Тариф на счастье

© Доманчук Н.А., 2021

© «Центрполиграф», 2021

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2021

Любовь долго терпит

Алена несмело обратилась к подруге:

– Марин, слушай, тут такое дело…

Марина, в нарядном платье и колготках в сеточку, сидела на заправленной кровати и бездумно смотрела в книгу, которую за час ни разу не перелистнула. Она все еще надеялась, что Дима объявится.

– Прости, я знаю, что он тебя обидел и ты не хочешь о нем говорить…

– Вот и не начинай! – грубо бросила Марина.

– Я просто видик хочу купить. А они продают их, я слышала.

– И что ты от меня хочешь? – Марина захлопнула книгу и швырнула ее на соседнюю кровать.

– Адрес, – тихо пробормотала Алена и добавила: – Пожалуйста.

– Дура! Тебе не адрес нужен, а этот слащавый Димочка. Неужели ты правда веришь в то, что меня он не полюбил, а тебя полюбит? Ты хоть в зеркало на себя смотришь иногда?

Алена сникла, сглотнула обиду:

– Нет.

Она ненавидела зеркало. Потому что ничего хорошего там отродясь не видела: узкое лицо, огромная папиллома у вздернутого острого носа, маленькие вечно испуганные глазки, широкий, как у лягушки, рот.

– А ты взгляни! У него знаешь какие бабы!

– Я видик родителям хочу подарить, – упрямо твердила Алена.

Марина вскочила, со злостью схватила со стола газету и грубо ткнула пальцем в объявление в синей рамочке:

– Вот. Ремонт аппаратуры. Звони и узнавай сама. Я никогда у него на работе не была.

Алена схватила в руки газету и попыталась принять безмятежный вид, но так обрадовалась, что не сдержалась и улыбнулась, рассматривая мелкий шрифт.

На следующий день она легко нашла мастерскую: та располагалась прямо напротив входа в метро, на первом этаже многоэтажки. Это было просторное помещение с высокими потолками, заставленное стеллажами. Все полки были забиты старой аппаратурой, справа от входа над столом склонились два парня: один из них паял микросхему, второй каким-то красным прибором тестировал старый радиоприемник. В комнате было накурено и пахло чем-то непонятным, но приятным: сладким, бальзамическим, с отчетливой ноткой хвои и смолы.

Слева, за другим столом, заваленным различной электроникой, сидел Давид, лучший друг Димы: полный черноволосый паренек. Перед ним лежал монитор, похожий на маленький телевизор: он был наполовину разобран, и парень пинцетом доставал детали и укладывал их на столе. Он совсем не удивился, когда увидел девушку.

– Привет, Ален. Димы нет, уехал по делам. Ты что-то хотела?

Конечно, Алена могла сказать Давиду, что хочет купить видеомагнитофон, но тогда бы ей не удалось увидеть Диму, поэтому она быстро замотала головой и пробормотала:

– Я позже подъеду.

И выскочила из мастерской.

Возле метро она уселась на грязную скамейку, подняла воротник старенького пальто и решила во что бы то ни стало дождаться Диму. Было прохладно, мелкая противная морось кусала лицо, Алена мрачно смотрела на неухоженный двор и кривую дорожку, ведущую к мастерской. Ветер пронизывал до самых костей, низкое небо нависало серыми тучами, прохожие месили грязь, превращая ее в жидкую серую кашицу.

Наконец, через час ожидания, Алена увидела подъезжающий к мастерской красный автомобиль: за рулем был Дима. Он выскочил из машины и, открыв другую дверь, подал руку красивой элегантной блондинке. Та прильнула к нему: он одной рукой ухватил ее за ягодицы, другой захлопнул дверцу, и парочка зашла в подъезд.

Алена безнадежно вздохнула и с чувством обреченности поплелась к метро.

Но на следующий день после занятий она опять поехала в мастерскую к Диме. Красного автомобиля у подъезда не было, Алена присела на знакомую скамейку у метро и стала ждать. Сегодня было чуть теплее, чем вчера, но она все равно озябла. Наконец-то показался красный жигуленок; из него стремглав выскочил Дима и забежал в мастерскую.

