Я наверняка влюбилась, ведь тянет меня к нему очень сильно. Непреодолимо.
Глава 1.
Часть 1.
Аделина…
Он здесь… Мик здесь…
Нет. Нет. Только не это…
Бешеное сердцебиение гулко вибрирует в рёбрах, тело колотит. Но на этом всё. Не могу пошевелиться, меня парализовало. Он смотрит. Он сразу понял, что здесь происходит. Да и как не понять, я слишком красочно показала.
Резкие ароматы испуга и шока забиваются в ноздри, от этого сводит переносицу и печёт глаза. Я никогда вот так сама себя не удовлетворяла, и первый раз оказался до удушливости стыдным. Вдох врезается в лёгкие и застревает, а я уговариваю себя спрыгнуть, прикрыться, закричать. Но всё, что делаю, это вишу будто на мушке тёмного взгляда из-под нахмуренных бровей.
Пальцы моей левой руки до боли впиваются в оголённое бедро, но я совсем не чувствую. Правой сжимаю гудящий вибратор и не мигая пялюсь на Мика.
Он в зелёной футболке и чёрных свободных шортах до колен. И всё равно я вижу очертания его возбуждённого внушительного органа. Волосы взлохмачены, тёмные прядки спадают и почти перекрывают один глаз, небольшая щетина, и выражение лица такое…
Хищник. Вот, что первое приходит в голову при виде него сейчас. Всегда.
Сделав медленный шаг, он кидает быстрый взгляд на мою открытую промежность, а потом снова на моё лицо. И у меня получается очнуться от этого. Свожу ноги, дёргаюсь, чтобы спрыгнуть с тумбы. Но не успеваю. Мик за секунду оказывается рядом и, схватив меня за талию, усаживает обратно. Грубо разводит мои ноги и прижимается к столешнице между ними.
– Нет… – я как испуганная птичка начинаю трепыхаться, задыхаюсь, но он пресекает любую мою попытку вернуть себе свободу.
Мои руки заковывает в тиски своей одной за моей спиной, встряхивает их, заставляя выпустить вибратор, пальцами второй впивается в мои щёки и фиксирует голову таким образом.
Снова застываю. И взгляда от его глаз отвести не могу снова. Ванная слишком хорошо освещена, и я могу видеть, как сильно потемнела радужка. Глубокая, тёмная синева. По губам ударяет его мятно-фруктовое дыхание. В нос проникает его запах, и он всё перебивает. Горечь и сладость, острота и терпкость. Его глаза буквально силой затягивают куда-то в другое место. В размытое пространство, где нет до и после, нет никого и ничего. Я себя не знаю.
Не произносит и звука, как и я. Давит пальцами на мои щёки, чтобы открыла рот шире, но я просто не могу. Не понимаю, что он хочет, и всё ещё не могу шевелить ни одной частью тела. Тогда он давит большим пальцем на нижний ряд зубов, и я всё-таки поддаюсь.
Ошарашенно наблюдаю за тем, как с его губ срывается капля слюны, а потом ударяется о мой язык, и я, вздрогнув, моргаю. Сердце колотится уже больно.
Его взгляд снова заставляет меня это сделать. Я сглатываю, и Мик, процедив что-то неразборчивое, сдёргивает мою майку вниз одним коротким движением, оголяя грудь, раздаётся треск. Подхватывает под рёбрами двумя руками, приподнимает и заставляет прогнуться, податься к его лицу. Впивается в сосок на левой груди, с дикостью до боли всасывает.
Всхлипываю и онемевшими пальцами вцепляюсь в его затылок. И всё равно глаза широко раскрыты, шея и плечи неподвижны, будто в них штыри, не могу оправиться от шока. Это он? Неужели тут и сейчас делает всё это со мной?
Не могу поверить. Не могу. Это не я. Я не могу бездействовать, пока он мучает мою грудь голодными, но медленными поцелуями, утягивая меня в грешную бездну за собой. И даже не могу понять сейчас, хорошо мне или плохо. Полная дезориентация, хаос всех ощущений и эмоций.
Вик… Он же…
Мысли бьются и бьются будто о закрытую дверь, но у них не получается добраться до меня целиком.
Это же Мик. Ему же нельзя так меня…
Брат… брат… сейчас просто слово, не имеющее смысла.
