Проклятие Клеопатры

– Да вы спятили? Я подам на вас в суд!

– Хоть сто порций! Но мы, наша семья – не благотворительная организация…

Зоя плохо помнила, что было потом. Видимо, с ней случилась истерика, она носилась по квартире, собирая свои вещи и укладывая их в большой чемодан. Поднимать его сама она не стала, понимала, несмотря на то что ей в тот момент было очень плохо и она мало что соображала: такой тяжелый чемодан может навредить ребенку. Поэтому позвонила своему другу и попросила приехать, помочь ей перевезти вещи.

Голова кружилась, ноги не держали Зою, приятель-танцовщик Юра привез ее к себе домой.

Маленькая квартирка с единственной комнатой, большую часть которой занимает кровать, а все остальное пространство – сплошные зеркала и балетный станок.

– Ложись и отдыхай, – сказал Юра. – А я пока приготовлю что-нибудь поесть.

Он не задавал вопросов, и она была ему очень благодарна за это.

– Может, тебе таблетку дать? – спросил Юра, показавшись в дверях в фартучке и с половником в руке.

Зоя улыбнулась. Юра был геем, все это знали, и никто из их компании его не осуждал. Он был приятным в общении, учтивым, щедрым на подарки и переполненный тайнами. Все понимали, что у него есть покровитель, но кто именно – никто не знал.

– Нет, не надо таблетку, голова и так скоро пройдет, я знаю, где помассировать виски, еще около ноздрей… это работает.

– Хорошо. Как скажешь. Спагетти скоро будут готовы.

Он накрыл столик в комнате, Зоя поела с аппетитом.

– Мне нужна работа и немного денег на первое время, я потом отдам.

– Хочешь снять квартиру?

– Конечно. Мою-то они продали. Гады!

– Может, я скажу сейчас очень странную вещь, и ты даже, возможно, подумаешь, что я говорю глупость… Знаешь, думаю, это судьба. Вся эта ситуация. Рано или поздно в жизни надо все изменить. С кем-то расстаться навсегда, с кем-то, наоборот, встретиться. Жизнь не стоит на месте. Понимаю, звучит как банальность, но это действительно так. И то, что ты у меня сейчас здесь, – не случайность. Значит, так и должно было произойти, понимаешь?

– И спагетти твои – тоже закономерность? Судьба? – Она нервно захныкала.

– Да.

– Но я не знаю, как мне вырулить… Я же ничего не умею. И у меня ничего нет.

– Ты молода, красива, у тебя великолепное тело.

– Юра, что ты собираешься мне предложить?

– Совсем не то, во всяком случае, о чем ты сейчас подумала. Клуб. Стриптиз-клуб «Золотая нимфа».

– Я знаю, где это. Там работает Наташа Сурова. Это бордель?

– Ничего подобного. Говорю же: стрип-клуб. Очень дорогой, там хорошо платят. Интима не будет, если сама не захочешь. Я знаю это точно.

– Вообще-то я знакома с Наташей, она ни за что не согласилась бы работать в борделе, это абсурд!

– Правильно! Она воспитывает младшую сестру, ей нужны были деньги, и я помог ей туда устроиться. Ее сестренка учится уже на втором курсе университета!

– Вот бы мне с ней встретиться и поговорить!

– Без проблем. Я устрою вам встречу.

В ту ночь она почти не спала. Лежала рядом с Юрой, правда, под отдельным одеялом и никак не могла осознать, что с ней так подло поступили. Подсунули ей доверенность, продали ее квартиру, да еще и упрекали каждый раз, что тратят на нее большие деньги!

Устремив взгляд в белеющий потолок, по которому скользили голубые тени проезжающих где-то за окном машин, Зоя мысленно обращалась к маме, просила у нее прощения за то, что была так легкомысленна и невнимательна и дала себя обмануть.

– Мама, она же твоя сестра, я верила ей! – обращалась она к теням на потолке.