Алена выдохнула, решительно направилась следом и уже через несколько секунд открыла заветную дверь.

Дима обернулся и, как ей показалось, немного разочарованно оглядел ее с ног до головы.

– Привет, – смущаясь, поздоровалась Алена.

Он вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну и не спеша сунул в рот.

– Напомни мне, пожалуйста, как тебя зовут?

– Алена.

– Да, точно, Алена. Чем могу помочь? – Он чиркнул зажигалкой, поднес огонек к сигарете, затянулся и устало посмотрел на гостью.

– Я хочу родителям видеомагнитофон купить… думала, что ты сможешь помочь…

Он опять кинул взгляд на ее растоптанные сапоги и страшненькое пальто и, развернувшись, пошел к стеллажу.

Алена поплелась за ним и кивнула в знак приветствия Давиду: парень сидел на том же месте, что и вчера.

– Привет, Ален. – На полном лице Давида появилась дружелюбная улыбка.

– Вот, смотри, есть «Электроника-12», – Дима подошел к стеллажу и небрежно ткнул пальцем на один из аппаратов. – Практически новая.

Алена быстро кивнула и спросила:

– Сколько стоит?

– За полторы продам.

Она растерялась:

– Полторы? Это чего?

Дима рассмеялся:

– Полторы тысячи рублей.

Ее глаза округлились.

– Это немного… дорого для меня.

– А сколько у тебя есть? – Он глубоко затянулся сигаретой и выпустил дым через нос.

– Ну, сто или двести рублей.

С его губ слетел веселый, но немного раздраженный смех.

– У нас даже кассета к видику стоит дороже.

Она растерянно уставилась на него.

– Иди, собирай денежку, как соберешь – приходи. – Дима подошел к пустому креслу, сел и забросил ноги на стол.

Алена еще раз машинально кивнула и пошла к двери.

– Пока, Ален!

Это произнес, конечно же, Давид, и он же слегка махнул ей на прощание.

Когда за ней закрылась дверь, Давид строго посмотрел на друга и спросил:

– Зачем ты так?

– Еще я на это пугало свое время не тратил! – раздраженно бросил Дима.

– Нормальная девчонка, могли бы и за штуку отдать.

– Чего? Ты в благотворителя решил поиграть? Тогда почему бы тебе не жениться на ней!?

Давид покрутил пальцем у виска и поднес паяльник к схеме. Дима откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

Алена тем временем плелась домой. Она совсем забыла, что приехала на метро, ей просто надо было сейчас двигаться, куда-то идти, главное – не стоять на месте, потому что слезы душили ее изнутри и волнами наворачивались на глаза. Она шла, пошатываясь, и думала только о том, где заработать денег.

Так она добрела до общаги, рухнула на кровать и наконец разрыдалась. Слезы иссякли не скоро, но на душе стало чуть спокойнее. Она пришла к выводу, что на свете нет нерешаемых задач, она тоже справится со своей и купит этот видик. И пусть Дима поймет, что она не дура и денег может заработать, и… дальше она не знала, не понимала, что еще может. Как его заинтересовать? К сожалению, Алена видела только один путь – удивить его тем, что она может себе позволить купить видеомагнитофон. Возможно, после этого он хоть чуть-чуть проникнется к ней уважением?

Несколько дней подряд она расспрашивала всех знакомых, и ее однокурсник и сосед по общежитию Слава, когда узнал, что у Алены есть диплом кулинарного училища, предложил ей поехать с ним на все лето на Колыму. Он третий год подряд ездил туда золотодобытчиком и не раз был свидетелем, как из-за красивой поварихи в бригаде начинались конфликты. Зато Алена – скромная, тихая и испуганная, некрасивая и молчаливая – идеально подходила, чтобы получить место повара.

А пока она довольствовалась тем, что каждый день наблюдала за Димой со скамейки возле метро.

Одного взгляда ей было достаточно, чтобы жить дальше, чтобы проживать этот день, глупо улыбаясь, вспоминая его синие глаза и уверенную походку.

В октябре 1986 года она вернулась в Москву с деньгами. Ей хватило средств даже на новое серенькое пальто и малиновый берет с большим помпоном.

Первым делом она помчалась в мастерскую.