Он с больным шлепком прикладывает пятерню к моему бедру и грубо сминает. От такого бы я точно вскрикнула, но я только вздрагиваю и издаю что-то сиплое на резком выдохе. А потом снова, когда его ладонь соскальзывает на внутреннюю сторону и пальцами он касается моих половых губ.
Нет… Нет…
Пытаюсь протестовать, но открываю рот только чтобы хватать воздух. Его твёрдые и чуть шершавые пальцы на мне снизу, его зубы на груди и рваное опаляющее дыхание на солнечном сплетении, это всё лишает меня способности произнести хоть что-то. Мик отрывается, отклоняется и опускает взгляд на свои пальцы. Когда он скользит по влажным складкам вверх, а потом вниз, надавливает на клитор, я хватаюсь за его предплечье, снова не могу дышать и смотрю, смотрю на него. На игру его желваков, на подрагивающие длинные ресницы, на то, с каким безумием он исследует взглядом всё, что ему открылось.
Смотрю и не могу поверить. Это всё неправда. Не может быть.
Поднимает глаза и теперь с такой же жадностью поглощает моё лицо. Ни одного слова, только медленные движения его пальцев, немая схватка наших диких взглядов и взаимно тяжёлое дыхание. Мы будто только знакомимся по-настоящему, смотрим друг на друга с нового ракурса. С обнажённого. Запрещённого.
Слышу влажный звук вместе с тем, как чувствую давление на влагалище. Прикусываю губу, невольно складываю брови домиком и сжимаю сильнее руку Мика, которой он всё это делает.
До сих пор ничего не могу сделать со своим одеревеневшим, мелко дрожащим телом. И сознанием. Пальцы Мика погружаются глубже. Я слишком возбуждена, но это всё равно оказывается туго. Только во мне взрывается новый протест одновременно с горячими искрами в животе, он их вытаскивает с таким же чавкающим звуком.
Подносит поблёскивающие пальцы к моему рту и просовывает указательный и средний между моих губ, касается ими языка. Чувствуя вкус своего возбуждения, широко распахнув глаза, смотрю на Мика. Он сошёл с ума. Затаив дыхание, наблюдает, ожидает. Давит взглядом, как и всегда, заставляет делать то, что хочет. Вынуждает затрястись ещё больше и всё же обвести пальцы языком, сомкнуть на них губы и облизнуть. Но потом я сильно прикусываю их у основания от внезапной вспышки злости, тяжело выдыхая воздух сквозь зубы.
Мик скалится и резко склоняет голову к моей груди, обхватывает мой сосок и тоже больно прикусывает. Что-то подобное он сделал, когда впервые поцеловал меня. Со всхлипом размыкаю свои зубы, и Мик тут же отпускает меня тоже.
Медлительности приходит конец.
Мои губы в следующее мгновение оказываются в захвате жёсткого поцелуя, а мои волосы в грубой хватке его руки. Мик кусает меня: губы, язык. Всасывает их. Его щетина больно царапает мой подбородок, чувствительную кожу над верхней губой. В какой-то момент я ощущаю металлический привкус во рту, и не знаю, у кого сейчас кровоточит рана, потому что, возможно, я укусила его в ответ. Вспоминаю о той лихорадке. Та жажда после мучительного сна возрождается, я зажмуриваюсь от больной тяжести внизу живота, тело раскаляется до состояния жидкого металла. Я сопротивляюсь, но безуспешно. Почти слышу, как шипит кожа под натиском рук Мика.
Он будто далёкий актёр с экранов, и сейчас оказался передо мной. Порнозвезда, фильмы с которым я пересмотрела сотню раз. Но этого не может быть, это только сны. Но вот он здесь, и я здесь в каком-то своём бреду. Невольно участвую в сюжете уже наяву. Трогаю его, ощущаю жар его тела, его вкус и напор. И сны разбиваются о реальность. Тут всё острее, я буквально обжигаюсь и тону в ощущениях. Вот он – неподражаемый оригинал, который заставляет теряться в происходящем и себе самой. Ласкающий, причиняющий боль, выбивающий разум из тела.
И я совру, если скажу, что не стала его тайной фанаткой. И как больной фанатке этого образа из снов и фантазий мне хочется ощутить наяву ещё больше, сравнить до мельчайших деталей.
