Самозванец по особому поручению

Пролог

Всё зло от них… Вот точно говорю. Если в жизни происходит какая-то пакость, то без женщины дело точно не обошлось. Проверено на личном опыте. Нет, ну в самом деле… Вот как я на жертвеннике оказался? Правильно, дура одна, дочка влиятельного человека, подсуропила. Да и здесь меня уже два раза захватить пытались, и опять без участия женщины не обошлось… Так мне же еще и пришлось эту исследовательницу из «плена» вытаскивать. Мрак, в общем. Ну да, кто бы сомневался? С моим-то везением, иначе и быть не могло…

Часть 1

Глава 1
Приятные хлопоты… оксюморон

На прошлой неделе мой будущий тесть отправился, как он выразился, «принимать корабль». Случилось это через месяц после нашего бурного знакомства, когда я, как новый владелец, получил банковским телеграфом счет из Гельсингфорса за обслуживание и стоянку «Варяга» в порту… Вот что мешало Бусу сбежать в январе, а? Оплатил бы счет и бежал… так нет, мне теперь придется раскошеливаться за стоянку. Тысяча триста рублей за год, между прочим, и плевать, что серебром в два раза меньше получается… Всё равно много. Вот кстати, и Важен Рагнарович Белов, тесть будущий, со мной согласился. Минут двадцать белугой ревел, когда сумму узнал, потом еще два дня смурной ходил, волком зыркая… морским, понятное дело. А в конце концов плюнул и, стребовав с меня капитанские полномочия, отправился за билетами на вокзал.

Честно, провожая своего будущего родственника, я с завистью вздохнул. Вот ведь, человек при любимом деле будет… а мне здесь крутиться, к свадьбе готовиться. Мрак! Из-за грядущего события дом уже превратился в нечто среднее между штабом воюющей армии и ателье модной одежды, так меня же еще и заставляли во всем этом участвовать. Хорошо еще от выбора тканей для нарядов удалось отвертеться, переложив это бремя на Ладу и телепневского портного, а подбор блюд и поваров, которые займутся их приготовлением, я свалил на Лейфа. Но ведь помимо этого оставалось еще с полсотни нерешенных вопросов. От состава гостей и места проведения пира до набора экипажей и поисков храма, в котором будет проходить венчание… и еще, еще, еще… Жуть и ужас.

При всем при том тот же профессор Грац лишь улыбнулся, услышав однажды мои возмущения.

– Виталий Родионович, друг мой, радуйтесь! Радуйтесь, говорю я вам. Счастье еще, что старый Важен согласился на городской обряд^[1]. Не то вам пришлось бы куда как худо, уж поверьте знающему человеку. Супруга моя, Людмила Карловна, царствие ей небесное, тоже была из ушкуйной семьи, так верите ли, свадьбу начали за год готовить, а уж сам обряд, и вовсе на неделю затянулся. Так что, повторяю вам, Виталий Родионович, радуйтесь.

Ага. Порадуешься тут. Свадьба назначена на конец апреля, а в доме суета такая, что кажется, завтра уже в церковь идти! Да еще и сама Лада нервничает, словно все никак решить не может: сейчас убиться или еще немного погодить. Хорошо еще, что большую часть дня я провожу в канцелярии, или у волжских купцов… или еще где-нибудь, а то б давно сорвался.

Кстати о купцах! Сегодня, наконец, Самуил Иосифович, ушлый хазарин-новгородец, с которым свел меня адъютант князя Телепнева, ротмистр Толстоватый, обещал устроить мне встречу с прибывшим в Хольмград мастером, из тех, что ладят «пароходы» на Волге. Но это будет ближе к вечеру, а сейчас надо выбираться из дома, пока мне еще какого-нибудь занятия по подготовке к свадьбе не нашли.

