000
ОтложитьЧитал
Восхождение Рэйна
5056 год, Вторжения Падшего
1 год правления Императора Рэйна.
Близнецы Дейвенскард Рэйн и Аликсиндрия Д’Саари окончили обучение и путешествовали по восточному материку Камераду. Юноша недавно стал главой династии, но преодолевать тяготы правления в одиночку не пришлось благодаря сестре, ставшей его правой рукой и научным советником. Их династия руководила империей Таллауров уже множество лет, и за период господства им встречались сложности, порой угрожавшие судьбе государства. Но мощная рука стратегии била по столу без промаха, и стирала мятежников с лица земли. Самих брата с сестрой другие династии и дома знали как Серых близнецов. Для многих приближённых их прозвище было олицетворением власти и силы.
Однако Рэйн рождён иным – бледным, словно не видел солнца, отличался он и глазами, серыми, как сумрак, в отличии от сородичей, чья кожа была цвета пепла, а глаза чёрнее угля. От своих собратьев Рэйну достались нечеловеческая сила и талант к магии.
Отличался он и ростом – Дейвенскард вышел на четверть ниже обычного таллаура. Но ни одно из отличий не помешало Рэйну стать прославленным воином. Как наследник династии, он полностью оправдывал надежды других членов семьи. Возможно, они и обсуждали его за спиной, но внешне не высказывали никакого недовольства тем, как сложился его довольно непростой характер.
Путешествия были для Рэйна способом находить новых союзников под крыло империи Таллауров. И хотя не все они осознавали плюсы дружбы с династией Дейвенскарда, переубедить их было довольно просто. Стоило Рэйну появится в их жизни, замаячить на горизонте, и мнение менялось в абсолютно противоположную сторону.
Бравый воин почти не делал перерывов в поездках. И это путешествие, отделенное от другого месяцем спокойного сидения на ровном месте, было одним из тех, что обещали принести злачную на урожай дружбу с другими государствами. А может и не только дружбу? В портовом городе Мэф, Рэйн повстречал чародейку, прямо перед ним играющую в танце с магией огня. Сказать, что он был впечатлен – значит ничего не сказать. Если такого прошитого насквозь цинизмом воина заинтересовала чья-то магия, то дело принимало серьёзный оборот. Магию дополняла грация движений, Дейвенскарда слишком цепляла за сердце почти что кошачья походка, мягкое переступание со стопы на стопу, словно девушка не шла, а плыла по воздуху. Вопрос завоевания сердца Шалии – той самой чародейки – для Рейна не был вопросом времени, ведь не существовало тех неприступных крепостей, которые рано или поздно не сдавались бы под его напором.
***
Серые Близнецы были на языке у многих, но вживую их мало кто видел. Они были неуловимыми путешественниками, не прячущими лица под капюшонами, но прекрасно сливающиеся с толпой, её азартом и желанием посмотреть на что-то огненное, заводное. Вроде файер-шоу, в котором участвовала Шалия. Она тоже никогда не видела Серых Близнецов вблизи, но Рэйна узнала сразу. Он пришёл к ней в шатёр, не смущаясь никого и ничего, предложил присоединиться к путешествию. Он не утаивал от неё, что это будет не всегда легко – путешественников часто подстерегают на их пути опасности, которые им не по зубам, но сильное плечо мужчины привлекло Шалию. Возможно опереться на кого-то, кто такой же сильный духом как и ты, было лучше перспективы оставаться в Мэфе и развлекать скучающих зевак.
Они отправились обратно в Реббелот, и хотя у них обоих были друг от друга тайны, Шалия решила открыться спутнику первой и рассказала, что она не такая уж и бездомная, примыкающая время от времени к сомнительным компаниям, как ему могло показаться с первого взгляда. Она дочь самого султана Пасира сур Амахар, такая же влиятельная наследница, как и сам Рэйн. Она просто не могла ему не признаться. Скрывать свое происхождение вечно было бы невозможно: повадки девушки высшего сословия периодически проявлялись во всем, что они вместе делали.