Машина была у подъезда, дверь в мастерскую – открыта. Дима с Давидом были одни, они что-то обсуждали и громко смеялись.

Давид ей сразу помахал и сказал «Привет», а Дима снова одарил равнодушным взглядом, осмотрев с ног до головы, и спросил:

– Напомни мне, пожалуйста, как тебя зовут?

– Алена. – Она еле выговорила свое имя.

– Что хотела, Алена?

– Видик купить. Вот, тысяча пятьсот рублей. – И она протянула ему деньги, завернутые в носовой платок.

Он брезгливо развязал узелок и посмотрел. Как-то разочарованно хмыкнул и кивнул на стеллажи, бросив Давиду:

– Давай, покажи ей, – а сам уселся за стол.

Она растерянно подошла к Давиду. Дима, сразу потеряв к ней интерес, пододвинул к себе телефон, накрутил на диске чей-то номер и произнес:

– Солнышко, ну что, встретимся сегодня? Я ужасно соскучился. Жду не дождусь нашей встречи.

Давид как-то неуверенно пожал плечами и тихо спросил:

– А он тебе точно нужен?

Алена даже не сразу поняла, что Давид имеет в виду видеомагнитофон: подумала, что речь идет о Диме. Хотя в тот момент даже сам Давид толком не знал, о чем спрашивает.

Дима, положив трубку, быстро подошел к ним, снял со стеллажа бежевую коробку и протянул ей. Алена испуганно обхватила ее обеими руками, а Дима вдруг снисходительно приобнял девушку за талию и повел к выходу. Алена чуть не потеряла сознание от такой близости, чувствуя его дыхание и запах одеколона. Открыв дверь, он нагло произнес:

– Надеюсь, ты у нас уже все купила и в ближайшие сто лет мы тебя не увидим?

Выставив ее за дверь, он раздраженно плюхнулся на стул и наблюдал в окно, как она медленно бредет к метро.

Давид вздохнул:

– Ты хоть понимаешь, как сильно она влюблена в тебя?

– Дава, у меня к тебе все тот же встречный вопрос: жалко? Женись! – Он чертыхнулся. – Я уже подумал, что ее отпустило, все лето не было. А тут опять. И еще с деньгами.

– А ты не подумал, что все это лето она их зарабатывала, чтобы купить твой видак?

– Угу. И еще копила на этот уродливый красный берет. И что я должен делать? Встречаться с ней из жалости к ее помпону, который так похож на ее огромную родинку?

– Видак не надо было продавать. Он же ей не нужен…

– Очень надеюсь, что ей будет хороший урок. Блин. Бесит. Вообще у бабы гордости нет никакой. Ненавижу таких беспринципных.

– Да ты и с гордячками поступаешь так же, – зло высказался Давид.

– И никто учиться на своих ошибках не хочет, да, Дав? – Дима засмеялся.

Алена совершенно не помнила, как добралась до общежития. Так же смутно осталось в памяти, что в ее комнате собрались студенты с этажа и смотрели какие-то фильмы и днем и ночью. А через неделю ее видеомагнитофон пропал, и она даже не искала вора. Да и денег ей было не жалко. Она все равно продолжала ходить к метро и смотреть, как Дима красиво живет и развлекается с другими девушками.

Любовь не ищет своего

1993 год подходил к концу.

Оставалось всего две недели до Нового года, в воздухе уже пахло праздником, жители мегаполиса ждали чуда и надеялись на лучшую жизнь.

Дел в офисе у Димы и Давида было по горло. Этот год принес им много денег. Кроме ремонтных мастерских и продажи всевозможного оборудования, уже два года как существовало их охранное агентство: клиентов было миллион, и друзья выкупили огромный офис в Китай-городе. У них в команде трудилось более двадцати сыщиков, которые могли достать любую информацию из-под земли. Друзья легко договаривались и с местной братвой, и с милицией – благодаря терпению и доброжелательности Давида. Но и открывали для себя масштабные новые перспективы развития бизнеса – благодаря наглости, тщеславию и неуемному энтузиазму Дмитрия. У них была отличная, давно слаженная команда, где каждый отвечал за свои направления и решал навалившиеся проблемы. Они уважали друг друга и любили, как могут любить самые близкие друзья на свете.

