Время любить

© Доманчук Н.А., 2022

© «Центрполиграф», 2022

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2022

Всему свое время

Алена не любила праздники. Она не могла понять, почему дорогим людям надо делать подарки только по случаю. Ведь каждый день – это прекрасный повод сделать что-то приятное другим, и от этого стать счастливой самой.

Хотя последние четыре месяца о счастье и речи быть не могло.

Ее мужчины всегда обожали 8-е Марта! И Алене приходилось подыгрывать им: с радостью и улыбкой принимать хрустящие тюльпаны.

Домработница заранее наполнила вазы водой и расставила в гостиной – знала, что цветов будет, как всегда в этот день, много. Так случилось и на этот раз: три букета тюльпанов подарили сыновья, огромные красные розы принес курьер от дочки и зятя, которые вчера улетели отдыхать на Мальдивы.

– С праздником, родная моя! Я очень хочу тебя видеть счастливой! – Сашка вручил маме очередной, уже четвертый, букет тюльпанов и продолжил: – Звонил Давиду. Будет с минуты на минуту!

Старший сын повесил куртку и обратился к спутнице, с которой пришел:

– Проходи, Аленький, чего ты остановилась на пороге?

Девушка опустила голову, но потом резко подняла и посмотрела на Алену, как будто вспомнила:

– Здравствуйте. С праздником вас!

– Спасибо, Аля, проходи, очень рада, что ты наконец-то приняла приглашение и пришла к нам в гости.

Сашка выглядел счастливым. Он разулся и помог снять пуховик девушке.

Аля одернула юбку, стало заметно, что она очень нервничает. Алена удивилась, ей казалось, что эта девушка настолько безэмоциональна, что нервничать из-за знакомства с возможными будущими родственниками точно не будет. Но Аля была бледнее обычного и выглядела заметно растерянной.

Алена решила ее подбодрить:

– Алевтина, не переживай так, пожалуйста! Мы не кусаемся. Меня ты уже хорошо знаешь, а Давид и младшие братья Сашки тебя точно не обидят. Они давно мечтают с тобой познакомиться.

Алевтина кивнула и еле заметно улыбнулась.

– Идем, чем раньше познакомлю тебя с родней, тем быстрей перестанешь дрожать! – Сашка взял девушку за руку и повел в гостиную.

Алена услышала шум на площадке и звук открывающихся дверей лифта и застыла в коридоре. Она знала, что через мгновение увидит Давида, брата ее покойного мужа. Мужчину, который любил ее.

И которого не любила она. Вернее, не так. Она его любила. Очень! Как брата, как друга, как родственника. Он был для нее родным человеком. Родным, да. Она так и успокаивала себя этим прилагательным. Ведь оно намного приятней, чем «нелюбимый».

Давид никогда не показывал своей заинтересованности, не позволял себе ни цепких взглядов, ни вздохов, ни единого намека! Он так безгранично любил брата, что так же беззаветно и продолжил любить его счастье, когда тот женился. Знал ли Дима, покойный муж Алены, об этом? Алена была уверена, что он догадывался. И возможно, сам мучился и страдал от непрошеных мыслей, не хотел верить сердцу, прогонял прочь интуицию. Ну в самом деле, он же не мог отдать ее Давиду! Потому что, во-первых, знал, как жена его любит, во-вторых, без Алены он не прожил бы и дня!

Но все же он набрался решимости высказаться жене о том, что был бы не против, если она останется с Давидом после его смерти.

Алена вспоминала слова мужа с болью. Даже с какой-то брезгливостью. Она ведь не собачка, которую можно передать другому хозяину. Даже пусть и очень любящему, и доброму. Она тогда хотела резко возразить, но посмотрела в больные печальные глаза Димы и только мягко ответила, что не сможет никого любить, кроме него.

Минувшей ночью ей приснился жуткий кошмар. Она вскочила вся мокрая, схватила стакан с водой, выпила его залпом и почувствовала – что-то случится. И оно будет связано с Давидом.

