Во всем виноваты кувшинки

© Текст, А. Дубчак, 2023

© Оформление ООО «Издательство «Эксмо», 2023

1. Лиза – Вере

Моя дорогая подруга Верочка, как же я соскучилась по тебе! И хотя мы живем с тобой в одном городе, в этой громадной и прекрасной Москве, но встретиться и поговорить как-то не удается. Я понимаю, ты человек занятой, ты много работаешь, и я в этом даже как-то завидую тебе, потому что у меня в жизни все как-то складывается нелепо и неправильно. Но поверь, я в самом скором времени возьму себя в руки, и у меня тоже все наладится. Я восстановлюсь в университете, устроюсь на работу и приведу в порядок наконец свою квартиру. Да-да, ты – единственный близкий мне человек, который знает обо мне буквально все и которому я могу рассказать о своей жизни даже самое неприглядное. Да, я никак не могу заставить себя взяться за уборку, мне лень, у меня нет настроения, у меня кошки на душе скребут… Но то не потому, что я на самом деле такая ленивая и бестолковая. Возможно, то, что я напишу тебе сейчас, удивит тебя сильно, заставит по-другому взглянуть на меня, может, ты разочаруешься во мне… Да, я многое писала тебе о своей жизни, признавалась в каких-то мерзких поступках, встречах, рассказывала тебе о мужчинах, которые поступали со мной ужасно. Но то, о чем я расскажу тебе сейчас и в чем не решалась признаться раньше, повторяю, быть может, заставит тебя примчаться ко мне на всех парах. Может, ты отодвинешь в сторону все свои неотложные дела и захочешь встретиться со мной, расспросить меня обо всем.

Сразу скажу – это длится уже два года. И вынырнуть из этого состояния я просто не в силах, да и не знаю, как это вообще сделать. Все дело в моих постоянных поездках в Париж. Это как наваждение, как наркотик (хотя, к счастью, я не знаю, что это такое). Все те деньги, что я тебе задолжала, я трачу на билеты, продление визы и все такое. Летаю я туда для того, чтобы встретиться там с одной женщиной, которая приходится мне ближайшей родственницей и которая так богата, что тебе даже и не снилось. Она в два счета могла бы помочь мне расплатиться со всеми моими долгами, кредитами, я смогла бы вернуть и тебе деньги. Но то, что происходит со мной в Париже, едва только я схожу с трапа, как…

Вера, этот процесс начинается еще в салоне самолета. В какой-то момент, приблизительно через два часа, а это как раз половина времени в пути из Москвы до Парижа, я чувствую, как на меня накатывает волна дурноты, тошноты… И кожа начинает чесаться… И я задыхаюсь. Мне кажется, что моя одежда давит на мое тело, но самое страшное – когда я провожу рукой по голове, то могу вырвать без труда прядь совершенно седых волос! А еще… Еще я напрочь лишаюсь сил. Как физических, так и психических.

Вера, я понимаю, что все эти метаморфозы связаны с моей пошатнувшейся или травмированной психикой, что я не здорова. Что до сих пор не могу прийти в себя после ухода моей мамочки и мне до сих пор кажется (поскольку я не приезжала в Мурманск к ней на похороны и не видела ее мертвую), что она жива и до сих пор живет в этом ужасном и холодном городе со своим мужем-моряком…

Но, вернувшись обратно в Москву, с совершенно пустой головой и чувствуя себя физически окрепшей и бодрой, я каждый раз понимаю, что побывала не у родственницы в Париже, в ее шикарной квартире во втором округе, так называемом «Бирже», а где-то в другом измерении… Я ничего не помню, в моем кошельке не больше пятидесяти евро, билет на самолет до Москвы, а в чемодане, в лучшем случае, пара новых джинсов, кофточка или свитер, коробочка духов и непременно конфеты из шоколадного бутика Patrick Roger. Ах да, и еще – антивозрастной крем для лица шестьдесят плюс со спирулиной или каким-то ягодным мармеладом, стоимостью, как чугунный мост…

Может, ты подумаешь, что я постоянно пью, потому не адекватна? Да, я подсела на просекко, но разве можно этим игристым так затуманить себе мозги? До такой степени?!!

Верочка, я снова прошу тебя подождать с долгом, все мои деньги потрачены на поездку и часть коммунальных платежей, еще картошки купила, да пару бутылок вина, но это все! Как видишь, я не жирую, живу очень скромно, и вся моя жизнь омрачена мыслями о долгах, кредитах, и какая-то кругом беспросветность…

Обнимаю тебя, моя дорогая подружка.

