заключительная часть трилогии
1.
Свадьба. Уже на протяжении трех месяцев это слово вызывает у меня приступ головной боли. Приняв для себя решение держат подготовку к свадьбе в секрете от Лизы, я не мог и представить, что это окажется так чертовски сложно. И самое главное время, которое тянулось просто бесконечно.
В очередной раз прервав совещание, я ехал на встречу с организатором свадьбы решать, как он смел выразится "чрезвычайно важные вопросы". И в очередной раз, сжимая руль до вмятин на кожаной обшивке и выжимая педаль газа на максимум, я несся решать эти вопросы, повторяя про себя как мантру: "Это все ради Лизы. Ради того, чтобы увидеть на ее милом личике благодарно-восхищенную улыбку." Ей останется только выбрать платье из нескольких, уже подогнанных под ее размер и сшитых на заказ эксклюзивных моделей.
Она, несомненно, заслуживает этой сказки после того, как я поступил с ней. Тот первый раз был ошибкой, которую я готов заглаживать всю жизнь.
– О, Сергей Александрович, вы всегда так оперативно реагируете на мои эм … предложения, – Белогородский приветствовал меня в своей фривольной манере, как будто я был его близким другом, что выбешивало капитально. А уж его привычка вечно касаться меня, как бы случайно, заставляла скрежетать зубами так, что это наверняка и ему было слышно.
Его агентство "Белая роза" – было самым элитным в этой области, а там, где дело касалось Лизы, деньги не имели для меня значения. Я никогда не мониторил свои счета и оказалось, что денег там предостаточно, для того чтобы тратить и не считать.
– Собственно вопрос вот в чем. Необходимо выбрать цвет скатертей … – я, не веря, смотрел на три лоскутка ткани совершенно одинаковых, на мой взгляд, цвета.
– … топленое молоко. Вот это светло бежевый или все же слоновая кость … – его голос сорвался, когда он наткнулся на мой взгляд.
Белогородский остолбенел, пытаясь безуспешно водворить маленькие очочки на свой длинный нос. Я взял два свисающих конца его шарфа и стал медленно их стягивать, чеканя слова, от каждого из которых он чуть ли не подпрыгивал.
– Через несколько дней я улетаю в недельную командировку. И если по возвращении ты мне не назовешь дату бракосочетания, которая должна быть назначена не позже, чем в этом месяце, я тебя придушу, – на последнем слове шарф был затянут так, что организатор только нервно открывал рот в попытках глотнуть воздух, а глаза испуганно таращились на меня.
Я резко ослабил петлю, и Белогородский закашлялся, все же пытаясь мне выдать что-то, похожее на положительный ответ. Мне не нужно было его понимать. И так ясно, что он все сделает в лучшем виде. Меня вообще очень легко вывести на эмоции, поэтому никто и не пытается, но здесь, видит бог, я старался как мог. Но три месяца – это предел! Три месяца этот хлыщ издевался надо мной своими нелепыми просьбами. Ну что там можно готовить три месяца?! Что?! За это время у меня пол завода выстроилось. Даже ремонт в доме, который я купил для нас с Лизой, и в который мы должны были переехать после свадьбы, и тот уже был закончен, а они не могут пачку приглашений распечатать и с меню определиться, ну или чем там они еще занимались все эти три месяца.
В ночь после благотворительного приема мне нужно было вылетать в Германию. Эта командировка должна была быть чуть длиннее обычной, так как нужно было согласовывать подготовительные этапы перед открытием производства.
Прощался я с Лизой всю ночь. Так надолго я не оставлял ее еще ни разу, а оставлять не хотелось вообще. Я бы мог забрать ее с собой, но она училась, а требовать от нее бросить учебу, было, на мой взгляд, слишком. Тем более, что скорее всего в ближайшем будущем ей все-таки придется сделать выбор в пользу семьи и детей.
Я поймал на себе удивленный взгляд своего помощника Олега, когда понял, что улыбаюсь ему, в то время как по уши увяз в мечтах о семье и детях.