Но нельзя… Пусть это всё остаётся лишь в голове. Нельзя.
И этот ничтожный просвет заставляет меня отрицательно задёргать головой, но всё равно зарыться пальцами в его волосы, когда Мик губами опускается к моей шее.
– Н-нет… Мик, не… не надо… – пытаюсь остановить его рваным шёпотом, когда он наклоняется всё ниже, перемещаясь губами уже на живот. – Не надо…
На последнем полушёпоте я откидываю голову и дёргаюсь, потому что он присасывается ртом ко мне снизу. Создает вакуум, а затем сильно прикусывает клитор. Я сипло вскрикиваю, но вовремя глушу себя, прикусив губу. Оттягиваю волосы Мика на макушке, поджимаю пальцы на дрожащих ногах и, кое-как разлепив глаза, смотрю вниз. В этот момент он открывает свои. Мик сейчас передо мной на коленях, но всё равно придавливает меня только одним своим взглядом. Чувствую, как неистово горят мои щёки под ним. Глаза у него сейчас словно мерцают, или мне так кажется из-за прыгающих бликов перед моими.
Он наблюдает за мной, а я снова зажмуриваюсь. Словно я на электрическом стуле, где меня пытают ударами тока. Даже с тем, что мне это приносит удовольствие, я испытываю муки. Напряжение в теле буквально приносит боль, лихорадку. Хочу его скинуть, избавиться настолько, что совершенно забываю о том, кем является тот человек. Я сейчас и имя своё вряд ли помню.
Ноги сводит, я пытаюсь держать их, но они всё равно дёргаются от каждого движения языка и губ. Дикие звуки рвутся из груди, но их я тоже держу.
Мне нужно ещё чуть-чуть. Хотя бы капельку…
С новым укусом и проникновением пальцев я мгновенно взрываюсь изнутри. Дёргаюсь, прогибаюсь в спине, впиваюсь ногтями в шею Мика и как могу смыкаю челюсти, чтобы не закричать. На несколько секунд меня ослепляет, оглушает. Охватывает такая лёгкость от долгожданного удовольствия, что только когда в эту негу прорывается боль, могу почувствовать и всё остальное тело.
Губы на своих бёдрах чувствую. Они прокладывают влажную дорожку до колена, а потом появляются зубы, которые покусывают. Руки крепко держат мои ноги разведёнными, а рот перемещается по внутренним сторонам моих бёдер.
Заставляю себя оторвать затылок от зеркала позади и открыть глаза, чтобы посмотреть на Мика. Но только я это делаю, он рывком поднимается. Смотря мне в глаза, тыльной стороной ладони медленно вытирает свои блестящие от слюны и моего возбуждения губы, а я снова вспыхиваю. Приближается к моему лицу и обхватывает ладонью левой руки мой затылок.
– И на вкус такая же карамельная… Карамелька, – произносит низко и хрипло, проводя своим носом по моему.
Распахиваю глаза шире и упираюсь в его грудь ладонью. Его слова отрезвляют, разряженное тело отрезвляет. Он одетый, а я перед ним в одной майке, скатавшейся в жалкую полоску на талии. Он брат Вика, а я…
– Хватит… уходи, – задыхаюсь, отталкивая его. Осознание всё сильнее наваливается на моё существо. Воздуха не хватает всё больше.
Мик наконец отстраняется, но взгляд его становится снова до невозможности мрачным.
– Сейчас не получится оправдаться тем, что перепутала нас.
Внутри меня поднимается такая горечь и злость, такой истеричный страх перед действительностью и обида, что я взмахиваю ладонью и бью Мика по щеке. Его голова дёргается, глаза закрываются, а скулы приходят в движение. Отталкиваю его и, задыхаясь, шепчу:
– Ненавижу тебя… это всё ты… я не хотела… ненавижу тебя…
Он медленно поворачивает голову ко мне, и, кажется, в его глазах на долю секунды отражается всё то же, что чувствую я. Но вот он моргает и в них остаётся лишь ярость и… похоть. Он перехватывает мои руки, нависает надо мной и обманчиво спокойно говорит мне в губы:
– Я не планировал идти дальше, но ладно.
Часть 2.
