Коучей сегодня много развелось, а поговорить не с кем.
От автора
Ни одной умной мысли в этой книжке не будет, эта книга – мой протест против умных мыслей.
Откуда в моей наивной женской прозе возьмутся умные мысли? Не питайте иллюзий, я вас умоляю, а то потом начнутся отрицательные отзывы… Меня уже ругали за примитивизм, серьезные девчонки накатали мне телегу прямо на сайтах книжных магазинов. «Ни одной умной мысли я тут не встретила», «ничего полезного для себя не почерпнула», «книга ничему не учит»…
Я немножко обиделась и позвонила мужу, нажаловалась на эту жадную девочку, которая все время что-то где-то хочет почерпнуть.
– Ты посмотри на нее!.. Черпает она… Девочка с черпаком!
Муж выслушал меня и говорит:
– А ужин будет?
Я пошла на кухню готовить, пошла дубасить молотком цыпленка. И знаете… пока я отбивала своего цыпленка, мне в голову пришла идея – сделать эту миленькую книжку. Мне захотелось так ее и назвать – Умные мысли, которые делают тебя дурой.
Почему так? А потому что никаких умных мыслей не существует. Все умные мысли – это просто красивые слова, сказанные с определенной целью. Чаще всего эта цель – циничная эксплуатация трудящихся. А что вы думали? Никто нас ничему и никогда учить не собирался, нас просто мотивировали на труд и оборону. Если вам повторяют настойчиво некую умную мысль, будьте уверены – вам что-то продают, и скорее всего вы слышите рекламный слоган.
Не верите? Смотрите. Возьмем простейшее какое-нибудь утверждение… Первое, что сейчас в голову придет…
Лак фейвоз зе брейвз! Удача сопутствует храбрым! Старая английская поговорка, я сама не ожидала ее сейчас вспомнить, но наша англичанка повторяла это каждый урок, когда вызывала к доске. Смотрит журнал и всегда говорит – Удача сопутствует храбрым! И вроде бы все верно, но давайте проверим, посмотрим статистику. Сколько храбрых у нас? Скольким из них светила удача?
У меня было два деда. Оба пошли на войну в сорок первом. Один вернулся с орденом, бесспорно, он был храбрый. А у второго деда было целых два ордена, значит, он был еще храбрее. Только фишка в том, что второй орден он получил посмертно. Это удача ему так сопутствовала? Вот и получается, что эту военную поговорку придумали полководцы. Удача сопутствует храбрым! Конечно… Мотивашка это, а никакая не умная мысль. А звучит красиво, так, что на первый взгляд не придерешься.
И в нашей мирной жизни, в нашем женском скудном быту, на этом примитивнейшем маршруте – работа – дом – маникюрша – тоже полно опасностей. Частенько умные мысли, как мины, лежат у нас на пути. Послушаешь умный совет или сделаешь, как в народе принято, – и все, жизнь пошла под откос. И никто никогда тебе не скажет, никто не поспешит предупредить – умные мысли опасны, наивного человека они могут привести к большой трагедии. Все это я и собралась продемонстрировать на пальцах в этой книжке.
Про кого буду рассказывать?
Двенадцать женщин я решила вам показать, мне нравится число двенадцать. Все героини абсолютно разные, но каждая очень любила умные мысли. Черпала! И сделала умную мысль своим жизненным правилом. Какой-то общепринятый принцип они использовали как руководство к действию, а в результате потерпели поражение.
Как же так? Почему умные мысли не принесли положительный результат? Смешной вопрос… Вы когда-нибудь видели таблетки для всех и от всего? Кто принимал, сочувствую. Благо если это было плацебо.
Кстати!.. Цыпленок у меня получился вполне, муж приехал с работы, поел с удовольствием, и даже мои рассуждения ему не помешали.
– Спасибо, мышь моя… – сказал мне муж, – все очень вкусно у тебя, но… мне не нравится твое название. «Умные мысли, которые делают тебя дурой» – слишком длинно. Название плохое, а вот цыпленка я, пожалуй, съем еще. Если, конечно, тебе не жалко. А то мало ли… Вдруг ты вторую ногу кому-то бережешь?