К большому несчастью для Шалии, Дейвенскард уже имел в прошлом дела с дочерью Пасира. Брачный союз, который они скрепили, был разорван из-за непослушной, горящей искрой мятежа девушки, сбежавшей из дворца накануне бракосочетания. Позор обрушился на головы обоих династий. Пасир, потерявший в один миг свою любимую дочь, винил бы в этом провидение и самого себя, не раскусившего до конца намерений Шалии.
Миновали дни, доверие Рэйна к Шалии пошатнулось. Не пострадавшая гордость мучила его, а ложь, ложь которой его кормили с ложечки на протяжении всего путешествия. Как воину ему всегда важна была взаимная искренность, ведь товарищеские отношения не строятся на лукавстве и обмане, им нужна не запятнанная грязью основа. Грязи полно, она под ногами, почему она должна присутствовать еще и в отношениях между расами? Сначала Шалия не замечала возникшей отчуждённости спутника, но холод нарастал, и однажды, когда Рэйн оттолкнул её с такой силой, что она внезапно осознала пропасть, образовавшуюся между ними, Шалия все же решила поговорить с ним по душам.
Чародейка рассказала обо всём: как одиноко ей было во дворце, как она боялась одной только мысли выйти замуж за незнакомца, оставив родной край. О том, как тяжело далось ей решение бежать и как сложно жилось ей на улицах городов без титула и денег. Как встретила она группу магов и присоединилась к ним, как один из них пытался её присвоить и как она, сопротивляясь, обожгла негодяю лицо. Слёзы и пережитая боль Шалии тронули сердце Рэйна, ледяная стена треснула от того, что девушка, похоже, тоже была готова на все, чтобы добиться его. Шалия сказала, что готова меняться в лучшую сторону, что многое осознала в своём пути, но теперь её путь подошёл – нет, не к концу – а к переплетению её и его судьбы.
– Наши характеры переплелись так тесно, словно змеи. Неужели ты правда рискнёшь разрубить это и уйти?
Рэйн не любил неоправданных надежд. Уйти и разбить сердце девушки окончательно, показав, что в мире нет тех, кому можно было бы доверять, он не мог. Поэтому вытирая её горячие слёзы, он неожиданно для себя произнёс:
– Как насчёт повторной свадьбы, раз уж ты начала исправлять свои ошибки?
***
Серые Близнецы, как и знать таллауров, не были каким-то воспоминанием из разряда «находятся на окраине памяти и иногда подают признаки жизни». Нет, их имена, их внешний вид – все это колыхалось на ветру настоящего, как не колыхаются в нём отголоски происходящих где-то в Империи битв. Услышать и забыть? Невозможно.
Шалия и Дейвенскард, чьи пути разошлись с Аликсиндрией на пути к дворцу султана Пасира сур Амахара, так как она искала радость для себя самой в каком-то другом месте, прошли дальше. Охрана расступилась перед ними, обтекла их полукругом, один из стражников вышел вперед и дал малозаметный знак – «дальше вы пойдёте со мной». И речи не шло о том, чтобы попытаться их остановить или сказать, что у султана нет времени на то, чтобы слушать ненужные ему сведения и видеть совершенно ненужных ему персон. Хватало одного взгляда, который можно было бы бросить на подтянутого Рэйна и грациозную Шалию, чтобы сказать – это их внимания следовало кому-то добиваться, а не им – вымаливать минуту аудиенции с правителем и по совместительству отцом Шалии.
– Мой султан, ваша дочь…
– Моя дочь? – Пасир Сур Амахар даже привстал с места, и его сердце забилось тревожно и часто. – Я сто лет не видел её, неужели у неё хватило смелости вернуться?
Конечно же, это не было сказано в угрожающем тоне, злом оскале или хотя бы в вызывающей гримасе. Пасир имел право хотя бы поверхностно казаться суровым отцом, не смеющим прощать беглянке её выходки, но разве она была виновата? И разве это не осталось далеко позади, когда он так опрометчиво назначил свадьбу с тем, кого она даже в глаза не видела?