В этом году они приватизировали по две квартиры в центре: Дима жил в Филипповском переулке в шестикомнатных хоромах. На этом же этаже у него имелась трехкомнатная квартира, в которой он только закончил ремонт.

Давид приватизировал огромную жилплощадь в Малом Афанасьевском переулке, всего в ста метрах от дома друга. Он сделал евроремонт и сейчас вел переговоры с жителями коммунальных квартир в том же здании на первом и третьем этажах, чтобы расселить их и выкупить дом целиком.

Они много и с удовольствием работали, а вечерами развлекались как могли.

Тем предновогодним вечером они поехали отдохнуть в клуб «Джамп». Хотя назвать его клубом можно было лишь условно – внутренним убранством и дизайном никто из хозяев не заморачивался. Свет там был совершенно незамысловатый, звук тоже никудышный, хотя на танцполе иногда выступали знаменитые певички и певцы. Все гости сидели на шатких пластмассовых стульях и за такими же столами, что скорее напоминало обстановку уличного кафе. Это было просто место встречи, где собиралась разношерстная публика: проститутки, бизнесмены, модная молодежь и творческая богема. Именно это разнообразие и привлекало Диму – он легко заводил новые знакомства и для ночи, и для бизнеса. Давиду больше по душе были закрытые дискотеки, где он знал почти каждого посетителя.

Друзья прекрасно провели время и сейчас направлялись по домам на своем новеньком шестисотом «мерседесе». За рулем был Дима.

Они проехали по Комсомольскому проспекту, пересекли Садовое кольцо и выехали на Остоженку.

Было морозное субботнее утро, мелкий сухой снег покрывал нечищеные тротуары.

На опустевшей улице возле пешеходного перехода Давид увидел женщину с двумя маленькими детьми. Она держала их за руки и хотела перейти дорогу.

– Пропусти ее, притормози, – попросил он друга.

Дима остановил «мерседес» в паре метров от зебры, женщина кивнула в знак благодарности и повела детей на другую сторону. Дворники на автомобиле бешено раздирали снег на две части, а Дима с Давидом уставились сквозь лобовое стекло на женщину. Не узнать ее было невозможно: Алена была без шапки, с той же пепельной гулькой волос на макушке и уродливой папилломой у носа. Друзья переглянулись, и у каждого по спине пробежал холодок. Руки Димы на руле задрожали. Женщина перешла дорогу и скрылась за перекрестком, уводя за собой двух мальчиков в одинаковых голубых курточках.

Любовь не мыслит зла

– Я не понимаю, она что, нравится тебе? – грубо спросил Дима у друга.

– Не разочаровывай меня еще больше, пожалуйста. Она не может мне нравиться как женщина, потому что она твоя.

Дима с Давидом стояли напротив друг друга в офисе и, как стрелы, метали слова. Предложения отскакивали, как мячи, они затачивали буквы, как копья, и каждый считал себя правым.

– Эта Алена на хрен мне не нужна!

– Возможно. Но дети тебе нужны. Они твои. И если ты откажешься от них, то я стану им отцом.

– Дава, какого хрена ты лезешь в мою жизнь?

– Такого же хрена, как ты залез в мою.

– Да пошел ты! Ты собирался жениться на бабе, которая была влюблена в твою квартиру с крутым видаком и теликом. Я спас тебя!

Это было два года назад. Давид порезал палец и забежал в аптеку купить пластырь. Девушка-провизор стояла у кассы с полными слез глазами.

Плешивый грузный мужик, скорей всего босс, отчитывал ее:

– Сначала надо выбить эту сумму, потом уже сюда нажимать. Сколько можно тебя учить? Иди работай!

Давид улыбнулся ей:

– Два пластыря, пожалуйста. Палец вот порезал.

Она кинула взгляд на рану, потом на уходящего в подсобку босса. Затем подбежала к полочке, взяла какую-то бесцветную жидкость и кусочек ватки.

– Давайте быстренько ваш палец.

Давид протянул ей руку. Она аккуратно намочила ранку жидкостью и прилепила пластырь сверху.

– Вот еще один с собой возьмите. Рана неглубокая.

