Часть
I Дарья
Глава 1
Они вышли из храма перекрестились и отправились в лавку посмотреть ткани. Заканчивался второй день пасхальной недели, который в обыденной и полной безысходности жизни Дарьи внезапно, стал приобретать какой-то неведомый смысл. У неё сразу появилось чувство тревоги, как только она, повернув голову, заметила, что за ними следом, чуть отстав, идёт парень. Он часто попадался ей на глаза, после того дня, как осенью прошлого года она увидела его на базаре, когда продавала с братом корову Зорьку. Там он всё время скрытно таращился на неё, в то время как дядька скрупулёзно изучал Зорьку. Парень, судя по всему был родственником покупателя, стоял рядом, молчал и никого внимания не обращал на те ужимки и прыжки, которые совершал его компаньон – дабы сбить цену. Наконец сделка состоялась, и покупатели с коровой побрели с рынка. Как только Дарья, завернув в платок, спрятала деньги, Колька произнёс:
– Ну и жадные эти шляхтичи! Такую корову задарма взяли!
– Пойдём Коля, у нас много дел ещё сегодня. Надо купить козу. Потом я схожу к печнику и договорюсь о перекладке печи. И заодно закажу дрова. Делать нечего, ты же знаешь, что печь дымит, дров нет. Нам надо пережить зиму.
Весь день Дарья, решая насущные проблемы, невольно вспоминала о продаже Зорьки, и самое главное о парне, который странно смотрел на неё. Парень ей понравился – светленький, статный, опрятно одетый. Ей показалось, что таким к ней приходил во сне отец, которого она почти не помнит. Но постепенно, воспоминания о парне улетучились. Да и как им не улетучиться, когда вначале зимы, её постигло очередное горе, которое оставило её одну из семьи Толстопятовых. Отец умер, когда она была маленькой. Старший брат Филя рассказывал, что он подрался с пришлым человеком, который арендовал у него участок земли. А после сбора урожая нарушил договор и не собирался расплачиваться в полном объёме. В драке отец ушиб голову. Вначале не придал этому значение. А потом у него начались головные боли, он быстро терял зрение, стал несвязно говорить, сильно ослаб и быстро умер. Мама от горя почернела, тянула семью с малолетними детьми как могла. Когда дети подросли, началась революция и гражданская война. Девятнадцатилетнего Филю, атаман записал в Добровольческую армию. Мама не хотела его отпускать. Но он упрямо пошёл служить. И через полгода, в станицу вернулся его раненый сослуживец и сообщил, что он погиб. Мама заболела и умерла. Гражданская война закончилась и в станице установилась новая власть. Дарья осталась с младшим братом Колей.
И вот настал тот роковой день, когда ранним утром Дарья, растапливая печь, попросила Колю сходить за дровами. И как только он вышел во двор, внезапно, после длительного затишья, началась беспорядочная стрельба. Мальчик не успел добежать до двери, и был убит на пороге хаты. Ему было четырнадцать лет. Дарья не могла понять, как она потеряла бдительность и не уберегла брата. Разбираться, кто и зачем в это страшное время лишил жизни безоружного паренька, ни кто не собирался.
Захватившим власть было не до этого. Им нужно было удержать её, и любыми средствами сломить сопротивление населения новой жизни. Председатели революционных комитетов, заменившие атаманов, были заняты созданием милиции и принимали в неё кого попало. Соседи говорили, что это конный отряд белоказаков спустился с гор и внезапно появился в станице. Встретив отпор со стороны чекистов, милиции и казаков коммунистов удалился. Казаки после поражения в гражданской войне ушли в горы и, объединившись с горцами, периодически устраивали вылазки в станицу. Они зверски убивали не только руководителей советской власти на местах, но и тех казаков, которые их поддерживали. Занимались грабежом и захватом заложников. Защитники же новой власти без суда и следствия расстреливали всех, кто был замечен в связях с террористами и мешал проводить линию партии большевиков в жизнь.
– Уля, давай не пойдём в лавку. Мне что-то сегодня тревожно. Ты не могла бы проводить меня до хаты? – нервно произнесла Дарья, дёрнув за рукав подругу.
– А что случилось? Что ты вся переменилась в лице? Какой комар тебя укусил? – участливо проговорила Ульяна.
