Глава 1
В командном отсеке «Пилигрима-3» экипаж не отрываясь смотрел на главный голоэкран. Пять пар глаз вперилось в него, разглядывая картинку со знакомыми до боли очертаниями континентов, синевой океанов и седой шапкой атмосферы. Шестой член экипажа, офицер безопасности Андрей Гвоздев, рассматривал совсем другой объект. Во-первых, он ни черта не понимал в выводимых на экран диаграммах и цифрах. А во-вторых, грудь биолога и медика экспедиции Эли была намного более приятным предметом созерцания. Комбезы космонавтов проектировал не один десяток ученых, и среди них точно был эротоман. Одежка была удобной и ноской, отлично справлялась с терморегуляцией, отводила от тела выделяемый пар, «дышала» и обладала еще сотней приятных особенностей, но была вызывающе обтягивающей. Тем же самым яйцеголовым умникам в голову пришла блестящая идея отправить в первую межзвездную экспедицию каждой твари по паре. По одному мужику на каждую женщину. И если в первый месяц полета этот факт был лишь поводом для шуток, то дальше природа начала брать свое – экипаж таки разбился на пары.
Эля… Хотя какая «Эля» – Элеонора Витальевна, вот так, только по имени-отчеству, обращались друг к другу члены экипажа. У каждого из них было несколько специализаций, ворох ученых степеней и куча самомнения. А еще врожденная интеллигентность, которая заставляла соблюдать официоз и смотреть на навязанного им военного как на сообразительного шимпанзе, которого привел сосед и попросил приглядеть недельку-другую. Но Элеонора Витальевна безошибочным чутьем женщины, сформировавшимся за миллионы лет эволюции, поняла, что «тупой солдафон» из всех имевшихся на борту мужчин лучше всего приспособлен для выживания на неизвестной планете. Может, у Гвоздева и был шанс избежать ее чар, но обтягивающий комбинезон свел все его усилия на нет. Теперь, когда полет общей длительностью в сто семь лет закончен, Гвоздь смотрел на обтянутые упругой тканью «мячики», прощаясь. Если в космосе он был альфа-самцом в жестяных подштанниках, то на Земле очаровательную рыжую хищницу Элю ждали поклонники совсем другого уровня и полета. Гвоздь на биолога зла не держал, у них сразу была договоренность, что их роман будет продолжаться только во время межзвездного странствования.
Прощание с прелестями Элеоноры было вероломно прервано странным высказыванием капитана корабля, которое Гвоздь уловил краешком сознания:
– Планета, на орбите которой мы находимся, – это… – Михаил Викторович, капитан «Пилигрима», замялся, – это не Земля. Вернее, Земля, но не та, которую мы знали.
– Как так?! – Гвоздев рассчитывал на заслуженный отдых. Его бессменная вахта продолжалась почти три с половиной года, в промежутках между сном в анабиозной капсуле. Три гребаных года вместе с научниками-чистоплюями сидеть запертым в консервной банке! С утра до вечера сплошное «извините», «пожалуйста» и «не будете ли вы так любезны»! Если Гвоздь еще раз услышит что-нибудь типа «мое почтение», то ему точно понадобится гигиенический пакет. – Вы с курсом промахнулись или у нас групповая галлюцинация?! – Он кивнул на медленно вращающийся голографический шарик планеты.
– С курсом? Нет, что вы. Это точно Земля, но… лучше объяснит Вениамин Дмитриевич. – Капитан передал слово планетологу экспедиции, лощеному напыщенному красавчику.
Тот встал, торжественно кивнул, как на докладе в академии, и огорошил собравшихся:
– Очертания континентов полностью совпадают с нашей родной планетой. Состав атмосферы – наш. Все орбитальные характеристики, такие как перигелий, афелий, период обращения, орбитальная скорость – все идеально совпадает. Я три раза прошелся сканерами по поверхности, сомнений нет – перед нами Земля. Показания гравиметров и спектрометров однозначно на это указывают.
Гвоздя раздражала пафосная манера ученых излагать очевидные факты с примесью умных словечек. Ну скажи ты: «Мы на месте, мы дома», – зачем упиваться собственной заумностью?