Как же много всего произошло за последний месяц! Ночь, проведенная в объятиях Шорохоффа, мужчины, о котором она и мечтать не могла. Нежный, ласковый, умный и одновременно очень далекий и принадлежащий своей жене. Там, в арт-клубе, куда она пришла вместе с Захаровым, едва познакомившись с ним, она поняла, что эти сине-черные его глаза достали ее до самого дна. Никогда она еще не была так взволнованна, так счастлива и грустна одновременно. С ней что-то происходило, ей хотелось взять его за руку и не отпускать. Она знала: ему за пятьдесят, он старше ее на тридцать лет, но почему же тогда так молодо и свежо он выглядит? Откуда эти долгие, тягучие и магнетические взгляды, которыми он проникал в нее? Что случилось на той выставке? Почему сердце ее билось так сильно, что она ладонями пыталась сдержать это биение? Она задыхалась. Что это – любовь? Откуда? Конечно, страсть! Желание, и такое мощное, что она словно за один вечер растеряла почти все свои чувства, кроме одного, которое проглотило ее, как зверь. Она почти ничего не слышала и не видела, разум так и вовсе отключился. Она хотела одного – чтобы все покинули галерею, чтобы, как после звонка террориста-идиота, все бросились к выходу и они с Шорохоффым остались вдвоем. Чтобы он обнял ее и поцеловал.

Она даже не помнила, как они расстались с Захаровым. Помнила только горячую мужскую ладонь, которая схватила ее за руку и вывела на свежий воздух. Она пылала. В такси они целовались. Голова Зои при этом не присутствовала. Она осталась где-то там, в галерее… Было только тело, которое ей самой напомнило весенний зеленый бутон. Еще немного солнца, тепла, и она лопнет, распустится цветок, на который сядет золотая пчела… Шорохофф стал ее первым мужчиной.

На другое утро в дверь позвонили, Юра в шелковом халате пошел открывать. Она слышала мужской голос. Спряталась под одеяло, подумав, что пришел любовник и покровитель Юры. А что, если он устроит ему сцену ревности, увидев в его постели девушку?

– Тссс… – Юра провел своего гостя в комнату. – Она спит.

Зоя замерла. Что сейчас будет?

– Давай, показывай… – услышала она и, кажется, перестала дышать.

– Клади сюда, на столик… Матерь Божья, какая красота! Это настоящие изумруды?

Зоя и сама не поняла, как она сдернула с головы одеяло и поднялась, села на постели. Юра и его приятель, невысокий и очень сутулый молодой человек с белокурыми волосами и ангельским лицом, еще не знавшим бритвы, разглядывали разложенное на столике колье с зелеными камнями.

– Нет, конечно, откуда у меня такие изумруды… Это как бы эскиз, стекляшки… – ответил Ангел.

– Доброе утро, – заявила о себе Зоя, выползая из постели в пижаме и усаживаясь напротив молодых людей. – На самом деле, очень красиво!

– Зоя, познакомься, это Вик, мой друг, ювелир. Он учится ювелирному делу у одного человека, тоже моего знакомого. Вот готовит ему сюрприз. Если повезет, то этот эскиз будет использован для работы уже с настоящими, драгоценными материалами.

– Хотите примерить? – Вик взял колье и протянул Зое.

– Розовая полосатая пижама и колье с изумрудами?.. – улыбнулась она. Однако колье приняла и приложила к груди, расстегнув несколько пуговиц. Юра поднес ей зеркало. – Очень красиво. Пообещайте мне, что, когда это колье обретет настоящие изумруды, вы покажете его мне.

– Обещаю, – Вик улыбнулся ей.

Нет, он не был покровителем Юры. Просто друг. Талантливый, как и Юра.

– Ни пуха! – сказал ему перед уходом Юра, закрывая за ним дверь.

– У него руки золотые, – сказала Зоя. – Очень красивое колье получилось. Какое-то необычное, рисунок словно взят из природы, что я очень люблю… Листья, бутоны… и все такое несимметричное, оригинальное… Хорошо бы еще найти изумруды разных оттенков, для бутонов посветлее, а для уже распустившихся листьев – потемнее…

– Ну что, красавица, кофе?

– Нет, чай с молоком, если можно, – сказала Зоя, заботясь о ребенке Шорохоффа.

– Как скажешь!

Вечером Юра уже перевозил ее на квартиру, расположенную на соседней улице. Нашли ее случайно, соседка, заглянувшая к Юре одолжить немного денег, сказала, что ее знакомая, живущая неподалеку, как раз собирается давать объявление о сдаче квартиры, да только все не решается, боится, что ее обманут, не заплатят или вообще лишат жилища.