Поднявшись с постели я, в темпе вальса привел себя в порядок, надел приготовленный с вечера заботливой Ладой костюм… почему-то без пиджака… и двинулся на выход. Как я и ожидал, глянув с галереи вниз, несмотря на довольно раннее время, в гостиной уже творился сущий бедлам. По всем возможным горизонтальным поверхностям комнаты в полном беспорядке разложены альбомы, образцы тканей и какая-то вовсе непонятная мне чепуха, а присутствующая здесь же Лада уже увлеченно щебечет о чем-то с парой добровольных помощниц из числа соседских барышень. Правда, увидев меня, она тут же поднялась с кресла.

– Доброе утро, дамы, – спускаясь по лестнице, уже привычно проговорил я, чуть склонив голову. Ну да, они же здесь чуть ли не каждый день торчат. Успел привыкнуть.

– Здравствуйте, – в унисон пропели барышни.

– Как попивалось, Виталий Родионович? – Улыбнулась Лада.

– Благодарю, Лада Баженовна, прекрасно. – Сдерживая ответную улыбку, кивнул я, ступая на ковер гостиной. Спектакль! Эти девицы прекрасно знают, что мы с Ладой делим постель, однако… приличия требуют, чтоб их…

Барышни хитро переглянулись, но взглянув в мою сторону, тут же построжели, а Лада, заметив это, окинула меня испытующим взглядом и, вздохнув, взяла с кресла мой пиджак. Зачем он ей только понадобился?

– Виталий Родионович, не стоит так пугать моих подруг. – Укоризненно покачала головой сероглазка, протягивая мне недостающую деталь гардероба. Только тут я сообразил, что именно заставило барышень принять серьезный вид. М-да уж, пока я спускался со второго этажа, сбруя с «Барринсом» была незаметна, а сейчас…

– Лада Баженовна, дамы, я приношу извинения, за свой неподобающий внешний вид… – Я склонил голову и добавил: – Хотя вина за это лежит на одной сероглазой красавице, для чего-то умыкнувшей у жениха его пиджак…

Девушка вздохнула.

– Мы только хотели взглянуть на его покрой, – проговорила она. – Портной настаивал, что обычный костюм вам не понравится, и советовал внимательно осмотреть те, что он вам уже пошил.

– О, ну если так сказал великий Григорий… – Улыбнулся я, надев пиджак и скрыв под ним кобуру с барабанником. – Тогда конечно. Спорить с этим сатрапом бесполезно, лучше четко следовать его указаниям.

– Мы заметили, – хором проговорили барышни.

– Ну что ж. Если вам еще нужен пиджак его выделки, то… Лада Баженовна, вечерние костюмы в моем гардеробе все до единого пошиты Григорием Евсеевичем. Можете воспользоваться ими. А сейчас прошу прощения, но я вынужден вас покинуть. Дела.

– Я провожу вас, Виталий Родионович. – Кивнула Лада, чем вызвала очередные хитрые улыбки подружек. Ну да, не станем же мы при них целоваться…

Предупредив Лейфа, чтоб не вздумал прогулять тренировку и явился в канцелярию не позже полудня, я попрощался в холле с невестой и, выйдя на крыльцо дома, с наслаждением вдохнул холодный и свежий воздух. Мороз, установившийся еще ночью и успевший за несколько часов разукрасить окна домов причудливыми узорами, тут же принялся увлеченно щипать мои щеки и нос. Красота!

По дорожкам, очищенным смольянинской прислугой от снега, я добрался до ворот и уже хотел было выйти на улицу, как раздавшийся за спиной перестук копыт заставил меня отойти в сторону. Рядом со мной остановились запряженные тройкой сани. Легка на помине.

– С добрым утром, Виталий Родионович! – весело поприветствовала меня хозяйка дома.

– Здравствуйте, Заряна Святославна. – Я вежливо приподнял шляпу.

– Вы никак в присутствие собрались?

– Служба есть служба. – Кивнул я.

– Так нам по пути! Забирайтесь в сани, ваше благородие… ох, простите, теперь уже высокоблагородие, не так ли? – Улыбнулась Смольянина. – Я как раз на Торговую сторону еду, к старому другу-недругу по садоводческим делам нашим, так и вас до канцелярии довезу, всё по пути.

