Первый раз Белла насторожилась, когда сквозь плеск воды и грохот посуды, оставшейся после вчерашней готовки, послышался глухой стук со стороны шкафа. Судя по звуку, что-то ударилось о внешнюю стенку дома и ударилось осознанно, потому что яблоко, сброшенное тяжёлыми ветками, не может прыгать по дому как теннисный мяч. Глубокая чашка с засохшим шоколадным кремом опустилась обратно в горячую пену. Пока Белла вытирала руки, стук повторился. На этот раз звонкий и дребезжащий – кто-то постучал в окно. Оно прямо над мойкой, но женщина не успела повернуть голову от места первых ударов, а тот, кто стучал, успел исчезнуть из оконного проёма. Кончики волос Беллы опустились в пенную воду, когда она наклонилась над мойкой, чтобы посмотреть: не сидит ли кто-нибудь под окном. Скамейка из пня спиленной в прошлом году яблони пустовала. Женщина отстранилась от стекла, не оставив после себя мутного пятнышка дыхания. Неприятная тревога, которая заставляет хмурить брови и задерживать выдох ворвалась в летнее солнечное утро, в первый день её тридцатилетия.
Белла открыла ставню, осторожно выглянула, посмотрела по сторонам. Никого. Могло и показаться, но так спокойнее. На всякий случай женщина нащупала под водой нож, который вчера пару раз уронили, пока донесли до торта, и, прежде чем положить рядом, три раза постучала им по краю деревянного стола. На всякий случай. Постепенно возвращалось неспешное тихое утро, которое особенно радует своей будничностью после прошедшего долгожданного праздника. Белла повернула кран и достала чашку. Остатки крема смылись мощной струей, а когда она домоет всю посуду, смоется и тревога. Об дом могло стучать яблоко (два подряд), а в окно ударился жук. И не надо ничего придумывать: обычные летние звуки. Будь она дома не одна, то и не заметила бы.
Вчера было людно и шумно. Белла даже беспокоилась за соседей, но свет у немолодой странноватой вдовы слева горел до самой глубокой ночи, которая летом граничит с рассветом. «Надо будет зайти, извиниться» – подумала именинница о завтрашнем дне, и как только он начался, тут же забыла об этом.
Сад ещё усеян пустыми бутылками и всяким мусором. Вчера мало на что обращали внимание, а сегодня перед вчерашней красоткой в красном платье (сколько же усилий она приложила, чтобы оно обтягивало, а не перетягивало) открылся вид на захламлённый газон и гору посуды. Белла никогда не жаловалась на статус сытой домохозяйки из пригорода, но сейчас она бы не отказалась проехаться до города на свежую голову, какую носит на плечах её непьющий муж.
Женщина опустила руки под струю холодной воды и посмотрела на белеющий через усыпанные яблони дом соседки. К удручающему списку дел прибавилось ещё одно – извиниться за шум. Можно даже принести пару кусочков торта её больному сыну. Болезнь, которую её не слишком тактичный муж, окрестил идиотизмом.
«Угощу» – решила Белла и почему-то подумала, что этим извинится и за их с Максом разговоры.
Вокруг снова грохот, плеск и шипение пены. Поэтому когда у самой двери, как раз там, где висит ключница, раздался тройной требовательный стук, женщина охнула и вцепилась скользкими пальцами в недомытую чашку. Вода в кране тут же смолкла, и стук, будто скрывающийся за её шумом, тоже. Белла поняла – стучат не по двери, а стене, значит, и стучат не рукой. Ещё нет полудня, а кто-то разгуливает по чужой территории и лупит чем-то тяжёлым по стенам дома.
Белла не могла понять, насколько она напугана. С одной стороны дом – крепость, а с другой – его явная осада. Вытянув нож из-под воды, женщина отступила от мойки широким бесшумным шагом. В ближайшем к двери проёме мелькнуло чьё-то движение.
Белла успела рассмотреть мужской силуэт и в первую секунду приняла его за Максима. Она испытала облегчение и неприятное дежавю. Когда-то она боялась вот так же заметить в окне неожиданно вернувшегося мужа. Но теперь всё в прошлом.