Вторую ногу… Я задумалась. У цыпленка две ножки, тогда у меня будет две книжки. Я разделила эти двенадцать историй на два тома, чтобы вам лишний раз в сумке тяжелое не таскать. Первый том, вот этот, я назвала Чудесное зачатие, а второй – Хочу на остров.
На всякий случай, чтоб вы не пугались, предупреждаю – в каждой книжке будут и рассказы, и фельетоны. Сначала идет фельетон, потом рассказ. То есть мы сначала просто поболтаем на заданную тему, поржем немножко, а потом я расскажу историю. Чтоб совсем понятно было, где что лежит, я все названия фельетонов курсивом набрала, мы же прописные истины будем тут громить, поэтому курсивом название, а рассказ обычным шрифтом.
Все, теперь моя совесть чиста. Все карты я вам выложила. Пожелаем друг другу хорошего вечера! И полетели.
В лес мы далеко не пойдем, умные мысли и правила, на которые напоролись мои фигурантки, будут самые известные, те, что нам с детства в голову вдолбили, те, которые мы никогда не ставим под сомнение. Ну, типа… этой…
Путь к сердцу мужчины лежит через желудок
Желудок
Сейчас можно смайлик ставить с перекошенной рожей. Самой противно, до чего мы эту пластинку заездили.
Какой там путь? Почему через желудок? Зачем в обход? Куда завел нас этот устаревший навигатор, кто-нибудь обращал внимание? Оглянитесь, девушки, на кого похожи наши русские мужчины? Они же толстые, больные, нервные… У вас красавчик, разумеется, у вас красавчик, а остальные в тридцать пять уже разожрались. Второй подбородок, пивное пузо, гипертония, пониженный тестостерон… Я никого пугать не собираюсь, не оскорбляю, я эти строки пишу второго января, поэтому у меня только один вопрос – доколе? Когда все это извращение на кухне прекратится?
Что такое салат Мимоза? Про оливье молчу, оливье наша скрепа, национальный символ, за оливье меня патриоты порвут. Разберемся с Мимозой. Такого способа утилизации отходов нет ни в одной кухне мира. Вареный картофан и яйца, сомнительные рыбные консервы – все в одну миску, и обтяпали дельце. Разве это путь к сердцу? Это в другое место путь.
Да, были, были у меня голодные времена, когда я намазывала на булку еврейский салатик. Тот самый, когда сыр дрянной, а мы его на терке, с чесноком, с майонезом… Майонез… Ни слова не скажу про майонез, боюсь, что оштрафуют. Майонез – наше все, мы все грехи свои кулинарные майонезом заливаем, майонез все спишет. У нас в России был, есть и будет самый лучший в мире майонез!
Ну, хорошо, я больше не буду кривляться… Я просто хотела спросить, кто дошел? Кто дошел до мужского сердца через желудок? Сколько здесь таких? Отзовитесь, кого мужчина любит за еду, расскажите нам свою историю.
Приехала одна недавно из Анапы в Бельгию, хотела замуж, жених пригласил. И как раз Новый год. Она давай готовить, как на Кубани это делают. Два дня стояла у плиты. Бельгиец со страхом заглядывал в кухню, боялся вмешаться. Дикая картина для стран Бенилюкса – приехала на свиданье женщина и не выходит из кухни. Увлеклась девушка, не обратила внимание, что у католиков все праздники неделю как прошли. Они там Рождество отметили двадцать пятого, а Новый год для них не праздник в нашем, в русском смысле.
Красотка наготовила на маленькую свадьбу. Спрашивает – где гости? Какие гости? Суровый бельгиец немецкого происхождения живет один с сыном. Где немцы, и где гости? У них там гостям подают канапе, и это не юмор, это можно было заранее найти в интернете, но девушка не удосужилась узнать, куда ее вообще несет, она решила пойти старой привычной дорогой – через желудок.
Три дня активно ели, сын с папой, чтоб не пропало, экономные. С горшков не слезали те же три дня, не привыкли к нашей кубанской еде. Впечатлений море получили. Но цель визита!.. Ведь женщина искала путь к сердцу! В итоге невеста сбежала, ей стало скучно, она умела только через желудок, немецкая Камасутра ей не подошла.
