000
ОтложитьЧитал
– Смотри, не нахватай ожогов с таким энтузиазмом, – посоветовал Люциус, махнув в сторону царевича ложкой. – Лично я, как выберусь, пойду найду чего-нибудь эдакого… свежего яблока, например! Целую корзину яблок! Вспомню лошадиные радости!
– А я достану краски, запрусь в студии и буду рисовать… и буду брать самые безумные, самые яркие цвета! Буду просто брызгать красками на холст, чтобы глаза вспомнили, чем зеленый отличается от желтого! – я подключился к всеобщим мечтаниям.
– А я… – Дейкстр с воодушевлением потер ладони, парадируя Люциуса. Однако то, что он говорил, заставляло его чуть ли не плакать. – Я как вернусь к Рэмолу, так сразу побегу на новое задание!… Но сначала загляну к мадам Суадафе и ее девочкам, конечно.
– Один ты с ними уже не справишься, – заметил Адольф, подмигнув ему. – Так что я с тобой!
Эти двое решили путешествовать вместе, как в старые времена, но ни с одного из них Рэмол не собирался спускать своего вездесущего ока, жаждущего вселенской справедливости. Все понимали, что они ненадолго останутся без работы, серафим обязательно отправит их помогать еще какому-нибудь из своих бесчисленных знакомых.
– Я отправлюсь на Килимб, – сказала Маргул, мечтательно возводя глаза к темным сводам. Гренгаль уже давно ушел от нас, и никто не знал, куда он отправился. Ведьма же решила выбраться на поверхность с нами, видимо, прикипела к нашей компании. Или к одному ушастому. Наверняка мы не знали.
– Килимб? Там же рассадник инквизиции! – заметил Арланд.
– А я не собираюсь ничего нарушать! – возмутилась Маргул. – Начну новую жизнь, а там будь что будет.
– А ты куда? – спросила Бэйр, с усмешкой глядя на царевича.
– Мать просила навестить дядю в Нейвере. И еще назревает один неприятный вопрос в Лиазгане… мое присутствие в посольстве на переговорах не помешает, – невозмутимо ответил Кудеяр. Он старательно не встречался ни с одним из устремленных на него и Маргул насмешливых взглядов. Значит, вместе на другой континент собрались.
– Эмбер, а вы чем займетесь? – Арланд перевел взгляд на дракона.
Он и Исавелла сидели друг возле друга. Драконица почти не говорила – не знала всеобщего языка, на котором мы чаще всего болтали, но всегда следила за разговором с большим вниманием, вычленяя знакомые слова. В этот раз она, кажется, все поняла, и вопросительно посмотрела на Эмбера, дернув белым хвостом с кисточкой.
– Мы будем искать свой дом, – ответил он нам, а потом, взглянув на подругу, повторил на древнем. Исса кивнула и улыбнулась, стиснув его плечо.
– Килимб! – сказала она, посмотрев на нас.
– Скорей бы наверх, – подытожил Эмбер, обнимая свою маленькую драконицу одной рукой.
Мы никогда не шли так быстро, как теперь! Мы почти бежали, даже Мафусаил, Саша и Кречет как будто понимали, что поверхность близко и весь путь радостно играли и тявкали друг на друга.
Уже ничего не могло случиться, никто не мог помешать нам добраться до города, осталось только пройти еще несколько часов!
Все стремились вперед, только Бэйр с Арландом, заговорившись о чем-то, сильно отстали. На это никто не обращал внимания, пока позади вдруг не послышался грохот обвалившихся камней.
Инквизитора и ведьмы нигде не было.
Похолодев от ужаса, я мгновенно превратился в сенари тени и бросился к обвалу, проник под ним и оказался в небольшой образовавшейся пещерке, где стояли, запертые от всего мира, Арланд и Бэйр с Кречетом.
– Вы с ума оба сошли, зачем вы устроили этот обвал!? – возмущенно крикнул я, однако в душе уже догадывался, что все это значит.