– До свадьбы заживет? – спросил Давид.

– А когда у вас свадьба? – поинтересовалась девушка.

– Мы еще не решили. Я только сегодня с ней познакомился.

Она сначала не поняла его шутку, но он добавил:

– В аптеке.

Девушка растерянно на него посмотрела, но все же улыбнулась.

– Поужинаем сегодня вечером? – улыбаясь, предложил Давид.

Девушка, нахмурившись, отвела глаза, чуть надула пухлые губки и смилостивилась:

– Ладно.

Девушку звали Ксюша. Светлые волосы, маленькая, худенькая, зеленые лисьи глазки и пухлый рот. Когда она улыбалась, на щечках появлялись ямочки.

Давиду она понравилась сразу. Нет, это была не та огромная любовь навсегда, от которой захватывает дух. Это была тихая гавань, куда можно было вернуться после трудового дня, нырнуть и насладиться девичьей молодостью и оптимизмом.

Давиду исполнилось уже тридцать пять, он знал, что дальше тянуть нельзя, и если он не женится в ближайшее время, то этого уже не случится никогда.

Он и сам не понял, как полжизни прошло. Вот вроде они с Димой только вернулись из армии, поступили в Московский электротехнический институт связи для обучения по специальности «Организация механизированной обработки экономической информации», получили по диплому, поработали пару лет в НИИ, захотели заработать денег и поехали на два года на БАМ…

Потом было возвращение в Москву, открытие небольшой мастерской по ремонту оборудования, а дальше как в тумане: работа, гулянки, деньги, опять гулянки, большие деньги, беспорядочные связи, бестолковые знакомства. И вроде денег море, и работа интересная, и жизнь яркая, но вот как-то впустую это все. Не было того теплого щемящего чувства, как в детстве, когда он забирался к маме на коленки, а она гладила его и говорила:

– Сыночек мой родненький, мальчик мой сладкий.

Давиду хотелось именно этой нежности. Не хватало ее, и он повсюду искал, оглядывался, всматривался. И вот, как ему показалось, нашел.

Они начали встречаться каждый вечер. Сначала Давид скрывал, что у него водятся деньги. И на все ее вопросы «Где ты живешь?», «В каком районе?», «А сколько ты зарабатываешь?» старался не отвечать, изворачивался как мог.

Но долго скрывать такое невозможно, да и хотелось близости. Не снимать же номера в отеле или в сауне, как он делал с другими девушками?

И Давид пригласил Ксюшу к себе.

Квартира находилась в центре, в переулках Арбата: большая гостиная с кожаной мебелью, телевизором, видеомагнитофоном и другой аппаратурой, две спальни, шикарная кухня и ванная с автоматической стиральной машиной.

Ксюша старалась держать лицо и не показывать, насколько она потрясена его жильем.

Давид не знакомил девушку с другом целых два месяца: не специально, просто так получалось – то он был занят, то у Димы были другие планы на вечер. И только когда Давид заговорил, что у него серьезные виды на Ксюшу, Дима сразу нашел время познакомиться.

Встреча была назначена у Давида дома. Ксения сама предложила приготовить ужин. Она очень старалась: заранее замариновала мясо, потом запекла его в духовке, с овощами, и сделала несколько салатиков. Закончив с готовкой, она надела строгое платье ниже колена и с нетерпением стала ожидать друга жениха. Она понимала, что эта встреча, возможно, решающая. И друг Давида очень важная персона, и дружба между ними чуть ли не на века.

Диме хватило одного взгляда на Ксюшу, чтобы понять: любви к Давиду она не питает, а вот квартира и все остальное, что имелось, ей очень по душе. Кроме того, девушка пыталась держать себя в руках и не таращиться на Диму, но ей это слабо удавалось. Так что даже Давид заметил это и слегка усмехнулся…

Конечно, Дима мог пойти ва-банк, разыграть пьесу, в которой он вдруг влюбляется в невесту лучшего друга. Ксюшенька бы с удовольствием обнаружила, что тоже влюблена. Если уж выбирать между просто красивой жизнью и такой же шикарной жизнью с невероятным красавцем, от которого у нее дух захватывало, то, конечно же, она бы выбрала второй вариант. При этом сценарии было плохо лишь одно: Дима задел бы и самолюбие Давида, и его гордость.