Твоя Лиза.

2. 30 июля 2022 г

– Петр, расскажите мне еще раз, как пропал мой муж. Соберитесь, успокойтесь и начинайте говорить.

Вернувшись домой из маленького волжского городка Калины, где пришлось помочь родственнице близкой подруги Антонины, Женя нашла дом братьев Бронниковых в ужасном, запущенном состоянии. Но главное – ее супруг, за которым она была замужем буквально несколько месяцев, известный московский адвокат Борис Бронников, пропал. После пары телефонных разговоров с женой в начале поездки он перестал выходить на связь. Его родной брат Петр, проживающий в этом же доме и, в отличие от харизматичного Бориса, случайно разбогатев, так и не нашел себя, после его исчезновения окончательно раскис и потерялся. На все вопросы Жени, почему Борис не берет трубку и что случилось, он нес какую-то чушь о потерянном телефоне, что только усугубляло тревогу и вызывало недоверие уже к обоим братьям.

До замужества Женя трудилась в доме домработницей, доставшейся братьям Бронниковым «в наследство» от бывших хозяев, ее родственников. И если бы ей тогда сказали, что она вообще обратит когда-нибудь внимание на этого грубого и несносного Бориса с его вечными придирками и наездами, она влепила бы тому пощечину! Но влюбилась, вышла замуж, и вот теперь, когда он пропал, она почувствовала себя настолько уязвимой и неуверенной, что ей стало страшно.

Конечно, первой мыслью, почему муж прекратил с ней общаться, была его измена. Тема была болезненная, невыносимая, и Женя, не страдающая отсутствием воображения, рисовала себе самые ужасные сцены, главным участником которых был Борис. Красивый, могучий Борис, его великолепное тело, красивая голова с густыми волосами…

Но как-то уж совсем легко она отгоняла от себя эту причину, и в какие-то моменты даже измена начинала казаться Жене не такой уж опасной и страшной, по сравнению с более трагичными вариантами его молчания: смерть, похищение, болезнь, потеря памяти…

Да даже если предположить, что он на самом деле увлекся другой женщиной, что могло помешать ему отвечать на звонки супруги? Лгать ей до той поры, пока она не вернется и он не объявит ей о своем уходе. Борис, при всей свой жесткости и даже грубости в силу своего тяжелого характера, по отношению к Жене, особенно в последнее время, испытывал глубочайшее почтение, любовь и нежность.

Странно вел себя и Петр, выдумывая самые нелепые отговорки, пытаясь объяснить ей отсутствие Бориса. И если задуматься, то Борис, горячо любивший своего брата, по сути, самого близкого человека, не стал бы так откровенно подставлять его, заставляя придумывать все эти нелепицы и глупости. Он сам без труда нашел бы способ хотя бы временно поддерживать с молодой женой нормальные, ровные отношения, чтобы до поры до времени не вызвать в ней подозрения.

Пребывание Жени в Калине, где им с Тоней пришлось приложить немало усилий, чтобы найти того, кто покушался на жениха ее племянницы, было трудным и каким-то безрадостным. Конечно, если бы не резкое прерывание связи с Борисом, все вокруг показалось бы Жене совершенно другим. И занимаясь делами, она радовала бы себя разговорами с мужем, грелась бы его любовью. Но все вышло, как вышло. И она уже голову себе сломала, куда бы он мог подеваться. Единственное, что (особенно в последние дни) придавало ей немного сил и отвлекало от самой страшной темы, было отсутствие информации от Петра. Уж если бы Боря погиб, то Петр первым делом сообщил бы об этом Жене. А так – он жив, и это главное.

Возвращаясь домой, она постоянно представляла себе свою встречу с Петром. В ее воображаемых картинах уже не было Бориса. Ведь если бы он был дома, живой и здоровый, что помешало бы ему позвонить ей? Значит, его нет. Возможно, он уехал куда-то очень далеко, к примеру, в Африку, куда его вызвал какой-нибудь клиент, и сидит где-то сейчас в джунглях, где нет связи. Или, наоборот, отправился к Северному полюсу. Он такой, Борис. И клиентура у него – все сплошь интересные люди. И случаи в их жизни, когда их требуется вытащить из какой-нибудь передряги, тоже подчас необычные, прямо-таки фантастичные! Вот так она и успокаивала себя, пока добиралась на машине до Подольска, на окраине которого стоял их большой дом.