Сашка завел Алю в гостиную, подвел к двум одинаковым парням и представил:

– Это Игорь, это Илья.

Аля растерянно рассматривала мужчин и искала различия.

– Вот тут, видишь родинку? – Сашка ткнул пальцем в висок одного из братьев. – Это Игорь. А без родинки – Илья. Хорошие парни. Когда спят.

Все трое рассмеялись, но Аля даже не улыбнулась, а с опаской посмотрела в сторону прихожей, где открылась входная дверь.

Алена стояла на пороге и ждала Давида.

Какие цветы он сейчас ей принесет? Тюльпаны, как дарил всегда? Или постарается раздобыть сирень, как это делал ее покойный муж?

От его выбора сейчас зависело очень многое. Если он зайдет с букетом ее любимой сирени, это могло означать только одно: он хочет и готов занять место ее мужа.

Только вот Алена не была готова к этому. Не сейчас. И никогда. И разговора этого боялась больше всего на свете.

Как отказать? Это же так больно и обидно! Она же его потеряет. А ведь она его так любит. Он и Сашка понимали ее без слов. По взгляду, по вздоху, по улыбке. Нет, она не хотела терять Давида. Только не сейчас, пожалуйста!

Дверь отворилась, и Алена увидела сначала букет, а потом и самого Давида. Он выглядел усталым: синяки под глазами, глубокие морщины у глаз, волосы, седеющие у висков, взъерошены.

Но он так по-доброму ей улыбнулся:

– Не знал, что подарить тебе! Мальчишки тюльпаны выбрали, сирень я не посмел тебе купить… вот… нарциссы… любишь?

– Конечно! – Алена приняла из его рук букет и вдохнула нежный тонкий медовый аромат. – Проходи, только тебя и ждем!

– Сашка со своей пассией уже тут? Как она тебе? – шепотом спросил он, повесив на вешалку пальто.

– Обыкновенная девушка, – пожала плечами Алена.

– Красивая? Наш Сашка красавец! Надо и девушку ему под стать! – рассуждал Давид, разуваясь.

– Ты серьезно? – Алена хмуро посмотрела на друга.

– Да шучу я! – засмеялся Давид.

В прихожую зашла домработница, Алена передала ей букет нарциссов, и они с Давидом прошли в гостиную.

– Дава, где ты ходишь? Твой любимый баранчик уже три раза остыл и сейчас выпрыгнет со стола и убежит! Договорились же на шесть! – Игорь взял с тарелки гренок со шпротиной, целиком запихнул в рот и налил себе в стакан компот.

– Прожевать не забудь, а то один раз в детстве ты проглотил солдатика, и нам пришлось везти тебя в больницу.

Давид пожал руку Илье, отобрал у Игоря стакан, немного отпил и подошел к Сашке.

– Ну давай, знакомь меня со своей девушкой!

Аля стояла спиной и, когда дядя похлопал по плечу Сашку, обернулась и посмотрела в глаза Давиду.

Стакан, который он держал в другой руке, выскользнул из пальцев и беззвучно упал на ковер.

– Какой я неуклюжий, – пробормотал Давид, поднимая с ковра хрусталь.

– Ну это не новость! – Сашка засмеялся и похлопал дядю по плечу. – Это Аля. Моя девушка! А это мой любимый дядька, которого все называют просто Давидом.

– Аля! – Девушка протянула руку для знакомства, и мужчина рассеянно ее пожал, выдавливая из себя улыбку.

Алена все это видела, как в замедленной съемке: вот Давид кладет руку на плечо Сашке, в это время оборачивается Аля, они встречаются взглядами, и на ковер летит бокал. Как итог – вишневая клякса на белом ковре, и глаза Давида, в которых смертельный испуг. Никто, кроме Алены, не увидел замешательства Давида и долгий, выжидающий взгляд Али. Это был взгляд кошки, выслеживающей воробья.