– Лео, ты ведь и сам понимаешь, что нам нельзя наверх нас, – Бэйр улыбнулась и отошла от Арланда. – Стража и инквизиторы наверняка нашли наши следы и схватят нас, как только мы покажемся. Рэмол может и укроет нас от них, но взамен мы станем его пешками, как Дейк и Адольф. Будет лучше, если мы "умрем" здесь, под землей.
– Так вы… Сейчас? Может, подождете? Давайте хотя бы выйдем вместе! – я схватил ее за руки, чувствуя, что вот-вот расплачусь. – Но не сейчас! Не сегодня!
– Лео, ты должен быть сильным, – Бэйр улыбнулась и крепко обняла меня. Я почувствовал, что ее голос дрожит. – У нас нет другого выхода, ты должен понять. Я буду очень, очень скучать по тебе! Если когда-нибудь я научусь проникать в чужие сны, как это делала прежняя Бэйр, я обязательно приснюсь тебе!
– Но как же так?… – я все-таки расплакался, но обнял ведьму так крепко, как только мог, последний раз прижался к ее мягким волосам, вдохнул ее запах. – Я буду очень скучать по тебе!
Стиснув меня напоследок, ведьма высвободилась из моих рук и, утерев глаза рукавом, уступила место Арланду.
– Ты уедешь на Охмарагу, и сделаешь там восхитительную карьеру, наш род будет гордится тобой, – сказал он серьезно. – Я хочу, чтобы ты знал: я очень жалею, что не мог знать тебя с детства… Я буду очень скучать по тебе, братец! – он обнял меня так, что у меня заболели ребра и перехватило дыхание. – Пиши нашим, слышишь? Не пропадай.
– Но что же мне сказать остальным? Что сказать семье? – спросил я, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Что вы исчезли, провалились под завалом? Погибли?
– Семье и друзьям скажи, что мы путешествуем и не хотим, чтобы нас нашли. Страже скажи, что мы погибли, – посоветовал Арланд.
Бэйр уже достала свой ключ-кинжал и прорезала в каменной стене огромную дыру размером с человеческий рост. Я не мог видеть, что там за ней, со светом вокруг нее творилось что-то странное. Но зато я мог чувствовать свежий морской ветер и от этого запаха у меня защемило в груди: как же мне надоело под землей!
Мешки с вещами уже были на ее плечах.
– Удачи тебе! – Арланд махнул мне рукой, улыбнулся и, подхватив оставшиеся вещи, встал рядом с Бэйр.
– А если что?… – она обеспокоенно посмотрела на инквизитора.
Испуганно глядя друг на друга, они собрались поцеловаться, как в последний раз, но тут из каменного завала вытек Люциус. Увидев портал, он бесовски расхохотался и хлопнул в ладони.
Потрепав меня по плечу, он обнял двух влюбленных. Не заметив его с самого начала, Арланд и Бэйр подпрыгнули от неожиданности, когда в их поцелуй вмешался третий: Люциус чмокнул обоих в щеки.
– Передавай привет Рэмолу! – злорадно крикнул мне чародей и, толкнув двоих в портал, скрылся в нем сам. За ними прыгнул Кречет.
Вспышка света ослепила меня, а когда я снова смог видеть, передо мной уже стоял недвижный голый камень.
Эпилог
*Бэйр *
Люциус толкнул нас в портал, покончив разом со всеми сомнениями, и нам в глаза ударил яркий свет. Когда же темные пятна рассеялись, мы увидели, что стоим на песчаном берегу под пальмами.
Приятный морской бриз обдувал волосы, кожа быстро взмокла под плотной походной одеждой… вокруг было градусов сорок, не меньше!
– Да! – Люциус упал на колени и захохотал, погружая пальцы в теплый белый песок. – Ха-ха, мы сделали это! Нагрели этого серафима, как последнего!…
Я хотела было последовать его примеру, но, осмотревшись вокруг, встретилась с десятками любопытных глаз.