– Ну как, у тебя остались еще силы, чтобы встретиться с Наташей? – спросил Юра, когда дверь за хозяйкой квартиры, которой Юра заплатил сразу за три месяца, закрылась.

– Да, остались, – сказала Зоя, хотя совершенно не была готова к встрече со своей знакомой, девушкой из их балетной школы, которая сейчас работала в стрип-клубе «Золотая нимфа». – А ты уверен, что она расскажет мне всю правду?

– Ты же знаешь Сурову, она не такая.

– Да мы все сначала «не такие», – зачем-то сказала Зоя, хотя про себя-то она давно уже все решила. Никаких интимных услуг она оказывать не станет ни за какие деньги. Она не так давно отказала Захарову, предложение которого по финансам было более чем привлекательным. А что уж говорить о каком-то там стрип-клубе?

К тому же достанься она ему девственницей, быть может, Захаров и женился бы на ней, чем черт не шутит?!

Но, вспоминая Захарова, их встречу в ресторане, а потом и то, как некрасиво она обошлась с ним на выставке Собакина, ей становилось не по себе. Да, на самом деле, зря она так с ним рассталась. Жизнь-то, она вон как повернулась. Теперь она совсем одна, беременная, без работы.

– Поехали к Суровой.

5

Утром она сделала вылазку в сад. Нашла в молодых, ярко-зеленых сорняках несколько знакомых листьев, потянув за которые вытащила редиску. Побродив по саду, нашла и заросли клубники, сорвала несколько крупных сочных ягод и с удовольствием съела. Лучок рос, оказывается, прямо под окном, рядом с розовыми кустами, усыпанными бутонами.

«Навитаминилась» и вернулась в дом. Олег спал, рулады его храпа разносились по всему дому.

Зоя надела болоньевую куртку, которую нашла на крючке возле двери, коричневую вязаную шапку, скрывшую волосы, нацепила солнцезащитные очки, чтобы уж ее точно никто не узнал – мало ли что, – вышла из дома, открыла калитку и оказалась на улице. «Все ушли на фронт», – подумала она, шагая по совершенно пустынной улице. Было тихо, сады были покрыты розовым пышным цветом яблонь и нежной цветочной пеной вишневых деревьев, на электрических проводах, протянутых наподобие классического нотного стана, живыми нотами-«восьмерками» подрагивали на своих тонких лапках воробьи. Они весело щебетали, глупые, не понимая того, как коротка их жизнь и насколько может зависеть она от какого-нибудь проворного котяры. Цап-царап – и нет воробья. Цап-царап – и Зоя в деревне Черная. Но пока еще живая и относительно здоровая.

Она свернула за угол, увидела магазин, возле которого толпились люди. Рядом стояла машина, из которой выгружали деревянные поддоны с хлебом. Зоя остановилась, разглядывая людей. Все как на подбор – очень странные, словно сошедшие с полотен Босха. «Или же у меня что-то с мозгами или зрением, почему мне все кажется каким-то вытянутым, уродливым?» Один парень – высокий, стройный, в джинсах, с копной темных густейших волос, но как же уродовал его длинный, свисающий каплей нос! Рядом с ним стояла миниатюрная блондинка, широкие скулы которой словно тянулись к ушам, и при этом у нее были огромные голубые глаза и явно натуральные кудри, – да и фигурка была точеная.

Остальные жители деревни были примерно той же, странной масти, некрасивые, но крайне обаятельные. Они переговаривались между собой, обменивались улыбками и вообще показались Зое вполне приятными людьми. Ей вдруг пришло в голову, что они и не замечают своей, далекой от красоты, внешности.

Что было делать в магазине без денег?

Зоя повернула обратно. А как захотелось свежего хлеба!!!

Решив, что в карманах Олега, быть может, завалялась какая-нибудь мелочь, на которую можно купить хлеб, она вернулась в дом. Олег по-прежнему спал.

Поискав деньги в карманах спящего и не найдя ничего, Зоя достала из холодильника, который, к счастью, работал (несмотря на то, что хозяин жил, как птичка, без денег и любого рода ответственности), банку с остатками молока, налила в кружку и поставила греться на плиту. Охота копаться в грязном, с черными зернами мышиного помета буфете в поисках крупы отпала.