Еще одна кулинарка, родная наша тетка Мэри, познакомилась с американцем, и он приехал в наш колхоз, то есть райцентр в Центральном Черноземье. Тетка Мэри замужем ни разу не была, поэтому Бабуля ей напоминала каждый день:
– Корми, корми, корми…
Я не могла понять: зачем? зачем? зачем? Американец к еде относился спокойно, военный голод, как Бабуля в детстве, не переживал, и дефицит советский наш не знал… Зачем американцу усиленное питание?
– Корми, корми, корми… – настаивала Бабуля, и тетка Мэри готовила весь наш родной ассортимент, включая салат из крабовых палочек.
Американец ел из любопытства. Он был совсем не толстый, не гурман, не обжора, новое меню ему давалось с трудом, он вздыхал тяжело, но с благодарностью кивал, улыбался, женился.
Тетка Мэри переехала в Америку. Все вроде было хорошо у них. Вкусноты полно, ни одном фаст-фудом, оказываются, живут люди. Ресторанов хороших куча, креветки, устрицы, живые крабы тетка Мэри быстро полюбила, кондитерская у нее прям возле дома, пироги какие-то невозможные с ягодами там пекут, соседи по выходным барбекю жарят… И вдруг американца уволили с работы, мужик ушел в депрессию, есть совсем перестал, начал пить. В итоге они развелись.
– Эт почему же? – не могла понять Бабуля.
Да потому же. Потому что в семейной жизни кроме желудка есть куча других жизненно важных органов.
Еще один забавный случай получился у мой подруги. Сын у нее, молоденький совсем, жениться собрался, невеста переехала к ним жить. Тут в принципе уже смешно, уже поставить точку можно, но разговор у нас про путь, путь к сердцу, так что не спешите.
Серьезная девушка оказалась невеста, пришла со своей сковородочкой, и сразу в кухню, готовила, готовила, готовила, мама ее так научила, внушила ей мама эту премудрость про путь через желудок. Полгода это длилось все, а потом ее к маме назад отвезли. Не голодные оказались люди. Зажрались, я бы даже сказала, у них в пирамиде Маслоу базовые потребности давно закрыты были, они уже на интеллектуальный уровень перешли, на духовный замахнулись, девчонка наивная их просто не успевала догонять.
Подруга даже плакала, жалко ей девочку было, такая трогательная – девочка со сковородочкой… А я ей говорю, ты давай ко мне эту девочку со сковородочкой направь, а то у моей снохи все из пакетика. Суп из пакетика, салат из пакетика, каша из пакетика – девочка с пакетиком мне в невестки досталась. Да-да, я вам сейчас маятник в обратную сторону качну, вы догадались.
Как пришла она к нам с кусочком пиццы, так до сих пор и жует. Не умею готовить – и все. Зато блондинка, крепкая, вся такая секси-вау. Не мое, конечно, дело, у меня своих забот полно, но я ее пыталась кое-как к здоровому питанию приобщить.
– Че там готовить? – объясняю. – Взяла два яйца, в кастрюльку бросила, гречку кипятком залила, а сама иди в ванну, красоту наводи! Потом, вся свеженькая, огурец порезала – все, кушать подано!
– Донт андерстенд, – она мне отвечает. – Я вашу гречку боюсь.
И пиццу заказывает, и, прости меня господи, чипсы грызет.
Я у нее спросила, без обид, просто из любопытства, что же она будет на ужин готовить моему драгоценному сыну.
– Не знаю, – думает, – он сам что-нибудь приготовит…
Он сам!.. Да! Пусть готовит сам, не проблема. Знавала я таких мужчин, задорных кулинаров. Все было вкусно у них, очень вкусно, и женам нравилось, и любовницам.
Одна моя знакомая, звезда провинциального экрана, в смысле ведущая на районном ТВ, доигралась. Приходит домой, ложится в гамак, наушники у нее, джаз, книжонка… Муж возвращается с работы, спрашивает, нет ли вдруг чего поесть. Она ему кивает так, небрежно, в кухню. Там, говорит, картошка есть, почисть, пожарь…
Пожарил он, мужчина с высшим техническим образованием, картошку в состоянии пожарить. Он у нее вообще был парень умный, красивый, высокий… Извините, я всегда уточняю, если парень высокий, для наших девушек специально. И зарабатывал неплохо. Не нужна ему была ни картошка, ни кастрюля борща, ему нужная была женщина, которая его после работы ждет и какие-то там минут двадцать хотя бы ему за столом уделяет. В общем, мальчик хотел не еду, а прелюдию. Моя знакомая этот нюанс понять не смогла, зато коллега мужа догадалась. Была там у него одна в конторе, покормила, спать уложила, двоих детей ему родила.