– Прошу тебя не оборачивается. За нами идёт мужчина, который меня преследует. Я давеча замечала, когда я работала в огороде, он украдкой следил за мной из-за забора.
– Да что ты боишься, девка ты у нас видная, всё при всём. Пора не реагировать на внимание мужиков.
Замужняя Ульяна, имевшая пятилетнюю разницу в возрасте с Дарьей, служила для подруги непререкаемым авторитетом. Кому же она обладала открытым характером и была остра на язык. Она, не мешкая повернулась и попыталась нагло уставиться на попутчика. Но тот мигом перешёл на другую сторону улицы и зашёл в табачную лавку.
– Ха… Ха… Ха…!,– испугался. О, так это…ж Лешек Домбровский. Он внук мельника. Помогает деду на мельнице. Когда мы заказывали помол ячменя, он нам привозил муку. Красивый парень, к тому ж услужливый. Он хоть и поляк, но хорошим был бы для тебя женихом,– протараторила Ульяна.
– Да брось ты Уля!– покраснев, ответила Дарья, – кому нужна сирота, у которой всё приданное разваливающаяся хата, коза и несколько кур. К тому же он не православный. Эти зажиточные шляхтичи не захотят иметь сноху, не знающую их обычаев и веры.
– Ну да ладно, поживём, увидим. Не переживай подруга, я тебе мужа найду. Да… Вспомнила… Я…ж поставила тесто. Мне надо домой. Давай я тебя провожу и мигом домой.
Они не заметили, как подошли ко двору. У калитки Дарья, уставшая от одиночества, спросила:
– Мож зайдёшь? Чайку попьём, поболтаем?
– Нет, подруга. Давай почаевничаем завтра. Вечерком забегу, – отрезала Уля.
Дарья зашла домой. Делать ничего не хотелось. Да и зачем что-либо делать, когда итак все дела переделаны с монотонным усердием, позволяющим хоть ненадолго отогнать мысли о трагической судьбе брата. Она, упрямо не переставая корила себя за то, что разжигая печь и имея несколько палений у печи, послала Колю за дровами. Она присела на кровать и заснула. Сон прервал стук в дверь. Дарья выглянула в окно и увидела у двери парня переминающегося с ноги на ногу. Удивилась, почему не услышала лай собаки. Отойдя от окна и посмотрев в зеркало, она быстро привела себя в подобающий вид. Потом минуту постояв у двери, глубоко вздохнула и открыла дверь.
– Что тебе надо?– тихо спросила она, – зачем меня преследуешь?
– Меня зовут Лешек. Мне поговорить с тобой надобно,– настойчиво произнёс он.
– В дом тебя не пущу. Иди за хату. Там у поленницы есть лавочка. Я сейчас подойду.
Когда Лешек ушёл, Дарья достала из сундука красивый мамин платок, накинула на плечи и вышла во двор.
Лешек сидел на лавочке и курил. Как только увидел Дарью, затушил о сапог сигарету и сунул в карман. Дарья села на край лавки и вкрадчиво спросила:
– «Ну и о чём ты хочешь со мной говорить?»
Лешек долго готовился к этому разговору, но никак не мог решиться на него. И вот сейчас, после, встречи у церкви, и посещения табачный лавки, в которой посетитель всегда мог получить на пробу знатный первач хозяина, Лешек, наконец, осмелился побороть нерешительность. Эта идея возникла сразу, как только он опустошил стакан предлагаемого напитка. Он недолго думая решил идти к той, мысли о которой уже на протяжении длительного времени как острый клин засели в его голове.
– Люба ты мне Даша! – сразу выпалил Лешек. Как только я увидел тебя в прошлом году. Я часто думаю о тебе.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут?
– Мне сказала моя сестра Анка.
– Так и что она тебе обо мне рассказала.
– Она ничего о тебе не знает. Твоё имя она узнала от подружки.
– Ну ладно… Ты я вижу хороший парень. И ты мне тоже понравился. Но знай ничего путного у нас с тобой не получится. Зачем тебе сирота. Ищи девку своего племени. Я казачка, родилась во Христе и умру с ним. А ты полек. Твоя родня никогда не примет меня.