Выпив теплого молока с остатками сухого хлеба, она вернулась за свою занавеску и легла.

Проснулась, услышав мужские голоса. Один, блеющий, Олега, другой – мощный, густой, с напором и развязностью – принадлежал лицу властному и недовольному жизнью.

– Если увидишь эту бабу где, ты же везде мотыляешься, сразу же сигнализируй. Понятно?

– Да не смотрю я на баб… – через икоту мямлил Олег.

– Повтори, как она выглядит?

– Ну, баба как баба. Высокая, худая, с белыми волосами, одета в джинсы и красный, кажись, свитер. В кедах. А чего она сделала-то? Чего натворила? Наркоманка, что ли?

– Да нет, мне позвонили из управления и сказали, что она целую семью вырезала в Большой Антоновке.

– Чего-чего? – Олег словно начал просыпаться. – Она? Перерезала? Баба? Тощая и в красном свитере? Да быть того не может!

– Семья фермеров. Богатые, говорят, люди.

В Зою словно выстрелили. Она, Зоя, вырезала семью фермеров?! Замечательно придумано. Ума-то – палата!

И тут произошло неожиданное, невероятное – она чихнула. Раньше она думала, что такие совпадения бывает только в кино, когда в самый неподходящий момент спрятавшийся герой вдруг дает о себе знать чихом или кашлем. Сейчас же это произошло с ней самой.

– Кто это у тебя там? – Полицейский в новенькой форме, этакий толстяк с лоснящейся рожей, распахнул занавеску и, не успев ничего сообразить, получил удар огромной подушкой по лицу, затем кто-то проскочил мимо него, бросился к двери, в сенях раздался шум, грохот, звон опрокинутых ведер, и после наступила тишина.

– Ты… мать твою… кто это был?

– Я не знаю… понятия не имею.

– Баба?

– Какая еще баба? Ты чего, Валерий Иваныч? Чего бабе здесь у меня делать-то? Денег нет, водки, сам видишь, тоже…

– Но не приснилось же мне это?

– Может, собака? Я же, когда за грибами отправляюсь, двери не запираю…

– Какие еще грибы в мае? Ты же металлом занимаешься, все знают, что ты металл воруешь да сдаешь на перекрестке, на площадке…

Валерий Иванович осторожно вошел в темную комнатку, приподняв над головой ситцевую занавеску, огляделся. Кровать с несвежей постелью. Ни одной вещи, указывающей на женщину. Как и на мужчину. Никого.

– Ну… не знаю… Кто-то же был.

– Привидение, должно быть, – не выдержав, растекся в пьяной улыбке Олег. – Ну не знаю я, правда. Баб-то у меня давно не было, я же того… не могу уже… Все пропил. Всю силу мужскую.

– Идиот ты, Олег, понятно? Ладно, я тебя предупредил. Да, кстати… Если увидишь где эту бабу, блондинку-то городскую, сигнализируй, а я тебе за это бутылку поставлю. Понял?

– Да как не понять-то, Валерий Иваныч!

Зоя огородами бежала в сторону магазина. Там – деньги. А деньги – это возможность добраться до Москвы.

Она устроила наблюдательный пункт в лопухах, на участке, прилегающем к магазину, и следила за тем, что происходит. Выяснила, что за магазином есть маленькое строение – уличный туалет. Именно туда уже два раза забегала, постоянно оглядываясь, продавщица. Выйдет, осмотрится и потом, не запирая дверей, бросается в туалет и быстро-быстро обратно, на рабочее место.

Зоя, следуя ее примеру, тоже осмотрелась и быстро пробежала от лопухов к туалету и дальше, к реке, нашла в траве палку, служившую раньше частью лопаты или косы, вернулась к туалету и, изнемогая от мерзкого запаха, стала ждать появления продавщицы. Была жара, женщина, видно, пила много жидкости, поэтому и бегала так часто. Когда она в очередной раз скрылась за кирпичной стеной туалета и заперлась, Зоя подперла дверь палкой, стараясь не шуметь, и бросилась в магазин. Захлопнув за собой дверь, она заперла ее на тяжелый металлический крюк и кинулась к кассе. Вернее даже, это была не касса, а просто картонная коробка в выдвижном ящике прилавка. Схватив пакет, сунула туда всю выручку, потом взяла другой пакет и начала засовывать в него консервы, хлеб, зачем-то сунула пачку масла и халву, вернулась к двери – прислушалась. Тихо.