Загорелые люди в купальниках нежились под солнцем и наверняка меньше всего ожидали увидеть компанию чудиков в странной одежде и с гигантской собакой. Но нет – наше появление из воздуха посреди пляжа произвело не больше впечатления, чем, скажем, драка двух чаек. Парочка зевак наставила на нас камеры телефонов, сделала пару снимков, и на этом интерес к нашей компании у зажравшихся туристов закончился.
Зато Люциус и Арланд, когда увидели, где мы находимся, лишились дара речи. Виной тому определенно было многообразия обнаженных женщин, растянувшихся под солнцем, блестя намасленными ягодицами.
– Да ты нашла путь в рай!… – произнес Люциус фальцетом, боясь не то что шевельнуться, даже моргнуть, чтобы, не приведите боги, не спугнуть чудесное видение.
– Никакой культуры!… – пробормотал Арланд, поспешно опуская глаза в землю. Его уши пылали алым, но он крепился.
– Привыкайте, но ни к кому не подходите! – посоветовала я.
Вручив свои сумки Арланду, я подошла к одному белокожему мужчине лет пятидесяти. Он лежал на шезлонге под зонтиком и с любопытством разглядывал нашу компанию. Его огромные английские усы почему-то внушали мне огромное доверие.
– Не подскажете, где мы находимся? – спросила я у него, вежливо улыбнувшись.
– What did you say? – переспросил он, приподнявшись на локтях. – Do you speak English?
В моей голове тут же что-то щелкнуло, я начала вспоминать язык, который, видимо, неплохо знала до моего путешествия на Скаханн.
– Could you say what is this place, please? – повторила я, наверняка коверкая произношение, но понять мы друг друга должны были.
Усатый в самом деле понял и, добродушно улыбнувшись, ответил:
– Brisbane, Honey, it`s Australia! – он обвел руками пляж, море и несколько деревцов, из-за которых виднелись коттеджи, и рассмеялся. – Welcome!
Смесь чувств, которую я испытала от такого известия, была непередаваема: там было все, и страх, и ужас, и зачатки истерики, и желание громко, отчаянно громко засмеяться над всем этим. Я сдержалась, чтобы не пугать мужичка, и вернулась к своим.
– Что он сказал? – спросил Арланд.
– Мы в Австралии… – ответила я, нервно потирая шею. – Это очень… очень далеко от того места, где я жила. Если честно, я не знаю, что нам делать… я едва ли помню язык!
– Я присоединюсь к вам позже, вы не против? Там такая женщина!… Это любовь! – Люциус дернул меня за рукав.
– Сомневаюсь, что ее привлекают небритые задохлики с больными глазами, – я поспешила схватить чародея за руку, останавливая. – За домогательства тебя еще и в обезьянник могут посадить, а нам тебя потом вытаскивать? Лучше держись возле меня, пока не освоишься!
– Может, пойдем в город? – предложил Арланд. – Найдем место, где можно поесть, и узнаем, где заночевать… К тому же, я хочу посмотреть твой мир! Ты говорила, у вас полно машин, а я еще ни одной не видел за две минуты!
– Сомневаюсь, что это будет так-то просто без денег и в таком виде, – ответила я, хорошенько осознав ту задницу, в которую мы попали. – К тому же, у нас нет никаких документов, которые были бы здесь действительны… Эээх… Пока стоит отсидеться подальше от людей, может, в каком-нибудь лесу. Если мы пойдем в гостиницу, есть все шансы нарваться на полицию – местную стражу. Узнав, что у нас нет даже паспортов, нас могут депортировать куда-нибудь похуже, а то и засадить за решетку…
– Прорвемся уж, – Арланд перебил меня, ободряюще потрепав по плечу. – Не думаю, что выжить здесь будет сложнее, чем в моем мире.
– О чем вы вообще говорите!? Это мир, где женщины ходят без одежды! Это – самое безобидное и замечательное место во всех вселенных! – воскликнул Люциус. – Даже умереть здесь – большое счастье, а жить… Жить тут можно как угодно, хоть на воде и хлебе!
С того момента и начался наш долгий и трудный путь освоения нового мира, а фраза Люциуса про хлеб и воду стала чем-то вроде нашего девиза.