– Благодарю за предложение, Заряна Святославна, с удовольствием им воспользуюсь. Только одна просьба… Не могли бы мы обойтись без титулования, ваша светлость? – Ухмыльнулся в ответ я, усаживаясь в сани. Хозяйка только головой покачала.

– И как прознали-то, Виталий Родионович? – спросила она под перезвон бубенцов и звонкий цокот копыт покатившей тройки.

– Так ведь сами знаете, где служу. Чему ж удивляетесь? – Развел я руками. – Да и когда судебные протоколы читал, по делу Ловчина, обратил внимание. Ваш титул там упомянут… Только одного не могу понять, с чего вы его скрываете?

– Вот уж ничуть не бывало, – ответила Смольянина. – Не напоминаю лишний раз, это верно. Но уж точно не скрываю.

– А что ж так? – удивился я. – Вроде не водится такого обычая за титулованными-то дворянами? Вот помнится, и противник мой по хольмгангу своим боярским званием немало козырял.

– Ох, Виталий Родионович, так то ж поместные бояре, а Смольянины дворяне из жалованных, да не по земле, а по заводишку уральскому, малому, да серебряным рудникам, предком моим найденным. И не так давно то жалованье было. Так что, хоть род наш и графским величается, а вспоминать о нем старые роды боярские не любят. Опять же и титул наш из новых… – со вздохом взялась за мое просвещение, Смольянина.

– Вот кстати, Заряна Святославна… – заинтересовался я. – Я в Хольмграде человек новый, да и допрежь с такими материями не сталкивался, может, объясните неучу… как же так вышло-то с титулами? Тут и бояре, и бароны. С чего вдруг?

– С удовольствием отвечу, Виталий Родионович. Тут вы правы, негоже дворянину, пусть неподтвержденному, титульному да личному, таких вещей не знать. Стыдно. Тут вас, только ваше заморское происхождение и извиняет, – согласилась Смольянина. Ну да, заморское… а что еще она могла предположить, не зная моей реальной истории? Я, правда, ни о чем подобном не распространялся, но Заряна Святославна женщина внимательная и выводы из увиденного делать умеет… Ну да пусть так. К тому же её домыслы вполне сочетаются с придуманной для меня князем Телепневым «легендой»…

– Слушаю вас со всем возможным вниманием. – Улыбнулся я.

– Хорошо. – Кивнула Смольянина, на мгновение задумалась, словно стараясь сформулировать мысль почетче, и заговорила: – до Олега Строителя, прадеда государя нашего, таковых титулов на Руси не водилось. Но уж больно любил государь всё на западный манер делать. Поначалу, поговаривают, хотел и бояр в баронов да графьев переиначить, но не вышло. Еще бы! Половина из них по крови Хельговичи^[2] да Гостомысловы^[3] с Гедеминовичами, а вторая половина, свои роды к хану Чингизу да князю Булану^[4] возводит. Невместно им, видите ли, с европейскими малоземельцами равняться. Про князей и вовсе молчу. Вон, однофамильцы ваши, какую бузу подняли. Конечно, не в одном звании там дело было… Но и без него не обошлось. Четыре года у низовских имения пылали. От Киева до Твери, пока государь их пушками вразумлял. Вразумил, конечно, знатно.

Так что и по сию пору о князьях Старицких ничего не слышно, но и сам государь от своей затеи отступился. Только тем и ограничился, что титулами дворянскими стал новых людей жаловать. Офицеров выслужившихся, заводчиков, иной люд, что Руси пользу знатную принес, как тот же Ломоносов или Кулибин, к примеру. Тут уж боярам возразить нечего было, но любви к новым титулованным это, само собой, не прибавило. Ну и зависть опять же. Взять хоть Демидовых, соседушек наших уральских… Уж куда как богаты, на работах до сорока тысяч людей держат, и сами, хоть из новых титулованных, а любого боярина с потрохами купить могут, ежели не князя. И плевать им на все местнические да лествичные склоки. Ну как таким не позавидует какой-нибудь боярин, у коего кроме земли с парой тысяч арендаторов да громкого имени, предками прославленного и нет ничего более?