Шалия вошла в помещение походкой настоящей аристократки, словно и не было всех тех лет, проведённых в бродяжничестве, на самом дне жизни. Пасир шёл ей навстречу, но никто из них не кинулся друг другу в объятия. Пожать руку своему постаревшему отцу – это поступок возмужавшей Шалии. Но не показывать, как расставание, без прощания и вообще какой-либо записки, чуть не оставило, не сделало из них моральных калек.
– Шалия, дочь моя, ты привела к нам самого владыку таллауров. Удивительно! Присаживайтесь, будьте гостями в моих владениях.
С чашки чая начинается гостеприимство, но это был необычный чай. Растение, из которого он делался, нельзя было затоптать, а животные не притрагивались к нему, так как съеденные ими ростки прорастали прямо у них в животах, давали новые побеги, опутывали тело изнутри. Но так-как расы научились готовить и ядовитых рыб, и ядовитых змей, то с цветами проблем не возникало, хотя можно понять по словам выше, какие проблемы ждали того, кто просто сорвал это растение и заварил в кофейнике.
– Значит, ты всё же решила выйти замуж за того, кто был предназначен тебе судьбой?
– Подожди, что? – Шалия моргнула, и в глазах у неё блеснуло непонимание. – Это тот самый, кто был обещан мне мужем? Но мы встретились совершенно случайно и…
– Ваша встреча не была случайной в глазах того, кто верит в высшее провидение, – Пасир отхлебнул чая и улыбнулся, – предначертанное судьбой непременно должно свершиться, и вашей свадьбе быть.
– Вы скрываетесь за умными словами про провидение и предначертание, потому что жаждете вступить в Союз Крови, – Дейвенскард видел Пасира насквозь, а потому попытался подлить масла в огонь. – Многие желают установить более тесные связи с союзом высших рас, потому что это даёт им шанс на спасение. Мало кто может объявить войну тем, у кого есть такие покровители.
– Я люблю дочь, – Пасир как будто бы не заметил этой поддевки, благоразумно не отвлекаясь от горячего напитка, – И хочу, чтобы она была счастлива. Разве мы оба не преследуем одну и ту же цель, уважаемый?
– Этот союз повлечёт за собой не только плюсы и выгоду, как считают многие, кто стремятся слиться с нами в одно целое, – Рэйн поджал губы, – Но и опасность. Мои враги станут вашими врагами. А если ваши нынешние союзники имеют что-то против нас? Тогда вы потеряете и друзей.
– Потери неизбежны, – медленно сказал Пасир, – я не могу сказать сейчас, какой эффект моё решение может иметь в будущем. В любом союзе рано или поздно появляются разногласия и трения, это неизбежно. Тема свадьбы тесно переплетается с темой наших союзных отношений, поэтому если я твёрдо решился на одно, то за другим дело не постоит. Принесите оптический интерфейс. Нашему союзу – быть! Слова – это не разменная монета.
***
Аликсиндрии не было плевать на отношения её закадычного брата, но какой эффект эти отношения имели в границах вселенной, что полезного они несли для неё самой? Вот именно – ничего. Дипломатические интриги, мыльные тайны, сентиментальные чувства не волновали ту, которая жила в замкнутом пространстве собственного «Я», в научных и философских изысканиях видела единственную ценность. Она могла создать то оружие, которое бы представляло собой будущее, а замужество и личная жизнь не определяли абсолютным счетом ничего. Всё что она делала – делалось исключительно из тактических соображений, и даже посещение ярмарки, откуда она принесла загадочную шкатулку, играло для неё второстепенную роль. Но если бы она знала, куда возлюбленные спустятся сразу после свадьбы, она была бы там и только там, прямо возле капсулы пнезиона. Магнитный замок и код были настоящим открытием для 5056 года, и естественно это было открытием Аликсиндрии. Естественно – потому что ученый состав накапливался и развивался очень медленно, самородки в тех местах довольно редкое явление. Последние изобретения были антиподами качества, что сильно понижало боевой дух.
Хотя, может быть, они просто были слишком строги сами к себе?