Все уселись за стол, подняли тост за женщин и стали накладывать в тарелки закуски.

Алю посадили с одной стороны от Алены, с другой был Сашка. Давид же сидел напротив них. Он растерянно и как-то безучастно ковырнул еду вилкой и поднес ко рту. Его взгляд был задумчивым и немного раздраженным. На Алену он не смотрел. Он как будто отключился, поедая нелюбимый салат.

Алена хотела промолчать, но не смогла.

– Как давно ты полюбил оливье? – спросила она даже не улыбнувшись.

Давид сглотнул, кинул взгляд на Алену, потом вниз, как будто увидел содержимое своей тарелки впервые, и, продолжая ковырять салат, ответил:

– Горошек сегодня мягкий, мне нравится.

Алена поднесла полную вилку ко рту, прожевала и заметила:

– Да. Сегодня он получился особенным. Исключительно вкусным!

Краем глаза она наблюдала за Алей, которая за последнюю минуту уже, наверное, раз пять вытерла губы салфеткой.

Игорь с Ильей завели разговор про путешествия, Сашка стал в очередной раз восхищаться Кенией, Давид пытался следить за их разговором, даже несколько раз кивнул близнецам, что согласен с их точкой зрения, но в мыслях явно был очень далеко.

Попрощался он со всеми внезапно: поднес телефон к уху, а потом вдруг сказал, что ему срочно нужно идти, и убежал в прихожую.

Сашка пошел его провожать, Аля в это время выпрямила спину и еще раз промокнула губы салфеткой.

Уже перед сном, раз за разом прокручивая в голове этот эпизод, Алена все больше уверялась в том, что Аля и Давид знакомы.

И пугало ее не их знакомство, а то, что Аля знала и была готова к тому, что сегодня она увидит Давида.

Она ждала его. Поэтому так и нервничала, поэтому теребила подол юбки, вытирала губы салфеткой и почти ничего за вечер не съела.

Для каждого дела под небом есть свой час

Эти последние месяцы Алена больше всего не любила засыпать и просыпаться.

Шел сто двадцать второй день, как ей не хотелось возвращаться в этот мир. Самым страшным было то, что она знала – ничего не изменится. Лучше не будет. Время не лечит. Оно – как мазь от ожогов – только притупляет боль. Но шрам все равно есть, он тянет, ноет, зудит.

Время – это просто наркотик, который делает боль не такой острой, отвлекает, подсовывает новые проблемы. Как малого ребенка, чтобы он не плакал, завлекают игрушками, так и взрослых время пытается заманить новыми знакомствами и перспективами. А перед сном оно теряет эту власть, раны открываются, боль возвращается, тело саднит и ломит.

А утром нужно начинать все сначала. Алена просыпалась и опять пыталась… нет, не забыть его… Она пыталась жить, дышать без любимого мужа. Но случайный запах его парфюма или любимая фраза из кинофильма опять и опять возвращали ее назад, взрывались, кололи острым ножом в сердце, бередили душу.

Алена каждый день уговаривала себя, что нужно еще немного времени, и она обязательно научится. Научится жить без него, дышать, улыбаться. Но она знала, что не научится, а будет просто существовать.

Хотя для счастья у нее было все: пятеро детей, внучка и лучший друг, брат ее покойного мужа, – Давид.

Только счастье-то у всех разное, и главное в том, что она знает, какое оно на вкус и на ощупь. Оно пахло Димой. Оно было Димой.

Он умирал два года. Вроде бы за этот срок все смирились и со страшным диагнозом, и с неизбежностью конца, но, когда его не стало, жизнь стала совсем другой. И с этим ощущением Алена просыпалась по утрам, смотрела на подушку рядом и скулила, как маленькая собачонка.

Дети делали все возможное, чтобы воскресить маму, но это было неподвластно даже самому Всевышнему.

Но Алена училась. Каждый день она училась жить и улыбаться. И у нее даже получалось, особенно на людях, особенно для Сашки.