Мик подхватывает меня за талию, под мой писк опускает на ноги и рывком разворачивает к себе спиной, лицом к зеркалу на стене. Оскалившись, хватает меня за волосы и наклоняет, прижимает грудью к каменной столешнице. Но волосы не отпускает, держит голову поднятой. Хватаю воздух губами, снова не могу моргнуть, а Мик склоняется к моему уху, не отрывая взгляда от моего отражения.
– А я больше всего не переношу, когда мне врут, Карамелька. До этого ты себя не видела, поэтому сейчас смотри, как тебе не нравится. Смотри, как ненавидишь. Моё терпение закончилось. Совсем.
Из меня на всё вырывается только короткий, хриплый вздох.
Не моргая, наблюдаю, как Мик выпрямляется. Прижимая меня бедрами к тумбе, стягивает с себя футболку, шорты, пускает поток воды из крана в раковину слева от нас. Чтобы звуки не были настолько очевидными.
Всё это происходит за какие-то пару секунд. Но когда я, наконец немного придя в себя, хочу оттолкнуться от тумбы, он впивается пальцами в мою талию и одним коротким толчком врывается в меня до громкого шлепка. В глазах вспыхивают искры, я зажмуриваюсь и сипло вскрикиваю от взорвавшейся внутри боли и чего-то горячего, скребу ногтями столешницу. Грохот пульса перебивает все остальные звуки. Мик делает медленное движение тазом, извлекая из меня больше смазки наружу, а затем снова врезается до ярких всполохов перед глазами. Давит мне на крестец и начинает вбиваться быстро, глубоко, больно, туго, скользко.
Я почти не вижу своего отражения, потому что мой взгляд скачет от методичных толчков и размыт от их силы. Давлюсь всхлипами. Болью отзываются и внутренности от его размеров, и кожа на тазобедренных костях от того, как я каждый раз врезаюсь в край столешницы. Ягодицу обжигает от сильного удара по ней. Шею под затылком больно от того, как Мик сжимает её пальцами. И кожу на талии от жёсткой хватки…
Но одновременно с этим я с каждым мгновением ощущаю горячие приливы в теле. Внизу живота наперекор всему разгорается что-то очень мощное и незнакомое. Будто языки пламени лижут изнутри каждую часть тела, опаляют каждую клетку, убивают протесты, рвущиеся из сознания. Покрываюсь испариной. Чувство, что внутри всё кипит. И это не похоже ни на что из испытываемого мной когда-то. При каждом движении, каждом прикосновении тело детонирует.
Плеча касается горячее, обрывочное дыхание, а затем пересохшие, такие же горячие губы. Мик подхватывает меня под грудью и резко поднимает, прижимает меня к себе спиной. Давление внутри увеличивается, и я сипло стону. Еле разлепляю глаза и фокусирую взгляд на нашем отражении. Сейчас он не двигается во мне, целует мою шею, продвигается к скуле, одной рукой сжимает грудь, придерживая меня, второй ныряет между бёдер. Чувствую, как скользит пальцами между половых губ, выводит круги на клиторе. А я извиваюсь, прикусываю губу и дрожу. Его смуглое, натренированное тело и моё, словно одно целое, одна откровенная скульптура. То, что вижу, я ненавижу, но лишь потому, что до сумасшествия нравится всё это ощущать. Не нравится потому, что не хочу завершения и возращения в реальность. Там слишком плохо.
Мик отрывает руку от моей груди и обхватывает её пальцами мои скулы, поворачивает голову к себе и с дикостью целует в губы. Просовывает язык, сплетает его с моим, всасывает нижнюю губу. И я отвечаю с ненавистью, но только к своему желанию целовать в ответ. Закидываю руку наверх, обхватываю голову Мика, тяну его за влажные волосы. Плавное движение бёдрами, а после сильный толчок снова заставляют меня зажмуриться и выбивает воздух из груди.
Он обхватывает мои запястья, заводит их за спину и, наклонив меня вперёд, вновь начинает бешено вбиваться. Грудь больно сотрясается, колени подгибаются, напор воды смешивается с громкостью и частотой шлепков, пока я тихо поскуливаю и задыхаюсь.
– Ты первая… хочу посмотреть… ещё, – врывается в почти рассыпавшееся сознание сбитый голос Мика.
