000
ОтложитьЧитал
Эту ночь мы с Белкой отстояли без приключений – меня определили вторым номером к его ПК. Я с интересом вглядывался в пустынное поле аэродрома, в громаду «Башни» напротив, слушал ночные перестрелки и скупые слова своего товарища о недавних событиях, которые так грубо изменили его жизнь. Женя из Славянска, там же вступил в ополчение. Рассказал, как стояли на блокпостах с одними палками, как начались настоящие боевые действия, потом пришлось оставить семью, порвать паспорт, выходя из окружения, был ранен, восстановился, перешёл в наш отряд. Несмотря на уже богатый опыт, о войне говорил неохотно. Суровые черты со сжатыми губами, казалось, были высечены из камня, всегда сосредоточенный взгляд, неторопливые, точные движения. Терпеливо учил новичков обращаться с оружием, оборудовать позиции, сам нагружал себя работой, чтобы хоть на время отвлечься, заглушить тоску по дому.
Белка, Евгений Беляев (рисунок А. Доброго)
Мимо тяжело и бесшумно пролетела сова, охотясь на мышей. Взлетали ракеты, освещая настороженное безмолвие Аэропорта. Позиции врагов разделяло от трёхсот до шестисот метров – нервы натянуты струной, тревожное ожидание столкновения не отпускало ни днём, ни ночью. С обеих сторон были добровольцы – убеждённые и непримиримые, всегда готовые к бою. Я не беру в расчёт «статистов» из ВСУ, «насильно призванных» в зону АТО и даже не очень верю в наёмников – полагаю, что подавляющее большинство бойцов противника, именно в Аэропорту, были мотивированные, хорошо подготовленные, со своей «правдой». Мы их ненавидели, но отдавали должное стойкости и упорству таких, как тот украинский пулемётчик в Терминале, который предпочёл погибнуть, чем сдаться.
Семьи остались за линией фронта у многих наших ребят. Я пытался представить, что творится в душах моих товарищей, когда их долгий взгляд провожал, заходящее на западе, солнце. Мы подружились с Литейщиком – он очень интересно и живописно рассказывал о своей жизни «до и после», о своей семье, об Азовском море. Так вкусно передавал неповторимый хруст корочки именно южных чебуреков, что аж скулы сводило. Начитанный – легко и верно приводил аналогии из истории русского народа, вспоминал крылатые выражения наших прошлых противников, таких как Бисмарк и Наполеон. Был твёрдо уверен в грядущей победе, которую страстно желал, но не ждал так быстро – считал, что путь к ней будет долгим и трудным, а цена высокой. Как же он был прав!
После ночного дежурства легли отсыпаться, но вскоре нас разбудили громкие ликующие крики – наши танки, наконец, завалили «Башню», которая возвышалась над аэропортом, над окраинами Донецка и давала ощутимое преимущество врагу. У меня последние дни были насыщенны такими яркими событиями и менялись так быстро, что напоминали калейдоскоп. А с этого дня у всех, без исключения, время понеслось просто с бешеной скоростью.
Теперь «Башню» называли «Пеньком», в рядах ополчения царило возбуждение – казалось, что сейчас погоним врага прочь от Донецка всё дальше и дальше, стоящий неподвижно долгое время, фронт задышал, стал ломаться и поплыл. «Спартанцы» пошли на штурм Нового Терминала.
Каждый день происходили жаркие столкновения, всё говорило о близких и серьёзных переменах, а наш непосредственный командир заставляет нас делать окоп во второй линии обороны. Мы с Беко переглянулись, искренне не веря в целесообразность копания тяжёлой, мёрзлой земли так далеко от линии соприкосновения. Напрямую не отказывались, но и сильно себя не утруждали, тем более, что работали в перерывах между ночными и дневными дежурствами на «Гараже», где события развивались намного интереснее. Своё инженерное сооружение мы прозвали «Акопом». И вот, однажды, Ирис приехал, посмотрел на наши «труды», минуту подумал и сказал, что если копать не хотим, то можем собирать манатки и отправляться на базу – это была серьёзная угроза… С того момента «Акоп» стал намного быстрее приобретать нужную глубину и конфигурацию, а всего через пару дней он исполнил и своё предназначение.
АГС в «Акопе» (фото из личного архива А. Доброго)
16 января мы с Белкой заступили на дневное дежурство, пришёл Болгарин – наш журналист и фотограф – молодой парень с чистыми-лучистыми глазами, искренней улыбкой и романтичной натурой – было странно видеть его здесь, в окопной грязи. Он абсолютно не вписывался в картину войны и этот диссонанс продолжался до тех пор, пока Игорь не начинал говорить. Спокойный, уверенный голос, очень здравые рассуждения и выводы, чёткая, продуманная позиция. Он по-хорошему удивил меня. Рассказывал о родном Донецке, о том, как всё начиналось и, как он, молодой «ботаник», впервые в жизни взял в руки оружие и учился владеть им. Стойкости и храбрости ему было не занимать – в ясных глазах светилась твёрдая воля и сжатая, как пружина, решимость идти до конца.
Болгарин, Игорь Юдин (рисунок А. Доброго)
В вечерних сумерках, как-то неожиданно вспыхнул бой. Противник, видимо, ползком, перебрасывал силы к «Пеньку», но был замечен. И тут вся взлётка запестрела яркими, многочисленными огоньками, засвистели пули, короткими перебежками бойцы занимали свои позиции, стреляя в ответ. Я в азарте выпустил два магазина, что на расстоянии шестисот метров было практически бесполезно, наконец, вспомнил, где должен быть, что я второй номер у Белки – побежал к нему и получил заслуженный выговор. Женя уже вставил вторую ленту и поливал БТР, который каким-то образом возник у «Пенька». Видно было, как пули рикошетят от брони, искрами разлетаясь веером вверх, подобно бенгальским огням. Заурчал КПВТ уже в нашу сторону, загудели стены от частых попаданий, крупный калибр тяжело буравил воздух, но страха не было – какое-то дикое, первобытное веселье наполняло мою сущность, пьяный восторг и нереальность происходящего туманили мозг, время летело быстрее пуль!