Поблажек родной мир мне давать не собирался, слабые надежды на то, что на Земле сработает магия, не оправдались. Ее как отрезало и от меня, и от Люциуса, зато белое пламя Арланда отлично работало, правда, больше не светилось. Еще у Люциуса осталась связь с ипостасью лошади, и он мог превращаться в коня, но толку от этого не было почти никакого.
Поначалу нам действительно приходилось жить дикарями в джунглях, питаться дичью и чураться большинства людей. Но постепенно я немного вспоминала язык и научила его основам Люциуса и Арланда, мы стали выходить в город, пытались устроиться на какую-нибудь совершенно ужасную работу по устному договору и тем самым заработать хоть немного денег.
Люциусу повезло, его дурацкий цвет волос и подвижное лицо психопата нравились детям, и он в легкую устроился продавцом мороженого в лавчонку на пляже, за что получал неплохие деньги. Арланд нанялся грузчиком в один продуктовый магазин и тайком таскал нам просрочку, а я… я выгуливала собак.
Можно было бы еще зарабатывать на второй ипостаси Люциуса, катая на нем детей, но седло и прочая лабуда были такими дорогими, что только их нам бы пришлось полгода отрабатывать. Не говоря уже о том, что по многу часов сидеть на одному месте ни мне, ни колдуну не хотелось.
Скопив определенную сумму, мы не без труда откопали какого-то парня, который занимался поддельными документами, и заказали себе фальшивые паспорта. Это были какие-то карточки, распечатанные с разводами на древнем принтере и заламинированные. Но теперь мы хотя бы жилье могли снять или билеты в соседний город купить – выполнить какие-то действия, где важно скорее наличие документов, чем их подлинность. Это дало нам возможность устроиться немного получше.
Арланд из грузчика сделался раскладчиком – или, если покрасивее, мерчендайзером. Я смогла пойти уборщицей, а Люциус уже ненавидел детей и думал, куда сбежать из своего вагончика и клоунского наряда.
Он спросил у меня, кто может заработать больше всего денег, ничего не умея и не зная языка, и я, растерявшись, рассказала ему про танцоров в ночных клубах. И кто бы мог подумать, что он воспримет мои слова серьезно?…
Люциус действительно попытал счастья в одном ночном клубе, но первое же выступление чародея закончилось скандалом. Скорее всего, он не понял и половины правил, которые ему объясняли менеджеры, и решил действовать, что называется, интуитивно.
Я же, совершенно неприспособленная к такому дурацкому занятию, как уборка, получила несколько выговоров, а потом была уволена. Только Арланд удержался на своем месте и теперь был нашем единственным кормильцем.
Так прошел год. Мы перебивались с работы на работу, питались больше дичью, чем покупными продуктами, и жили, кочуя по джунглям и лесам вокруг города, прячась от егерей и полиции. Казалось, это никогда не кончится! Чертова бюрократия не давала нам влиться в жизнь, найти нормальную работу и даже просто заночевать под крышей, в обыкновенной человеческой кровати.
Магия скорее мешала, чем помогала: любые приборы с беспроводным сигналом слепли и глохли, стоило мне и Люциусу оказаться рядом. Нам была закрыта дорога даже в обычные магазины, мы не могли ничего купить, потому что в восьми и десяти случаев кассы глохли, стоило нам зайти внутрь. В итоге мы могли или ходить только по рынкам, или гонять за понравившимися вещами Арланда. Чтобы техника и при нем не начала глохнуть, он продолжал наносить на себя татуировки из запасов чернил и продолжал жить на обезболивающих, и это сводило на нет весь смысл переселения.
Но мы верили, что станет лучше. Кофемашины, сигареты, одежда, любой какой захочешь фастфуд… это все давало нам силы продолжать путь. Люциус и Арланд приходили в настоящий экстаз от магазинов: они просто не верили, что так можно есть каждый день! Мороженое, торты, стейки, чипсы – все подряд было уже приготовлено и только ждало, пока они протянут за это пару бумажек. По началу все заработанное уходило на еду и вещи: двоих иномирян перло от всего подряд. Особенно им понравились футболки и шорты, у Люциуса их была целая коллекция, хоть музей открывай. Арланд решил, что черные очки должны стать неотъемлемой деталью его стиля: он ходил в них всегда и везде, даже в помещениях, и скупал любые, какие ему нравились.