Мы уже ожидали взлета, и я просто отвернулся к иллюминатору, не желая никак комментировать свою нелепую улыбку, и решил потратить время перелета на сон, тем более в эту ночь спать мне моя маленькая девочка не давала, как, впрочем, и я ей.
Дни, проведенные в ожидании поэтапных решений немецкого руководства, тянулись очень долго. И это никак не способствовало улучшению моего настроения. Все вечера проходили в спортзале гостиницы в надежде хоть чем-то занять себя.
В один из таких вечеров перед самым ужином меня отвлек телефонный звонок, и я скривился, поняв кто это.
– Да, Моника, – ответил я, стараясь придать голосу как можно больше безразличия.
– Здравствуй, Сергей, – ее голос был таким же безразличным, как и мой, ни тени любопытства и интереса, но все-таки ей что-то было нужно, и это что-то заставило меня немного напрячься.
– Поужинаешь со мной?
Ну начинается. Этого еще не хватало. Я даже отмазку не успел придумать.
– Мне нужно с тобой поговорить. Не скажу, что горю желанием встретиться … – голос ее действительно звучал грубовато и язвительно, – Спускайся, я в ресторане твоей гостиницы. Жду, – и она отключилась.
Я резко провел по еще влажным после душа волосам. Идти придётся. Как ни крути.
В ресторане гостиницы почти все столики были заняты. Но одинокая девушка выделялась сразу. Причем выделялась она не красотой, а своим огромным животом, и я двинулся к ее столику уже не питания никаких иллюзий по поводу нейтральности тем нашего разговора.
– Здравствуй, Сергей.
– Здравствуй, – она быстро убрала руки со стола, так как они могли выдать ее волнение, а она волновалась, хоть и пыталась тщательно скрыть этот факт под напускным безразличием и даже враждебностью.
Я не сводил с нее своего пристального взгляда, уже практически будучи уверенным, о чем пойдет наш разговор.
– Не буду отнимать у тебя много времени и перейду сразу к делу. Как ты мог уже заметить у меня будет ребенок. Этот ребенок … твой, Сергей, – она смотрела на меня, ловя мою реакцию, но я невозмутимо молчал.
– Я не собиралась тебе говорить о нем … – я не дал ей закончить фразу.
– Но все-таки говоришь. Ты же помнишь наш последний разговор, между нами, ничего не может быть, – лед в моем голосе, вывел Монику на эмоции.
– С памятью у меня все в порядке. За меня не переживай. Я не навязывалась тогда и не собираюсь делать это сейчас. Повторяю, – голос ее уже срывался на крик и на нас стали обращать внимание, – Я не собиралась ничего тебе говорить, – Моника схватила со стола бокал сока и залпом осушила его. Глядя на дно своего бокала, она делала глубокие вдохи и выдохи успокаиваясь, а я невозмутимо ждал, по моему лицу совершенно невозможно было определить, что я чувствую. Но на самом деле волнение не отпускало меня. Что за игру затеяла Моника? Но пока у меня было слишком мало информации, и я терпеливо ждал. Все-таки она была в положении, а основываясь на своих скудных познаний в этой области, понимал, что волноваться ей было нельзя.
В этот момент завибрировал мой телефон, и я решил ответить прямо здесь. Хотел проверить реакцию Моники.
– Да, Лиза, – сказал как можно мягче и нежнее, – У тебя все хорошо? Я перезвоню тебе чуть позже, – во время разговора я пристально наблюдал за Моникой, и реакция была именно той, которую я и ожидал. В ее глазах плескалась ревность, но она быстро взяла себя в руки.
– Когда узнала о беременности, и в мыслях не было посвящать тебя в свои проблемы, ты мне ясно дал понять о своем отношение ко мне. Избавляться от ребенка я тем более не собиралась, хоть он и незапланированный, но все-таки долгожданный. Сам понимаешь, я уже не девочка, – она продолжала свою исповедь, не глядя на меня и на ее губах блуждала мечтательная улыбка.
– Ребенок кардинально поменял мою жизнь, все мои мысли только о нем. Просто не понимаю тех женщин, которые жалуются на недомогания во время беременности, ведь именно это состояние дает нам знать о том, что внутри нас уже развивается малыш, – в этот момент она посмотрела на меня, а я все так же молчал.