Алена очень надеялась, что, когда он встретит свою любовь, мама отойдет для него на второй план, и его гиперопека сойдет на нет. Однако Сашка уже четыре месяца как был влюблен, но продолжал контролировать Алену: что ела, куда ходила, как себя чувствует.

Сашка даже вывез ее в Кению и там впервые познакомил с девушкой. Он для Алены был больше, чем сыном. И это знали, вернее, чувствовали все дети. Даже удивлялись, ведь они были Алене родными, а Сашка – приемным.

Он появился в ее жизни, когда ему было десять, и стал не просто сыном, но и отдушиной, другом, помощником. Иной раз он и защищал ее, совсем по-взрослому, словно был не подростком, а зрелым мужчиной.

Потом родились близнецы – Игорь и Илья: одинаковые с лица и абсолютно разные по характеру. Им в следующем году уже тридцать!

Такие взрослые уже и самостоятельные! Алене даже не верилось.

Через пять лет родился Ванька – очень одаренный мальчик. Три года назад он уехал учиться в Америку, ему там очень понравилось, и пока возвращаться он не собирался.

А еще через год Алена родила Дашу. Эта девочка очаровывала всех мужчин, стоило им оказаться поблизости, хотя ее с трудом можно было записать в красавицы. Когда Алена смотрела на дочь, всегда думала: красота ничего не значит в нашем мире!

Когда родилась Даша и Алена увидела девочку в самый первый раз, она разревелась. Дочка была совсем не похожа на своих братьев-красавцев. Те были копия папочки: синие глаза, темные волосы, пушистые ресницы. Даша же – сморщенный комочек с маленькими безликими глазками, широким лягушачьим ртом и острым носом. Она была похожа на мать, но в отличие от нее дочь никогда не считала себя дурнушкой.

– Я самая красивая и умная девочка на свете! – говорила она всем при знакомстве.

– Еще и скромная, – подшучивала Алена.

Чувство превосходства Даше с детства привили любимые мужчины: папочка, Давид и четверо братьев. И она действительно ни на секунду не сомневалась в своей безупречной внешности.

Алене же родители с детства твердили, что она уродина, поэтому она знала свое место и никогда не выпячивалась, наоборот, сидела, как забитая мышь, и боялась пикнуть. Диме стоило невероятных усилий заставить жену поверить, что она – само совершенство. И вроде бы ему это удалось, при нем Алена действительно чувствовала себя самой желанной, но сейчас опять все изменилось. Она смотрела на себя в зеркало и понимала, что это он делал ее красивой, он зажигал огонь в ней: своей любовью, горячими взглядами, жаркими поцелуями, нежными прикосновениями.

И вот этого огня больше нет, он потух вместе с последним выдохом любимого мужа.

А ведь ей всего пятьдесят четыре. Но как жить без огня в душе? Без желания вставать по утрам? Без Димы?..

…Алена проснулась и сразу вспомнила прошедший вечер.

С одной стороны, она успокаивала себя тем, что ничего особенного не произошло. Ну знакомы Давид с Алей… И что? Мало ли, где их судьба свела?

Но, с другой стороны, она понимала, что Аля была готова к встрече с Давидом, а он – нет. Значит, она ее, эту встречу, сама и подготовила.

Алена привстала на постели и стала вспоминать все детали, все мелочи, о которых они с Алей разговаривали в Кении.

Эта девушка Сашке поначалу представилась Аленой. Больше месяца сын называл ее Аленушкой, она с радостью откликалась на это имя, а когда он познакомил ее с матерью, сказала:

– Знаете, давайте лучше вы меня оба будете называть Алей, чтобы не запутаться.

– Алей? – удивился Сашка. – Почему?

– Мое имя в паспорте – Алевтина.