Глава I: Жизнь полна сюрпризов
5066 год, Вторжения Падшего
10 год правления Императора Рэйна
Узнав у своей наставницы о том, кто был ответственен за смерть его отца, император Дейвенскард Рэйн, отправился на материк Сиифрат, чтобы поквитаться с царством Веррийцев. Собрав внушительную армию, он выдвинулся на столицу царства – Дратнехт, приказав командирам осадить остальные города и крепости царства: Кнотфолк, Ратцык, цитадель Штафранк, и Тафк. Тафк оказался проблемой императора и его армии, так как рассчитывая на внезапность нападения, надеясь взять с наскока непокорный город, Рэйн почти что допустил промашку в своей стратегии. Он старался оставить месть в тылу, пытался не дать желанию пустить кровь вести его войска. Месть – это плохой полководец, небесные огни не светят тем, кто одержим ею. Звёзды над головой Рэйна имели оттенок кроваво-красной ржавчины, предвещая будущие печальные дни, но он верил в свои силы и в то, что будет жить ещё долго.
Дейвенскард отплыл на войну, не сообщив никому о своих намерениях, презрев традиции, но Шалия знала все его пути, Рэйн был для неё прозрачнее стеклянного сосуда со свечей, и всё, что он делал и говорил, она предопределяла задолго до него. Море Морах’Фол было недружелюбным и небезопасным, но Рэйн знал, как провести свой флот через грозовые завихрения. Подчинив себе бессонницу, воин даже ночью оказывался погружен в карты и контр-планы, с пристрастием профессионального военного стратега, делая прогнозы на несколько ходов вперёд. Когда аппетит к мести пропадает, его место занимает холодный, трезвый расчёт.
Шалия была уверена, что её помощь лишь обострит чувство приближающейся победы, ведь теперь она владела силами совершенно иного порядка. Она не желала сидеть в подаренном на свадьбу дворце, ей хотелось действовать и влиять на исход войны. Мучительная трансформация, через которую она прошла, не прошла даром – Шалия научилась не только оборачиваться в чёрную волчицу, но и стала видеть как бы в разрезе деталей, улавливая самое тёмное и страшное, скрытое от людских глаз. Она знала, что чувствует зверь, которого подстерегает охотник, и как ненависть пахнет смрадом оскаленной пасти – человеческой или животной пасти – не столь важно.
Спустя несколько дней девушка прибыла в царство уже в разгар осады столицы Дратнехта. Она показала всю свою обретенную мощь, разрушив массивные врата города, чем вызвала удивление супруга, в тот момент обсуждавшего со своими крон-офицерами стратегию взятия города. Обратившись в волчицу, Шалия взяла ворота на таран своим телом, ураганом раскидала укрепленное железом дерево в щепки, как будто это была трухлявая листва. Рэйн был впечатлен настолько, что готов был признать в ней демона, а не ту, к которой он питал нежные чувства. Шалия, словно, была создана для рискованных приключений, и ей уже не требовалась особая опора в его лице.
– Любимая моя, откуда у тебя столько силы? – видя удивлённые лица своих офицеров, Дейвенскард добавил: – Продолжайте наступление, нельзя позволить верийцам остаться безнаказанными, они убили вашего императора, моего отца!
А не перегнул ли Дейвенскард палку, давая Шалии силу, которая лишь с виду была безграничной? Не переборщил ли, не видя её истинный гнев и ярость? Однако ничего сделать было уже нельзя. Шалия лишь усмехнулась в ответ и после произнесла, оскалив острые клыки:
– Пнезион дал мне всё, о чем я даже мечтать не могла, в своём хрупком теле. Теперь дело за твоими желаниями. Хочешь возмездия? Мы подарим миру возмездие. Твой острый меч больше не безмолвен, теперь он рычит на своих врагов.
– Тут я и вспомнил, что Тана’Белл выбрала тебя своей привратницей и дала тебе свой истинный облик, а это означает, что и внутри меня скрыто нечто подобное. В своём святилище я узрел изображение бело-чёрного волка, должно быть в будущем я стану именно таким? – Дейвенскард ухмыльнулся, и глаза его загорелись безумием. – Подумать только, волк который крушит своими зубами этих грязных ублюдков, правда?