– Да уж. Есть чему завидовать да волком смотреть. – Хмыкнул я. – Кто ж им мешает тем же самым заняться?

– Так говорю же, Виталий Родионович, им сие невместно. – Улыбнулась Смольянина. – Ну как же! Не боярское то дело из-под земли железо выковыривать… Верите ли, и по сей день многие из них так считают… Ох, что-то я вас совсем заговорила. Вот уж и Словенская набережная. Ну, не буду вас задерживать…

Я поблагодарил Смольянину за помощь и весьма интересный рассказ и выбрался из саней, остановившихся у ворот при въезде на территорию Особой канцелярии.

– Да, Виталий Родионович, сделайте милость, коли встретите Меклена Францевича, попеняйте ему, что совсем забыл про нас. Уж который день от него ни слуху ни духу, – попросила меня хозяйка дома.

– Непременно, Заряна Святославна. Хорошего вам дня. – Кивнул я, и Смольянина, махнув мне на прощание рукой, укатила по каким-то своим делам.

Поприветствовав охранителей в холле канцелярии, я, прежде всего, направился к адъютанту Телепнева. После давешней поездки в Архангельск, мы с Вентом Мирославичем стали довольно дружны, в основном на почве увлечения ротмистра техникой, правда, по большей части, её летающими образцами. Впрочем, «сухопутные пароходы», также не оставляли Толстоватого равнодушным, а узнав, что я всё еще не расстался с желанием обзавестись самобеглым экипажем, он принял самое деятельное участие в моей затее.

– Здравствуйте, Виталий Родионович. Снова пришли наших охранителей по залу раскидывать? – Едва я появился в приемной, ротмистр поднялся мне навстречу. Обменявшись приветствиями и пожав друг другу руки, мы одновременно опустились в кресла.

– Не только, Вент Мирославич, сегодня мне и самому на занятиях несладко будет. – Улыбнулся я.

– А, Тихомир… – Понимающе протянул ротмистр.

– Он самый. – Со вздохом кивнул я, и перешел к более интересной теме, ради которой, собственно и поднялся в приемную князя, вместо того чтобы прямиком направиться в зал. – Вент Мирославич, вы, помнится, обещали мне устроить встречу со знатоком производства накопителей с Хольмского завода…

– Помню-помню. Есть у нас на примете один такой умелец. Незаурядного ума исследователь, знаете ли. Гордей Белозорич Горбунов, изобретательнейший человек. Я к нему нарочного с просьбой о встрече отправил. – Кивнул секретарь. – Думается, к обеду он как раз обернуться успеет.

– Замечательно. – Улыбнулся я, поднимаясь с кресла. – Вы уж сделайте одолжение, пошлите за мной, как он с новостями вернется…

– Разумеется, Виталий Родионович. – Кивнул мне ротмистр, и я вышел из приемной.

Вдоволь погоняв по залу своих великовозрастных учеников, я отпустил их с приходом по мою душу Тишилы. Может быть охранители и хотели бы полюбоваться на то, как их тренера самого изводят учебой, но памятуя, что это может для них закончиться незапланированным занятием с длинноклинковым оружием, синемундирники, пусть и с видимой неохотой, всё же покинули зал. А вот Лейф остался… не в первый раз, между прочим. Парню явно понравились занятия у старого дуэлянта, так что он и сегодня, не дожидаясь, пока Тихомир всучит ему довольно тяжелую дубину, долженствующую изображать нечто колюще-режущее, ринулся к стойке и принялся с энтузиазмом подбирать себе инвентарь.

Этот урок закончился только в пятом часу, да и то, большей частью потому, что Лейфу необходимо было ехать домой, а за мной явился посыльный от Толстоватого. Так что, приняв душ и переодевшись, я попрощался с Тихомиром, и направился в приемную.