Но чем ближе она приближалась, тем тревожнее становилось на душе. И когда, уже выйдя из машины и нагрузив себя в задумчивости коробками с куклами (которые прикупила у калинских мастериц-кукольниц), только вошла в дом, сразу поняла, что случилось несчастье.

Грязь, пыль, горы грязной посуды, но главное – обросший, запущенный, как старый сад, Петр, превратившийся за время ее отсутствия в глубокого старика. Он домосед, правда и до этого редко когда бывал подтянутым и собранным, обожал ходить по дому в домашних халатах и ленился как мог, не давая себе труда лишний раз хотя бы прогуляться по саду или надеть на себя что-нибудь, отличное от халата, но всегда был чист и выбрит, от него хорошо пахло, да и вряд ли он позволил себе находиться в такой грязи. Уж нашел бы способ при его деньгах и возможностях найти человека, который приглядел бы за домом в случае уважительной причины отсутствия домработницы Галины. Но что ему помешало это сделать? Что? Только его состояние. Он не хотел, не мог ничего предпринимать. Так ведут себя выпавшие из реальности люди. Либо психически нездоровые, потерявшие всякие ориентиры в жизни, либо алкоголики или наркоманы, либо люди, из которых душу вынули. Так вот, учитывая, что Петр не был ни алкоголиком или наркоманом, ни психически нездоровым человеком, из него точно душу вынули. Значит, либо он знает что-то такое о брате, о чем не может признаться Жене, либо, наоборот, не знает ничего, а потому растерялся, потерялся и стал ребенком, которому позарез нужна была мама, бабушка, словом, кто-то из взрослых, кто помог бы ему подняться и жить дальше.

– Женечка, ты уехала, и Боря сразу как-то загрустил, сник прямо… Уж не знаю, с чего он решил, что ты не любишь его, что он тебе надоел и все такое. Он просто маялся, не мог найти, чем бы заняться, слонялся по дому, но больше всего ему нравилось вспоминать что-то из нашей прошлой жизни, того периода, когда мы только познакомились, и ты начала работать у нас. Говорил, что очень сожалеет, что вел себя по отношению к тебе так грубо, приставал к тебе, придирался, подчас даже оскорблял и постоянно грозил тебя уволить. Хотя на самом деле, он признавался мне уже не один раз, твое появление в этом доме было самой жизнью, и он был счастлив, что ты здесь, рядом, что от тебя исходит свет… Думаю, он влюбился в тебя, впрочем, как и я, признаюсь, с первых минут твоего пребывания здесь. Ты так сильно отличалась от всех тех московских холеных девиц, которые выдавали себя за его клиенток с единственной целью подцепить его. Ты была живая, дерзкая, шумная, яркая! Твои рыжие волосы, зеленые пестрые платья, какие-то шарфы, эти букеты, которыми ты украсила весь дом…

– Петр, когда он пропал?

– Ему позвонили, и он сразу же собрался, тщательно побрился, надел все белое и поехал в Москву на встречу. И все, больше я его не видел. Звонил ему, писал эсэмэски – бесполезно! И если сначала из трубки доносились длинные гудки, то потом все стихло, вообще никаких звуков.

– Но есть же Ребров! Вы ему звонили, надеюсь?

– Да, конечно, как же иначе?!

– И?!! – Женя даже дышать перестала, надеясь, что вот сейчас она услышит хотя бы что-то важное, конкретное.

– Он в Питере, его, кстати говоря, отправил туда Борис по каким-то своим адвокатским делам. И вот когда я говорил с ним в первый раз, как раз в тот день, когда Боря вечером не вернулся домой, а я думал, что он заночует в Москве, Валера сказал, что Борис тоже должен приехать в Питер, что у них там какая-то важная встреча… Короче, я поначалу успокоился, но потом, когда прошла еще пара дней, а ни Ребров, ни Боря не отвечали на мои звонки, запаниковал. Потом все-таки дозвонился до Реброва, тот сказал, что у него много работы, что он не может говорить, что сам перезвонит, но не перезвонил. И тогда я понял, что он что-то скрывает от меня. Что с Борей случилась беда.

– А дальше-то что? Что Ребров? Он и на мои звонки тоже не отвечает!