Я снова отрицательно мотаю головой, зажмурившись, но наперекор своему нежеланию тут же содрогаюсь от оргазма уже второй раз. Хочу отстраниться, с сипами оседаю, потому что грубые толчки внутри оголяют этих огненных змей до болезненных ощущений. Конечности скручивает, и я не знаю, как у меня получается сдержать крик. Но всё стихает с тем, как внутри меня пульсацией распространяется горячая жидкость, а движения Мика становятся рваными, как и его дыхание на моей шее. В этот момент я впервые слышу его стон. Хриплый и глухой.
Лишь краем сознания понимаю, что Мик снова прижимает меня к себе, водит носом по моей скуле. Чувствую, как щекам становится горячо и мокро, выдыхаю почти беззвучно с тяжёлым дыханием:
– Ненавижу… ненавижу… зачем ты сюда вошёл…
Мик резко втягивает воздух у моего уха, хватка на моём теле становится жёстче.
– Я смотрел за тебя и точно могу сказать… не ненавидишь, Карамелька… Но ты права, я уже и сам жалею, что вошёл…
Глава 2.
Меня будит влажный поцелуй в щёку и тихий голос около уха.
– Малыш, я поехал в офис. Позвони мне потом как встанешь.
Я резко распахиваю глаза, а тело моментально простреливает дрожь. Бешено моргаю, терпя поток из отрывков минувшей ночи, колотящий по вискам. Я отвёрнута к спинке дивана, а Вик сейчас за моей спиной, водит губами по щеке, держа тёплую ладонь на моём бедре. Но одна мысль бьёт особенно сильно. Я не хочу сейчас говорить с Виком. Не могу. Даже видеть. Поэтому зажмуриваюсь и подтягиваю плед к носу.
– Удачного дня, – хриплю сонно в пушистое покрывало, в горле неприятно першит. – я ещё немного посплю…
Вик ещё раз целует в щёку, встаёт и уходит. Отсчитываю секунды до хлопка входной двери и не дышу. И только хлопок раздаётся, я подскакиваю с дивана и из гостиной несусь в свою ванную.
Кое-как успев добежать, открываю крышку унитаза, и меня рвёт. Вместе с содержимым желудка из меня вытекают слёзы. Я зажмуриваюсь и, судорожно хватая ртом воздух, выпрямляюсь. Сотрясаясь от мелкой дрожи во всём теле, подхожу к раковине и умываюсь. Набираю в ладони воду и с каждым разом более остервенело тру лицо. Я всё больше чувствую в себе злость. На своё слабое тело, на свою слабую волю. Какая я слабая! Отвратительная! Хватаю щётку, зубную пасту и яростно начинаю чистить зубы, с ненавистью смотря на своё красное в отражении лицо.
Сплевываю и медленно возвращаю взгляд на себя. Кривлюсь, сдерживая рыдания.
Что ты ревёшь?! Чего ты ждала, когда думала и фантазировала? Поддавалась ему всё время и ночью поддалась?! Ему на тебя плевать! Плевать на твои чувства и твои отношения! Он и сам жалеет! Так он сказал! Разочаровался?! Ждал больше отдачи?! Ты вообще видела его девушек?! Но сейчас он получил то, чего хотел, и наверняка уже забыл! Или ликует, что избавил брата от такой, как ты! Он просто трахает, и тебя он просто трахнул! А ты отвратительная! Предательница! Изменщица!
Сомкнув крепко зубы, выпускаю через нос дрожащий воздух. Ополаскиваю рот, ополаскиваю, пью, и ком рыданий в горле и тошноты становится менее ощутимым.
Всё, что было ночью, уже не сон. Уже точно нет. Об этом громко говорят всё ещё воспалённые губы и боль в промежности, жжение в ягодицах. Секс с Ним не прошёл бесследно ни физически, ни, естественно, морально.
Он животное. Бешеное животное.
«От которого ты вчера не раз получила до жути страшный оргазм…» – подсказывает внутренний голос.
Встряхиваю головой и вспоминаю, что было после…
Я вырвалась из его рук, схватила полотенце и прикрылась. Сказала, чтобы он убирался. На него не смотрела, но снова дрожала от его тяжёлой яростной ауры, которая сгущалась и сгущалась в ванной, не давая нормально вдохнуть.