– Знать, что в тебе дремлет сила, которая может погубить мир, – прошептала Шалия, подходя к Дейвенскарду и заглядывая ему в глаза, – Чувствовать, как мощь в твоём сердце обращается против ненавистных тебе врагов, – самое величественное наслаждение в жизни. Души не должны разрываться от бессилия, мы же это прекрасно знаем. Мы созданы для великих дел. Ладно, заканчиваем разговоры и идём возвращать долг убийцам твоего отца!
Рука Рэйна на секунду зарылась в её волосы, словно он хотел привлечь её к себе, но затем отодвинулся:
– Моя Чёрная Волчица, твой вой пробудил во мне стаю.
Шалия улыбнулась, но её глаза не блестели. Напротив, они затуманились:
– Чёрная Волчица звучит как прекрасное прозвище, но не боишься ли ты, Дейвенскард, что однажды я убегу из твоих объятий под сень леса и унесу с собой сокровенный смысл всей твоей жизни? Можешь не отвечать, я и так знаю ответ.
Она успела поцеловать его, прежде чем он успел возразить. Войска Союза Крови под звуки энергетических мирт, боевых барабанов и крики солдат, ворвались в Дратнехт, устраивая бойню на улицах города, убивая всех, кто вставал на пути ко дворцу, в котором скрывался веррийский царь Одранг Третий, сын царя, убившего отца Дейвенскарда. Рэйну лично хотелось прикончить его за грехи предка. Он шёл впереди своих солдат, убивая каждое живое существо на своем пути, и не желая оставлять в живых никого, кто бы мог дать отпор в дальнейшем. Его не волновали ни земли веррийцев, ни жизни, ни души. Он твёрдо решил – предателям, присягнувшим на верность культу – не жить! Тем временем его командиры начали осаду остальных городов и крепостей царства. Он хотел за год уничтожить сильного политического и военного противника, чтобы показать другим королевствам и царствам Сиифрата, что присягать культу на верность – объявить войну его империи и быть в одночасье уничтоженным.
Прорываясь вглубь города, легионы Союза Крови при поддержке заклинателей и чародеев, легко преодолевали заслоны, которые выставили воины царства. Город горел от залпов орудий Союза, император убивал жителей каждого дома в котором могли спрятаться враги империи. Он считал, что на войне невинных не бывает и если царь решил присягнуть на верность его врагам, то и граждане будут за подобный союз, потому стремился сократить население государства до нуля.
Улицы Дратнехта были завалены трупами солдат и горожан, кровь лилась рекой, по всему городу кипели битвы, единственный квартал – Угольный – оборонялся целые сутки, но мощь империи была настолько велика, что даже его защитники не смогли сдержать натиск легионов, Вестницы Белл – телохранительницы императора Рэйна – зверствовали на улицах города, буквально превращая его жителей в кровавое месиво.
Этот акт агрессии был ответом императора за смерть его отца – Шадорнаала, предательство и присягу культу Верховного.
На третьи сутки город пал, оставшиеся в живых защитники города укрылись в Крепости Дратнехта, вместе с царем и его семьей. Добравшись до крепостных врат, Рэйн попросил свою супругу вновь применить свои огненные заклинания и та с удовольствием выбила массивные ворота огненным шаром, похоронив нескольких защитников находившихся за ними. Путь во дворец был открыт, солдаты Союза с яростными криками ворвались во внутренний двор крепости, рубя всех, кто вставал на их пути. Оцепеневшие стражи крепости не могли дать достойного сопротивления, ведь до сегодняшнего дня они тренировались в сражениях лишь с ворами, которые приходили во дворец в попытках украсть царские сокровища.