– Мой ребенок никогда не почувствует того, что он в чем-то ущемлен. Моей любви ему вполне хватит. Просто, чем ближе его появление, тем больше я понимаю, что поступаю нечестно по отношению к тебе. Это и твой ребенок тоже. И ты сам должен для себя принять решение хочешь ты знать о нем или нет.
– Почему ты говоришь об этом только сейчас? – мои мысли лихорадочно метались, заставляя нервничать еще больше, я пытался прощупать ее, уличить во лжи.
– Изначально я не собиралась тебе ни о чем говорить и возможно сейчас совершаю ошибку. У тебя своя жизнь, – она сделала кивок в сторону телефона, намекая, вероятно, на Лизу и мои отношения с ней. – Возможно, если бы я тебе не сказала, ты бы спокойно жил дальше. Но я уже сказала и тебе нужно принимать решение. Через две недели я ложусь в клинику. В течение этих двух недель, которые я проведу в стационаре, ребенок может появиться в любой момент. Поэтому, если ты хочешь стать законным отцом своему ребенку, до твоего отлета мы должны официально зарегистрировать наши отношения, – теперь настала ее очередь пристально смотреть и ловить теперь уже мою реакцию.
– Ты хочешь, чтобы уже буквально завтра я женился на тебе, из-за ребенка, которого еще нет и даже не установив его отцовство, – все выглядело как какой-то жуткий сон, с иронией у сценариста моей жизни был явно перебор. Но зерно сомнений уже прочно укоренились в моей голове, и нужно было принимать решение даже в таких экстремальных условиях.
– Да ты правильно меня понял. Я хочу, чтобы мой ребенок был законнорожденным, то есть родился в официальном браке …
– А если я откажусь …
– А если ты откажешься, то у меня, естественно, есть другой претендент. Ему вся эта ситуация тоже не очень нравится. Поэтому, как только родится ребенок, мы с тобой сразу же аннулируем брак, но ты останешься законным отцом своему сыну.
– Это мальчик.
– Да, Сергей. У тебя будет сын. Конечно, могут возникнуть сомнения в том, кто его отец, поэтому пока ты еще здесь, сдашь биоматериал для проведения теста ДНК. Брак нам необходимо заключить до получения результатов, но у меня нет сомнений в том, что отец ты. А если ты не уверен, то расторгнуть его недолго, если вдруг окажется, что отец не ты. Ждать результатов времени у меня нет, я не могу рисковать и ехать на регистрацию брака с капельницей в руке, а ты, собственно, ничем и не рискуешь, только паспорт замараешь двухнедельным браком со мной, в случае чего.
– Мне нужно подумать, завтра я озвучу свое решение, – и с невозмутимым видом я вышел из-за стола.
2.
Как только я вернулся в номер, у меня чуть не произошел взрыв мозга от полученной информации! Если то, что говорит Моника правда, и у меня будет ребенок, это кардинально поменяет мою жизнь. Только начинающуюся нормальную личную жизнь!
Условие Моники – это брак. А значит, свадьба с Лизой откладывается, на неопределенный срок. Да и как, черт возьми, я ей все это объясню?!
– Извини дорогая, но я тут трахнулся с одной мадам, и она залетела, а теперь мне нужно жениться на ней, – нет Лиза не должна знать об этом ни в коем случае, пока не буду знать все наверняка.
Сомнения кружили в моей голове, не давая выстраиваться логическим цепочкам. Получалось, что Монике в принципе незачем врать. Она и сама настаивала на расторжении брака, после рождения ребенка. Был конечно вариант вообще не регистрировать отношения, а просто усыновить ребенка, как только подтвердится мое отцовство.
В этот момент в моей голове всплыла картина из детства. Девчонку из нашего подъезда обрюхатил один мудак, и она от него пацана родила. Потом он на ней женился, но ребенка все равно безотцовщиной называли.