– Вот и хорошо, что «афигелий» совпадает. Пойду чемодан собирать… Мы уже просигналили, чтобы нам оркестр подготовили с красной дорожкой?
Офицер безопасности начал вставать из-за стола, но планетолог остановил его жестом фокусника:
– Не торопитесь. У нас создается впечатление, что красную дорожку готовить некому.
Гвоздь шумно осел обратно в кресло. Были у него нехорошие предчувствия перед отправкой на Надежду, планету из звездной системы Проксимы Центавра. Земля пережила Первую континентальную и Третью мировую войны. И Четвертую мировую запросто могла не пережить: кто-кто, а прошедший обе войны ветеран это хорошо представлял.
– Радиационный фон? – спросил он сдавленным голосом.
На лице планетолога появилась ехидная ухмылка:
– Глупости, человечество уничтожило ядерное оружие.
– Как уничтожило, так и восстановить могло.
– Не все так мрачно, – отмахнулся планетолог. – Просто нам не отвечает центр управления полетами.
– Запасные частоты пробовали?
– Конечно, но и там тишина.
– Господи, что же случилось?! – охнула бортинженер и второй пилот Наталья. – Зараза какая-нибудь? Или химия? А может, как динозавров, метеоритом… того?!
– Да нет, нет! – планетолог замахал руками. – С Земли сигналы идут. Правда, странные и не поддающиеся расшифровке.
Светлана, шестой член экипажа, от паникерских воплей воздержалась, но тоже выглядела очень обеспокоенной.
– У меня есть военные коды связи. – Продолжительность полета составляла более ста лет, за это время могло случиться что угодно. Поэтому у начальства Гвоздя был и план «Б», и даже план «Я». Сейчас он задействовал где-то план «Г». – Предлагаю попробовать пробиться по моим каналам.
Капитан корабля скривился – он не хотел обращаться к военным. Те могли вместо торжественной встречи организовать первопроходцам дальнего космоса посадку в какой-нибудь темный бункер и из соображений секретности вкатать им три месяца без переписки. Гвоздев по прилету на Надежду один такой финт выкинул: пользуясь своими полномочиями, перекрыл для исследований огромный кусок планеты. Но, похоже, другого выхода у них не было.
– Пробуйте, – махнул рукой капитан.
В запястье Гвоздя был вживлен небольшой, но очень функциональный чип военного образца, с которого он без каких-либо проводов, прямо «по воздуху», связался с главным корабельным сервером и передал частоты и коды доступа к военным системам связи.
– Запускаю протоколы связи. На поиск уйдет какое-то время.
Монитор для работы Гвоздеву не требовался. Во время неудачной военной операции он получил в лицо заряд плазмы, сплавивший забрало шлема с его кожей и сваривший глазные яблоки вкрутую. Гвоздю повезло, он был уникальным специалистом. Диверсантом и грозой вражеских тылов. Причем, как говорили его сослуживцы, спецом он был не от бога, а от дьявола. Поэтому его не списали с копеечной пенсией на свалку, а провели первоклассную пластическую операцию и установили глазные протезы передовой японской разработки.
Не сказать, что после всех процедур Гвоздь стал красавцем. Впервые увидев абсолютно черные глаза, лишенные радужки и зрачка, многие испытывали неконтролируемые приступы диареи. Зато Гвоздь видел в темноте, как кошка, вдаль глядел, как орел, и управлялся с различными гаджетами, как… как долбаный киборг. Нравилось ему или нет, но компьютерное меню отражалось у него напрямую в зрачке.
– Какие у нас еще есть данные? – Прославленный диверсант понял, что отдых и покой помахали ему ручкой из окна трогающегося скоростного поезда, и решил серьезно взяться за дело.
– Чтобы узнать больше, нам надо либо спуститься самим, либо отправить на Землю зонды. Есть еще несколько моментов, которые мы смогли разглядеть с орбиты. Вокруг Земли болтается недостроенный «Вояджер».
– Не запустили-таки! – обрадовался капитан, но его радость безопасник не разделял.
«Вояджер» был таким же разведчиком, как и «Пилигрим», только раза в два больше. Стартовать он должен был тоже к Надежде на восемь лет позже. И если Американская демократическая конфедерация не успела его достроить, то значит, что-то на Земле и впрямь произошло за эти восемь лет.