Врата дворца оказались огнеупорными, что вынудило императора использовать таран. Чары он экономил, берег на случай, когда они будут не брать штурмом, а бежать насквозь сквозь чужой дворец. Спустя несколько часов интенсивных ударов по воротам, они дрогнули, и наконец, с громким треском падающие металлические створки не выдержали, упали и с огромной силой придавили несколько человек к земле, сломав им руки и ноги. Через открывшуюся брешь хлынули солдаты Союза Крови, убивая защитников крепости, облаченных в легкие кольчужные доспехи с кожаными вставками, в простых стальных шлемах и вооружённые лишь топорами, и мечами. Тронный зал находился на самом верху дворца и на каждом этаже перед императором и его солдатами вставало по несколько групп защитников, упорно сражавшимися с наступавшими на них элитными полками империи и соединениями Союза Крови. Разрозненные колонны защитников бились в круг, окружая тающую сердцевину своей маленькой армии. Неся серьезные потери, они сражались с остервенением, и один из них, видя, что уже не сможет выбраться из круга, в котором погибнет, с неожиданной яростью прыгнул на Рэйна. Рэйн успел уклониться, но рассекающий воздух топор все же задел его плечо, и по руке побежал тонкий ручеек крови. Это была не первая его кровь на этом поле боя, и Дейвенскард, конечно же, не обратил на нее внимания, напротив, пока острие его меча выходило насквозь через горло напавшего, в его сердце был вызван огонь возмездия.
Дойдя до тронного зала, император ударил по вратам своими чарами, и они рухнули быстрее, чем он успел вложить в это заклинание всю силу своей ярости. Вид царя, за спиной которого, сгорбившись в страхе, толпилась его семья, ожидая своей участи, привел Рэйна в короткое оцепенение. Безумцы даже не пытались бежать через тайные тоннели замка, они как загнанная добыча ждали свою судьбу, точнее с хищником, который оборвет спутанные путы их судьбы.
Император шел медленно, величественно. От его тяжелой походки дрожала земля, в нем будто проснулся давно спавший зверь, на его лице была только одна эмоция – ярость.
Дойдя до середины зала, он громогласно произнес:
– Одранг! Мерзкий глупец, ты думал, что, сговорившись с культистами, ты избежишь участи всех предателей? – затем он, зловеще посмотрев на царя, со всей силы вонзил свой алый клинок в мозаичную плитку и продолжил: – За то, что твой отец убил моего, за сговор с культом и мятежными реббхарцами. Я приговариваю твое царство к полному истреблению. Твоя жизнь теперь ничего не значит, ты будешь смотреть, как моя наместница убивает твою семью, а затем я собственноручно сломаю твою шею своей силой.
Про то, что его сила во многом возросла с последнего раза, Рэйн благоразумно промолчал. Врагу, пусть даже умирающему, незачем было об этом знать.
– Какое ты имеешь право вот так просто приходить в мои земли, уничтожать мой народ, за то, что было двадцать пять лет назад? – отрешенно ответил Одранг. – Неужели тебе хватило каких-то слов, чтобы развязать войну? Слов, что я якобы плету интриги с Культом? Ты не правитель, ты безумец, который взял на себя непомерную ношу и извратил ею мир. Сильная армия – это все, что тебе нужно, чтобы распространять свою волю? Если Совет узнает…
– Ты смеешь угрожать нам Советом? – из темного угла зала выступила Мирра, боевой товарищ Рэйна и его подруга на многие годы. – Ты знаешь, сколько усилий ушло лично у меня, чтобы пытать каждую собаку из Культа Кхирны, чтобы выудить у них информацию о тебе? Я шла по кровавому следу, от одной жертвы к другой, пока ты возлежал в тронном зале со своей семьей и думал, что мы слепые и глухие идиоты. И вот сейчас ты открываешь свою пасть, чтобы напугать нас пустыми угрозами. Что ты знаешь о нас? Что ты знаешь о себе?
Она высвободила свои энергетические плети, и в зале ощутимо похолодало. Одранг даже поджал ноги, пятясь, но было поздно. Рэйн стремительно напал на Одранга, с невероятной прытью бросил царя в сторону и, схватив его за голову, развернул её прямо в сторону, где происходила бойня.