Она вышла из магазина и спокойным шагом направилась снова к спасительным лопухам. И только спустя несколько минут до нее донеслись крики продавщицы, пытавшейся выйти из туалета: «Люди, помогите! Заперли!!!»

– Ну ты, мать, даешь! – в голосе Олега звучало неподдельное уважение и восхищение. – И как это ты его, подушкой! Вот я бы сроду не догадался!

– А что еще оставалось делать? Ждать, когда меня схватят и отведут в полицию? Надеюсь, ты ему не поверил, что я кого-то там зарезала? Все это чушь собачья.

– Но ты же ничего не помнишь!

– Ладно, Олег, хватит об этом. Ты мне лучше скажи, как ты сам-то до такой жизни докатился? И как вообще живешь? На что?

– Металлом пробавляюсь. Где что увижу – везу на площадку. Там мой кореш работает, платит мне. На эти деньги бензин покупаю, хлеб.

– Ты бы прекращал пить-то! Погибнешь.

– Не лезь в мою жизнь. Скажи спасибо, что тебя не выдал.

– Отвези меня на станцию. Я тебе денег дам. Пять тысяч хватит?

– Ба! Откуда у тебя деньги? – Он вытаращил на нее глаза.

– Не важно. Так отвезешь?

– Да я за такие деньги тебя куда хочешь отвезу.

– Мне в Москву надо. Мы сейчас где? Какая хоть область? Предполагаю, что не так уж и далеко от столицы.

– Владимирская.

– Примерно так я и предполагала. Так что, отвезешь?

– Ну да.

– Ставь чайник, поедим да поедем.

Всю дорогу до станции Олег посматривал на нее с опаской. Может, боялся, а может, просто был удивлен происшедшими с ней переменами. Чай они пили с маслом и халвой, возможно, он догадался, что она наведалась в магазин. Когда вернется, услышит, что магазин ограбили, а продавщицу заперли в туалете. Но будет молчать и молча дома доедать халву.

– Спасибо тебе, Олег, – сказала она ему на прощанье. – Может, когда-нибудь и свидимся.

– Ты это… поторопись… Вон проводница, иди договаривайся. Паспорта-то у тебя нет, может и не посадить.

– Заплачу ей – посадит, куда денется, – с уверенностью сказала Зоя.

– Ты так и не вспомнила, кто ты и откуда? Почему решила, что тебе нужно в Москву?

– Вроде меня Катей зовут, а про Москву сказала сама не знаю почему. Все-таки столица. Пойду в полицию, скажу, так, мол, и так, потеряла память. Может, в больничку положат. Память восстановят. Гипнозом там или еще чем.

– Рисковая ты девка!

– Не жалеешь, что меня подобрал?

– Жалею. Думал, приберешься у меня, поживешь немного… Да ладно, чего уж там! Давай иди к проводнице, а я подожду здесь. Вдруг не посадят, тогда обратно вернемся.

Но проводница, взяв деньги, разместила ее в своем купе. Даже чаю с лимоном дала.

– От мужа сбежала? – спросила она, когда поезд уже тронулся.

Зоя кивнула головой.

– Бил?

Она снова кивнула.

– Все наши беды бабские от мужиков, – озвучила сделанный на собственном опыте вывод проводница, молодящаяся женщина средних лет в синей форме и красивой пилоточке. Лицо ее было так густо напудрено, что, казалось, вот-вот растрескается, как старая штукатурка и начнет отваливаться кусками.

Зоя в третий раз кивнула, забралась под одеяло и закрыла глаза.

Главное теперь – добраться до Москвы. А там уже будет легче. Там Катя и дети. Хотя, возможно, за квартирой следят, но ничего, она найдет способ передать ей записку.

Ее разбудила проводница. Она совала ей в лицо лист бумаги с фотороботом, в чертах которого можно было увидеть сходство с лицом Зои.

– Ты, девонька, это… Я не хочу проблем. Сейчас будет станция, и сойдешь, поняла? Сам начальник поезда был, дал мне вот это. Сказал, что дамочка эта, то есть ты, – проводница ткнула пальцем в фоторобот, – опасная преступница.

