразу два Достоевских. В «селе Степанчиково» автор пошел еще дальше – выделил главного героя от первого лица, но и сохранил себя любимого в виде Ростанева, дабы наблюдать за самим собою со стороны. И, наконец, полную чехарду мы наблюдаем в «Бесах», где даже сами бесы не помогут отыскать самого автора, прячущегося с конспиративными целями не пойми от кого – то ли от властей, то ли от жены, то ли от самого себя. В «Братьях Карамазовых» Достоевский уже вещает устами старца Зосимы нечто монументальное – сие свод законов и правил, написанных в виде библейских указаний, заветов Ленина, правил поведения в метрополитене. Все это подытожил Оруэлл в своем «Скотном дворе» ВСЕ ЖИВОТНЫЕ РАВНЫ.НО НЕКОТОРЫЕ ЖИВОТНЫЕ БОЛЕЕ РАВНЫ,ЧЕМ ДРУГИЕНе стану вдаваться в дебри правил и инструкций, но когда тебя заставляют любить, то любовь превращается в нелюбимую работу. Любитель же Достоевского не воспримет назидания любимого автора всерьез, ибо слишком уже хорошо разобрался в его психологии, но отзыв Чехова о «Братьях Карамазовых» в виде «сие нескромно» становится понятен и в основном с этим можно согласиться. И это не относится только к шестой главе нравоучений старца Зосимы, которые я, в момент первого прочтения произведения, просто пропустил (подобное ощущение вернулось ко мне и в этот раз). Длительное, довольно навязчивое восхваление главного героя произведения Алеши Карамазова наводит на мысль, что автор описывает самого себя. Но мы все простим любимому автору, ибо красота есть вещь противоречиваяКрасота! Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил.Черт знает что такое даже, вот что! Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей, – знал ты эту тайну иль нет? Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей. Мимо этого не смог пройти Юкио Мисима, использовав этот отрывок в качестве вступления в «Исповеди маски».Радует следующее – еще целый второй том впереди, но мешает дикая зависть к тем, кто это еще не читал.p.s. Мысль, конечно, ужасающая и логичная – три столь разных брата, но все Карамазовы, увлечены одними и теми же девицами. Уж не знаю – какой формы у этих девиц должен быть в реале, чтобы случился такой психологический бардак. Ибо разным людям редко нравится один и тот же тип женщины. А в рясе, наверное, неудобно целоваться и доставать. Впрочем, наверняка не знаю, ибо не носил.p.p.s. «В России пьяные люди у нас самые добрые».Аааа!!!! p.p.p.s. Старику Карамазову можно посвятить еще страниц двадцать текста, а цитатами заполнить два новых ресурса.И еще немного этого бесконечного.Совершив сие ужасное дело, вышел прежним путем. Ни на другой день, когда поднялась тревога, и никогда потом во всю жизнь никому и в голову не пришло заподозрить настоящего злодея! Да и о любви его к ней никто не знал, ибо был и всегда характера молчаливого и несообщительного, и друга, которому поверял бы душу свою, не имел. со времен «Дальше живите сами», так уж получается, но смеюсь я в основном только при чтении Достоевского. Такая несокрушимая вера в дружбу, когда есть заведомая уверенность в том, что друг тебя сдаст – это очень весело.

Обратившись через десятилетие после первого прочтения романа, уяснила, что книга – на все времена, о человеческой душе, ее порывах, страстях, недостатках. Тело дряхлеет и тускнеет, душа же вечна: она растет, развивается даже в немощном телесном сосуде. И читая прозу Достоевского происходит невидимый процесс ее взросления, несмотря на возраст.Совершенно неожиданная эмоциональная реакция на повторное чтение – понравилось, но меньше. Возможно, важную роль в этом играет полученный жизненный опыт, чтение более духовной литературы. Тем не менее, произведение Достоевского смело можно отнести к непревзойденной классике, «вечной», «непреходящей».

Даже не знаю как начать свой отзыв. Очень сложно писать о книге, которая признана не только русской классикой, но и мировой.Я не могу сказать, что она мне понравилась или не понравилась, в восторге я от неё или наоборот разочарована. Все эти слова про моему мнению не о произведениях Достоевского.Эта книга заставляет думать. Не задумываться, а именно думать в процессе чтения и сопереживания. По-другому читать Федора Михайловича невозможно.Такой огромный ворох мыслей, чувств, переживаний, психологических драм и полутонов, что, наверное, правильнее будет сказать, что эту книгу надо прожить.Три брата. Разных. И все же все они Карамазовы. Дети одного отца. А отец – это отдельная история. Грустная и местами очень гадкая история.Пересказывать сюжет немыслимо, да и не нужно. Великая книга именно по объёму смыслов. Я под впечатлением… Это нужно читать. Обязательно.