Секретарь князя встретил меня кофием и запиской от обещанного исследователя, в которой тот соглашался встретиться с представителем канцелярии для небольшой консультации. Что ж, это именно то, что мне и нужно. Можно было бы, конечно, найти необходимые сведения в литературе, как я собственно и собирался поступить изначально. Вот только довольно скоро выяснилось, что времени на поиски нужных мне работ может уйти просто немеряно. И вовсе не потому, что эти сведения нарочно кем-то скрываются. Всё гораздо проще и унылей, здесь, в этом мире, банально не существует еще публичных библиотек в привычном для меня понимании. Есть университетские собрания, гимназические, училищные, но они, за редким исключением, не содержат достаточно «прикладной» технической литературы. Таковая, в достойных объемах и качестве, может найтись лишь в заводских библиотеках, по закону считающихся частными и, как следствие, для меня труднодоступных. Можно было бы обратиться в Русское книжное собрание, но, как уверил меня ротмистр Толстоватый, на получение учетной карточки в этом заведении может уйти до полугода, даже для чиновников Особой канцелярии. Вот когда я с ностальгией вспомнил Интернет… Эх, да о чем тут говорить, если здесь даже Книжная палата, несмотря на свое довольно долгое существование в составе государева архива, только семь лет назад обязала всех издателей предоставлять ей в «непременнейшем порядке» по три экземпляра издаваемых ими книг. В общем, легче найти хорошего специалиста и обо всем его расспросить… а если удастся, то и привлечь к воплощению моей задумки. Поскольку технарь из меня… нет, кое-что я умею, но этого совершенно недостаточно для самостоятельной работы по созданию нормального авто.

Кстати, о специалистах, меня же еще и встреча с одним из волжских мастеров ждет… Я глянул на напольные часы в углу приемной и поспешил раскланяться с Толстоватым.

– Виталий Родионович, куда вы так торопитесь, если не секрет? – поинтересовался ротмистр, заметив мою спешку.

– Помните вы «сосватали» мне некоего Самуила Иосифовича, мастера с волжских пароходных фабрик? – осведомился я у ротмистра.

– Разумеется… О, никак он приехал? – Дошло до моего собеседника. – Виталий Родионович, не сочтите за пустое любопытство… Но не мог бы я к вам присоединиться на этой встрече?

– Отчего же? Вент Мирославич, друг мой, буду только рад вашему обществу. – Кивнул я.

– Великолепно. Тогда чего мы ждем? – Обрадовался Толстоватый. «Энтузиазист», что с него взять?

Глава 2
Поспешай не торопясь, а то успеешь…

Встреча с мастером-новгородцем оказалась на удивление продуктивной. Столько информации о практической стороне здешнего автомобилестроения я еще ни от кого не получал… Как оказалось, местные «гиганты отечественного автопрома» каждый образец своего творчества собирают чуть ли не на коленке, и каждый раз с какими-то модернизациями, новшествами… В общем, всё как и положено при зарождении нового вида производства. Иначе говоря, идет активный поиск оптимума, путем шараханья о максимумы… и минимумы. Не меняется в этой концепции только одно – пар. Накопители используются точно так же, как в паровозах и паровых машинах дирижаблей и кораблей. О том, чтобы использовать в качестве движущей силы что-либо иное, местным «кулибиным» отчего-то и в голову не приходит… То же электричество, например. Ведь энергия накопителей преобразуется в него с не меньшей легкостью, чем в тепло… А где электричество, там и электродвигатели, правильно? Впрочем, возможно, я просто не вижу каких-то подводных камней. Но пролить свет на эту тему сможет как раз приглашенный ротмистром исследователь с Хольмского завода.

Кстати, о камнях, тех, что подводные. По настоянию князя я вынужден был организовать себе частные уроки по некоторым университетским курсам, включая историю, начала естествознания, право гражданское и уголовное, а также устную и письменную словесность, с тем, чтобы к осени пройти квалификационное испытание на чин надворного советника, которым меня одарил государь… Чтоб ему икалось, извергу. Этот самый минимум предметов, которые я обязан сдать, напряг меня, что называется, не по-детски. Шесть преподавателей, занятия по три дня в неделю, по два часа каждое. Хорошо еще, что всего по три предмета в день. Будь предметов хотя бы на два больше, или будь иначе составлено это драконовское расписание, и я бы от такого темпа жизни свихнулся уже на третьей неделе… Ну да ничего, выгребемся. Помнится, во время учебы на «том свете», еще и не так крутился. Или мне это просто кажется, поскольку я уже успел привыкнуть к неторопливости здешней жизни?