Мик подхватил свои вещи и вылетел за дверь, даже не закрыв ту. Я тут же заперлась и стала отмываться под душем. Ревела и отмывалась от его спермы между ног. А потом обессиленно дошла до спальни, но лечь с Виком не смогла. Он так же сопел в подушку, не догадываясь, что происходило за две стены от него ещё полчаса назад.
Я взяла свой телефон и ушла в гостиную. Мне было так плохо, тело адски ныло после всего, но на удивление уснула я мгновенно. А перед тем, как провалиться в темноту, слышала тихий щелчок входной двери. Мик ушёл.
На этот раз мне ничего не снилось. Какая ирония.
Морщусь и осматриваю себя внимательней.
Неужели я правда думаю, что на мне непременно должны проявиться изменения после такого поступка? Должны вырасти рога чёрта? Или лицо покрыться язвами?
Изменения только внутренние, снаружи это всё ещё я. Светлые волосы с завитушками на кончиках, обрамляющие лицо. Покраснения вокруг глаз, большие лихорадочно поблескивающие глаза, розовые щёки. Оболочка невинного ангела, начинённая гнилью.
Не думаю о том, почему я так поступила. Это неважно. Неважны мои чувства к Мику. Ничего не имеет значение. Лишь злость на себя и на него. Лишь страх перед неизвестностью. Лишь отвращение к тому, какую сторону я в себе ночью до конца обнажила. Я предала собственные принципы. Стала той, кого сама всегда осуждала. Передала самого лучшего человека, что был в моей жизни, кроме абики.
И чтобы не быть ещё больше беспринципной сукой, не уважающей человека, который столько всего для меня сделал, я признаюсь во всём Вику. Признаюсь и уйду.
Но это его родной брат…
И каким бы не был поступок Мика, он им остаётся.
Не будет ли бóльшим злом, если я сдам и его?
Мне нужно просто уйти.
Не рассказывать об измене.
Я сделаю Вику этим больно, а я не хочу делать ему больно.
Больнее, чем просто расставанием.
Но как?..
Как?
Всхлипываю, не сдержавшись от нового наката рыданий, но тут же снова смыкаю челюсти и задерживаю дыхание. Я не имею права на жалость к себе! И Мика я не могу винить, это всё я. Только я всё испортила. Сама виновата. Поэтому должна просто терпеть, смело смотреть в лицо последствиям. Хотя бы тут.
Но как бы легко не было это проговаривать себе мысленно, в реальности я всё такая же слабая, и не знаю, как расстанусь с Виком. Не знаю, что скажу и как выдержу. Даже не знаю, как посмотрю ему в глаза. Я не хочу, чтобы он обо всём догадался по моему взгляду. А если я буду выглядеть как побитая, нашкодившая собачка, он сразу всё поймёт.
Руки дрожат, как и подбородок, всё время, пока собираюсь в университет. Приходиться надеть чёрную рубашку с длинным рукавом, застегнуть пуговицы до последней. Ведь на шее нахожу небольшой синяк, по-видимому, засос или след от укуса. На запястьях отметины. Не говоря уже об остальном теле. На мне всегда быстро проявлялись синяки даже от лёгкого нажатия, а Мик… он просто животное! Вик никогда так со мной не обращался!
«Тогда почему ты не остановила его? По-настоящему не остановила?» – вновь взрывается голова от внутреннего голоса.
На этот раз я игнорирую голос из глубин.
С рубашкой надеваю расклешённые чёрные брюки. Волосы, не выпрямляя, завязываю в высокий хвост, наношу минимум косметики. У меня сегодня чёрный день, траур, в душе реквием по мечтам и будущему с Виком. И как бы мне не хотелось просто остаться сегодня дома, я должна ехать на учёбу…
Вику позвонить смелости я не нахожу ни когда ещё нахожусь дома, ни когда приезжаю в университет.
Переполненные студентами коридоры, знакомые стены и запахи. И даже на какие-то секунды приходит ощущение, будто ничего не изменилось. Сейчас я увижу сокурсников, буду слушать лекции уже родных преподавателей, временами отвлекаться на СМС Вика и предвкушать вечер, чтобы увидеться с ним.
Но всё быстро осыпается, потому что понимаю, так было ни вчера, ни неделю назад. Так было уже очень давно. Последний раз месяц назад, когда я ещё не знала Мика. Уже очень давно я не чувствовала себя счастливой и спокойной. Обмануться не получилось даже на время.