– Но это не я…

– Ты это кому-нибудь другому расскажи. Может, и ошибочка вышла, да только повторяю: мне не нужны проблемы. Выйдешь – и все. Тысячу я тебе верну, не хочу грех на душу брать, но остальные останутся у меня. Ты поняла?

Ее высадили в Орехово-Зуево. Город. Что там делать? Если бы не слабость во всем теле, можно было бы договориться с таксистом, чтобы ее довезли до Москвы. Но голова кружилась так, что она в любой момент могла потерять сознание. Надо было где-то отлежаться. Но где? Денег оставалось совсем немного.

Она все же подошла к таксисту, одиноко курившему в сторонке, пожилому мужчине с озабоченным лицом.

– Помогите мне. От мужа сбежала, надо бы спрятаться где-нибудь за городом, снять комнату или дачу…

Мужчина окинул ее внимательным взглядом. Она и сама знала, что выглядит ужасно в старом свитере, бледная, без косметики.

– Я не наркоманка и не пьяница. Просто обстоятельства такие. У меня вот есть одна тысяча рублей, довезите меня куда-нибудь, помогите устроиться хотя бы на пару дней. А потом я что-нибудь придумаю.

– Что с мужем не поделили?

– Пожалуйста… не надо… Если не верите мне, я лучше пойду…

– Постойте. Пойдемте со мной, есть у меня один вариант.

Сели в машину, таксист позвонил кому-то, объяснил ситуацию в двух словах, кажется, договорился отвезти ее в какой-то Новый Снопок.

– Новый Снопок, какое странное название. Что это?

– Поселок. У меня там одна знакомая живет, подруга жены. Хорошая женщина. Думаю, она и денег с тебя не возьмет. У нее недавно муж умер, так ей одной страшно ночевать. Моя жена к ней приезжала, чтобы составить компанию. А сегодня как раз не может, ей в Москву надо, в больницу, к операции она готовится.

– Спасибо вам. Вы мне хотя бы визитку оставьте, я вас отблагодарю, когда приду в себя.

Рассказать ему всю правду, выложить историю с потерей памяти и проживанием у пьяницы Олега в деревне Черная, где ее могли бы задержать по подозрению в убийстве каких-то там фермеров и где она ограбила магазин, она не могла. Все равно не поверил бы. Да что там, испугался бы и уж точно не повез к своей знакомой.

– Ее зовут Лидия Сергеевна, она живет на даче. Хотя какая это дача, большой дом, теплый. Она живет там круглый год. А сын ее, Феликс, работает в Москве, он киношник, то ли оператор, то ли сценарист, точно не знаю. Но парень хороший. Да только редко бывает у матери, работы много.

Голова так болела, что Зоя обхватила ее ладонями, сжала. Затем принялась массировать виски. В свое время одна знакомая показала ей несколько болевых точек, массируя которые можно было облегчить головную боль. Но на этот раз ничего не помогало. Она понимала, что ее отравили, сделали ей какие-то инъекции, которые вызвали кратковременную потерю памяти. Видимо, переборщили, раз так болит голова. Ведь прошло уже два дня. Идиоты! Думают, если у них много денег и они мужчины, то могут позволить себе такое вот развлечение? Совсем страх потеряли.

Интересно, что их так зацепило? Какие именно слова? Ну да, она высказала им в лицо все, что думала о них. Вероятно, наговорила много лишнего, оскорбила их, считавших себя чуть ли не богами. Моральные уроды, кажется, так она их назвала.

– Что – бил? – спросил таксист. Его звали Анатолий. Зоя была благодарна ему за то, что он вел себя сдержанно и вопросы задавал исключительно из сострадания, а не ради любопытства.

– Бил, – ответила она и почувствовала, что краснеет.

Конечно, ей довольно часто приходилось в жизни лгать, и эта ложь была адресована мужчинам, но то были другие мужчины, они сильно отличались от Анатолия. Мужчины, сорящие деньгами в «Золотой нимфе», – это особый сорт мужчин. Они высокомерны, эгоистичны, испорчены деньгами и своим окружением. Входя в стрип-клуб, они оставляют сердца и мозги в своих роскошных авто. Да и то если у них вообще есть, эти самые сердца и мозги. На девушек клуба смотрят как на живых кукол и уж, конечно, не видят в них людей.