– А вот орбитальный лифт и верфь достроены. Но заброшены. Источники энергии там или заглушены, или отсутствуют. К верфи пристыкован «Ковчег» – насколько могу судить, он готов к полету процентов на девяносто.
«Ковчег» был огромным транспортным кораблем. Если бы их полет подтвердил, что на Надежде подходящие для жизни условия, то он отправился бы туда с первыми колонистами.
– Состыковаться с верфью сможем? – Гвоздь перебирал в уме безопасные места для размещения экипажа.
– И что мы там делать будем? – вопросом на вопрос ответил планетолог.
– Обживаться, – огрызнулся офицер. – А я возьму челнок и смотаюсь на Землю. Оценю обстановку и потом отправлю челнок обратно за вами.
– Боже ж мой, да зачем все это?! Мы дома, мы наконец-то дома! – опять вмешалась в разговор мужчин Наталья. – Зачем нам сидеть в этих душных отсеках?
Гвоздь ее понимал, ему самому замкнутое пространство надоело до чертиков. Но и переть сломя голову на планету, на которой за время их отсутствия произошло что-то нехорошее, не следовало. Об этом криком кричал весь его боевой опыт и пропитанная порохом начерно душа.
– На верфи более просторно, запустим солнечные панели, а может, и реактор. Заполним воздухом отсеки…
– Нет уж, – не стал дослушивать планы Гвоздя капитан. – Тут я с экипажем согласен. Нечего нам тратить время на орбите. Мы устали, нам нужен отдых. Да и потом, что такого страшного может случиться дома? Ну поменялись за сто лет частоты связи…
– Ага, и контуры всех городов, – поддакнул Гвоздь, бросивший любоваться грудью Элеоноры Витальевны и начавший детально рассматривать картинку Земли на экране.
– Это тоже объяснимо с точки зрения науки. – Капитан «Пилигрима» в дополнение ко всему был еще и социологом. – Миграция…
– Да какая, к чертовой бабушке, миграция! – Безопасник не горел желанием выслушать еще одну лекцию, наполненную заумными терминами. – Там, внизу, может, и страны нашей уже нет.
– Это вы бросьте! – рассмеялся планетолог. – Так не бывает.
Гвоздев знал, что бывает и не так. Он своими глазами видел, как за секунду воздушно-топливная бомба превращает в пыль большой город. Ладно – не своими, у него к тому времени уже протезы стояли. Но если по секунде на город, то сколько там этих секунд на страну надо? Во-во, а прошло уже сто лет.
Измученный полетом экипаж, мечтавший быстрее оказаться под голубым небом и поваляться на зеленой травке, доводы слушал неохотно.
– Да поймите вы! Нельзя нам всем составом высаживаться! Нельзя! Я запрещаю! – надрывался Гвоздев.
– Андрей Дмитриевич, голубчик, это вы на Надежде что-то запрещать могли, а здесь… – Капитан развел руками.
Понятно, ученые головы решили отыграться за запрет, наложенный на исследование некоторых областей на Надежде. И там у Гвоздева действительно были полномочия и коды доступа, чтобы закрыть полеты в эти области. Он не мог рассказать научникам, почему он это сделал. Пока не мог, уж слишком ошеломляющим выглядело его открытие.
А вот на орбите Земли у него таких полномочий не было. Никому из организаторов экспедиции в голову не могло прийти, что возле родной планеты их будет подстерегать опасность.
– Есть! Есть ответ от запасного космодрома! – завопил вдруг планетолог, а Гвоздь почувствовал себя полным идиотом.
Значит, в порядке все внизу, никуда страна не делась, да и весь мир в целом на месте.
Но уже через секунду, сверившись с корабельным сервером, Гвоздь возразил:
– Погодите. Это же просто маркер. Пип-пип. Я тут. Ответа от диспетчеров так и не пришло!