Поначалу Алена не удивилась, ведь ее собственное «паспортное» имя – Елена, да и на то, чтобы называть себя иначе, чем написано в документах, всегда есть причины. У Алены это было детство, в котором родители и сестра не любили ее. Поэтому когда она сбежала от них в Москву, решила поменять не только город, но и имя. Но потом Алена узнала, что Алевтину никто никогда не называл Аленой, всегда Алей. И причина, почему же все-таки при знакомстве с Сашкой она называла себя иначе, повисла в воздухе.

Сейчас же у Алены появилась первая версия. И эта версия выглядела на редкость убедительной.

Сашка познакомился с Алей, когда она пришла, чтобы поставить капельницу болеющему и умирающему Диме. Медсестры и врачи тогда были частыми гостями в их доме, к тому же постоянного медперсонала не было, поэтому никто из членов семьи не стремился запомнить их имена.

Алена плохо помнила то время. Она ходила по квартире как тень, боль предстоящей утраты убивала ее. Только в спальне с Димой, когда она обнимала его или держала за руку, она оживала.

Сашке и Давиду тогда выпала сложная задача. Испытывая такие же боль и горечь от предстоящей утраты самого родного человека, они еще должны были заботиться об Алене, поддерживать ее, утешать и находить нужные слова.

Возможно, Аля увидела, как нежно сын любит маму, и, чтобы обратить на себя внимание, назвалась ее именем – Аленой. Наверняка Сашка после этого совсем по-другому посмотрел на приходящую медсестру. Более внимательно.

Алена пыталась напрячь память и вспомнить, где же в то время был Давид. Ведь если они познакомились только вчера, по крайней мере, сделали вид, что не знают друг друга, то, скорей всего, Аля тогда Давида не видела. Или нет. Она-то его, скорее всего, увидела и узнала, а вот он ее даже не заметил.

* * *

Та поездка в Кению действительно отвлекла Алену. Мать обрадовалась и предвкушала встречу с девушкой старшего сына, которому через год сорок, а он даже не влюблялся ни разу.

Встреча была с сюрпризом и не на шутку озадачила Алену. Она и тогда не сумела понять, да и по сей день искала ответ на вопрос: чем же Аля привлекла Сашку.

Мать видела, что он влюблен, его глаза горели, он был готов сорвать все звезды для любимой. Но вот Аля…

Алене трудно было даже приблизительно описать Алино отношение к Сашке.

Есть женщины, которые позволяют любить, принимают эту любовь как подарок и благодарят. Есть те, которым это не надо, они отказываются и ждут взаимного чувства от другого человека. Аля вела себя так: принимала, рассматривала и спокойно откладывала в сторону, даже не поблагодарив.

Она держала ее сына на расстоянии. На расстоянии от своего сердца и своей жизни.

Сашка был прекрасной партией для любой девушки: красив, статен, умен, состоятелен, добр, галантен…

Но девушка не проявляла к нему никакого интереса, хотя жила с ним в одном номере, спала с ним в одной постели, они часто держались за руки. Но в их отношениях не чувствовалось тепла, и Алену это очень беспокоило. И еще ее тревожило, что почему-то Сашка позволял ей это, что было очень странным. Он ведь привык видеть в их семье настоящую любовь, искренность, теплоту. Не может быть, чтобы он не замечал разницы. Замечал. И принимал.

Алена вспоминала, как ей было трудно просто сидеть рядом с Димой. Ее всю трясло, дыхание сбивалось, пульс учащался, голос предательски дрожал, а иногда совсем пропадал. Аля же сидела абсолютно спокойно, иногда даже не следила за разговором.

Алена себя тогда успокоила тем, что не могут все люди любить одинаково. У каждого это чувство проявляется по-разному, и судить девушку за то, что она не так реагирует на любимого человека, нельзя.

Но, как оказалась, ее интуиция не подвела.

Алена засунула ноги в пушистые тапки и встала с кровати. Она посмотрела на часы, потом на пустую подушку, где раньше спал Дима.

Если бы он был жив, она обязательно рассказала бы ему о своих мыслях и подозрениях. Двух недель в Кении ей хватило, чтобы увидеть, а вернее, не увидеть в глазах Алевтины любви к Саше.

