Соблазны несвободы. Интеллектуалы во времена испытаний

Решилась написать рецензию только потому, что их здесь соовсем нет. А не решалась написать потому, что книга и поднимаемая тема не так просты как кажутся, но скорее всего так никому и не покажется.Автор рассматривает им же самим названных эразмийцев и то, как они противостояли соблазнам несвободы ХХ века. Кто такие эти эразмийцы? Термин произошел от имени Эразма Роттердамского (1466-1536) – голландского философа, теолога и писателя. Их основные отличительные черты читатель будет находить по всей книге. Что я выделила для себя: это в первую очередь интеллектуалы, гуманисты, не стремящиеся к открытой борьбе («Эразмийцы – не борцы сопротивления. Их нельзя назвать и партийными борцами, сражающимися в избирательных кампаниях»). Однако в них должно быть достаточно мужества для отстаивания своей точки зрения. Мужества говорить правду. Ведь это в первую очередь люди публичные, которые могли и влияли на общественное мнение. Эразмийцы должны беспристрастно оценивать ситуацию, но это ни в коем случае не говорит об их равнодушии, как раз наоборот.Дать анализ действиям и словам эразмийцев в эпоху Второй мировой войны крайне сложно. И нельзя сказать, что Дарендорф как-то облегчает читателю эту задачу, ведь его книга – в первую очередь исследование. После прочтения сложно не заинтересоваться биографией таких личностей как Исайя Берлин, Карл Поппер, Теодор Адорно, Джордж Оруэлл и др. Эта книга сподвигла меня прочитать следом «Черчилль и Оруэлл. Битва за свободу» – всем советую, хотя они не эразмийцы по классификации Дарендорфа. И, конечно, сам Эразм Роттердамский в эпоху Реформации вызывает неподдельный интерес.Безусловно, Дарендорф заставляет думать, копаться в истории, философии и пытаться зайти в реку научной мысли. Тяжело для неподготовленного читателя, но лично у меня вызвало неподдельный интерес к теме. Вы можете спросить, к какой же теме у меня появился интерес, если я до этого ни разу не упомянула самое главное – тему свободы. Ведь именно вокруг всего этого построена книга. Но с этим, конечно, еще сложнее. Здесь мы погрузимся в исследование привычных нам христианских добродетелей, поговорим о том, как основные казалось бы человеческие ценности могут ограничивать свободу и вступать в конфликт между собой, причем конфликт неразрешимый…Главными соблазнами для интеллектуалов ХХ века Дарендорф называет коммунизм и фашизм. Он подробно рассматривает оба этих соблазна, описывая их привлекательные стороны (особенно привлекателен был коммунизм), а также показывает, что именно помогло эразмийцам не поддаться всеобщему желанию быть на какой-либо стороне и остаться свободными.Но для меня любая тема, любое исследование не отделимо от людей, поэтому в первую очередь я сказала о главных героях этой книги.

Ральф Густав Дарендорф"Соблазны несвободы. Интеллектуалы во времена испытаний"«Думаю, главное я сказал,» – последние предсмертные слова Раймона Арона.В продолжение линейки книг о безрадостных вещах вроде фашизма подходит данная книга. В ней немецкий ученый-социолог и политик Ральф Дарендорф рассматривает сложные взаимоотношения интеллектуалов с властью в условиях тоталитарных режимов или господства в обществе тоталитарных идеологий. К сожалению, он валит в одну кучу и фашизм и коммунизм, что сразу вызывает неприятие, однако, абстрагируясь от этого, находишь некоторые интересные вещи.Автор концентрирует внимание на двадцатом веке и специфических условиях нескольких стран, прежде всего Германии и Италии, где во времена господства фашистских режимов резко зачищалось поле публичной интеллектуальной деятельности. На примере биографии нескольких видных ученых и философов того времени он показывает особенности взаимоотношений власти и интеллектуалов. В книге много персонажей, но главными, к опыту которых автор обращается чаще всего, выступают Раймон Арон, Исайя Берлин, Карл Поппер. Но и кроме них на страницах встречается множество других прославленных имен (а у части из них я даже какие-то книжки читал). Он выводит на первый план деятелей, которые выйдя из сферы чистого интеллектуального творчества, будучи философами, учеными или писателями, участвовали в общественной деятельности в условиях, когда могли подвергнуться риску преследования со стороны властей. Собственно эти люди и преследовались, многие были вынуждены эмигрировать за рубеж, либо значительно свернуть свою деятельность, как говорится «не попадаться на глаза», переживая сложный период в добровольной изоляции от окружающего мира. Раймон Арон, долгое время работавший в Германии, после прихода нацистов к власти уехал на родину во Францию, а когда нацисты во время Второй мировой войны оккупировали ее, то залег на дно. Исайя Берлин, – кстати, родившийся в России, – также эмигрировал из Германии в Великобританию, где был в относительной безопасности, а Карл Поппер и вовсе оказался в Новой Зеландии, куда война дотянуться не смогла бы вообще никак. Ханна Арендт из Германии уезжала сначала во Францию, а после ее оккупации немцами – в США. Норберто Боббио из Италии никуда не уезжал, лишь старался лишний раз не злить власти, но своим антифашистским убеждениям не изменил. Таких примеров в книге множество.Вместе с тем были и примеры людей, подобно Мартину Хайдеггеру, поступивших на службу фашистскому режиму, хотя бы даже временно. Люди по-разному реагировали на изменившиеся общественные настроения, подстраиваясь под них или восставая против них. Зачастую делать нелегкий выбор приходилось и тем людям, которые хоть и не жили в фашистских странах, но наблюдали вокруг себя рост популярности фашистских идей, мощных призывов к сотрудничеству с Третьим Рейхом. В связи с этим автор рассматривает реакции нескольких деятелей из демократических стран, таких как Великобритания, Швейцария, США. Советский Союз и страны советского влияния автор относит к тоталитарным, всех сотрудничающих с государством или поддерживающих официальную советскую идеологию ученых и писателей рассматривает как не выдержавших «соблазна несвободой».Соблазном несвободы это названо не зря. В идеологически заряженных странах, в которых вводилась единственная официальная идеология государство всегда было радо привлекать на службу себе интеллектуальных деятелей, будь то ученые, философы, писатели и прочие, если они поддерживали оную идеологию и могли своим умом и печатным словом принести оному режиму пользу в пропаганде. Если ты уже известный деятель, то стоит лишь тебе отказаться от борьбы с режимом ради неких ценностей свободы и демократии, и ты сразу заживешь как сыр в масле. Дарендорф рассматривает случаи как раз тех деятелей, для которых убеждения оказались важнее.Все герои Дарендорфа – это люди, выступавшие в защиту именно ценностей западного либерализма. Демократия, капитализм, гуманизм, свобода слова – вот это все. А также антисоветизм и антикоммунизм. Это не очень-то вписывается в мои политические взгляды, ибо считаю непременным противоречие между капитализмом и гуманизмом, разрешить которое может только прогрессивный и справедливый социалистический строй. Строй, могущество и достижения которого мы вспоминаем в День Победы.При чтении же этой книги невольно задаешься вопросом, есть ли сейчас сравнимые по масштабу личности деятели? Последовательные борцы, поставившие свой ум и слово против современных проявлений авторитарных режимов. Может быть, оглядываясь на наше время через полвека мы их тут обнаружим? Или, как может показаться, что прешло все великое, так и великие деятели закончились, и нашему веку остается довольствоваться малым?