– Я не знаю. Я уже ничего не знаю. Конечно, мой братец – темная лошадка. Но это связано с его клиентами. Большие деньги платят не только за его основную работу, но и за молчание. Может, Боря сейчас находится в доме своего клиента, и ему запрещено общаться с кем бы то ни было. Разные случаи бывали в его практике. Но я весь извелся, я места себе не нахожу! Могу представить, как ты, Женечка, переживаешь. Только вышла замуж, а тут такое – муж не отвечает… Но ты не думай ничего плохого. Я-то знаю вас, женщин, вы всегда предполагаете только одно – измену. Но это не про Борю. Он любит тебя всем сердцем.

– Петр, вам не приходило в голову обратиться в полицию?! – В сердцах, раздраженно спросила Женя, с трудом сдерживаясь, чтобы не схватить деверя за плечо и больно ущипнуть, чтобы привести в чувство. Ну разве можно быть таким инфантильным?!

– Дело в том, что между нами существует договоренность, – тоном школьника-отличника, выпрямившись и как-то подобравшись, словно для того, чтобы подчеркнуть серьезность момента, произнес Петр: – Меня предупредили, чтобы в случае, похожем на этот, я не обращался в полицию в течение месяца.

– Вы серьезно? – нервно гоготнула Женя. – Целый месяц бездействовать, и это при том, что человек может находиться бог знает где! Его могли похитить. Его могли ударить по голове, и он может находиться без памяти в какой-нибудь больнице… Да мало ли что могло с ним случиться?! Не знаю, как вы, но я немедленно еду в Москву и занимаюсь поисками мужа!

– Да он же меня убьет! – истерично вскричал, вскакивая со своего места, Петр. В эту минуту он был похож на сумасшедшего старика, и Женю взяла оторопь. Какая странная реакция?

– Вы ведь что-то знаете, да? Да?! Говорите немедленно!!!

– Да. Знаю. Он звонил мне вчера. С незнакомого номера. Сказал, чтобы я успокоил тебя. Что он работает. Что не может выйти на связь. Что его клиенту угрожают, что они скрываются… Вот. Уф… Вот, я все и сказал.

– Значит, жив? – просипела Женя и разрыдалась. – Какой же вы, Петр… Ненавижу вас! Вот просто ненавижу!!!

И с этими словами она, словно с нее сняли груз, и ей стало легче дышать, бросилась к Петру и обняла его.

Вот они, силы! Словно кровь прилила к ногам, рукам, голове, да так, что Женя словно услышала ее шум. Такой странный звук, как если бы в голове пошел дождь!!! Такое это было волшебное чувство, похожее на счастье обретения. Или воскрешения. Хорошо, что людям не дано подглядывать в чужие мысли, подсматривать воображаемые картины других людей. Вот бы Петр ужаснулся, заглянув в голову Жени и увидев на необъятных просторах ее воображения свежевырытую могилу на кладбище с до боли знакомым портретом…

Да, именно туда и привели ее страхи. Она так четко все увидела, что от страха у нее чуть сердце не остановилось. Уж лучше гарем, чем кладбище, решила она моментально, отгоняя от себя жуткие кладбищенские пейзажи.

– Значит, так, – она оглянулась и, поджав губы, произнесла: – Вызываем Галину Петровну.

– Она уехала, ее нет, – развел руками Петр. – Иначе разве довел бы я дом до такого свинского состояния?

– Тогда делаем так. Вы сейчас же идете к себе и приводите себя в порядок. Бреетесь, моетесь, надеваете чистую нормальную одежду, но только не халат! – Произнося последнее слово, она нервно взвизгнула.

– Ну ладно… – От ее приказного, не терпящего возращения тона брови Петра взметнулись вверх. – А чего кричать-то?

– Извините. Но просто ваш халат… Как бы это помягче выразиться… Вы же мужчина, негоже ходить по дому в халате до пят. Есть же у вас какие-нибудь приличные спортивные брюки, футболка. Или, еще лучше – шорты!

– Да все у меня есть… – пробурчал Петр, лицо которого между тем выражало странную смесь лукавства и радости. – А что это у вас за коробки?

– Куклы. Но все потом. У меня припасена для вас отличная, прямо-таки захватывающая история. Но для начала надо привести в порядок дом.

– Будете вызывать клининговую компанию?

– Нет. У меня есть получше вариант.