Я ни на что сейчас не намекаю!.. Не надо мне сейчас звенеть кастрюльками. Еда – это просто еда, базовая потребность, не нужно ее переоценивать, и обесценивать тоже не нужно. Не надо циклиться на жратве, не на голодном севере живем, и кулинарный феминизм я тоже разводить не собираюсь. Кормить мужчину нужно, иногда хотя бы, и в этом ничего особенного нет. А то иные как начнут мозги утюжить: «Я готовила, я старалась, я на вас весь год со сковородкой работала!»
Одну специалистку знаю, умная женщина, заведует производством, руководит мужским коллективом. Выходные превращает в сумасшедший дом. Сажает мужа с дочерью за стол и заставляет всю субботу лепить пельмени. Готовит женщина на всю рабочую неделю и при этом постоянно орет. Она устала! Она угробила свой выходной на котлеты! Подумаешь, Мэрилин Монро… Да не готовь! Не старайся! Швырнула цыпленка в духовку – гуляй! Он сам пожарится, без твоего нависания.
Лично я в такую садо-мазу не играю, сложные блюда не готовлю, Наполеоны не пеку. Помню, как-то по юности, всего один разочек, был грешок, с подружками слепили мы тортик «Пьяная вишня» да на той же жопе и сели. Жизнь нужно упрощать, это экологично. Кстати!.. Говорят, что как раз-таки Наполеон и придумал эту фишку про путь через желудок. «Путь к сердцу солдата лежит через желудок» – это был оригинал, не про мужчину, а про солдата Наполеон говорил, а уже потом в переводах этот закон перенесли на всех мужчин вообще.
Теперь давайте свежим взглядом посмотрим на этот маршрут: к сердцу – через желудок? Зачем мотать крюки? Тем более желудки у мужчин бывают разные. Луженые желудки иногда встречаются, переварят и вашу стряпню, и вас самих с каблуками, не добежите вы до сердца. Был случай, конечно, и на этот счет был случай…
Пришел один клиент в пельменную, в дешевую простую забегаловку, где порцию приносят в пластмассовой тарелке. Пельмени были вкусные, поел. Официантка принесла компот, чуть не упала. Мужик берет тарелку и у нее на глазах жует, пластик у него хрустит как хлебная корочка на зубах. Тарелку съел, она рот закрыть не успела, он взял и вилку съел. Счет попросил и ушел. Потом его искали журналисты, нашли, оказалось, у человека уникальный желудок, переваривает неорганические материалы.
Да кто же будет спорить!.. Когда мы пробираемся к мужскому сердцу, конечно, нужно использовать все пути. Главное не забывать, желудок – это только остановка, только привал, не стоит там зависать, надо помнить: наша конечная – сердце, не желудок, не печень, а сердце.
Сейчас будет история про женщину, которая застряла в желудке.
Ананасы
Я выпила водки и пошла в огород. Август, товарищи, самый разгар огородного счастья. Попахивало осенью, соседи жгли костры, несмотря на новый закон, который запретил нам жечь ботву на личных огородах. Было тепло, солнце наше северное еще улыбалось, береза у Галки совсем пожелтела…
Мы заехали к ним на минутку, к нашим друзьям, к Галке и Толику, поздравить с покупкой, с новой машиной. Мы хотели присесть прямо там, под березой, но Галка звала всех на кухню.
– У меня новый салат, – сказала Галка. – Попробуйте обязательно. Салат с ананасами.
По своей учительской привычке она выражалась короткими простыми предложениями. Когда-то Галка была учителем начальных классов, а потом ушла в декрет и осталась дома с детьми, благо Толик зарабатывал неплохо, особенно в последнее время.
– Салат с ананасами, – повторила Галка. – Кушайте, дети!