А если моего ребенка так называть будут. Буря негативных эмоций буквально таранила мой мозг. А вдруг это действительно мой ребенок, что тогда? Боль и обида за еще нерожденного малыша, совершенно неожиданно взыграли во мне. И одновременно с этим пришло осознание того, что даже если ребенок мой, я никогда не смогу стать для него полноценным отцом. У нас с Моникой разные жизни и даже территориально мы будем находится не рядом. Хотя возможно это и к лучшему.
Но оставить своего ребенка, своего сына, теперь, когда я о нем знаю, однозначно не могу.
На исходе ночи я принял решение заключить временный брак с Моникой ради своего ребенка.
– Завтра, во второй половине дня тебя устроит? – услышал я предложение Моники в телефоне, как только озвучил свое положительное решение.
– Да вполне, так как послезавтра я уже улетаю.
– Тогда до обеда тебе будет необходимо сдать биоматериал для анализа ДНК. Я сброшу тебе адрес своей клиники и образец брачного договора, который нам, естественно, предстоит заключить, чтобы ты не рассчитывал на мое имущество после развода, – я усмехнулся про себя. Ни на твое имущество, ни тем более на тебя, я рассчитывать и не собираюсь.
Договор оказался элементарным, мне даже консультация юриста не понадобилась, основной его частью являлось то, что мы не имеем право претендовать на имущество друг друга приобретенное до брака, и это лишь укрепило мое мнение о том, что Моника не врет.
Уже на следующий день после обеда, сдав анализ, я восседал в кабинете, где должна была происходить регистрация нашего с Моникой фиктивного брака. Она задерживалась, а я нервно барабанил пальцами по столу. Жизнь моя менялась, но не на столько, чтобы заставлять меня сильно волноваться. Но я волновался. Где-то в глубине души, я все равно чувствовал себя некомфортно, и это сильно напрягало. Меня напрягало то, что у меня не было выбора, мне пришлось поступить так. И на тот момент у меня еще не были просчитаны все риски и последствия.
– Здравствуй, Сергей. Я сегодня плохо чувствовала себя, и собираясь впопыхах только сейчас сообразила, что оставила телефон дома … – она выглядела утомленно и даже раздраженно.
– Ничего страшного, если тебе плохо, мы можем перенести … – пытался я успокоить Монику.
– Нет, не нужно я и так отнимаю у тебя слишком много времени, – ее извиняющийся взгляд вызывал во мне сочувствие, чисто по-человечески. Последние сроки беременности ей явно тяжело давались.
– Юрист ждет моего звонка. Ты не одолжишь мне свой телефон? – кивнув в положительном ответе, я протянул ей свой телефон, предварительно разблокировав его.
Дозвонившись до юриста, она удовлетворенно выдохнула и вышла продолжить разговор в коридор. Разговор шел на немецком, поэтому я и так ничего бы не понял.
Она вернулась через пару минут, а еще через некоторое время подошел юрист. И уже через час я выходил из здания будучи женатым человеком.
Только в самолете гнетущее чувство накрыло меня с головой. Это чувство тревоги и беспокойства не отпускало меня, как будто я в чем-то просчитался. Я просто терпеть не мог, когда что-то выходило из-под моего контроля. А мой ребенок и, хоть и кратковременный, но все-таки брак, в мои планы не вписывались. И самый главный вопрос, как теперь все это скажется на моих отношениях с Лизой? Идеальная картинка рушилась перед моими глазами и назад не восстанавливалась, хоть я и старался сделать это, корректируя ее в свете новых обстоятельств.
3.
Дни без моего темного ангела тянулись бесконечно долго, весь мой мир буквально вертелся вокруг него. Он звонил мне каждый вечер, и я ловила себя на мысли, что живу от звонка до звонка. Иногда, я звонила ему сама, когда терпеть уже было невозможно.
– Да, – радостно ответила я, даже не взглянув на экран телефона, когда услышала звонок.
– Лиза, – я растерялась, неожиданно услышав в трубке женский голос.
– Я так понимаю это ты – очередная пассия Волкова, – сердце пропускало удары в предчувствии чего-то ужасного.
– Кто вы? – только и смогла выдавить я хриплым от волнения голосом.
– Я его жена.
Перед моими глазами в этот момент быстро замелькали титры.
