Племянник Рамо

Большой друг моего детства Дени Дидро. В годы, когда запрещенные произведения нам, если уже и не снились, то только отдавались в набор, этот автор стал для меня символом свободного мышления. Никто не писал так понятно, проникновенно и интересно, никто не затрагивал подобных тем. «Племянник Рамо» вышел в одном издании с «Монахиней», в середине 80-х издательство «Правда» напечатало немало произведений прекрасных авторов. Возбужденный «Монахиней», я смело пошел в атаку на «Племянника Рамо» и очень скоро понял, что для 12-летнего мальчика текст слишком сложен. Имена ни о чем не говорили, а жизненный опыт не позволял хоть как-то оценить красоты философских построений великого писателя и энциклопедиста своего времени. Вернувшись к произведению несколько позже, я вынес из него немало личного, подтвердившего мои собственные наблюдения за жизненными процессами.В литературном смысле «Племянник Рамо» значительно уступает «Монахине», по сути это небольшой текст, целиком представляющий из себя диалог автора с неким оригинальным субъектом, племянником Рамо. Являя собою перед читателем типичного представителя своего времени, последний воплотил в себе наиболее яркие черты эпохи реализма, разнузданности, цинизма и невоздержанности. На фоне «Монахини» произведение выглядит как философский трактат, оно гораздо основательнее и отвечает на многие вопросы, сохранившие актуальность и в настоящее время. То есть, обладает практически всеми признакам классического литературного произведения. Например, Дидро преподносит мораль как некую утонченную материю, манипуляции с которой возможны лишь избранным.Деревья являются частью общества, а потому, цветущая на улице черемуха говорит о распущенности. Примерно так в детстве воспринимается понимание изменчивости морали. Процесс этот необратимый и некоторые псевдологические темы смешат до сих пор. Предположим, человек испортился, познал какие-то пороки людские и начал им с увлечением придаваться. Если послушать основную массу нравоучителей, то путь назад, к добродетели, этот человек может проделать в любой момент. Казалось бы, вполне логично – если ты вошел в какую-то дверь, то в нее же можешь и выйти (покаялся и все дела). Так некоторые, бросив курить и начав при этом толстеть, думают, что, начав курить снова, они вновь похудеют только лишь на этом основании. Ничего подобного, начав снова курить, они только прекращают толстеть дальше. Также и здесь – вновь вступив на путь добродетели, ты никогда не вернешь утерянной наивности. Эту мысль Дидро доводит настолько ясно и просто, подкрепляя характерными примерами, что за долгие годы она сохраняется в сознании в первозданном виде. Вывод, который я когда-то сделал, не отличался революционностью, но был очень полезен для формирующейся личности. Вывод таков, что любопытство любопытством, но от какой-то части жизни себя следует ограждать искусственно, руководствуясь, разумеется, не навязчивой моралью общества, не запретами родителей, а только собственными представлениями о внутренней чистоте. Перечитав Дидро в настоящий момент, только укрепился в собственном убеждении, что не стоит заблуждаться по поводу его обманчивого вида строгого учителя, приверженца правил и общественных норм. Дидро был человеком веселым, умевшим придать такую форму своему творчеству, чтобы человек думал самостоятельно, находя собственные ответы на свои вопросы. Вспоминается сразу Сол Беллоу, выбирающий смех вместо сетований, ибо в нем преобладают энергия, мудрость и мужество. Люди , демонстрирующие противоречивые аспекты нашей жизни всегда вызывают интерес и смешат те, которые пытаются трактовать все это так, якобы творец таким образом кого-то критикует. Подобный подход необходим для тех, кто боится неоднозначного, навешивает ярлыки и страдает деревенской непримиримостью с чужими взглядами. Показав негодяя, пройдоху и эгоиста племянника Рамо, показав его во всем очаровании, блеске утонченного понимания процессов, проникновенном издевательстве над всеми и самим собой – ужель кто-то мог бы подумать, что Дидро не продемонстрировал читателям какую-то часть самого себя? Сможет ли кто-то разделить на «своих – чужих» доброе зло и злое добро, поляковские вариации активных пессимистов и пассивных оптимистов, мужчин и женщин, любовь и ненависть?