С началом подготовки к экзамену на чин мне пришлось основательно перетряхнуть свое расписание. О прежнем спокойном житье с кучей свободного времени теперь не могло быть и речи. В дни, когда мне не нужно было ехать в присутствие, я отправлялся на занятия с репетиторами, а закончив тренировку охранителей и занятие у Тишилы, отправлялся готовиться к свадьбе либо выполнял задания учителей.

И это еще не все. По вечерам к нам в гости стал частенько заглядывать Гордей Белозорич, тот самый исследователь с Хольмского завода. Горбунов весьма серьезно увлекся идеей создания полноценной силовой установки на основе столь хорошо знакомых ему накопителей. А некоторое время спустя к нашим беседам присоединились и Берг с Хельгой, преподающие мне начала естествознания и, после нескольких довольно специфичных вопросов с моей стороны, заинтересовавшиеся темой наших с Горбуновым встреч. Так что для общения с Ладой у меня оставался в лучшем случае один выходной в неделю… не считая ночей, конечно. Впрочем, пока наша, увлеченная расчетами и теоретизированиями, компания заседала в гостиной, моя невеста с удовольствием снимала предсвадебное напряжение, пропадая в зимнем саду Смольяниной, где помогала нашей хозяйке с выращиванием очередных образчиков флоры…

В начале апреля, изрядно помучившись с расчетами и материалами, наш самопальный опытно-исследовательский, он же конструкторский, отдел смог, наконец, создать первый образец работающего электродвигателя. Точнее, его действующую модель, состоящую из переносного накопителя и собственно движущего блока, исполненного в классическом варианте асинхронного двигателя… Почему именно его? Потому что это единственный тип электродвигателя, с которым я был в какой-то мере знаком. Ну не технарь я… не технарь. А вот Гордей Белозорич и Берг Милорадович ухватились за эту идею и выжали её из меня досуха. Рассказал всё, что помнил, и даже то, что считал забытым сразу по сдаче последнего своего экзамена по физике.

К моему удивлению, самым простым в создании модели оказалось решить вопрос с частотным преобразователем и регулятором напряжения в статоре, для получения возможности плавного изменения скорости вращения ротора. Берг с Гордеем, на мои потуги объяснить смысл и необходимость этого устройства, только снисходительно фыркнули и буквально за полчаса вплели в конструкцию машины пучок медных жил, несущих в себе тут же созданные ментальные конструкты, запитанные от накопителя, с простым выводом для управления, в качестве которого присобачили поворотные звонки, вывороченные из стен спален и служившие прежним жильцам дома для вызова прислуги. Офигеть. На «том свете», несмотря на довольно давнее «бумажное» изобретение, «в железе» подобные преобразователи появились совсем недавно, а тут два естествознатца, понимаешь, философа от физики, на коленке забацали то же самое, не приложив к этому сколько-нибудь серьезных усилий! Правда, энергию накопителей, эти самые преобразующие конструкты жрут как не в себя, да и «текут» неслабо. Так что, в реальности электродвигателю перепадает в лучшем случае половина должной энергии.

Впрочем, Гордей Белозорич пояснил, что конструкты подобного действия были разработаны чуть ли не Ломоносовым для его опытов с электричеством, и до сих пор, в том или ином виде, используются на Хольмском заводе при проведении некоторых испытаний. Но их вполне можно доработать, просто пока в этом не было насущной необходимости. Ну да это уже его епархия, вот пусть на пару с Высоковским головы и ломают… Для меня же эта демонстрация стала последним и самым убедительным доводом о том, что ментальные воздействия и естествознание вообще могут играть куда большую роль в жизни общества и его развитии, чем мне представлялось на первый взгляд… Ну, лучше поздно, чем никогда, не так ли?