– Так я же тоже верю во Христа – бога нашего. Я же не магометанин какой-то. Мы не ходим в церковь, потому что у нас есть свой дом господний. И какая в том разница как креститься. Праздники у нас такие же. Главное верить – выпалил Лешек.
Не зря в этот день Лешек выпил для храбрости. Он, обычно, молчаливый и скромный, вдруг приободрился и выдал:
– Люблю я тебя! Жить хочу с тобой. Хочу, чтобы детишек ты мне нарожала. А если надо в веру в твою вступлю. И никто мне не запретит. Никого не послушаю. Слышишь. Никого.
Дарья, не отрываясь, смотрела на него, и наблюдала, как постепенно в его искрящихся глазах появились слезы. Он отвернулся, встал со скамьи и отошёл в сторону. Потом подошёл и сел рядом с ней. Взял её за руку и произнёс:
– Иди за меня замуж! Я тебя крепко любить буду!
Дарья не отрывая руки, улыбнулась и пролепетала:
И под венец по нашей вере поведёшь?
Поведу, поведу – взмолился Лешек,– соглашайся а…
– И любить будешь, и изменщиком не будешь?
– Не буду! Вот тебе крест не буду!– отчеканил Лешек и перекрестился.
Ага… Так значит любить не будешь – засмеялась Дарья.
– Любить буду, ой как крепко любить буду. Изменщиком не буду – подытожил Лешек.
– И что же мне с тобой делать. Нравишься ты мне. Давай попробуем. Если всё сложится, я выйду за тебя замуж. Но это будет не ранее осени. А сейчас я только отхожу от траура.
Дарья, рассказав о том, что произошло с её братом Колей, тихо всплакнула. Лешек не решился обнять её, лишь слегка сдавил руку. Она быстро успокоилась и сказала: – «У меня будет условие. Твои старики, отец или дед должны сходить к моему крестнику Петру Ненашеву и потолковать о нашем решении. Он мой защитник и клялся отцу, что будет оберегать меня. Живёт он через два двора по нашей улице в сторону реки. Он старый, больной – не будет против. Сделать это лучше после троицы. За это время ты уговорить родных принять меня. Я думаю это не простая задача. А пока можешь приходить. Но приходи когда стемнеет. Держись подальше от людских глаз. Не хочу, чтобы обо мне по станице дурная молва шла. А сейчас прошу, уходи. Мне о многом подумать надо».
Она встала со скамьи. Лешек неохотно встал за ней. И, несмотря на то, что очень хотел обнять и поцеловать Дарью, сдержался, вспомнив какой аромат самогона, исходит от него при каждом выдохе. Он поклонился, улыбнулся и быстро зашагал из двора.
Ночью Дарья не могла уснуть. Её терзали сомнения. Правильно ли она поступила, откладывая возможную свадьбу на осень. В это тревожное время, в постоянно меняющейся обстановке, с Лешеком может произойти всё что угодно. Он молодой парень и завидный жених. Нормальных парней в станице после войны остались единицы. Остальные либо калеки, либо пьяницы. Дарья решила, что если он завтра вечером придёт, то значит, любит её. И она выйдет за него замуж. А если нет, то ничего с этим делом не получится. Уснула она под утро.
На следующий день к Дарье пришла Ульяна и с порога заявила:
– Что-то ты сегодня какая-то не такая. Случилось что-то. Приоделась. Я на тебе никогда такой красивой кофточки не видела.
– Да это так. Просто наводила порядок в сундуке и нашла мамину. Немного привела в порядок и одела.
– А пироги на столе. Неужто для меня. Или ждёшь кого-то.
– И для тебя тоже – смущённо ответила Дарья.
– Ну, давай рассказывай. Не че быка за рога тянуть. Иль я уже не подруга тебе.
Дарья рассказала обо всем, что произошло вчера. Ульяна старалась не перебивать её, а как только подруга закончила, выдала:
-Ты что родимая совсем охренела. Такой парень тебе предлагает замуж! А ты ужом ходишь! Условия выдвигаешь. На осень свадьбу откладываешь. Да он под влиянием родни – сто раз передумать может. Ты, что не понимаешь, что твои бабские часики пробили. Тебе детишек рожать пора. Иль он не люб тебе?
– Да.… Нет… Люб конечно.… Вот только боюсь я так быстро жизнь свою менять. Привыкать я стала к одиночеству.