– Нет, нет, царь, смотри на плоды трудов твоих, не закрывай глаза на то, что ты сам натворил, – Рэйн цинично усмехнулся и пнул голову царя ногой в живот, отчего Одранг, не удержавшись на ногах, упал на холодный мрамор. Он пытался умолять, но слова застревали в его горле, когда в глаза ему заглянуло безразличное холодное пламя.
– Начинай, Мирра! – Дейвенскард прокричал это почти в полный голос и услышал в ответ короткое «Как прикажете, мой Владыка!»
Она вонзила одну из плетей в глаза маленькой дочери царя и подала питание на плеть, обжаривая девочку изнутри, пока та не закричала. Теперь по залу разнесся душераздирающий крик. Одранг, в ужасе глядя на неё, уже не пытался что-либо сказать. Смотреть на то, как его дети превращаются в груду дымящегося мяса, ему было невыносимо. Он не молчал, он кричал, проклинал императора, но ничего не мог сделать, ведь тот держал его голову своей массивной рукой, не давая сомкнуть веки.
Следующей на очереди была супруга Одранга. Одранг уже и сам готов был умереть, но Дейвенскард был непреклонен. Звенья в кровавой цепи не смещались ни под каким давлением или мольба. Да, жажда мести затмила его взор, и он вел себя так, словно уже убил царя и теперь наслаждался его смертью. Шалия наблюдала происходящее со стороны и не могла поверить в то, на что был готов пойти её супруг ради мести,. Она начала заводится от одной мысли о том, что может Рэйн теперь, когда у него проснулся внутренний зверь.
Мирра схватила жену царя за горло и, подняв над землей, сжала в удушающем захвате. Глаза несчастной женщины выкатились из орбит и остекленели. Она сопротивлялась, хрипя и брыкаясь, а Мирра то ослабляла захват, то снова сжимала ее горло, чтобы крики прекратились. Возобновлять жизнь, которая уже утекала из тела, было весело не только для неё – давать женщине надежду, что в следующий момент она умрет, но давать ей увидеть во всех красках ужас смерти казалось очень трогательным. Под самый конец прислужница Рэйна сдалась в своих играх, и голова царицы ударилась об колонну, размозженная насмерть. Кровь хлынула из её разбитого черепа, и Мирра начала хохотать, любуясь её предсмертным ужасом.
Увидев, как умерла его жена, Одранг отлично понимал, что он следующий. Он снова попытался взмолиться о пощаде, но понимая, что мужчина просто обезумел и уповает скорее не на милость победителя, а на помощь высших, невиданных силы, Рэйн просто и без изысков раздавил его как череп как спелый орех. Через секунду, ошарашенная от увиденных пыток Шалия, подошла к нему. Она старалась сдерживать свой восторг, но он все равно бил через край:
– Предатели должны быть уничтожены! Любые жалобы на них, безусловно к Падшему! Только мы вершим нашу справедливость, свершаем ее, а они просто кучка неудачников!
– Не говори так, – неожиданно буркнул Рэйн, глядя в невидимую точку над головой Шалии. – Мы должны сохранять здравый рассудок. Да, они это заслужили, но не мы копаем им эту яму. Мы лишь ставим надгробием над теми, кто окончательно зарвался.
– Мы развязали одну войну и были в ней успешны, а заговорщиков, как я успела убедиться… – Шалия махнула рукой. Она не хотела злить Рэйна, но в этот раз опять не сдержалась. – Если каждая война будет толкать тебя на бурный, развязный секс, то такая жизнь мне по душе.
– Ты же шутишь, да? – Рэйн только сейчас уловил в её словах простую жизненную иронию и улыбнулся, отчего стало ясно, что неожиданная вспышка злости была ему просто безразлична. – А я думал, что ты совсем голову от этих зрелищ потеряла. Если говорить о деле, то предатель Драксаан Солл все еще жив и скрывается в Шусарахе своем тайном убежище на юге нашей империи и пока он жив, ни о чем другом я думать не могу.