Но и отдавать лучшего друга ловкой продажной шкуре он не собирался, поэтому незаметно подсунул жучок в каблук сапога Ксюши.

Уже на следующий день он принес Давиду аудио запись.

«– Я тебя умоляю, – пела Ксюша в телефонную трубку, надевая свои кожаные сапожки, которые неделю назад купил ей жених, – ну какая тут может быть любовь? Нет, он славный, хоть и похож на Винни-Пуха, но трахаться с ним совсем не фонтан. А он еще такой неуемный, чуть ли не каждый день хочет. Вот это минус, конечно. Но зато миллион других плюсов: хата охрененная, видак, телик, машинка-автомат, сама все стирает и отжимает. Ну и денег полно: тарится где-то за доллары, такие деликатесики домой приносит. Ну чем не идеальный муж? Где я еще такого лоха найду? А мне уже двадцать пять! И еще родаков-пенсионеров тащить. Они там, в глуши, от голода помирают, одна корова их и спасает. Вот мой Давочка им и поможет».

Давид прослушал запись, не дрогнув, и даже не изменился в лице.

– Нет, я знал, что огромной любви у нас обоих нет. Но я очень рассчитывал на уважение. А его тут, к сожалению, тоже ноль.

В этот же день Ксюшенька съехала из его квартиры. Сначала она громко рыдала и обзывала Давида. Затем успокоилась и долго извинялась, спрашивала, что же она натворила, ведь она так сильно любит его. Он молча протянул ей аудиокассету и помахал рукой. Больше он никогда ее не видел.

– Ты понимаешь, что я спас тебя? – повторил Дима.

– Да! А я сейчас спасаю тебя. Нам скоро сорок, и у нас ни хрена нет и не будет. Мне ты не позволишь иметь семью, тебе везде будет видеться меркантильность и фальшь, и сам никогда не женишься – нет на свете той бабы, которая тебя, такого красавца, достойна.

– Да мне просто не нужна жена! – Дима повторил по слогам: – Не нуж-на!

– Возможно, – согласился Давид, – но дети нужны.

– Ты помнишь, что мы обещали друг другу, когда Юрчика не стало?

– Димон, мы сами тогда дети были, мальчишки! Конечно, его смерть нас потрясла, и мы поклялись никогда не иметь детей. Но одно дело, планировать их не иметь, а другое – отказываться, когда у тебя они уже есть: живые, настоящие, которым нужен отец. Это твои дети.

– Откуда ты знаешь? Ты даже и близко не представляешь себе, какие эти бабы коварные и как они умеют плести сети, а потом ловить таких глупых мужиков, как ты.

– Она пять лет тебя любила, сидела у метро, ждала, чтобы просто увидеть. Пять лет! Назови мне еще хоть одну бабу, у которой так ехала крыша на тебе? Я видел ее глаза. Она бы жизнь за тебя отдала не думая.

– Ты сейчас о женщине говоришь или о собаке? Ее любовь нездоровая. Мне тогда впервые было страшно. Она меня так достала, что я уже прятался и заходил в мастерскую с черного хода. И мне нужен сейчас опять этот геморрой?

– Мне нужен. Я уже дал распоряжение все узнать о ней: где живет, с кем, когда родились мальчишки. А я подсчитаю. Уверен, что дату зачатия ты помнишь и не забудешь никогда.

Дима на секунду закрыл глаза, выпрямился, его от головы до пяток передернуло от этих воспоминаний.

Алена легко нашла его дом, зашла в подъезд, поднялась на пятый этаж и уверенно нажала на звонок.

Дима резко распахнул дверь. На нем были клетчатая рубашка и джинсы.

– Привет! – Она потопталась на пороге, стряхивая снег с ботинок.

– Напомни мне, пожалуйста, как тебя зовут? – спросил Дима, закуривая самокрутку с травкой.

– Алена, – тихо ответила она и смутилась.

– Ах да, Але-е-ена. Чего тебе надо, Алена?

– Можно мне войти?