Но эта фраза не остановила толпу ученых, со всех ног бросившихся собираться. Гвоздя отправляли с этой профессорской шайкой, чтобы там, в космических далях, они не расслабились и не наделали глупостей. На то и щука в речке, чтобы карась не дремал. Вернее, сразу пять беспечных карасей. А что он мог сделать в этой ситуации? Спеленать весь экипаж тросом? Бросить их на корабле и спуститься в одиночку? Но это благородное дело попахивало трибуналом. Ведь если на Земле все хорошо, Гвоздеву за силовой захват «героев дальнего космоса» награду точно не вручат.
Единственное, что смог сделать офицер по безопасности, – так это обезопасить сам себя. Когда зашел в челнок и бухнулся в противоперегрузочное кресло, на лицах ученых вспыхнули улыбки – наш вояка окончательно свихнулся. Гвоздь вырядился в скаф повышенной защиты, напоминавший доспехи полиции, предназначенные для разгона митингов. Только полицейскую кирасу крупнокалиберная пуля пробивала навылет, а в скафе был очень высокий шанс отделаться только синяком на все пузо. Да и стоил костюмчик как танк – маленький, но все-таки танк.
Импульсную штурмовую винтовку и боезапас к ней в кабину челнока Гвоздь тащить не стал. Но в грузовой отсек засунул. Пусть это грубое нарушение процедуры возврата на Землю, но спускаться в неизвестность без оружия сродни прыжку с порезанной пяткой в бассейн с пираньями.
Челнок при посадке трясло так, что у Гвоздя чуть зубы не повылетали. Для аппарата, не особо приспособленного для атмосферных полетов, это дело обычное. Но плохо то, что капитан принял решение садиться по-самолетному, с пробегом по земле. Такой способ был более экономичным, так как не тратилось топливо на зависание тяжелого аппарата. Гвоздь и рад был бы поспорить с капитаном, но опасался растерять все зубы. Кто знает, остались ли там, внизу, стоматологи?
Опасения офицера безопасности оказались ненапрасными. Пробив облачный слой, челнок нырнул вниз, сбавил скорость и, коснувшись земли, бодро побежал по бетону посадочной полосы. Экипаж сначала зааплодировал от радости. И тут же радостные крики сменились воплями ужаса – поперек полосы стоял большой оранжевый тягач! Капитан выбросил тормозной парашют и переключил двигатели на реверс. Их рев заглушил визг перепуганного насмерть планетолога. От этой какофонии у Гвоздя заложило уши. Заткнулся ученый только тогда, когда челнок, тяжело клюнув носом, остановился в пяти метрах от перегородившего полосу тягача.
– Все целы? – Безопасник оглядел повисших на ремнях кресел членов экипажа. Те вроде шевелились, поэтому Гвоздь повернулся к выпучившему глаза капитану и скомандовал: – Опускай аппарель.
Пройдя в хвост челнока, Гвоздев дождался, когда рампа коснется бетона, и спрыгнул вниз.
– Это маленький прыжок для человека… – Безопасник потрясенно огляделся и присвистнул: – И большая жопа для всего человечества. Эй, народ! Хватит копошиться, быстрее выходите и посмотрите!
Непорядок начинался с самой полосы. Гвоздев никогда не видел углебетон в таком плохом состоянии. Ровную поверхность пересекали выбоины и трещины, кое-где из темно-серого покрытия пробивалась травка и даже отдельные кустики. Дальше картина удручала еще больше. На месте служебных зданий сохранились лишь очертания фундамента, сплошь поросшие бурьяном. Главное здание центра управления полетами оказалось крепче и успешно сопротивлялось разрушающему действию времени. Но выглядело так, как будто его поела моль. Огромная такая моль, обожающая цемент – на завтрак, сайдинг – на обед и арматуру – на ужин.
Обойдя треугольную тушу челнока, потрескивающую остывающими двигателями, Гвоздь приблизился к брошенному на полосе тягачу. Хотя как «брошенному»… На полосе тягач оказался не по вине разгильдяя-водителя. Его проржавевшая кабина была испещрена звездочками пулевых отверстий.
– Что здесь произошло? – раздался голос Элеоноры у Гвоздя за спиной.
– Бой, – коротко ответил он.
На лице Эли возник неподдельный ужас.
– Не переживай, это было очень давно. Так давно, что почти неправда. – Гвоздев заметил силуэт закопченной боевой машины между двумя изрешеченными цистернами и двинулся туда.