Это она к своим детям, не к нам, слава богу, обращалась, хотя она и нас могла бы вполне назвать детьми.
– Мама готовила! Мама старалась…
Я не хотела никакой салат, я боюсь мешанину, у меня сразу начинается фобия, когда я попадаю в дом к хорошей хозяйке.
– Галя! – я попробовала отпроситься. – Галюша, дорогая, пусти меня на огород, я у тебя на огороде упаду и буду биться в экологическом экстазе!
На огороде у Галки растут такие помидоры, что мы не можем отказаться, мы возьмем ведерко, ей возиться с ними неохота, а нам охота, мы не собираемся возиться, мы так их, сырыми поедим.
Огромное спасибо, дорогая Галя, за твои огурчики! Смотрю на них и плачу. Это же наши родные деревенские огурцы! Огуречик, огуречик, не ходи на тот конечик… Это же те самые, старинные огурцы, которыми еще Гоголь закусывал! Нежные, сладкие, с пупырышками, один к одному… Спасибо за огурчики, Галюша! Я буду каждый целовать! И не нужны нам никакие ананасы!
Галка!.. Бога не гневи! Ты что укроп выбрасываешь? Как сорняк он у тебя растет? Я тебе дам «сорняк»! У нас на рынке пятьдесят рублей пучок, так еще и не пахнет, халтура тепличная. Мы сейчас пойдем широким фронтом, как саранча, на твои грядки, и будем на ходу жевать.
– Стоп! – Толик снова всем налил. – За встречу! Еще разок за встречу, а то давно не виделись…
Я выпила и прорвалась на грядки, и застонала там от этой огородной роскоши. Какой укроп! Какой укроп! Я настоящего укропа сто лет не ела!.. Ах, как же надоела эта вся синтетика… Пучок укропа купишь – не пахнет. Имитация укропа! Заходишь в офис – там имитация работы! Займешься сексом – имитация оргазма. Домой приедешь – все мордами сидят в айфонах, имитация семьи. Все потому, что мы спешим, спешим, Галчонок, мы спешим… Не кончить толком, ни укроп нормальный вырастить не успеваем. А у тебя тут хорошо, спокойно… Банька, огород, детишки… и помидоры пахнут помидорами, и огурцы…
Галка смотрела на меня как на пьяную дуру, мои страданья про укроп она не понимала. Укроп еще какой-то… Для нее это силос, не еда. Она от всех своих благ гоняла мужа в Ашан, стояла в пробке, томилась у кассы, дышала городской вонью, чтобы купить ананасы в банках. Потом нарезала эти ананасы кубиками, намешала с яйцом, с куриной грудкой, с луком! с фальшивым болгарским перцем из турецкого парника…. И майонезом это все! И майонезом! Майонез все спишет, у нас в России самый лучший майонез!
– За Толика! – шумели за столом. – Куда вы все на огород сбежали? За стол давайте!.. Пьем за хозяина! За нашего кормильца!
Кормилец… Это мы у Галки научились. Она так трогательно называла мужа кормильцем, и мы все таяли, и тоже вслед за ней кричали своим котикам – Кормилец!
– Эх, хорошо у вас, ребята! Всего двадцать километров от города, а такая ностальгия взяла, сижу как у мамы в Советском Союзе…
Я выпила за кормильца и прибалдела. Одно мне только было непонятно – к чему нам эти ананасы? Все хорошо, Галюша, дорогая, успокойся, огурчик откуси, у тебя все в порядке, у мужа должность в хорошей фирме, у фирмы прибыль, муж молодец, кормилец! Смотри, какую тачку купил… Ты в домике, Галюшка, тебе теперь не надо красную икру художественно размазывать по маслу, чтобы бутербродов было больше…
Галка была не в духе, новая машина ее не очень радовала, скорее слегка пугала. Она косилась на нее как на космический корабль, и даже не пошла со всеми попипикать на новые кнопочки. Успехи мужа Галка видеть отказывалась, увидишь успехи – и все, придется заодно признать, что жизнь меняется, что все бегут куда-то, а ты безвылазно сидишь на кухне, банки на зиму катаешь.