– А ты не боишься одна оставаться по ночам? И если не дай бог какая-нибудь сволочь ночью залезает к тебе в хату, то защитить тебя не кому – ори не ори. И могут сделать с тобой всё что угодно. Время то какое.
– Ой.… Какие страхи ты мне рассказала. Ну, так что… мне тепереча его прям сразу до себя пустить?
– Ну… зачем сразу. Недельку, другую промурыжь, а затем и допускай,– усмехаясь, предложила подруга.
– Так как же я теперь ему скажу об изменении своего решения.
– Так ты не сразу, постепенно, при удобном случае. И не затягивай. К примеру, к троице и обвенчаетесь.
– Ой ты погляди – на улице гроза начинается. Сегодня он, наверное, не придёт, – с грустью пролопотала Дарья.
– Не переживай, примчится. Как только дождь кончится – жди. И делай, так как я тебе сказала. А то пожалеешь. Чего-то я у тебя Дарья зачаёвничалась. Как только немного утихнет, я пойду.
Дождь слегка прекратился. И раскаты грома удалились. Ульяна изрекла: – «Ну, всё я побежала. А то вдруг я помешаю твоему ухажёру с тобой встретиться».
Как только Ульяна ушла, Дарья убрала со стола, села на стул и погрузилась в глубокие раздумья. На улице дождь не прекращался и временами лил как из ведра. Стало смеркаться. Она перестала надеяться на встречу. Понимая, что в такое время, даже в сухую погоду, жители начинали прятаться по домам, несмотря на разгар весны, буйство природы и сказочное великолепие звёздного неба.
Уличная жизнь в станице Усть-Лабинская замирала, готовясь к раннему пробуждению. Но вдруг залаяла собака. Дарья посмотрела в окно и увидела Лешека теребившего её сторожевого пса. Она открыла дверь и скомандовала: – «Буян место!» Лешек отпустил пса и тот скрылся в будке.
– Давай быстрей в хату! Промокнешь!
Лешек в два прыжка оказался на пороге и, не задумываясь приобнял девушку. Она с лёгкостью высвободилась, сопроводила его в комнату и усадила за стол. Дарья, сев напротив спросила:
– Что ты сделал с Буяном? Почему он так быстро перестал лаять?
– Это мой секрет. Но тебе скажу – я угостил его колбасой.
– Я думала, в такую погоду ты не придёшь? Ставлю самовар. Чайку попьём.
– А ты думала, что я вчера пошутил, когда предложил тебе выходить за меня замуж. И коли, ты согласна, то я теперь тебя никому не отдам.
Дарья, подвинув к нему миску с пирожками, улыбаясь, проговорила: – «Ешь, ты наверно голодный? Вот эти с картошкой, а эти сладкие».
Лешеку было наплевать на пироги. Он по дороге забежал в мясную лавку к Анне и угостился колбасой. Есть не хотелось. Он смотрел на неё, не отрываясь, как в тот день, когда впервые увидел её. Так хотелось обнять и поцеловать Дарью, что это чувство вызвало в нём замешательство. Не поняв о чём она, качнув головой, не заметил, как буквально проглотил пирожок. Он молча смотрел, как она готовит чай. Чтобы прервать молчание попросил разрешение закурить. Она позволила. Он достал красивую коробочку, аккуратно вытащил сигарету и закурил. Дарья, вдруг почувствовала знакомый запах, который напомнил ей об отце. Она принялась рассказывать о своей семье, о том, как они оказались на кубанской земле. Закончив попросила Лешека рассказать о его семье, как они оказались в этих краях. Лешек рассказал, что когда дед был совсем маленьким, его родители перебрались в эти края. У деда было много детей. Сейчас осталось двое. Мой отец Бронислав и его брат Якуб. У них соответственно свои семьи. Нас в семье четверо. Я самый старший, сестра Аня и двое мелких Адам и Патрик. Мою маму зовут Вероника. У моего деда есть мельница. Дядя Якуб кузнец. Отец держит мясную лавку. Сестра Аня ему помогает. Я обучился плотницкому делу. А так, помогаю деду, отцу и дяде. Мы живём обособленно, с любой властью в ладах. Пришли коммунисты мы делам всё, чтобы не навлечь на себя беду. Они в прошлом году объявили продразверстку – дед опустошил своё хранилище зерна, отец сдал почти всё мясо и закрыл лавку. В этом году ожидается послабление, отец снова откроет лавку. Якшаемся мы в основном со своими единоверцами. Лешек рассказывал ей забавные истории из своей жизни и жизни семьи. Обычно не многословный, но изо всех сил старался перед Дашей, показать какой он весёлый и рассудительный. Она смеялась, и он, глядя на неё испытывал истинное удовольствие. И вот когда она в очередной раз, подойдя к нему близко, предложила налить чаю, он имеющий опыт общения с девушками, мгновенно обхватил её за талию и, посадив на колени, жарко поцеловал. Дарья машинально хотела отпрянуть, но из цепких объятий Лешека, сделать это не удалось. Он держал её крепко, осыпая поцелуями. Дарье это нравилось, и она не сопротивлялась. Но, как только он остановился, она легко высвободилась и пролопотала: – «Ну не надо. Я пока не готова». Лешек подумал: – «Ну, ничего. Главное начало положено».