Он медлил. Впускать ее совсем не хотелось. У него были такие замечательные планы на Новый год: напиться, обкуриться, включить Pink Floyd на всю громкость, чтобы вокруг себя никого не слышать и не видеть, – одним словом, кайфануть, пока Давида нет.

Этот 1989-й, был, пожалуй, лучшим годом по деньгам, но он вымотал их до предела: они с Давидом переехали в другой офис и приобрели две кооперативные квартиры.

В этом году они вышли на новый уровень, и уже не просто торговали аппаратурой, а занялись оптовой продажей и открыли пять ремонтных мастерских в разных районах города.

Кроме того, они открыли четыре видеосалона. Начинали с простого: сами лично встречали самолеты, где им передавали кассеты с записью нового фильма, который только вышел на экраны США. Нормальной считалась копия, где камеру во время съемки в кинотеатре ни разу не дернули и мимо нее не прошел зритель. Друзья забирали эту кассету и везли переводчику. Они с радостью помогали ему, и за год таких переводов и сами поднаторели в английском. Утром ехали в офис, где изготавливали картонную упаковку, придумывали дизайн, потом в типографию и отдавали в тираж. Следом делались сначала по две, но если фильм был хороший, то и по десять копий кассеты на каждый видеосалон.

Дело было новое, но очень интересное и прибыльное. Народ помешался на видиках, на новых зарубежных фильмах, люди закрывались в квартирах и смотрели на неизвестную им красивую жизнь. Огромным спросом пользовалась «клубничка» – эротические, и даже порноистории.

Этот Новый год был замечательным. Давид, как обычно, уехал на родину, к отцу, а Дима уже давно предпочитал отмечать этот праздник в одиночестве.

Но вот сегодня на его голову принесло Алену.

– Уже почти десять. Тебе не пора встречать Новый год в кругу семьи? – Он сделал затяжку и бросил на нее недовольный взгляд.

– Можно мне пройти? – опять попросила она. – Или ты меня боишься?

Дима рассмеялся и впустил Алену.

Она зашла в коридор, разулась и сняла свое старенькое пальто.

Он надменно и брезгливо посмотрел на ее длинную, до пят, юбку, кофту из грубой пряжи, длиной почти по колено, смешную, нелепую гульку из волос на макушке, уродскую огромную папиллому у носа, занимающую пол-лица, и подумал, что на такую страшную бабу у него никогда не встанет. Пугало. Самое настоящее пугало.

Она несмело зашла в комнату, осмотрелась, потом заглянула на кухню и предложила:

– Давай я ужин приготовлю?

Ее наглость просто ошеломила его.

– Девочка, я что-то не помню, чтобы приглашал тебя в свой дом! И не помню, как просил хозяйничать!

Она робко улыбнулась, одергивая вниз и без того длинный свитер:

– Это моя инициатива…

– Але-е-е-е-ена, – специально протянул ее имя Дима, – иди-ка ты на хер, милая.

Она присела на табуретку, едва сдерживая дрожь в голосе, и замотала головой.

– Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной.

Он опять рассмеялся и с презрением бросил:

– У меня не встанет на тебя. Ты же пугало, ты в зеркало на себя смотришь хоть иногда?

Он специально хотел ее обидеть, чтобы она вспыхнула и убежала. Не в его правилах было оскорблять женщин, и уж тем более так нелестно отзываться об их внешности. Но эти ее бесхребетность, наглость и тупость оскорбили его до глубины души.

Она нервно сглотнула комок, подступивший к горлу, и тихо произнесла:

– Ты меняешь женщин как перчатки, каждый день у тебя новая. Получается, что ты спишь со всеми подряд, и какая разница – красивая я или нет?

– Ты меня сюда оскорблять пришла?! – взорвался Дима.

Алена залилась краской от накатившего стыда и виновато опустила голову:

– Нет, прости.

Но Диму уже было не остановить. Вот же сука какая! Ну я тебе устрою!

Так сильно его давно не унижали. Он открыл холодильник, вытащил бутылку водки, открутил крышку и демонстративно, на ее глазах почти всю выпил, разливая на рубашку большую часть.

– Без водки трахать тебя не смогу, – как бы виновато произнес он, но в его глазах горел огонь ненависти.