Галка хмурилась, она дала задание Толику порезать лук, и проверяла, как он режет, ей нужно было тонко кольцами, и она указывала Толику, чтоб резал тоньше. Толик рыдал, но старался. Детишки за столом как в старых фильмах про деревню сидели тихо, молча, глаза потупив, как будто ждали в лоб ту самую мифическую ложку.
Сын младший, лет восьми ребенок, кажется… Позор, все время забываю, сколько лет чужим детям… Сын надулся, нахмурился так же, как Галка, ему хотелось смыться из-за стола, но Галка не пускала.
– Съешь котлетку, – она приказывала учительским тоном. – Ты почему не ешь? Съешь котлетку, и тогда пойдешь гулять.
– Не хочу, – отвечал ребенок тихо, но так же твердо, как Галка.
– Мама готовила. Мама старалась. Котлетки из кролика. Это очень полезные котлетки. Съешь котлетку…
– Не буду.
– Что значит, не буду? Мама сказала – значит, нужно слушать маму.
– Он не голодный, – заступилась за брата старшая сестрица. – Мама, опусти его!.. У него на мясо аллергия.
– Аллергия на мясо! – усмехнулась Галка. – Не умничай, поешь котлетку. Одни кости остались, кто ж тебя замуж такую худую возьмет…
– Гнилые все… – пытался улыбнуться Толик сквозь луковые слезы, – что сын, что дочка… То аллергия у него, то гайморит, так с ним по больницам и бегает. И дочка тощая, ничего не ест. Пятьдесят килограммов, метр семьдесят рост… Кто ее замуж такую худую возьмет? Галчонок, надо нам еще одного ребятенка сделать, вдруг шустрей получится…
– Ты лук порезал? – почему-то рассердилась Галка. – Стоишь, рыдаешь… Лук порежь!
Дочка убежала реветь в свою комнату, младший вспотел, покраснел и кое-как жевал котлетку. И все мы тоже кушали котлетки, мы все боялись Галку, она же учительница, она поставит нам двойку. Она не пустит Толика на рыбалку, она погонит его чинить теще баню!
Всю жизнь свою Галка любила две вещи – командовать и готовить. Лыжи, коньяк, джаз, балет – не любила. Шить, вязать – не любила. В театр, в кино? Нет, далеко. Рыбалка? Некогда ей, огород у нее. Литература? Нечего голову ерундой забивать. Командовать и готовить, командовать и готовить – это были два ее основных навыка, два любимых дела, поэтому в доме все должны были слушаться и есть, слушаться и есть, есть все, что она наготовила. И самое-самое страшное для Галки наказанье – если муж от еды отказался. Случается, когда она достанет Толика, и тогда он ей сразу – ага! Чао, детка, есть не буду! Моментально у нее руки опускаются, взгляд задумчивый – и побежала в ванную, скупые слезы вытирать.
Приехал он недавно из Италии, наш Толик, привез им с дочкой сумки. Мы посоветовали – сумочки своим купи, какая женщина не обрадуется итальянской сумке? Галка не обрадовалась. Спросила сколько стоит, и у них скандальчик сразу.
– Ты что, с ума сошел? Зачем мне сумка за такие деньги? Куда я с ней пойду?
И в шкаф швырнула. Аппетит у Толика пропал, естественно. А у нее и борщ был приготовлен, и котлетки ее фирменные, из кролика… Не притронулся. Как ни умоляла, есть не стал.
Мы все про это знали, мы знали, что Галка до слез обидится, если мы не съедим ее котлетки, поэтому мы ели и хвалили, и все действительно было вкусно. Вкусно! Мама дорогая, как же вкусно! Взять бы сейчас эти котлетки, да закинуть их в девяносто пятый год, когда мы ножки Буша с голодухи покупали…
Ах, Галка, милая! Как время-то летит… Мы еще и сами-то похудеть не успели, а у нас уже дочки на диетах сидят! И что ж нам делать, клюшкам? Сейчас дети разлетятся – и все, никому оно не нужно будет, наше хозяйство. Спасаться нужно, нам, калошам, срочно горизонты расширять. Уж не свои, конечно, горизонты, какие горизонты могут быть у нас, домохозяек… Ты, Галка, мужнины горизонты расширяй. Толик у тебя как бульдозер попер, а ты его в командировки не пускаешь!