Почти все деньги, которые не уходили на еду, они тратили на кино и комиксы… честное слово, я ждала того момента, когда они дорвутся до компьютерных игр.
Жизнь проходила странно: по меркам Скаханна мы жили не хуже королей, однако по факту мы оставались чудаковатыми бомжами с кучей барахла. Но в один месяц все как-то наладилось. Мы с Арландом, надеясь заработать на зрительских симпатиях, устроили шоу драки на шестах в парке, мимо проходил владелец частной школы боевых искусств и, заинтересовавшись нами, пригласил попробовать себя в качестве преподавателей самообороны для детей.
В школе мои занятия имели успех, видимо, тому причиной была природная харизма. А еще детям нравилась моя бирюзовая рука с белыми наростами – я прямо видела проклятия в глазах их родителей, которым мелкие наверняка заявляли, что сделают такую объемную татуху, когда вырастут. Слова их родителей о том, что у меня наверняка какая-то опасная опухоль, детей не смущали.
Арланда выгнали из школы через месяц, это случилось после того, как он сильно повздорил с отцом одного непоседливого парня. Но инквизитор не сильно жалел об увольнении. Посидев какое-то время в поисках, он нанялся стричь газоны в районах с коттеджами, и за работой умудрился подружиться с одним из своих заказчиков, старичком-профессором. Старичок оказался врачом и, узнав о том, что Арланд может лечить без всякого знания медицины, сильно заинтересовался им. Свои умения инквизитор представил, как потомственное лекарство, и сумел продемонстрировать их старику. Тот сильно впечатлился – еще бы, Арланд сломал ему всю систему! Старик сильно порезал руку, но та зажила буквально за несколько часов благодаря фокусу с белым пламенем. Это небольшое представление сделало для Арланда больше, чем он мог представить. Да и для всех нас в конце концов.
Старик, искренне поверив в то, что перед ним посланник божий, взялся устроить инквизитору медицинскую карьеру. Похлопотав, профессор пристроил его в один из колледжей, где у того были друзья.... как он это сделал, учитывая то, что у Арланда не было ни документов, ни даже базового понимания нашей биологии, я не знаю!
Теперь инквизитор все время проводил у своего покровителя и усердно учился, к нам в лачугу возвращался далеко не каждый день, а когда возвращался, плакался о том, что не вынесет такого разочарования: мир, оказывается, состоит из атомов, а все живое – из клеток! Что он сам – это не Арланд, а куча сплетенных между собой тканей из каких-то непонятных мелких существ!
Поскольку он из кожи вон лез, чтобы вызубрить все необходимое, а профессор ему в этом способствовал, инквизитор без проблем выдержал курс лекций и быстро получил бумажку об образовании. К тому времени добрый дедушка сделал ему документы и гражданство, назвав своим дальним родственником, и мы, наконец, смогли снять небольшой домик на окраине города!
Что это было за счастье, спать в настоящей человеческой кровати, пользоваться водопроводом и туалетом, настоящей ванной и душем, а не кабинками на пляжах! Первые несколько дней мы просто не могли вылезти из нашего дома, мы все трое взяли больничный, и, накупив еды, целую неделю сидели в своем новом гнездышке и смотрели телевизор.
У Люциуса тоже все шло неплохо. После долгих просьб, а скорее многонедельного нытья под дверью кабинета начальства, его приняли на одну пригородную конюшню – он должен был чистить стойла. Как ни странно, грязная работа не претила Люциусу: он с радостью проводил время с лошадьми и каждый день находил, что рассказать о своих, как он считал, питомцах. Ничто, кроме них, его больше не интересовало. Было похоже, что он нашел свое призвание – воспитывать копытных.