Он расстегнул ширинку, вытащил член и подошел к ней. Она ахнула, румянец стал пунцовым, и она резко отвернулась.

Дима грубо взял ее за подбородок и приказал:

– Рот открой!

Она стала прижиматься спиной к стене, но он пальцами открыл ей рот и впихнул туда член, который практически сразу стал увеличиваться от возбуждения. Она закашлялась, стала давиться, ей не хватало воздуха, и она открывала рот, чтобы вдохнуть, а Дима хватал ее за гульку и нагло заталкивал член в горло.

– А теперь сама! Быстро!

Он отпустил ее голову и ритмично задвигал бедрами, поддерживая член рукой. Он действовал жестоко, разорвал ей рот, из губы закапала кровь, но это его еще больше завело.

Он вытащил член из ее рта, схватил Алену за руку и поволок в спальню. Швырнув на кровать, сорвал юбку, затем колготки и трусы.

Она уже не сопротивлялась, просто тяжело дышала и тихо скулила.

– Первым быть хорошо, – спуская джинсы, сказал Дима. – Даже презерватив надевать не буду!

Он широко развел ее ноги и резко вошел. Она завыла.

– Как узко! – Он стал двигать бедрами, стараясь зайти в нее поглубже и сделать как можно больней. – Как тебе? А? О-о-о-о-о, классно, правда?

Она скулила и пыталась свести колени. Он видел, как ей больно, но специально раздвинул ее ноги еще шире, прихватывая за ягодицы и подтягивая на себя. Пару минут он грубо насаживал ее, пока она извивалась в попытке вырваться, затем перевернул спиной к себе и вошел сзади. Минут пять он насиловал ее в таком сумасшедшем ритме, что сам устал, но кончить никак не мог: маленькая, худощавая задница его совсем не впечатлила. Он опять развернул ее лицом к себе, сорвал с нее кофту и майку, оголяя малюсенькую грудь, и стал делать резкие, глубокие толчки. Очень скоро он почувствовал, что она не сопротивляется, вошел в нее так глубоко, как только мог, и кончил.

Когда он опустил ее на постель, она упала без чувств. Он не сразу понял, что она потеряла сознание. Сначала пошел на кухню, достал из холодильника еще одну бутылку водки, сделал пару глотков и вернулся в спальню, на ходу немного пригубив.

Алена лежала точно в такой позе, как он ее оставил: ноги криво разведены, руки разбросаны на кровати, глаза закрыты, все лицо и постель были испачканы кровью.

Он потрясенно смотрел и не мог поверить, что это натворил он. Тут же подскочил и попытался поднять девушку, но она не подавала признаков жизни и была похожа на большую сломанную куклу.

Дима стал ее трясти, приподнимая за плечи, влепил пару пощечин, но она не шевелилась. Он наклонился, прослушал сердце, дрожащей рукой нащупал пульс на шее. Под пальцами забилась венка. Он побежал на кухню, из крана наполнил стакан водой, подбежал и выплеснул ей в лицо. Она дернулась, застонала и мотнула головой, не открывая глаз. Он наклонился над ней, а она распахнула глаза, увидев его, резко вскочила и стала натягивать на себя одежду, со страхом поглядывая на Диму. У него дрожали и руки, и ноги, а сердце так бешено колотилось, словно готово было вырваться и убежать. Бежать хотелось и ему самому, потому что только сейчас Дима понял, что натворил.

Алена попятилась от него, как будто увидела чудовище, и выбежала в коридор. Через несколько секунд он услышал, как хлопнула входная дверь.

– Делай, что хочешь, – Дима отвел взгляд. – Мечтаешь стать отцом этим детям? Без проблем. Я – пас. Понял?

– Как скажешь, Димон. Как скажешь.

Прошла неделя, друзья больше не поднимали этот вопрос и, казалось, совсем забыли о прошлом разговоре.

Рабочий день подошел к концу, время было позднее, и Дима уже стал собираться.

– Где поужинаем? Опять будем есть стряпню твоей Марии Сергеевны?

– Можем поехать в твой любимый «Мир», – Давид хихикнул, – поглядим на геев в аквариуме, это уж точно лучше моей Марии Сергеевны.