Одного не могу понять. Как, имея подобные познания и возможности, здешние жители до сих пор не отказались от пара, хотя бы в пользу того же электричества? Ну ладно, паровозы, корабли… При удивительном, точнее недостижимо высоком для «того света» КПД здешних паровых установок, вопрос их замены на что-то более эффективное в применении к железнодорожному и водоплавающему транспорту пока не стоит. Но дирижабли… автомобили, в конце концов? Для них-то такой параметр, как масса, является критичным… а много ли воды утащит на себе та летающая колбаса не в ущерб полезной нагрузке, и сколько раз ей придется дозаправляться в пути? На авто же в этом случае и вовсе можно рукой махнуть. Дай-то бог, чтоб здешние «паротабуретки» хотя бы двух-трех человек увезти смогли… без багажа… за пределы прямой видимости. Так неужели здесь не нашлось своего Якоби, который устроил бы Крузенштерну катание по Неве… в смысле Волхову, на лодке с электроприводом?

Поинтересовавшись у Берга с Гордеем, известна ли им такая личность, в ответ получил лишь недоуменное пожатие плеч. Нет, эта фамилия им незнакома… И что, более никто не занимался эффектами магнетизма? Опять отрицательный ответ. Дьявол, да как они здесь хоть до лампочек додумались-то?!.

И снова облом. Берг не поленился и, поднявшись с кресла, подвел меня к настенному бра, с которого и снял абажур… Ну да, лампочка, ага, как же. Скорее уж это стеклянный колпачок над толстой витой проволокой. Никакого вакуума. И здесь конструкты… Вот ведь, уже полгода живу в Хольмграде, а не замечал. Сыщик, чтоб меня…

Нет, баста, давайте-ка лучше вернемся к нашему двигателю. Нам его еще часок-другой погонять нужно, чтобы узнать скорость опустошения накопителя в разных режимах…

Как раз на следующий день после завершения испытания этого чуда техники в Хольмград вернулся из своей поездки Важен Рагнарович. Старый ушкуйник сразу по прибытию в Гельсингфорс загнал яхту в сухой док и занялся её доскональным осмотром, результатом которого стал относительно недорогой ремонт и несколько переделок, о которых, как и о стоимости мероприятий, будущий мой тесть лишь мельком упоминал в своих коротких телеграфных сообщениях. В марте же, закончив работы, Белов нанял временную команду и увел «Варяга» из Гельсингфорса, в Конуград^[5], на новую стоянку. А оттуда уже, отпустив экипаж, поездом отправился в Хольмград.

– Как добрались, Важен Рагнарович? – начал я разговор после сытного, «семейного» обеда, приготовленного расторопным Лейфом.

– Благодарю, неплохо. Совсем неплохо, – задумчиво проговорил в ответ ушкуйник, удобно устроившийся в кресле у «дровожорки» с трубкой в зубах. Выпустив облако ароматного густого дыма, хмурый Белов повернулся к сыну, сидящему вместе с Ладой на диване. – Лейф, принеси папку, что я оставил в холле.

Сын ушкуйника сорвался с места, приволок огромный кожаный бювар для документов, присмотревшись к которому повнимательней, я удивленно хмыкнул. На папку кто-то явно наложил не один наговор. Чего здесь только не было, и от огня, и от воды… даже на лихого человека была заготовлена пара ловушек… кажется.

– Значится так, Виталий. Я не привык ходить вокруг да около, так что приступим сразу к делу. – Мы еще до отъезда Белова в Гельсингфорс договорились о том, как будем именовать друг друга, так что никакого отторжения фамильярное, по местным меркам, обращение по имени у меня не вызвало.

– Слушаю вас, Важен Рагнарович. – Кивнул я.