Дима обязательно прислушался бы к жене и разузнал полную информация о девушке.

Алена вновь погрузилась в воспоминания. Тогда, в Кении, она пыталась мягко, как бы между делом, узнать у Али, откуда она, чем увлекается, о чем мечтает. Но девушка ответила:

– Я из детского дома. У меня сложная судьба, и детство было не простое, я не люблю о нем рассказывать. Мечтаю? – Она сделала небольшую паузу, но не для того, чтобы обдумать свою речь.

Алена тогда поняла, что эта девушка уже давно поставила себе цель и твердыми шагами шла к ней.

– Даже не знаю… У меня нет мечты.

– А я хотел когда-то стать первоклассным сыщиком. Типа Ватсона, – засмеялся Сашка, – даже изучал дедуктивный метод.

Алена улыбнулась:

– Обожаю такие задачки!

– Ну это понятно. Чей же я еще сын? – Он обнажил белые ровные зубы. – Давайте проверим вашу дедукцию? В темной комнате двадцать пять черных носков и тридцать фиолетовых. Сколько нужно взять носков, чтобы образовалась пара?

Алена моментально загорелась. Она действительно обожала задачки на сообразительность. Но у нее даже пары секунд не было подумать, потому что Аля сразу ответила:

– Три.

И при этом не улыбнулась. Она не проявила вообще никаких эмоций! Сплошное равнодушие: сказала и отпила из чашки глоток чаю.

– Так, а почему три? – вслух проговорила Алена и сразу догадалась: – А, ну да, все верно! Это же пара, и у нас всего два вида носков.

Сашка с восхищением посмотрел на свою спутницу. Они втроем сидели у открытого огня во дворе гостиницы в парке Масаи Мара, ели какие-то экзотические закуски и любовались яркими звездами. Атмосфера была завораживающей, можно сказать, сказочной, располагала к откровенной беседе.

Но Аля была настолько равнодушной ко всему!

Взять даже утреннее сафари! Алена никогда не думала, что ей так понравится просто ездить на машине с рейнджером и смотреть, как в дикой природе живут животные: наблюдать за ними, выискивать их сквозь заросли экзотических растений. Они с Сашкой, как малые дети, радовались, когда слоны прямо перед ними перешли им дорогу или когда жирафы пришли на водопой, смешно расставили ноги и наклонили свои длинные шеи к воде.

Но Алю ничего не трогало. Она не крутила головой в поисках животных, не радовалась, когда в пяти метрах они увидели леопарда, который вальяжно разлегся на дереве и наблюдал за ними, она без энтузиазма пробовала новую еду. Вообще все, что она делала, было автоматическим и напоминало усталого робота.

Может, у нее жизнь была ужасной? Может, она настолько разочарована, что и не верит, что может быть лучше?

Но разве сейчас не тот самый шанс? Чтобы попробовать забыть старое и начать новое?

Это ее полнейшее равнодушие убивало Алену, и она даже про себя прозвала ее холодной лягушкой. Именно жабу ей Аля и напоминала. А может, оно напускное? Может, она прячется от всех? Боится, что ей сделают больно?

* * *

Алена прошла в ванную и принялась чистить зубы.

Вдруг опять вспомнила взгляд Али в сторону Давида.

Нет, эта девочка сюда пришла за ним! За Давидом! Потому что Сашка для нее был просто переходным пунктом.

Алена сполоснула щетку, поставила ее в паз зарядного устройства и внимательно посмотрела на себя в зеркало.

Хотя нет, это бред. Аля могла сразу подобраться к Давиду. Зачем ей этот перевалочный пункт? Для чего? Для подстраховки? Или как запасной вариант? А может, она была уверена, что Давид сразу откажет ей и у нее не будет шансов? А так она будет вхожа в их дом…

От этой мысли ей стало не по себе, даже мурашки побежали по телу.

«Надо срочно поговорить с Давидом!» – подумала Алена и решительно направилась одеваться.