Обычно, я сажусь в первых рядах, но сегодня устраиваюсь на заднем с краю. Аудитория заполняется знакомыми лицами, но Лики я не наблюдаю. Достаю тетрадь, ручку, телефон, раскладываю их аккуратно и слышу рядом другой голос.
– Привет, Аделин! Подвинься немного, сяду с тобой. Мы с Леркой разругались…
Поднимаю взгляд и вижу перед собой Киру, одну и подруг Миланы. Поворачиваю голову вправо и смотрю на плотного парня через одно место от себя. Меня кидает в жар только от одной мысли, что я буду зажата между двумя людьми, один из которых явно сильно потеет. Поднимаюсь медленно, ведь именно при этих движениях появляется боль в мышцах, и со слабой улыбкой киваю ей на место рядом с парнем.
– Привет, извини, но сегодня мне нужно именно крайнее место.
Потому что в желудке происходит черте-те что, а меня и саму кидает то в жар, то в холод.
Девушка жмёт плечами и легко садится, а я опускаюсь рядом.
Мне дискомфортно от всего. Всю лекцию по социологии я сижу будто на иголках. Кира постоянно что-то шепчет, показывает мне какие-то фотографии в своём телефоне. Но спасибо, не задаёт никаких вопросов, потому что я абсолютно её не слушаю.
Я думаю о Нём.
Вытягиваю себя насильно из этих мыслей. Где мы с ним в ванной, вдвоём. Вытягиваю и вновь возвращаюсь, ухватываю кусочек воспоминания. И снова, и снова.
Дыхание на губах.
Голос.
Больные прикосновения.
Обжигающий внутренности поцелуй.
Взгляда хватаю особенно много. Снова будто смотрю ему в глаза среди кучи студентов в этой аудитории. Вижу только их. Глубокие, синие, прищуренные, пьяные.
В желудке вновь разверзается воронка, низ живота тянет и лоно сжимается от токовых волн. И я ничего не могу с этим сделать. Готова рыдать, рвать на себе волосы от того, что ощущаю всё это. Хочу забыть, но словно проклята.
Перерыв, и только тогда я вспоминаю о Вике и наших отношениях.
И так из лекции в лекцию. С перерыва на перерыв.
Мысли и воспоминания грызутся между собой, а я в этой схватке размозженное «между».
На обеде мне звонит Вик. Я как стукнутая по голове не могу нормально связать и двух слов. А он говорит мне как любит и что дома сегодня будет очень поздно. Последние дни перед тендером особенно нервные и мучительные. Я заикаюсь о том, что приеду к нему в офис, потому что нам надо срочно поговорить, но он, естественно, просит подождать его приезда домой.
Домой…
Теперь я не чувствую, что его квартира мой дом.
Но соглашаюсь, потому что понимаю, мне нужно как следует подготовиться. Я переоценила себя, думая, что смогу вот так просто расстаться с ним. Мне нужно собраться с мыслями. С этим человеком я прожила год, он стал мне слишком близким, а потому не могу просто собраться и уйти.
Лика так и не появилась. Я звоню ей сразу после разговора с Виком. Гудки идут, но трубку она не берёт. Оставляю это и спешу на следующую дисциплину.
Кира повсюду ходит за мной, вот и на четвёртой паре она садится рядом. Но на этот раз я вырываюсь из своих тёмных мыслей не из-за перерыва, а потому что слышу имя, и почему-то оно странно отзывается во мне…
– …и вообще она такая странная, эта Сабина. Я сразу Милане сказала, что её звать смысла…
– Подожди, – обрываю шёпот Киры, схватив её за запястье. Облизываю пересохшие губы. – Ты сказала, она недавно летала в Сочи?
– Ну да. Недели две назад, – девушка недоумённо кивает и продолжает что-то рассказывать.
А моё тело в этот момент немеет от гадких предположений. Бывают такие совпадения? Насколько я знаю, Сабина тоже учится. Зачем она летала в Сочи на несколько дней?
Тру лоб и морщусь.
Нет, Вик не мог. Даже если у неё и были какие-то планы относительно него, то Вик, я уверена, не мог проводить с ней время.
Я откидываю эти предположения, но внутри всё равно неприятно зудит от новой информации. И даже противное чувство вины во мне немного гаснет на фоне этого.