Они долго разговаривали о чём угодно, и не заметили, как наступила глубокая ночь. Дождь прекратился, и пелена размазанных по небу туч обнажила тёмно-синий ковёр подсвеченный луной и миллиардами мерцающих звёзд.
Лешеку не хотелось уходить. Но Дарья решительно сказала: – «Тебе пора домой!» Он не стал возражать, и неохотно побрёл к двери. Она, боясь, что он обиделся, встала из-за стола и последовала за ним. У двери она положила ему на плечо руку. Как только он повернулся, она, встав на носочки, поцеловала его. Лешек обнял её и, прижав к себе, после затяжного поцелуя изрёк: – «Жди меня. Завтра я обязательно приду».
Лешек ушёл, а Дарья после расставания, находясь в приподнятом настроении, быстро убрала со стола и легла спать. После прошлой бессонной ночи, она, не успев подумать о замужестве быстро уснула. На следующий вечер Лешек зашёл к ней в дом, так, что она даже не заметила, завозившись во дворе. Он принёс ей букетик ландышей, и уже навсегда покорил её сердце. Он приходил каждый вечер, и к концу недели она уже позволяла ему многое.…
Для Дарьи после встречи с Лешеком, дни скорби, опустошённости и гнетущей неизвестности, постепенно стали уходить, а новые приобретать особый, обнадёживающий смысл. Наконец-то в её жизни появился человек, который поведёт в счастливое светлое будущее. Он стал оставаться на ночь. Однажды она не смогла устоять перед его напором и, проведя с ним незабываемую бессонную ночь, утром лёжа в постели спросила:
– Лешек ты говорил со своими родными обо мне?
– Пока нет. Ты же сама сказала, что у нас с тобой есть ещё время. Если ты готова изменить своё решение, я сегодня же поговорю о нас с отцом.
– Лешек, я была не права. Наши отношения зашли далеко. Ты не устал бегать ко мне по ночам. Тебя могут увидеть соседи, и не хочу, чтобы обо мне ходили дурные слухи. Давай говори с отцом. Пусть сходит к моему крестнику. И если всё будет нормально – обвенчаемся сразу после троицы.
– Даша я несказанно рад тому, что ты предлагаешь. Я сегодня же поговорю с отцом. Думаю, он разрешит жениться на тебе.
Он встал с кровати и засобирался домой. Она предложила ему позавтракать, но он, сославшись на то, что его ждут в кузнице, быстро ушёл.
Лешек лукавил, когда сказал, что его ждут в кузнице. Просто лёжа в постели у него возникло желание, создать настоящее брачное ложе. А сделать его без кузнеца невозможно.
Днём Лешек рассказал отцу о Дарье, и о том, что собирается жениться. Отец поначалу, нахмурил брови и отрезал: – «Тебе рано жениться! Что среди наших, девку найти не мог?» Но Лешек был парнем с характером и, распсиховавшись, выдал:
– Да не мог! Люблю я её! А если ты не согласишься! То я… То я… Обойдусь без твоего благословения!
– А ты вообще, что о ней знаешь? Чья она? На что живёт?
– Знаю. Она сирота. Не побирается. Жить есть где. У неё свой дом.