– Угу. Осмотрел я «Варяга», опробовал его, и скажу следующее. Ладный кораблик, крепкий. Но игрушка, и игрушка дорогая. Грузов на нем никаких не увезешь, разве что кое-какие пряности окупиться могли бы… или редкий чай. В общем, что-то небольшое и дорогое. Использовать же яхту в ушкуйном деле и того сложнее. Экипажу на ней всего полтора десятка человек, от мальца до кормчего. Да с дюжину пассажиров возьмет, ежели по двое в каюте считать. Защиты у яхты никакой нет, да и не рассчитана тамошняя установка на такую нагрузку. А это значит, что надо устанавливать второй комплект накопителей, да хоть пару стволов, иначе разметает, к морским чертям, эту скорлупку первым же попаданием, даже с малой дрекки, и мявкнуть не успеет. В общем, иных возможностей, кроме продажи, я здесь не вижу, – угрюмо резюмировал Белов, прихлопнув ладонью по бювару. – Тем не менее, Виталий, взгляните на бумаги, что я привез. Здесь полное описание яхты, её возможностей, оснастки, машин и наговоров. Ну и счета, куда ж без них.

В принципе, ничего другого я и не предполагал. Зачем мне нужна эта самая яхта, что я с ней делать буду? Другое дело, что без нее меня может ждать совсем другая проблема, и настроение моего собеседника, кажется, это только подтверждает. Насколько я успел узнать будущего тестя, слово свое он держит крепко, а значит…

– А что, Важен Рагнарович, коли я эту яхту продам, вы опять про владных ушкуйников вспомните? – осторожно поинтересовался я, буквально загривком чуя, как сидящая в сторонке Лада затаила дыхание.

– Вы сначала её продайте. – Скривившись, хмыкнул Белов, уходя от прямого ответа, и скосил взгляд на напряженно прислушивающуюся к нашей беседе девушку. – Поверьте, Виталий, дело это непростое, даже учитывая, что в столице нашей куда больше склонного к подобным тратам люда, чем в любом торговом городе. Да и не стоит меня в предубежденности подозревать. Уж поверьте, зла своей дочери, я не желаю ни в коей мере и против счастья её не пойду. Иначе еще на Руяне сговорился бы с кем из ушкуйников и замуж выдал.

Всё это было сказано спокойным и даже вежливым тоном, вот только слышалось за ним нешуточное раздражение от того, что кто-то мог заподозрить старого ушкуйника в такой подлости и… растерянность? Вообще, несмотря на первую нашу, вполне себе феерическую встречу с Беловым, в последующем мой будущий тесть показал себя человеком весьма уравновешенным, спокойным и не склонным к буйству.

– Я понял, Важен Рагнарович. – Кивнул я. – Простите за дурную шутку. Но всё же вы говорили, что дали покойной супруге слово, и я не думаю, что было бы правильно его нарушить.

– То мое дело, Виталий. – Сдвинул брови Белов. – Или вы уже на попятную идти собрались?

– Ни в коей мере. – Я покачал головой. – И вообще, я о другом. Не желаете выслушать для начала?

– Отец… – тихо проговорила Лада, и Важен махнул рукой.

– Куда уж я теперь денусь. – Пожал он плечами. – Говорите.

– Как я понимаю, условие было поставлено с тем, чтобы ваша дочь не оказалась замужем за… скажем так, необеспеченным человеком, я прав?

– Само собой. – Кивнул Важен Рагнарович.

– Ну что ж. Я, конечно, небогат, но кое-какие деньги у меня водятся, – проговорил я. – Есть и яхта. Пусть это не полноценный ушкуй, но неужели все подряд руянские корабли несут на себе пушки?

– Нет, конечно, – вякнул было Лейф, но тут же сник под суровым взглядом отца.

– Тогда предлагаю поступить следующим образом. Мы продадим яхту, но лишь после свадьбы. Таким образом будет соблюдена и воля вашей покойной супруги, и ваша дочь будет замужем за обеспеченным человеком.

– Виталий, а вы понимаете, что в случае, не дай бог, развода вы лишитесь половины выручки за яхту? – не обращая никакого внимания на возмущенный писк Лады, проговорил Белов.

– Важен Рагнарович, я не буду убеждать вас в невозможности такого исхода, это было бы глупо. В жизни всякое может случиться. Но знаете, в моих краях есть такая поговорка: «Легко пришло, легко ушло». Эта яхта – мой трофей, причем трофей нечаянный, я за ним не гнался и на него не рассчитывал. Так что…