Сказка закончилась!
– Я конечно же догадывалась о существовании тебе подобных легкодоступных девушках, но скоро у нас появится малыш и нужда в твоих услугах отпадет сама собой. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? – голос в трубке звучал нагло, с явным осознанием своего превосходства надо мной.
– У него будет ребенок? – прошептала я еле слышно, скорее себе, чем ей.
– Да, уже совсем скоро у нас появится ребенок и кроме меня, Сергея и нашего малыша в нашей жизни ни должно быть никаких шалашовок.
Оскорбление никак не подействовало на меня. На меня вообще уже ничего не могло подействовать после того, что я услышала. Я предполагала такой исход, знала, что все закончится, готовила себя к этому морально, но, когда этот момент наступил – это был как удар под дых. Я конечно же никогда не испытывала на себе этот прием, но мое состояние он описывал идеально.
Девушка в трубке что-то еще говорила, повышала голос, наверное, даже оскорбляла меня, но я ничего из этого не воспринимала. Все слилось в неопределенный шум. Я впала в такое оцепенение и бездействие, что даже не могла сбросить звонок, чтобы прекратить поток негатива в мой адрес.
В какой-то момент мне показалась, что я оглохла, потому что на время наступила звенящая тишина, но неожиданно девушка заговорила совершенно другим тоном.
– Лиза, ты должна понять, у нас с Сергеем семья. Официальная семья, хоть я и живу на данный момент в Германии. И то, что ты об этом не знала, не значит, что меня нет. Ты же знаешь мужчин, у них есть определенные потребности, которые не может удовлетворить беременная жена. Но скоро все изменится. Не жди, когда он избавится от тебя, имей совесть, уйди сама. Я знаю тебе не приятно это осознавать, и как женщина я тебя конечно понимаю, но это мой мужчина и мой муж. И ты, Лиза, здесь лишняя, – она уговаривала меня как ребенка, приводила правильные доводы, с которыми нельзя было не согласиться.
– Я … услышала вас и … поняла, – выдавила я дрожащим от волнения голосом, стирая со своих щек мокрые дорожки от слез.
– Я уверена, ты примешь правильное решение, – и она отключилась.
Я медленно осела на диван, переваривая услышанное как невкусную еду, которую нужно было проглотить, а она никак не проваливалась. Слезы, которые теперь лились не переставая, я уже не вытирала, двух ладошек для этого стало уже недостаточно. Для того чтобы использовать для этой цели что-то другое нужно было встать с дивана, а сделать это сейчас я не могла, сил не было вообще. Чтобы прийти в себя, мне нужно было время. Мне просто нужно было время.
Проснулась я под утро на диване там, где и уснула вчера даже не раздеваясь. Я пролежала так еще минут пятнадцать, вспоминая вчерашний разговор с женой своего темного ангела. Это слово брызнуло на мое раненое сердце как перекись водорода, возмущенно шипя. Я зажмурилась от приступа подступивший тошноты и боли, но слез, как ни странно, не было.
– Закончились, – невесело сказала я сама себе.
Сегодня мне не нужно было на учебу и это было хорошо, но уже вечером должен был приехать мой темный ангел и как скрыть от него тот факт, что я знаю, что он женат, просто не представляю, да и надо ли это скрывать. Чем быстрее я все это услышу, тем быстрее все закончится. Мне казалась, что я уже умерла, и это просто мое безжизненное тело бессознательно таскается по квартире.
Где-то в глубине души я, конечно, тешила себя надеждой, что все это неправда. Что это страшный сон. Что мой темный ангел любит меня. Он вернется, развеет все мои подозрения, и мы будем жить долго и счастливо. Додумав про себя эту мысль, уже к ее концу я горько улыбалась. Жить долго и счастливо – бред! Я же изначально знала, что так и будет, почему же сейчас все равно так больно, и лучше, наверное, уже не станет никогда.
Но надежду еще никто не отменял, и я поплелась в ванну приводить себя в порядок, чтобы стойко и при полном параде принять свою участь, когда вернется мой темный ангел.