– А ты жених, фамилию хоть ее знаешь?
– Толстопятова. По отцу Васильевна!
– Так это я прошлой осенью у неё корову купил?
– Ага…. Ну и память у тебя батя! Как ты быстро определил?
– Я просто знал её отца. Мы в детстве вместе играли. Справный казак был. Жаль, рано умер.
После того, как Бронислав узнал, на ком хочет жениться его сын, он сменил гнев на милость. Понимая, что будущая невестка принадлежала к зажиточной семье и если она одна унаследовала всё имущество, то за Лешека можно не волноваться. Бронислав иногда бывал на улице где жила Дарья и, проходя мимо двора и дома, куда забегал в детстве, наблюдал, как большой дом постепенно ветшал и требовал мужского ухода. Придомовой участок полностью не обрабатывался. Учитывая, что до Бронислава дошли слухи, что в марте на съезде большевиков было принято решение о замене политики «военного коммунизма» новой экономической политикой, при которой принудительную продразвёрстку заменили натуральным налогом, он стал думать о возможном расширении семейного дела. И лишний участок земли был бы – как нельзя кстати.
Информация об изменении политики правительства большевиков приходила из столицы быстро и из нескольких источников, поскольку в станице была железнодорожная станция и телеграф. Советы начинали внедрять товарно-денежные отношения, которые были понятны станичникам и создавали стимул для развития всех отраслей. В целях проведения успешной весенней посевной, они вели повсеместную пропаганду новых условий взаимоотношения власти с производителями сельхозпродукции. Стали призывать к хозяйственной инициативе и заинтересованности хлеборобов.
– Так ты дашь благословение? Или нет?– не унимался Лешек.
– Ну что с тобой делать. Коли шибко любишь её, то дам. Вот только венчаться будете по нашей вере.
– А почему нельзя по её вере? Я с ней решил, что буду в её вере.
– А кто ты такой, чтобы такие дела решать! Ты забыл, кто тебя породил?– рассвирепел отец.
– Почему же помню. Но вера…это моё личное дело! В кого захочу в того и верить буду!
– Ну, я вижу, ты совсем взрослый стал. Ума поднабрался! Отец тебе не указ! Ты поляк и должен жить по нашей заповеди.
Бронислав, проживший в станице с детства, знал, что некоторые поляки женились на казачках. Они принимали православную веру и вступали в кубанское казачье войско. А потому недолго сопротивлялся, успокоился и пробурчал:
– Делай, как знаешь. Коли собрался жениться – женись. Когда венчаться надумали? От меня то, что ещё надо?
– Венчаться будем по православному обычаю в следующее воскресенье после троицы. Сходи вечером до её крестного Петра Ненашева потолкуй за нас. Знаешь, где он живёт?
– Как не знать… Я што вчера родился, али меня сюда ветром занесло?
А почему так срочно, что нельзя отложить, к примеру, на завтра?
– Отложить то можно. Но просто мне надоело шастать к ней по ночам, чтобы никто не заметил. Мне нужна определённость, и тогда я мог приходить к ней днём и заниматься домом.
– Ну… ладно, загляну к нему вечерком. Не переживай сынок – всё решим по уму.
На следующий день с утра в дом Дарьи постучались. Она открыла дверь. На пороге стоял крестник. Дарья сразу поняла, по какому вопросу он прибыл. Сев за стол, Пётр, оглядев комнату хозяйственным взглядом, выдержав паузу, заявил: – «Ну… что, доченька пришло твоё время – радуйся! Я тебе мужа нашёл. Ко мне вчера приходил достойный человек – Бронислав Домбровский. Он сватал тебя за своего сына Лешека. Семья очень хорошая, Бронислава я знаю давно. Думаю, его сын будет тебе хорошим мужем. Мы договорились, что свадьбу оформим сразу после троицы. А до этого можешь познакомиться с Лешеком. Дело то молодое».
Дарье хотелось петь и плясать. Но показать крестнику, насколько она счастлива, она постеснялась, и обречённо склонив голову произнесла:
– Спасибо крёстный. Я обещала отцу слушаться вас. Если вы считаете, что этот Лешек Домбровский будет мне хорошим мужем, то я выйду за него замуж.