– На самолете не пущу! Убьешься! – кричит обычно Галка. – Оставишь семью без кормильца!
Галка собирала мужа в командировку основательно, каждый раз провожала как на северный полюс. Десяток вареных яиц, картошка, зеленый лучок, курочка жареная, пирожки – Толик кормил все купе.
– За именинника! Еще раз! За Толика, давайте, за нашего кормильца!
– Мы вроде бы машину обмывали?
– За Толика! За Галочку! За ваш гостеприимный дом! Толик, Толик, дорогой, поздравляем! Машина шикарная, теща твоя упадет… Осознает!
Кстати, теща… Теща во всем виновата, это она научила Галку готовить. Мама сказала: путь к сердцу мужчины лежит через желудок, и как же ей Галка могла не поверить? Тем более однажды эта схема и правда сработала, ведь именно таким путем теща и выдала Галку замуж.
Ей было девятнадцать, Галке. Коса до пояса, пошла в пединститут, ее туда направила учиться поселковая администрация. Экзамены все на отлично, никаких мини-юбок, в библиотеке сидит… Теща на все на это посмотрела, посмотрела, и решила не ждать, пока дочери тюкнет полтинник, позвала в гости племянника с товарищем, товарищ и был наш Толик.
Вошел студент, голодный, студенты все голодные, так раньше было, как сейчас, не знаю, вошел он к тетеньке на кухню – и ахнул. Картошка со свининой, холодец, и девушка сидит румянится, коса до пояса. Коса!.. Галкина коса Толика очаровала, он про нее постоянно вспоминает, и когда про косу говорит, сразу по груди себя гладит и улыбается.
– Коса до пояса… как увидел – обомлел. Потом смотрю – теща бутылку несет. Ну все, попался я, думаю, крепко!
Галка отрезала волосы сразу после родов, какой-то варварский обычай был у них в деревне, сразу после первых родов косу отрезать и прятать в шкаф на память. Галка отрезала, коса лежит у нее в шифоньере, в мешочке, а Толик как выпьет, просит косу ему принести и хвалится, какая крепкая тяжелая коса была у любимой жены, но Галка эти нежности не любит, Галка хмурится и отдает указанья.
– Принеси ему косу… – сердится Галка. – Перебьешься. Лук порезал? Картошку почисть, а то как выпьет, сразу косу ему принеси…
– …мы потом с ней на танцы пошли, – улыбается Толик. – Теща говорит, ты там поосторожней, на дискотеке, у нас на танцах хулиганье одно… Да что там ваше хулиганье… Кому-то палец выбил… Немножко поборолись… Заломал одного… Другие сами разбежались. Потанцевали. А теща хитрая… – смеется Толик и пальцем грозит. – Ой, какая теща хитрая! Наутро вижу – блины печет. И улыбается: давай, родимый, засылай сватов, будем поросенка резать.
Ничего я не имею против!.. Идите, жарьте поросенка своего. Я тоже люблю оторваться по борщу с чесноком. Все люди, все народы, все мужчины и женщины в этом мире любят поесть. Мир крутится на кухне! Я не хочу ни с кем ругаться, я вообще на огород ушла, я пряталась от ананасов, салат я хотела, сезонный. Огурчики Галкины, масла туда, укропом погуще и солюшку… Чем проще, тем вкуснее, #ятакщитаю. Как только в жизни начинается салат из ананасов – все, приплыли. Значит, что-то мы себе недоговариваем, что-то мы скрываем под этим бесконечным майонезом.
Что прячем? Неуверенность? Стараемся, чтоб нас хвалили за салатик? Пытаемся создать мероприятие, хоть какая-то новость в нашем болоте? Товарищи, у нас по средам изумительный салат! А может, это просто страх? Тот самый крестьянский страх голодной смерти?
Что вы смеетесь?.. В наших местах голод был постоянно, и Галкина бабушка еще помнила хлеб с лебедой. Вот она-то всегда и приговаривала – ешь, пока естся, ешь пока естся. Старушку похоронили, начали чистить ее сараи, в старых деревянных сундуках обнаружились запасы. Горы советских серых макарон, пыльный рис, поеденная жучками фасоль, окаменевшие сухари и сопревшая за годы мука. Все это выкинули поросенку, над бабулькой посмеивались, но все равно вслед за ней повторяли – ешь пока естся, ешь пока естся.