Мои уроки в школе боевых искусств пользовались успехом, набралось несколько групп для детей и женщин, которых я учила самообороне. Никогда не думала, что физкультура с Кудеяром принесет мне столько денег! Но преподавание, хоть убейся, было не мое. Каждый день работать с детьми при том, что я совершенно не умею с ними обращаться, это то еще испытание. Все занятия я пыталась построить на дисциплине, так как с трудом разрешала даже самые пустяковые детские ссоры.
Арланд с помощью своего покровителя открыл личный кабинет «нетрадиционной медицины» и во все практиковал, исцеляя безнадежных больных, снимая порчи и стремительно обрастая знакомствами. Белое пламя стало для него необходимостью, и, к счастью, на Земле нашлись вещества, подошедшие для состава татуировок, – а доступ к ним и к хорошим обезболивающим у Арланда теперь имелся. Все это мне не нравилось, но стало для нас обоих необходимостью, такой же, как на Скаханне.
Я попросила его узнать, можно ли где-нибудь среди его знакомых найти не то чтобы лабораторию, но хотя бы просто магазинчик косметики, которому, может, требуется лишний продавец-консультант или секретарша.
Несмотря на то, что магия помахала мне ручкой, я по-прежнему не использовала ничего, кроме собственноручно приготовленных шампуней и кремов, и уже начала неплохо разбираться в веществах родного мира. Мне вполне по силам было работать не только консультантом, но и разрабатывать что-нибудь свое для скромного семейного бизнеса. Не то чтобы меня так привлекала идея вечной красоты, но мне очень хотелось работать головой и руками, подальше от людей, а не языком в толпе мелких неоформившихся личностей.
Арланд отнесся к моей просьбе серьезнее, чем я ожидала, и сумел отыскать знакомых, через которых я попала в небольшой магазинчик домашней косметики.
Некоторое время я стояла за прилавком и рассказывала покупателям вызубренные факты о товарах, а потом не выдержала, и обратилась к хозяину с предложением выставить на полки пару баночек по моим собственным рецептам. Их состав проверили, протестировали на знакомых, и они разошлись на ура, открыв мне путь к любимому занятию!
Так и пошло из года в год. Арланд пробивал себе карьеру врача-экстрасенса, Люциус – конюха, а я в итоге стала кем-то вроде косметолога.
Через четыре года каждый из нас уже неплохо зарабатывал и жил, как коренной землянин. Я, как законная жена Арланда, получила гражданство и даже настоящий паспорт, Люциус же, чтобы защититься от властей, женился на какой-то странной девушке, которую мы с Арландом никогда не видели, но через год колдун стал полноправным жителем страны кенгуру и развелся с ней.
С чародеем мы по-прежнему жили в одном доме, но не в том, который сняли сначала, а уже в своем собственном загородном двухэтажном, с амбаром. Мы держали кур, козу и потом даже двух лошадей… Кречет был в восторге от нашей небольшой фермы.
Спустя пару лет после того, как все устроилось, мы с Арландом постепенно начали задумываться о собственной семье, которой у нас в полноценном смысле этого слова еще не было. Мы ходили по врачам, но те лишь пожимали плечами: у нас у обоих все было в порядке, и неизвестно, почему мы не могли завести ребенка.
Не знаю, насколько я была бы счастливее, если бы у меня родился сын или дочь, но без этого мне с каждым годом становилось все более пусто. Мне исполнилось двадцать семь, Арланду – почти тридцать четыре, и это было не так уж много… наверное.
За месяцем шел месяц, я все чаще задумывалась о том, как мы живем и чем, и начала чувствовать, что не хочу так. На Земле мне было хорошо, у меня появились новые друзья, любимая работа, увлечения, но это все не то, чего мне по-настоящему хотелось бы.
На Скаханне, где остались Лео, Дейк, Кудеяр и остальные, жизнь звучала полнее и ярче, магия давала мне столько возможностей… я до сих пор иногда перелистывала страницы опустевшего дневника Маггорта, вспоминая, как оно все было. Сколько всего я могла бы совершить, останься я там?
