Преступление и наказание. Графический роман

Я очень странными и, казалось бы, нелогичными шагами после школы возвращаюсь к классике. Да, я тот деть, которому школа привила стойкое отвращение к программе по литературе. И вот такие комиксы для меня просто волшебная находка. Иногда получается освежить память. И я с уверенностью могу после сказать, буду ли перечитывать исходную версию произведения. Но порой словно заново знакомлюсь с сюжетом, открывая для себя интересные подробности. Именно это и произошло в этот раз.Кому нужно рассказать о сюжете «Преступления и наказания»? Кажется, что и мне не нужно было. Родя, топорик, старуха и Сонечка. Помню! «Тварь ли я дрожащая или право имею?». Все помню. Вот только не помню огромного пласта сюжета, что лежит между героями этого произведения. Великолепные и наглядные эпизоды раскаяния перед Соней напрочь стерты из памяти. А финал… у меня он другой.Совершенно не зря я взяла этот графический роман. Ещё с предисловия авторов я поняла, насколько серьёзно они относятся к этой работе. Они хранят надежду, что их работа вдохновит прочитать или перечитать великое и многогранное произведения. И я одна из тех, кто именно после вот такой адаптации буду перечитывать сам роман.А какая это адаптация? Очень плотная для графического романа. Она насчитывает в себе более 300 стр. И от привычных малоинформативных баблов здесь почти ничего и не осталось. Атмосфера, в том числе и эмоциональная, передаётся не только цитатами, но и цветопередачей. Самые важные моменты переданы дословно, а зарисовки делают провалы в сюжете (по понятным причинам многие места изъяты) практически незаметными, побуждая прочитать более подробнее в самом романе. Сами иллюстрации выполнены акварелью и прекрасно передают атмосферу Петербурга. Герои живые: мимика, жесты, внешность, на которую влияет самочувствие. Лишь очень долго я не могла проникнуться к портретному образу самого Раскольникова. Он все время разный. Но чем дальше, тем лучше я понимала, что это великолепная передача внутреннего состояния героя.Каждая адаптация классического произведения – та ещё авантюра. Но эта точно удалась.