И она позвонила Антонине. Сказала, что есть возможность хорошо заработать всего лишь за несколько часов. Понятное дело, что она и без того могла бы дать подруге денег, сколько нужно, но вряд ли Тоня взяла бы их просто так. Хотя, с другой стороны…

– Женя, Женечка, да какой разговор? Конечно, приеду и помогу! И чтобы я ни слова не слышала о деньгах! Ты столько заплатила за эту взятку чиновнику, чтобы Лебедева не посадили, да еще и на свадьбу моей племяннице дала!!! У меня как раз сейчас белье постиралось, сейчас повешу – и сразу к тебе!

Антонина жила в самом Подольске. Легкая на подъем, мобильная и отзывчивая, к тому же невероятно ответственная – практически гениальная подруга!

– Спасибо тебе, Тонечка.

Она оглянулась – Петра уже не было. Не иначе как отправился сбривать свою кошмарную бороду.

3. 25 июля 2022 г

Кто такая эта Ольга?

Мила, девушка двадцати двух лет, весь последний год жила только любовью к своему парню Игорю. Если бы ей кто сказал, что можно вот так любить, так потерять голову, так пресмыкаться перед мужиком и быть готовой ради него на все, она бы расхохоталась этому человеку в лицо. Любовь. Какое это, однако, опасное чувство. Вот видишь Игоря, и сердце начинает колотиться бешено, того гляди разобьется внутри от собственных ударов. И колени подкашиваются. А уж когда она ждет вечером звонка в дверь, то, услышав его, чуть не подскакивает с дивана и на трясущихся ногах несется открывать. И не дай бог, это не Игорь, а соседка пришла за солью или еще кто. Обложит матом – мама не горюй! Она совсем потерялась, растворилась в нем, и самым главным для нее стало видеть его. Вот просто необходимо было, чтобы он был рядом. Пусть даже не обнимает, а просто сидит на диване перед телевизором и ест или пьет пиво. Главное, что он у нее дома, на ее диване, а это значит, что хотя бы в данный момент он принадлежит только ей.

Они расстались очень странно. Он просто исчез, перестал отвечать на ее звонки, ну и сам, понятное дело, не звонил. Конечно, он мог заболеть или уехать, но мог бы как-то сообщить.

Ядовитая и болезненная мысль, что ее просто бросили, как это случается всегда и со всеми (в чем Мила была просто уверена, поскольку жила не в лесу, и всех ее подруг рано или поздно парни бросали), вызвала бессонницу и злость. И злилась она прежде всего на себя. Она отлично помнила их последний разговор. Игорь, прирожденный бизнесмен, человек серьезный и ответственный, у которого в голове скопились уже десятки простых и вместе с тем гениальных бизнес-планов, спросил ее, когда уже наконец ей заплатят обещанные деньги. За какую работу и кто должен заплатить, он не знал. Она не стала его посвящать, потому что не видела в этом смысла. К тому же, скорее всего, он просто бы посмеялся над ней. Но и промолчать тоже не могла, ей важно было сообщить ему о том, что она готова помочь ему, готова дать денег на бизнес. К тому же деньги на самом деле ей были обещаны немалые, пять тысяч евро. Другое дело, все не так-то быстро делается, и никто не знает, когда именно ей придется сделать определенную работу, чтобы заработать эти деньги. Сказали – примерно через пару недель. Вот и получается, что она в глазах Игоря выглядела болтушкой. Наговорила, наобещала, а сама ничего не дала. Но неужели он бросил ее именно из-за денег?

Первые пару дней она места себе не находила, бродила по квартире, прижав к лицу его свитер, который пах его кожей и одеколоном, и играла с собой в игру – разговаривала с Игорем, как если бы он был в квартире. Звала его ужинать, рассказывала ему какие-то свои истории, подходила к двери ванной комнаты и спрашивала, принести ли ему полотенце, и находила еще много разных способов самообмана, чтобы почувствовать себя хотя бы немного счастливей.