– А вот и хорошо. Не бойся Доченька. Ты же знаешь, я тебя в обиду никому не дам. Я договорился, что до свадьбы Лешек будет заходить к тебе. Может, что поможет по дому.
Пётр не стал долго засиживать у Дарьи. Выпил чаю. Для поддержания разговора, поинтересовался, как она хозяйствует, в чём нужна помощь. Но, толком не вникая в ответы, удалился также быстро, как и пришёл.
После посещения крестника, Дарье никогда не было так хорошо. Она сидела за столом, и тщательно выискивая на скатерти отдельные крошки хлеба думала: – «Да… Не зря я так долго молилась перед иконой Николая Чудотворца. Не забыл святой обо мне!»
Её безмятежное времяпровождение прервал приход Ульяны. Увидев подругу в подавленном состоянии, с синяком под глазом, она участливо спросила:
– Что случилось? Неужели Фёдор опять руки стал распускать?
– А то кто же. Он самый! Совсем с ума сходит! Проникся такой любовью к большевикам, что не ровен час, в коммунисты запишется. Но хрен бы с этим. Но он собрался в товарищество вступить, и передать в него и корову, и кобылу, и сельхозинвентарь. Всё делает за моей спиной! Втихаря! Как только я вчера об этом узнала, меня прям всю, передёрнуло, но я успокоилась, и говорю: – «Федя решил вступать в товарищество – вступай. Но бурёнку – кормилицу нашу, я в твою шайку-лейку не отдам. Она моя! Моя мать на неё деньги давала!» А он мне: – «У нас всё общее! Коммунисты говорят и жёны будут общие!» Но тут я не выдержала и ляпнула: – «Ага общие… Ты с одной женой иногда разобраться толком не можешь. Дурак ты стоеросовый! А если бог ума не дал, прислушивался бы к толковым людям. Начерта тебе нужна эта товарищеская свора. Она сегодня есть, а завтра нет. Война вроде как закончилась, а бандюги, которые с гор приходят, казаки и адыги, просто так спокойной жизни не дадут. Началась тайная война, можно сказать партизанская. Все, кто хоть что-то потерял, за последние годы, являются скрытыми врагами нынешней власти. Они будут гадить везде – где только можно. Ты, что нашу корову в общем хлеве каждую ночь охранять будешь?»
– Я не дурак! А если ещё раз обзовёшь, пожалеешь. Мне можно сказать руководящую должность обещают. Буду заведовать фермой.
А тут Дарья… Ты же знаешь мой характер. Если я разошлась, то остановить меня трудно. Ну, я ему и рубанула:– «Был дураком и помрёшь им. В нынешнее время надо жить тише воды, ниже травы. Не высовываться. И ждать – чья власть верх возьмёт. А ты куда прёшь. Заведующий фермой! Вот возьмут твою ферму, пришлые подпалят или коров потравят. А спрос с кого – с тебя. И поставят тебя к стенке без суда и следствия.Фёдор не стал разводить тары-бары. Он просто врезал мне. Результат как ты видишь на моей облицовке. Но я на него не сильно обиделась. Наверное, есть за что. Нече язык распускать. Мужик предупредил – мужик сделал».
Дарья знала о нелёгкой судьбе подруги. Ульяна никак не могла родить Фёдору ребёнка. За шесть лет совместной жизни, у неё дважды рождались мёртвые дети. Один раз родившаяся вроде бы здоровая девочка умерла, не прожив трёх месяцев. Фёдор не мог найти себе место. Если раньше он, регулярно посещал вместе с Ульяной церковь, молился, чтобы у них родились, наконец, здоровые дети, то разуверившись, бросил. Более того, попав под влияние атеистической пропаганды, решительно поддерживал большевиков в борьбе с религией.
Давай рассказывай подруга, как у тебя дела на полюбовном фронте. Допустила до себя Лешека, или устояла от соблазна?– ехидно поинтересовалась Ульяна.
– Ага… как тут устоять! Всё сделала, как ты учила. Но промурыжить – долго не удалось. Обвенчаемся сразу после троицы – улыбаясь, отреагировала Дарья
– Ну, ты Дашка и скорострельная! Я ведь тебя не учила. Я так… К примеру говорила. А как тебе… понравилось? С виду парень хоть куда.
– Отвечать не буду. Грех всё это – до венчания.