Вскоре во мне окрепло понимание, что я не смогу провести десятки лет в обыденной городской суете, мне хотелось чего-то большего. Старые знакомые, навсегда оставшиеся в другом мире, все чаще всплывали в моей памяти. Я пыталась связаться с Леопольдом через сны, но у меня не получалось на протяжении всех семи лет.
Однажды утром я интереса ради достала свой нож-ключ и, уйдя на задний двор, разрезала пространство. Мне открывались другие миры, один за одним, стоило руку протянуть – и я могла навсегда уйти и снова изменить свою жизнь.
Те, кто говорят об ощущении стоящего на краю пропасти, – о желании прыгнуть вниз, – даже представить себе не могут, что такое стоять на краю новой вселенной.
С трудом пересилив себя, я не прыгнула в открывшийся портал сразу, мне хватила ума вернуться в дом и найти Арланда, который мог бы выбить из моей головы бредовые мысли.
Но вместо того, чтобы выбивать их, он предложил мне собрать наши старые вещи и провести с Люциусом долгий и очень содержательный разговор.
Словно в горячке, за неделю мы оборвали все связи, уволились, рассорились с друзьями, покончили со всеми делами. Давно я не чувствовала себя такой воодушевленной! Это было почти так же, как когда мы покидали бесконечные тоннели перед уходом на Землю.
Люциус не стал нас останавливать: он был счастлив остаться один на нашей крошечной ферме. Чародею нравилось на Земле, и он не хотел уходить отсюда. Мы же с Арландом не могли больше оставаться на месте.
Разрезав полотно мира, мы шагнули в первый попавшийся портал вместе с Кречтом, и очутились в новом месте.
Это были степи, заполненные такой живностью, которую словно сделали по неудачным детским рисункам! Разумных мы там так и не нашли, но это, наверное, к лучшему. Мы провели там несколько месяцев, записывая все увиденное, описывая невиданных животных и растения. Я назвала тот мир Зоопарком, пометила его координаты в слоях пространства, где в начале стоял Скаханн.
Затем мы отправились дальше.
Из второго мира нам, правда, пришлось уносить ноги, потому что жить там оказалось невозможно: сплошные вулканы, ужасная жара и полное отсутствие жизни и нормального воздуха. Это место получило от нас название Котел Сарабанды.
В третьем мире нас встретила стайка существ, очень похожих на сказочных гномов, только полностью волосатых – эдакие маленькие бурые медвежатки, которые не разговаривали, а чирикали. Они приняли нас за каких-то очень серьезных лиц, потому что испугались Кречета. Крохи прислуживали нам, подносили еду и предоставляли животных для изучения. Иногда даже они приносили нам букеты цветов и что-то очень похожее на мед.
В мире с гномами мы провели около полугода, там нам жилось более чем хорошо – боги они вообще везде в почете. Но остаться в Медведкове дольше мы не смогли, потому что стало скучно. Когда все животные были описаны и зарисованы, а культура мишуток изучена вплоть до системы имен у детей, мы отправились дальше.
Мы перескакивали из мира в мир, записывая все увиденное, и постепенно подбирались к мысли, что все дороги ведут нас обратно в Скаханн. Где-то среди нашей поклажи еще оставалась инквизиторская мантия, мой посох и тубус, документы к котором говорили о том, что я нахожусь под опекой Ордена, – эти вещи постоянно мозолили нам глаза и вызывали приступы чудовищной ностальгии. К тому же, между собой мы иначе и не говорили, как на языке Скаханна.
Собравшись с духом, мы, в конце концов, решились вернуться домой.
Нас выбросило прямо в Рашемии, как это ни странно, у трактира «Лошадиная Косынка» – того самого, где когда-то мыл полы сброшенный с небес Рэмол и где я нашла дневник Маггорта. Всего в нескольких днях пути от поместья Сеймуров.