Она тряхнула головой, прогоняя возникающие в мозгу картины своего пребывания в клубе.

– Вас не тошнит? Может, сотрясение мозга?

– Да, тошнит.

Она не думала, что ее били. Это не похоже на ее «закадычных» приятелей. Укол – и Владимирская область. Все. Но ее действительно тошнило, от этого укола. Интересно, за ней наблюдают, как в фильме «Игра»? Скорее всего, нет, иначе бы проявились. Значит, снова пари. Они помешаны на своих пари. Уроды! Сидят и ждут, выкарабкается она или нет. Вернется в Москву или нет. Упадет ли перед ними на колени или нет.

Интересно, если бы они знали, что у нее дети, так же повели бы себя? Или просто потеряли бы к ней интерес?

– Остановимся? Подышите свежим воздухом, – предложил Анатолий.

С обочины она сошла вниз, на цветущий луг. Клевер, маки, одуванчики, зеленая трава. Все было теплым, прогретым солнцем, и она легла. Закрыла глаза, и солнце сквозь веки показалось ей раскаленным шаром.

– Что, так плохо? – Анатолий склонился над ней.

– Нет-нет, наоборот, вот полежу три минутки, и сил сразу прибавится. Надо просто расслабиться.

– А то я уж испугался… Может, позвонить и пригласить врача, хотя там, кажется, один только фельдшерско-акушерский пункт?

– Нет-нет, ничего не надо. Я отлежусь, приду в себя и поеду в Москву. Просто сейчас мне надо на время исчезнуть, понимаете?

Лидия Сергеевна встретила Зою у ворот сочувствующим взглядом. Приятная хрупкая женщина, кудряшки скрыты под черной газовой косынкой. Голубые глаза заплаканны.

– Толя, а ты чего ж в дом-то не зайдешь? Я тебе щец налью, хочешь?

– Нет, мне надо обратно, я на работе. Вы уж здесь сами разберетесь, да?

– Спасибо вам, Анатолий, – сказала Зоя, пряча визитку таксиста в кармашек джинсов.

– Пожалуйста, положите меня куда-нибудь… Голова сильно кружится и болит, – попросила она Лидию Сергеевну, понимая, что пугает ее. Но уж очень не хотелось терять сознание прямо здесь, на улице.

Она не помнила, как добралась до постели, и когда открыла глаза, в комнате уже горел маленький ночник, в доме было очень тихо.

Зоя попробовала подняться. Покрутила головой. Головокружения не было. Только остаточная боль в затылке.

– Лидия Сергеевна!

Женщина вошла, легко ступая, тихо, как входят в комнату тяжелобольного.

– Как хорошо, что вы поспали. Вам получше?

– Да, значительно.

– Быть может, поедите?

Зоя улыбнулась.

– Так я согрею?

– Хорошо. Спасибо вам, Лидия Сергеевна.

Зоя поднялась и, пошатываясь, вышла из комнаты. И почти сразу же столкнулась лоб в лоб с молодым человеком.

– Ох, извините, пожалуйста! – воскликнул тот, отпрянув от нее.

– Да ничего…

– Меня зовут Феликс, я сын Лидии Сергеевны.

Высокий, в джинсах и свитере, тонкое лицо, большие карие глаза. На вид лет двадцать пять.

– Зоя, – она протянула ему руку. – Вот, поселилась здесь…

– Да-да, мне мама сказала. Чувствуйте себя как дома. Вас здесь никто не найдет и уж точно не обидит. Пойдемте, я провожу вас к столу.

Он действительно оказался киношником. Оператор.

– Точнее – помощник оператора. Быть может, вы видели сериал «Обреченные любить»? Понимаю, не все уважают сериалы…

– Да что вы! Сериалы иногда если не спасают людей от одиночества, так хотя бы просто отвлекают от проблем! – Она сказала чистую правду. Когда ее мучила бессонница, она спала почти в обнимку с ноутбуком, смотря все сериалы подряд. Особенно любила комедии.

– Ну и хорошо. А то, знаете, такого иногда понаслушаешься!

– Я не киношный сноб. Но кино люблю. Особенно старое, французское. Хотя и Фассбиндера уважаю. Да и еще много кого.