Остальной экипаж столпился возле челнока, чувствуя себя под прикрытием. С точки зрения безопасника, это была глупость. Чем больше ты знаешь, тем в большей безопасности ты находишься. Информация, а не корпус челнока является сейчас лучшей защитой.
Средних размеров беспилотный танк с раскатанной в блин башней получил минимум три фатальных попадания. Одно сплавило и скрутило шестиствольный блок скорострельной пушки, два других оставили пробоины в бортах. Гвоздев наклонился и провел рукой по борту боевой машины. Да-а-а, пора идти на курсы повышения квалификации. Чем был подбит робот, защищавший космодром, Гвоздь не знал. Создавалось впечатление, что на краях пробоины металл вскипел, о чем говорили застывшие пузыри на броне.
От созерцания угробленного танка отвлек гул, приближающийся с севера. Компас и координаты местоположения также отображались на зрачке Гвоздя по команде вживленного в запястье микрокомпьютера. По звуку явно транспорт. Явно воздушный. А вот кого несет на этом транспорте – задачка, которую можно решить только опытным путем. Затаиться и поглядеть.
– Андрей Дмитриевич! – Планетолог подпрыгивал возле челнока, горланя и размахивая руками. – Спасатели! Спасатели летят! Давайте к нам!
Плясун чертов! Вся маскировка коту под хвост! Гвоздь разозлился и пошагал к челноку, на ходу поглядывая в сторону, откуда доносился гул. К челноку надо добежать как можно быстрее, чтобы успеть достать винтовку. И пусть он будет выглядеть в глазах ученых параноиком… Да блин, он и есть параноик! Поэтому и жив до сих пор.
До треугольной туши челнока он добежать не успел. Вой усилился, на взлетную полосу сначала упала тень, а потом завис длинный летательный аппарат, формой напоминающий упитанную сардельку. К этой сардельке были приделаны две пары коротких крыльев, одна – на хвосте и вторая – поближе к обтекаемому носу. Покрашена вся эта штуковина в серый цвет, но не в мерзкий мышиный, а в очень благородный темный оттенок.
Движки на крыльях развернулись вертикально вниз, и аппарат начал снижаться. Гвоздь испытал к нему прямо-таки родственные чувства. У этой штуковины нет даже намеков на иллюминаторы или форточки. Корпус цельный, бронированный, без уязвимых точек. На коротких толстых крыльях виднелись точки подвеса для вооружения. А еще на борту чуть более светлой краской намалевана эмблема в виде весов, опирающихся на меч. На меч! «Никакие это не спасатели, – на автомате отметил разум. – Это вояки, причем на таком транспорте могут рассекать только спецы или десантура. И вопрос в том, чьи они: наши или те, которые против нас. А может, бойцы, которые ни за белых, ни за красных».
Ну и понятно, что толком выяснять, что за «спасателей» к ним принесло, члены экспедиции Гвоздю не дали. Они прыгали вокруг челнока, как мячики, наполненные радостью. Их обдало пылью, поднятой от приземления военного транспорта, но на настроении ученых эта неприятность сказалась мало.
Серая машина наконец мягко коснулась грунта своими шасси. По бокам открылось сразу два люка, из которых, как горох, пятерками посыпались бойцы. Первая пятерка держала в руках какие-то пушки, смахивающие на ружья из детского магазина, причем стволы этим игрушкам заменяли толстые металлические иглы. Если до появления неизвестных солдат Гвоздев ходил в скафе и красовался, как первый парень на космодроме, то с их появлением он утратил свой лоск. Солдаты были облачены то ли в экзоскелеты, то ли в тяжелую броню глубокого серого цвета. Толстые пластины керамики защищали торс, наборные сегменты из этих же пластин прикрывали конечности, а на голове были глухие шлемы с тремя парами светящихся красных камер. Гвоздь сразу почувствовал себя чуть ли не оборванцем.
Табун ученых рванул к высадившемуся десанту, и Гвоздь обругал себя за потерю контроля над ситуацией. С другой стороны, он никак не мог предугадать, что на их посадку неизвестные отреагируют настолько быстро. Сам остался на месте, лишь поднял руку, демонстрируя, что он рад встрече и не замышляет ничего дурного. А попробуй тут замысли, ведь оружие из челнока так и не успел забрать.