Я затаила дыхание, когда услышала звук открывающейся входной двери и как только она закрылась за моим темным ангелом, не удержалась и кинулась в его объятья. Он пытался что-то сказать, но я не позволила, накрывая его губы своими, ища, требуя внимания и он ответил. Жарко, неистово, так как мне было нужно сейчас, и в эту самую минуту я поверила, что все хорошо между нами. Что я люблю его, а он любит меня. А все остальное неправда. Отвратительная ложь и наговоры. Я таяла в его объятьях, а он не хотел меня отпускать.
– Лиииза! – он прервал наш поцелуй буквально на секунду, чтобы выдохнуть мое имя.
Его голос, его безумно волнующий меня голос, заставил волны возбуждения носиться по моему телу наперегонки и одного поцелуя мне уже было недостаточно. Я хотела его так же, как и он меня. Хотела вот прямо сейчас, в эту самую секунду. Хотела так сильно, что, наверное, умерла, если бы не почувствовала его в себе. Но мой темный ангел не дал мне умереть. Всю дорогу до спальни мы безудержно срывали с себя одежду, мечтая поскорее очутиться в объятьях друг друга, чтобы нас ничего не разделяло.
Своими мощными толчками, он буквально выбил из моей головы все плохие мысли, заполняя безграничным счастьем, и проваливаясь в бездну экстаза, я краем сознания уловила всего одну мысль.
Я умру без него!
Во время ужина, когда эйфория от безудержных ласк прошла, реальность неумолимо стала возвращаться.
Я отчетливо стала чувствовать какую-то напряженность между нами, но осознанно гнала ее проч. Все вроде бы было как всегда, он много разговаривал по телефону и мало со мной, но я чувствовала, что что-то не так. Вернее даже, знала наверняка. И даже безудержная ночь любви не дала мне уверенности. Он все равно был каким-то отстраненным, и я замечала то, чего не замечала раньше, потому что я не знала правду, а теперь знаю.
Это как стрелка на капроновых колготках, когда ты не знаешь о ее существовании, ты просто не думаешь об этом, чувствуешь себя уверенно и ведешь себя так же, как и всегда. Но стоить ее увидеть и все меняется, ты начинаешь подмечать каждый взгляд, каждую мелочь. Тебе кажется, что все смотрят именно на нее, хотя скорее всего это неправда. Так было и сейчас. Возможно, я многое надумала себе сама, но игнорировать тот факт, что между нами все уже не так как было раньше, просто не было смысла.
Как только мой темный ангел проснулся и стал медленно убирать свою руку, которая мирно полеживала на моей груди, я сразу же открыла глаза. Я лежала к нему спиной, и он не видел, что я проснулась, а возможно и не спала вовсе.
Я должна узнать наверняка, должна увидеть этот чертов штамп своими глазами. Медленно встав с кровати, я подошла к столику, на котором лежала сумка с документами моего темного ангела. Копаться в его вещах, пока он в душе, я бы не смогла, не позволяет воспитание, но как нарочно, два паспорта зазывно выглядывали почти наполовину, приглашая меня убедиться во всем прямо сейчас. Отодвинув загранпаспорт, я медленно стала перелистывать страницы российского.
Каждый разворот давался мне все сложнее и сложнее. И вот настал момент истины, я зажмурила глаза и перевернула страницу.
Ровный синий штамп красовался на странице семейного положения. Я смотрела на него как завороженная, до конца не веря в то, что это правда. Я видела буквы и цифры, но они выглядели для меня как китайские иероглифы, на которые я тупо уставилась через пелену слез.
Услышав, что вода перестала литься, я положила все на место и шмыгнула на кровать, зарывшись под одеяло чуть ли ни с головой. Перед уходом мой темный ангел всегда целовал меня, и я затаилась, чтобы он подумал, что я сплю. Через несколько минут я почувствовала, как промялся упругий матрас под его давлением. Он медлил, а я престала дышать. Почувствовав легкий почти невесомый поцелуй на своих волосах, я стала медленно выпускать из своих легких воздух. И только когда услышала звук захлопнувшейся двери, дала волю чувствам, уже не сдерживая льющиеся слезы.