Родственники встретили нас обмороками и долгими припадочными рыданиями. Они уже не думали, что мы с Арландом когда-нибудь объявимся, и теперь не могли нарадоваться. Из родного дома инквизитора не отпускали, сестры старались удержать Арланда при себе любыми способами, заваливали его делами, бумажной волокитой, по очереди тяжело заболевали и требовали от лучшего лекаря во всем Скаханне сидеть возле своих постелек… Я не была против, мне вообще стало не до чего, когда в руки вернулась знакомая сила, от которой кровь бурлила и в голове щелкали приятные искры. Я окунулась в магию и, как и много лет назад, взялась чинить с ее помощью все, что только можно было починить в поместье.
Наставница юного графа-колдуна Ганса сперва меня побаивалась, думала, я отберу у нее работу: из нас двоих я куда больше была похожа на настоящую ведьму, и мальчик решил все свое свободное время посвящать тому, чтобы доставать меня. Я показывала ему какие-то фокусы, но по большей части оставляла воспитание будущего графа тем, кто в этом разбирается.
Мы жили в поместье, особенно не думали, чем займемся дальше, и наивно надеялись, что все, от кого мы бежали, давно забыли о нашем существовании. Потому даже не заподозрили неладное, когда к Сеймурам пожаловал незнакомый мужчина. Нам сообщили о его приходе слуги, пришелец хотел видеть нас обоих, и мы с Арландом прошли в библиотеку, где устроился странный гость.
Это был высокий ишимерец лет шестидесяти пяти, с лысым черепом, покрытым татуировками, и недлинной черной бородой с седыми прядями. Он носил просторные черные одежды, напоминающих облачение шаолиньских монахов, и смотрел на мир таким взглядом, будто видел сквозь измерения.
Мне этот тип с первого взгляда понравился, возле него воздух буквально гудел от натуги, казалось, сам мир пытается подстроиться под ожидания этого человека. Он не источал враждебность, только непоколебимую уверенность в себе самом и своих намерениях.
Я с любопытством рассматривала пришельца, а вот Арланд буквально побелел от волнения, когда увидел его.
– Арланд и Бэйр Сеймур, – проговорил ишимерц, окидывая нас тяжелым взглядом проницательных черных глаз. Он поднялся, когда мы подошли ближе. – Моя имя Мартин. Я глава церкви Черных Куполов.
Страшные слова прозвучали, как триггер, и вся симпатия, которой я прониклась к гостю, мгновенно улетучилась. Но прежде, чем я успела вызвать магию, мужчина сделал короткое движение кистью и меня отрезало от моих сил. Арланд был не так опрометчив и остался стоять неподвижно, потому его пришелец не тронул.
– Вам нужно пойти со мной, – произнес Мартин, переводя взгляд с меня на Арланда.
– Нам можно собрать вещи? – только спросил муж.
– В этом нет необходимости, – ответил пришелец, опустив взгляд на мою левую руку, в которой я по-прежнему хранила наш ключ.
То, что произошло дальше, превзошло все наши ожидания.
Мартин достал из складок своего одеяния прозрачный тонкий кинжал, который выглядел очень похожим на мой, и прорезал брешь в воздухе. Перед нами открылся подернутый рябью портал в темное помещение с каменными стенами.
Я посмотрела на Арланда: мы ведь не пойдем туда?…
Но по его мертвенно бледному лицу я поняла, что сопротивление бесполезно и лучше идти добровольно. Мартин жестом пригласил нас вперед, и мы вошли, держась за руки.
Портал вывел нас в большой подвал, изолированный от внешнего мира настолько, насколько это было возможно. За семь лет я многое забыла, но моей памяти хватило на то, чтобы оценить эту клетку по достоинствам: в ней можно было удержать кого угодно. Наверняка именно здесь когда-то держали Демонтина.
От холодного воздуха у меня защипало нос, руки дрожали от волнения. Посмотреть по сторонам очень хотелось, но как только взгляд наткнулся на устройство, сильно напоминающее орудие пыток, я решила, что камни на полу, пожалуй, единственное, что мне стоит здесь видеть.
Мартин вышел из портала вслед за нами и закрыл его, как и я закрывала свои – обратной стороной ключа. Монах провел нас сквозь эту жуткую пыточную в одну из комнат, которая напоминала рабочий кабинет, и пригласил сесть на пару стульев перед столом.