Мила временно не работала в ожидании крупного заработка, а потому маялась от безделья и от невозможности поговорить с кем-нибудь об Игоре. Конечно, у нее была парочка подруг, еще с юности, но обе девчонки хорошо устроились в жизни, у них уже были семьи, благополучные мужья и дети. На их фоне Мила, как ей казалось, сильно проигрывала. Поэтому встречаться с ними у нее не было никакого желания. О своей любви и о том, что ее бросил парень, она могла бы поговорить, к примеру, с коллегой по работе, такой же неустроенной и простой девчонкой, как и она, вкалывавшей либо кассиршей в супермаркете или стригущей волосы в парикмахерской. Тем более что опыт работы на подобных местах у нее уже был, и она отлично знала, какой там обитает народ. Выпили бы с такой же неудачницей или брошенкой, поговорили, она бы ей душу и излила, а потом и поплакали бы на пару. А так… нет, не с кем поделиться своей болью. Вот устроит она свою жизнь, разберется во всем, придумает, как ей поступить, тогда все вокруг изменится, да и плакаться кому бы то ни было не будет нужды.

Обычно она не отвечала на звонки с незнакомого номера. Но на этот почему-то решила ответить. Уже готова была обложить матом первого, кто предложит ей кредит. Вот просто так, чтобы им там, работающим в банках, не так сладко жилось.

Но звонили не из банка. Девушка назвала ее по имени и сказала, что хочет с ней поговорить. Что это срочно, и что речь пойдет об Игоре.

Услышав имя любимого, Мила вспыхнула, физически ощутила, как ее бросило в жар. Наверное, звонят из больницы, где находится Игорь.

– Что с ним? Он жив? – Дрожащим голосом спросила она и подумала почему-то, что если бы она была актрисой, то играла бы из рук вон плохо. Что даже сейчас, когда она искренне взволнованна, ее голос звучит как-то фальшиво, некрасиво, ненатурально.

– Я здесь, в кафе, что расположено в вашем доме. С торца. Сижу под полосатым тентом за столиком.

Мила надела белые шорты, красную футболку, белые легкие кроссовки и пулей вылетела из квартиры.

Кто она такая? Если приперлась сюда, значит, не медсестра. Может, она сбила его на своей машине, в больницу не повезла, чтобы не отвечать перед законом, а лечила его у себя дома. Так, что ли?

По голосу – молодая.

Она вышла из подъезда, прошла до конца дома, свернула и в полосатой веселой солнечной решетке теней под тентом увидела красивую молодую девушку в точно таких же белых шортах, но только черной майке. Загорелая, с длинными черными волосами, забранными в высокий конский хвост, с узким личиком и хитрющими, густо подведенными черным карандашом синими глазами. Еще и губы полные, выразительные, не иначе как накачанные.

– Это вы мне звонили?

– Вы – Мила?

– Да, это я. Где Игорь? Что с ним?

– С ним, к счастью, все в полном порядке. У вас, надеюсь, тоже.

– Вы кто и что вам надо?

– Игорь теперь со мной. Это я и пришла вам сказать. Ну и заодно, – и тут она как-то так нехорошо улыбнулась, показывая ровные белые зубки, что у Милы по спине побежали мурашки, – увидеть вас.

– Где Игорь? – Каждое слово Миле давалось с трудом.

– У меня, где же ему еще быть? Он парень серьезный, сами знаете, у него впереди блестящее будущее, и это просто преступление тратить свое время на таких вот простушек, как вы.

Мила молчала. Не знала, что ответить. Мысленно она уже давно опрокинула на нее столик с чашкой кофе, да в придачу привалила ее бетонной плитой. Она даже увидела выпущенные розовые кишки соперницы, смешанные с грязью и песком. Но вслух так ничего и не сказала. Помолчала немного, набирая воздух в легкие.

– Понимаю, тебе сейчас нелегко. Но ты должна, если любишь его, принять эту информацию спокойно. – В голосе соперницы появились нотки фальшивого благообразия, как это бывает у человека, вдруг вспомнившего, что он приличный и очень правильный, а потому не пристало опускаться до грубости.

Вероятно, в эту минуту Ольга вдруг вспомнила, как же она счастлива, что Игорь теперь с ней, и что она теперь сильно возвысилась над соперницей. Хотя какая она, Мила, ей соперница?

Мила обрушила на нее еще один столик и даже услышала – хрясть! – как размозжила ей голову, а зубы, белые, фарфоровые, «унитазные», посыпались изо рта на асфальт…

– Тебе чего надо? – наконец проговорила она, задыхаясь от злости.

– Чтобы ты больше ему не звонила, поняла? – Теперь и в тоне Ольги послышался металл.

– А можно узнать, что он в тебе нашел? Чем ты лучше меня? И при чем здесь его будущее? Уж не ты ли решила ему помочь с трудоустройством, а то у него вечно нет приличной работы, он постоянно одалживал у меня деньги.