Вибрация на моём телефоне заставляет тело необъяснимо покрыться испариной.
Я беру его в руки, и меня снова обдаёт жаром. На экране блокировки висит сообщение от Мика. Но я не вижу содержимого. Тяжело сглотнув, дрожащим пальцем снимаю блокировку и захожу в диалоговое окно.
Мик:
«Ты как?»
Он в сети. А я прочитала, и он наверняка сейчас это увидит.
Медленно блокирую телефон и переворачиваю его экраном вниз. Сердце стучит бешено и больно, словно его ударили.
Что он имел ввиду, спросив меня об этом? Как я после того, что натворила? Или как я после всего, что он со мной делал? И зачем он мне вообще пишет? Я явно плохо, можно догадаться.
Через минут пять телефон вибрирует снова. Через несколько ещё раз. Но я даже не переворачиваю его, чтобы посмотреть. Сижу окоченевшая и пялюсь в свою тетрадь с записями. Сегодняшний день в университете проходит впустую, ведь я ещё ничего не записала за все лекции.
Когда наступает перерыв, я буквально срываюсь с места и бегу в туалет, где меня снова рвёт. И в нём никого, что позволило мне спокойно умыться и сесть на небольшую скамейку у маленького окошка. Запах хлорки и мочи. Просто шик. Но я почему-то не могу себя заставить выйти отсюда и пойти на следующую пару. Опустошаю маленькую бутылочку с водой и вздрагиваю, когда раздаётся вибрация в сумке. Уже продолжительная. Мне звонят.
Боже, какие глупости! Может, там вообще Лика перезванивает…
Со злостью достаю телефон и впиваюсь испуганным взглядом в экран. Мик звонит. Звонок обрывается через несколько секунд моего ступора, и я успеваю заметить четыре непрочитанных сообщения в мессенджере от него, а затем экран загорается вновь от входящего.
Забрасываю телефон обратно в сумку и, вытерев откуда-то взявшиеся на щеках слёзы, бегу на занятие.
Где Лика, когда она так нужна? Уверена, с подругой день прошёл бы куда легче. Она действительно умеет отвлекать.
«Организация производства», и телефон я решаю поставить на беззвучный режим. Кира, видимо, решила уйти пораньше. И в этот раз мне наконец удаётся вникнуть в монолог строгого преподавателя.
Мозг очищается от назойливых мыслей новыми знаниями. За окнами уже темно и нет дождя. А сегодня мне бы его очень хотелось.
Не выдерживаю я у самого выхода из университета. Уже одетая в пальто, я достаю из сумки телефон и нетерпеливо снимаю блокировку.
Три пропущенных от Мика и два от Санчоса.
Хмурюсь в непонимании от второго имени, но не перезваниваю, а, задержав дыхание, читаю новые сообщения от Мика.
«Аделина?»
«Не игнорируй меня!»
«Нам надо поговорить.»
«Во сколько у тебя заканчиваются лекции?»
Представляется интонация, с которой он бы это сказал вживую. Отчего сердце стучит уже где-то в горле.
Часто дышу, быстро моргаю и убираю телефон в карман, забыв перезвонить Саше. Обо всём забываю. Совершенно. О чём он хочет поговорить? Что ему от меня нужно? Что ещё ему от меня нужно?!
Быстрым шагом двигаюсь на выход из здания и дальше по территории университета, преодолевая парковку.
Мне нужно как можно быстрее поговорить с Виком и съехать. Это невыносимо. Я больше не хочу ни видеть Мика, ни слышать. Ни думать. Потому что это бессмысленно. Все мои ненормальные чувства к нему бессмысленны.
– Аделин! – слышу знакомый голос и, резко остановившись, вскидываю голову. На парковке, в метрах пяти от меня стоит Саша и машет мне ладонью. Ярко горящие фары его внедорожника, прорезающие сумерки, слепят.
Но не от этого я приклеиваюсь к асфальту и замираю, а от того, что Мик сейчас направляется в мою сторону быстрым шагом. В тёмных джинсах, кожанке и бейсболке. И почему-то его вид внушает неподдельный страх. Я чувствую угрозу от его приближения, но не могу пошевелиться и даже моргнуть.
Он подходит, обхватывает мои плечи. Очень близко находится, и его запах почти сбивает с ног, колени вмиг подгибаются.