КУДИМОВ (глядя на Сарафанова). Не могу вспомнить где, но я вас видел. Это точно.НИНА. Ну видел, ну и что?..КУДИМОВ. Но где?НИНА. Да не все ли равно?КУДИМОВ. Я буду мучиться, пока не вспомню. У меня всегда так. (Вампилов. «Старший сын»).Пока я читал «Племянника Рамо», все время меня не покидало чувство, что «где-то я его видел» (его – это, конечно, самого племянника Рамо). Ну а когда появляется такое чувство, то жизнь становится не в жизнь пока не вспомнишь. В реале мне, конечно, как и всем, доводилось видеть несколько экстравагантно-больноватых персонажей, но нет, «племянника Рамо» я вроде как не встречал – такого встретишь, не забудешь. А если я его не встречал в реальной жизни, значит, наверняка – на страницах какой-то книги; наверняка он похож на какого-то литературного персонажа. И ассоциация пришла на удивление быстро, – это же Лебядкин собственной персоной! Не совсем, конечно (оно и понятно, что не совсем, был бы совсем – был бы Лебядкин). Племянник Рамо – это Лебядкин, но еще не вполне съехавший с катушек, не переступивший грань, превращающей его… в Лебядкина. Он, так сказать, еще на подступах, крыша пока еще только протекает; протекает, но держится. Чрезвычайная эксцентричность Рамо помещает его в трудноопределимую область – на грань между разумностью и помешательством; при этом он все же скорее полуразумен, тогда как Лебядкин скорее – полупомешан. Впрочем, если преподать Лебядкина определенным образом, вполне может быть, что и он сошел бы за Рамо, точно так же, как и Рамо нетрудно представить себе в роли Лебядкина – я так и вижу, как он заходит в «приличное общество» и читает свою незабываемую стихотворную пиесу «Таракан», то есть играет пьесы для фортепьяно собственного сочинения, – я уже путаюсь, где собственно, Лебядкин, а где – Рамо:) Да и компания, в которой он пребывает и которой верховодит – чистой воды «Бесы». Все поэты, потерпевшие провал… все осрамившиеся музыканты, все писатели, которых никто не читает, все освистанные актрисы, все ошиканные актеры, целая куча бедняков, пристыженных, жалких паразитов, во главе которых я имею честь стоять, храбрый вождь трусливого войска.Это откуда вообще отрывок: из «Бесов» или из «Племянника»? Из «Племянника», а вот из «Бесов»:…хохотуны заезжие путешественники, поэты с направлением из столицы, поэты взамен направления и таланта в поддевках и смазных сапогах, майоры и полковники, смеющиеся над бессмысленностию своего звания и за лишний рубль готовые тотчас же снять свою шпагу и улизнуть в писаря на железную дорогу; генералы, перебежавшие в адвокаты… Ну и так далее, всякий желающий проведет свой десяток параллелей и найдет десяток отличий. Итак, с этим я разобрался, жизнь наладилась. Что еще можно сказать о «Племяннике Рамо»? А вот припомните диалоги Платона, а в каждом его диалоге есть своего рода вступительная часть, когда Сократ ходит туда-сюда, или просто ведется этакая задушевная беседа, являющаяся прологом собственно для рассуждения. «Племянник Рамо» – это вступительная часть без основной, дружеский разговор не доходит здесь до стадии рассуждения, философствование не становится здесь философией. Да и как философствованию стать философией, когда рассуждает не Сократ, а Рамо? У него хватает ума, чтобы, наблюдая за различными жизненными ситуациями, делать всякие любопытные замечания, а большего и требовать трудно. Но, как философствование, все это довольно интересно, написана работа хорошим языком, несколько фривольно, конечно, но что уж взять с французов… Из мыслей Рамо, мне больше всего запомнились его терзания, связанные с диссонансом по отношению ко всему великому. Он его всячески принижает, и одновременно понимает, что нет задачи выше, чем создать что-то великое. Чрезвычайно распространенная позиция. Или, скорее, характерная. При всем желании племянник Рамо не может вполне растоптать в себе тягу к Возвышенному (хотя и старается ее по возможности опошлить). Многие другие могут, возможно, это делает их более нормальными. А что сам Дидро, который в диалоге фигурирует исключительно как «философ»? Ну, под конец диалога философ мимоходом открыл или почти открыл Эдипов комплекс:Если бы маленький дикарь, предоставленный самому себе, сохранил все свое неразумие, а с глупостью грудного младенца еще соединил в себе бурные страсти тридцатилетнего мужчины, он свернул бы шею отцу и обесчестил бы свою мать.Но он не осознал всей важности совершенного им открытия и не запатентовал изобретения, так что Фрейд может спать спокойно:)

Книга написана в форме диалога между философом и шутом, бездельником, бродягой Рамо (реально жившим в Дижоне и закончившим свою жизнь в психиатрической лечебнице). Вещь очень философская, но актуальная.Обсуждаются важные вопросы:– что лучше быть гением, но дурным человеком или простым обывателем и приятным человеком;– унижаться и жить в достатке или быть гордым, но нищим;– что важнее в природе человека способности или воспитание.Рамо – циник и негодяй, философ – носитель морали, правильного воспитания.В этом философском споре, как ни удивительно, Рамо одерживает верх. Его искренность, яркая индивидуальность, желание жить полной жизнью побеждают. Обладая талантами от рождения (способности к музыке, артистизм) Рамо не стремится к их развитию. Он ведет паразитический образ жизни, за счет богатых людей.Читать это произведение достаточно тяжело и из-за своеобразного языка, и из-за отсутствия сюжета. Дидро не только на любителя, а на очень большого любителя))