– Значит, мы скрестим клинки и когти в очередной раз и… – начала Шалия, но Дейвенскард её тут же оборвал.
– Нет, Шалия, предатель может использовать тебя для того, чтобы сломить меня. Я не хочу, чтобы ты погибла из-за моей войны.
– Я же теперь Аватар Тана’Белл, ведь верно же? Так почему я не могу следовать за своим возлюбленным туда, куда отправляется он?
– Нет, ты со мной не пойдешь, ты пока что смертна, как все люди, и если тебя убьют, я себе этого никогда не прощу! – произнес Дейвенскард, повысив голос.
– Не нужно повышать на меня голос, любимый, я тебя поняла. Но если я захочу помочь тебе, меня не переубедить, учти это. А теперь…
Шалия приобняла своего супруга, слегка склоняя его голову к поцелую. Дейвенскарда не оставляло в покое чувство, что он не сделал еще одно дело. Император вышел на стены разрушенной столицы и, как только грохот битвы утих, прокричал:
– Воинство империи и Союза Крови, сегодня мы стерли с лица Т’Саарана ещё одного сильного политического и военного соперника, но пока мы не уничтожим предателя Драксаана Сола и его приспешников, мы эту войну не выиграем! Залечиваем раны и вперед на Штурм Шусараха, последнего пристанища предателя!
Шалия лишь улыбнулась. Ну конечно же, годы аристократических интриг научили её тому, что не все свои намерения было обязательно объявлять вслух, а значит она так или иначе окажется рядом с Рэйном на очередном поле боя. Будет это тайно или явно – это решит судьбоносный виток фортуны.
5067 год, Вторжения Падшего
10 год правления императора Рэйна
Через год после успешного уничтожения Веррийского царства, Серый Владыка Дейвенскард Рейн возглавил наступление на укрепление Шуссарах, в котором укрылся Драксаан Солл – мятежный лорд и предатель, продавший империю оккультистам.
Мятежники и культ пытались возвести на трон Драксаана, что относился к дому Солл, ведь реббхарцам никогда не нравилось пренебрежительное отношение таллауров к межвидовым союзам. Это было для них неправильно: они хотели очистить кровь своего народа, ассимилированного после вторжения таллауров в семьсот девяностом году после бегства из старой столицы империи Касфея, что располагалась на Сурбодджаре в Черных водах, в темной стороне мира.
После поражения северного союзника, их предводитель, Драксаан, скрылся в своем родовом имении. Он почуял, что будет следующим, и начал разрабатывать план действий против сил империи и Союза Крови. Высокие стылые горы не давали врагам окружить и захватить старую крепость, где находился Драксаан. Это дало мятежникам возможность для наступления в земли империи. И, в дополнение ко всему, у реббхарцев было еще одно преимущество в виде поддержки главенствующего культа Падшего и его сателлитов.
Возглавлял культ неизменный лидер – восставший колдун и настоятель, скрывавшийся под прозвищем Верховный. Даже приспешники, кроме тех, кто входил в высший круг, никогда не видели его лица. Он всегда носил черную маску. Внутри культа ходили слухи об обезображенном лице колдуна, но никто не знал, как и когда это произошло.
***
Весь путь до крепости Дейвенскард пребывал в мрачном настроении. У него было плохое предчувствие. И правильно, ведь его возлюбленная Шалия не собиралась в это время оставаться во дворце, а решила отправиться вслед за ним, переодевшись в доспехи черной гвардии. Лишь Мирра – правая рука императора – смогла ее раскусить.
Девушка никогда не смогла бы провести чуткую и бдительную Мирру, которая возглавляла отряд «Тайных» – организацию, занимавшуюся разведкой и охотой на предателей. Низкий рост, походка, совершенно несоответствующая солдатской, и витающий в воздухе запах ассуларских специй – все это сильно выделяло Шалию среди реббхарцев. Мирра уже хотела раскрыть императрицу и доложить владыке, что его возлюбленная, несмотря на запрет, пробралась в армию, но внезапная засада, устроенная объединенными силами культов и мятежных реббхарских дворян, помешала ей.