– Знаешь, у каждого человека в жизни бывают сложные периоды. Вот и у Игоря тоже так случилось, что он потерял работу. Но если ты хотя бы немного разбираешься в людях, то должна была заметить, какой он умный и как правильно рассуждает. Сейчас мы живем в очень сложное время, еще эта военная операция на Украине, никто не знает, что нас ждет. Но людям всегда хочется кушать. Вот поэтому мы решили с ним открыть блинную.

– Знаю, – проронила Мила, хорошо знавшая планы и мечты своего возлюбленного. Правда, теперь бывшего.

– Он сказал, что ты долгое время водила его за нос, обещала одолжить ему пять тысяч евро. Он предполагает, что ты все это придумала, чтобы он подольше оставался с тобой, и что никаких денег тебе никто не даст. И я полностью с ним согласна. Глядя на тебя, трудно себе представить, что ты способна за несколько дней (уж не знаю, что это за работа такая, может, в порнобизнесе!) заработать такую кучу бабла.

Мила мысленно метнула в нее бомбу. Атомную. И зажмурилась, не зная, что сказать, чтобы вот прямо сейчас не наброситься на эту суку и не разорвать ее на части. Надо же, что придумали, – порно! И ведь веселились, наверное, представляя себе всю ту мерзость.

– А что можешь дать ему ты? – решила она спросить на всякий случай.

– Во-первых, у меня уже есть небольшой бизнес. Два небольших продуктовых магазинчика в СНТ, в Марфине, и одна скобяная лавка. Магазины работают круглогодично, поскольку люди там проживают круглогодично, а вот скобяная лавка открыта только в сезон. Зато там отличные обороты в весенне-летнее время.

– Поздравляю. СНТ, садовое товарищество – это как раз его уровень. Ладно, я пошла. Звонить больше не буду.

– СНТ – это не его уровень, согласна. Да только мне уже одобрили кредит, и мы арендуем кафе в самом удобном месте, на шоссе, в нескольких метрах от моего дома, где и откроем блинную. Вот, собственно, это все, что я хотела тебе сказать.

– Приличнее было бы и как-то по-мужски, если бы Игорь сам приехал и объяснился со мной. Или ты взяла этот разговор на себя, потому что он доставил тебе радость? Ты, наверное, покайфовала, рассказывая мне тут о ваших планах? Где же вас, таких сучек, делают?

– Ладно. Я пошла. А ты, милочка или, как тебя там – Мила (какое жлобское имя!), хорошенько подумай прежде, чем обещать мужику с три короба!

Она встала, и Миле удалось рассмотреть ее всю, от макушки с сияющими на солнце волосами до подошвы белых теннисных тапочек, новеньких, дорогих. Длинноногая, стройная, уверенная в себе. Гадина. Поняла ли она, что только что убила Милу? Или смертельно ранила?

Мила представила себе Ольгу без одежды в объятиях Игоря, и в горле образовался саднящий ледяной ком, а из глаз брызнули предательские слезы. Она теперь владеет им. Она видит его, слышит его голос, она лежит у него на плече, она смотрит, как он ест, наслаждается его поцелуями…

Ольга остановилась на ступеньках кафе, повернулась к Миле, желая сказать, видимо, ей еще что-то такое, что могло бы причинить боль, но не нашла подходящей фразы и, радуясь вообще тому, что она отвадила соперницу и теперь они с Игорем могут спокойно печь блины, удалилась, покачивая стройными бедрами.

Что это вообще сейчас было? Зачем она приезжала? Игорь дал ей адрес и сам отправил ее сюда, потому что она хотела покоя и ее нервировали частые звонки Милы Игорю? Она хотела определенности, хотела, чтобы их оставили в покое. Ладно.

Мила, перед тем как пойти домой, зашла в магазин и купила вина. Дома выпила полбутылки и легла в гостиной перед телевизором. Дыхание ее становилось тяжелым, она прямо-таки захлебывалась воздухом, а сердце в груди снова забухало, да еще и с болью. И вдруг она, сжавшись, исторгла из себя такой странный горловой стон, как если бы она была диким раненым зверем, обреченным умирать в полном одиночестве в своей норе… Потом завыла. Тихо, протяжно, с хрипом и стоном.

Марфино. СНТ. Хорошо. Надо бы подумать, что купить в скобяной лавке.