– О, вижу, вы познакомились! – Лидия Сергеевна поставила на стол супницу. По комнате поплыл аромат капусты.

– Я кладу в щи семена укропа, нам так нравится. И Павел Николаевич, покойный мой муж, тоже очень любил. Но если вам не нравится, вылавливайте укроп…

– Нет, что вы, мне тоже нравится, – сказала Зоя, испытывая благодарность к хозяевам этого дома. – Я бы тоже клала, да только никак не куплю…

Она вдруг вспомнила борщ, который варила Катя ее сыновьям. Темно-красный, такой вкусный. И вот только сейчас почувствовала, что готова заплакать.

– Кушайте, вот сметана, черный хлеб. Если хотите, я принесу белый.

– Я тоже черный люблю.

За ужином говорили о разном. Феликс рассказывал о своей работе. О том, как непросто складываются у него отношения с оператором, как тот не доверяет ему, унижает.

– Между прочим, я сам снял несколько фильмов, короткометражек. Да и рекламу снимал. Быть может, помните – молочные продукты «Коза-Дереза»?

– Да, конечно, помню. Очень хорошая реклама.

– А хотите, я покажу вам один свой фильм, он совсем короткий, нет-нет, это не реклама. Просто такая зарисовка.

– С удовольствием!

– Вы сначала доешьте, а потом будете свои фильмы смотреть, – сказала, любуясь сыном, Лидия Сергеевна.

После чая с земляничным вареньем Феликс открыл ноутбук, усадил гостью поудобнее.

– Только, пожалуйста, не удивляйтесь. Сначала вам покажется… Словом, не стану пока ничего говорить, смотрите сами.

Это был короткометражный фильм про девушку, которую бросил парень-красавец. Плача, она брела по улице, падали осенние листья, накрапывал дождь. Чудесная мелодия облагораживала фильм. Навстречу ей шел молодой мужчина, увидев которого Зоя настолько удивилась, что с трудом скрыла это. Мужчина, который с необыкновенной нежностью принялся успокаивать девушку, а под конец фильма поцеловал, был как две капли воды похож на того парня, которого Зоя заметила в деревне Черная, рядом с сельским магазином.

– Ну, как тебе? – Феликс машинально перешел на «ты».

– Мне очень понравилось. И музыка замечательная. Кто композитор?

– Я, – улыбнулся Феликс. – Понимаешь, в чем фишка? Я – автор фильма. Сюжет мой, актеров я сам подбирал, музыку сам написал, все заснял, сделал монтаж…

– Это профессиональные актеры?

– Ой, нет, что вы! Девушка – моя знакомая скульпторша, а парень – просто человек с улицы. Я, когда его увидел, пошел за ним, меня просто потрясла его внешность. Вот он некрасив, по общим меркам, ну совершенно некрасив, но какой обаятельный, согласитесь! И лицо такое мужественное. Мы же привыкли, что на нас с экранов смотрят только красавицы и красавцы, а кто, собственно говоря, придумал все эти эстетические каноны?

– Совершенно с тобой согласна! Да, этот парень, может, и некрасив, но он здоров, у него хорошая кожа, волосы, зубы, он чист, а еще… как бы это сказать… – Она замялась. – Он сексуален, что ли…

– Вот! Именно! Посмотри, как он двигается, как улыбается… Он чертовски привлекателен. Это даже не мое мнение, а многих женщин, которые видели это кино.

Они долго еще сидели и разговаривали о кино, Феликс рассказал много забавных случаев из жизни известных актеров, показал множество своих фотографий со звездами.

Зоя слушала его, рассматривала мелькающие на экране снимки и думала с тоской о том, какая же пропасть разделяет сейчас этого молодого и талантливого оператора и ее с ее проблемами.

Медленно приходя в себя, она вдруг поняла, что в какой-то момент лишилась важной части своей жизни и стала мишенью для двух моральных уродов, и это произошло после того, как она попыталась поставить их на место.

Дети. А что, если и до них добрались? Может, их от нее спрятали?

В какой-то момент она готова была даже рассказать Феликсу о том, что с ней случилось, но уже одно только упоминание о ее работе в стрип-клубе может вызвать у него неправильную реакцию. Что, если он примет ее за проститутку?