Первым к неизвестным бойцам бежал капитан. Он и пришел к финишу первым. Один из серых бойцов вскинул свою игрушечную пушку, прицелился и выстрелил. С иглы сорвалась короткая, но очень яркая молния.
– Эй! – запоздало рявкнул Гвоздь.
У капитана «Пилигрима» подкосились ноги, и он долетел до группы неизвестных кубарем, разбросав руки, как безвольная кукла. Пятерка закованных в броню солдат решила одним махом покончить с экипажем «Пилигрима», дав залп. Гвоздев в отчаянном прыжке бросился в сторону, но синеватый разряд коснулся его плеча. Офицер ждал боли, но эта мерзавка не явилась, отправив вместо себя своего братца – паралича.
От плеча и ниже, почти до самой кисти, руку пробили тысячи мелких иголок, а мышцы стали как кисель. Рука с трудом, но работала, а уж ноги несли петляющего, как зайца, безопасника как можно дальше от плюющихся молниями серых. Несмотря на его рывки и перекаты, еще несколько молний вонзилось в спину. Скаф повышенной защиты Гвоздя спасал, его товарищам хватило и одного попадания, чтобы парализованными растянуться на бетоне. Но если мускулы все еще работали, то глазные протезы сгустки энергии и наводимые ими поля добили. Передаваемая в мозг картинка вдруг стала черно-белой, и перед глазами замелькал «снег» помех.
Гвоздь грохнулся за опорой шасси челнока, переводя дыхание. Долго сидеть за этой ненадежной преградой не получится, его обойдут и расстреляют с двух сторон. Поэтому он пробежал под челноком, перекатился к ржавому тягачу и под его прикрытием побежал дальше к подбитому танку. Проделал это все красиво, быстро и резко. В каком-нибудь отчаянном боевичке пули бы свистели, впиваясь в асфальт у его ног и срезали волосы с головы. Но это в фильмах, а в реальности еще пять молний впилось в спину убегающему Гвоздю.
Красивого подката за обугленную тушу танка не получилось: как бы ни защищала броня, но импульсы из неизвестного оружия до тела все-таки доходили. Полупарализованные мышцы подвели безопасника, он грохнулся на живот и проехался по бетону. Забежал за остов боевой машины на карачках и в изнеможении привалился к борту. И вовремя! Серым, видимо, надоело безрезультатно палить по юркой цели парализующими зарядами, и они решили взяться за беглеца по-взрослому. Что-то гулко бахнуло по броне танка, и в сторону Гвоздя полетели расплавленные капли металла. Безопасник почувствовал к старичку-танку безмерную благодарность. Если бы не защита этого реликта, Гвоздева в этом новом странном мире распылило бы на молекулы.
Двигаться, только двигаться! Любая задержка играет сейчас на руку стрелкам. Обойдут и поджарят. Сквозь застилающие взгляд помехи Гвоздь разглядел метрах в десяти уцелевший угол какого-то здания и, преодолевая сопротивление задубевших мышц, рванул к нему. Позади раздался сильный взрыв, спину осыпало комками земли и мелкими осколками. Ударная волна подхватила и буквально швырнула безопасника к развалинам. Последнее усилие, и, скрежетнув зубами, Гвоздь закинул свое измочаленное тело за уцелевшую стену. Пять глубоких вдохов – и надо бежать дальше, развалины мало напоминали укрепленный бункер.
Преследователи не собирались давать Гвоздю ни одной лишней секунды. Звякнув, в его убежище залетела зеленая штука, похожая на ананас. Вряд ли враги хотели закидать Гвоздева вкусными и полезными фруктами, поэтому он вскочил на ноги. Но последующий взрыв обвалил старое перекрытие пола. Гвоздев почувствовал, как проваливается вместе с обломками куда-то вниз, инстинктивно прикрыл руками голову, и… удар. Удар прикрытого шлемом затылка наложился на парализующий эффект от выстрелов серых солдат, и сознание, чмокнув на прощание в щечку и сказав, что с него на сегодня хватит, откланялось и улетело по своим делам.