Стикс

В голове гулко бухало, словно кто-то изнутри долбил по черепу мягким молоточком. Уши заложило от тоненького свиста, а в глазах стремительно темнело. Руки исчезали в этой темноте. Медленно терялась чувствительность в ногах, словно кто-то стирал их твердой рукой из этой реальности. На грудь с силой давил невидимый великан. Тело всё меньше и меньше слушалось. Куда делось то ощущение экстаза, что было еще полчаса назад? В носу нестерпимо щипало от едкого запаха рвоты.

Светлана попыталась пошевелиться, почувствовав открывающуюся дверь. Нет, пожалуйста, только не еще один! Она больше не выдержит! Больше не сможет!

Вспышкой вернулось осязание. Грубая веревка стянула запястья и лодыжки, чьи-то руки совершенно неаккуратно вытерли салфеткой ее рот, больно дернули за волосы. Словно колбасу на рынке, Светлану подняли, забросили на плечо и куда-то понесли. Дышать становилось всё труднее, в голове разливалась тянущая боль с каждым шагом носильщика.

– Ваш товар, – констатировал громкий голос, раздавшийся в ушах болью.

– Положите в багажник. Деньги, как и договаривались.

Снова мерзкий запах бензина от которого кружится голова, противный колючий ворс, теснота. Надо бежать. Пожалуйста, тело, шевелись, мать твою! Бежать! Бежать! Крышка медленно захлопнулась над головой. Бежать!

* * *

Надо бежать. Это осознание настигло Стикса в тот момент, когда уже сидя в полицейском уазике, он слушал разговор курящих возле машины милиционеров. Слушал, но не разбирал ни слова. В голове пухлым одеялом разливалась пустота и лишь единственная мысль билась о стенки черепа: надо бежать.

Будто загипнотизированный этой мыслью, художник выскочил из машины и рванул прочь. Он с трудом разобрал удивленные и злые возгласы за своей спиной, быстро свернул в грязный переулок. В такие закоулки машина не проедет, но куда дальше? Подальше! Подальше отсюда!

Ноги сами несли Стикса по улицам. Он петлял между домами, видел только грязный асфальт под ногами, смазанным пятном улетающий вдаль. Странно, но он не задыхался. Только жжение в груди смутно угадывалось подсознанием.

Направо. Налево. Куда? Куда бежать? Его найдут везде, выколотят всю дурь и посадят за ужасную неудачливость. Хватит. Хватит с него этого города, этого мира. Не зря во сне приходила черная кошка. Может, подсказывала последний шанс не попасть в эту бездну.

Вот он! Маршрут! Грязные переулки, плохо освещенные улицы замелькали еще быстрее. Нужная дверь, подпертая рыжим кирпичом, грязные лестницы, ядовитые граффити, головокружение и тошнота. Новые ботинки со стуком пересчитывали ступеньки. За спиной словно выросли крылья второго дыхания. Яркая боль.

Художник с удивлением опустил взгляд. Скалящиеся арматуры перил были совсем близко, руки беспомощно цеплялись за оторванный пластик. Почему? Почему так случилось? В животе разлилось тепло, накатила тошнота, голова закружилась как той ночью в переулке. Это всё… сон? Снизу раздался грохот сапогов и ужас мгновенно привел в чувство. Схватившись за скользкую железку, Стикс поднялся, схватился за папку, чуть не выпавшую из-под разорванной рубашки.

– Эй ты! Стоять!

Надо бежать. Каблуки снова отстукивали бешеный ритм по ступеням вверх. Сил больше не было и вперед несла магия сна или инерция, а может, последнее дыхание. Мимо проносились разбитые стекла дверей, мелькали яркие пятна на стенах. Впереди показалась та самая дверь на крышу. Во рту стоял противный металлический привкус.

Дверь легко поддалась, улица встретила холодом и снегом. Из последних сил художник добрел до парапета, где встретился с кошкой.

– Сдавайся! Всё кончено!

Он медленно закрыл глаза. Как же всё это достало. Холодный страх в последний раз пробежал по позвоночнику. Его рисунки. Не пострадали ли они при падении в середине лестницы? Резко открыв глаза, художник поднял синюю папку, открыл.

Волны, пляшущие под зелеными ветрами были окрашены кровью. Стикс всхлипнул, перевел взгляд на свой живот. Все происходящее было страшно несправедливо. Феерия его неудачи. Апогей ненависти мира к нему. Нечестно!

– Парень! Давай без глупостей! Мы идём.

Ветер вырвал лист из папки, поднял его в воздух над городом.

– Нет!

Не думая, что делает, Стикс оттолкнулся ногой от парапета и прыгнул в небо за рисунком. Из папки на него смотрел улыбающийся портрет матери. Из пустой дыры на месте правого глаза текла кровь. Ветер дернул за одежду, за волосы, свистнул в ушах, земля в секунды стала ближе…