Генетическая память о голодном прошлом не давала покоя и Галке. Суровая зима, неурожайный год, засуха, падеж скота, мор птицы, продразверстка, раскулачивание, бандитские грабежи, война и очередь за хлебом – ничего такого Галка, слава богу, не видела, если только сахар и мыло по талонам, и все равно она боялась, и все равно готовила тушенку в трехлитровых банках и под завязку набивала погребок.
– Шеф премию назначил! – радовался Толик. – С голоду не помрем, прокормимся…
– У соседа кролики дохнут, эпидемия, – беспокоилась Галка. – Кроликов резать пойдем.
Смех смехом, но каждый август, в ожидании очередного кризиса, Галина тарилась гречкой по-взрослому. Гречка, рис, макароны, мука, постное масло, мыло и туалетная бумага – вы список знаете. В ее погребке можно было пересидеть голодный год, а мне бы и на три хватило. Там было все: варенья, соленья, домашняя тушенка, морковка в ящиках с песком, кадушка с капустой, и на каждой банке подпись, в каком году закручено.
А на дворе у нас – две тыщи аж семнадцатый. Революция, которую так ждали большевики, не случилась, мы жили тихо, вяло, как при Брежневе, и даже декорации к державным праздникам напоминали старую советскую агитацию, звучали те же песни, только новыми бездарными голосами, и тот же самый оливье стоял на праздничном столе… Только Хакамада нам вещала про эпоху турбулентности, про то, что мир меняется, что нужно делать ставку на мобильность… Хакамаду слушала Галкина дочка, а Галка ничего ни про какую турбулентность слушать не хотела, в своей рутине она не сомневалась, что живет правильно, то есть заботится о семье, о пропитании то есть.
В этом застое она была спокойна, а Толик почему-то начал нервничать. Как раз на этот Новый год, 2017, у него случилось первое разочарование. Толик пошел в лес за елкой. Он каждый год ходил за елкой в лес, на рынке никогда не покупал принципиально. Ему хотелось быть добытчиком, разбойником, поэтому он отправлялся за елкой как за мамонтом. Само собой, рисковал нарваться на полицию, увязнуть в снегу, заблудиться, замерзнуть… Но что поделать с Толиком, нужна ему была в жизни какая-то забава, любил он заломать нехорошему человеку руку, поднять нехорошего человека над головой и бросить оземь, или просто гоняться наперегонки с гаишником. Такие экстремальные игрушки со временем из обихода вышли, а елка осталась.
Любуясь зимним лесом, Толик приглядел себе молодую пушистую елочку. Пошел к ней, провалился пару раз в глубокий овраг, но дополз, на макушку залез и спилил. Елка не поместилась в салон машины, он прикрутил ее на крышу, на радостях с дороги съехал в снег, увяз, забуксовал, побежал в деревню, нашел тракториста, вытащил машину, выпивал с трактористом, потом как в молодости убегал от гаишника. Гаишник поднял свою палочку, Толик отмахнулся в ответ: «Потом! Потом! В понедельник рассчитаемся, некогда, к детям спешу!»
И вот он дома, открывает дверь, под вечер тридцать первого, затаскивает в комнату лесное дерево, да простит Гринпис этого доброго человека. Запахло лесом, запахло детством, Толик захотел всем рассказать, как выбирал, как тонул в снегу, как убегал от погони…
– Дети! Дети! – звал он детей, но дети наглухо сидели за компами.
Из кухни вышла Галка, отругала Толика за снег, за то, что нанес, натопал, намочил, кликнула дочь. Та вышла вся зареванная, дочь все время ревела, у дочки начались возрастные депрессии, и точно так же как мать, она не обрадовалась ни итальянской сумочке, ни новогодней елочке.
Толик надеялся, что хоть сынишка оценит его старанья. Сынишка, укутанный в свитер и шарф, со своей постоянной простудой, оторвался нехотя от Майнкрафта, смотрел на елку тупо, как на предмет ненужный.
– Чего ж вы, ребятишки, смурные у меня такие? – растерялся Толик. – Папка вам елку принес… Не с рынка, настоящую, лесную…