I
Быт в горах неизменно монотонный. Взрослые в большинстве своём заняты уходом за своим домашним скотом, а дети предпочитают искать веселья в чаще у подножия.
Народ тут неторопливый. Движения взрослых драконов очень уж походят на то, как двигаются ленивцы. Медленно и неуклюже. Тем не менее, пусть жители гор не очень и расторопны, у меня язык бы не повернулся уколоть кого-нибудь из них за отсутствие трудолюбия. За исключением одного кадра. Да, Калька, я на тебя смотрю. В целом каждый занят своим делом. И каждому делу заведено делаться на совесть.
Детям, не познавшим прелести медитативного досуга, в горах было скучно. По забавной иронии, пока народ леса мечтал коснуться вершин, уроженцы небес находили себе отраду на земле.
Лишь одна девочка была узницей гор.
Взяв разгон, она прыгнула с уступа на расправленных маленьких крылышках. Но не хотела ей покоряться высота. Из раза в раз она лишь планировала и приземлялась на полянку уровнем ниже, а после бежала обратно и повторяла то же, пока огонь не повалит из ушей, когда от усталости, а когда от злости.
Цел, наблюдая за попытками своей подруги оседлать воздух, томно вздыхал в тени за книгой. Не то чтобы книга пришлась ему по нраву, скорее искал он в ней что-то. Будь в его лапах действительно что-то интересное, не отвлекался бы он то и дело на низину. Прочие дети давно веселились там. Но их много, а она здесь одна. Не по совести выйдет, спустись он тоже вниз.
Тем не менее, никто не сдавался и не унывал. Девчонка бездумно и озорно шла напролом, а Цел… Цел был Целом, червём книжным. И прямой ответ или эфемерное озарение ожидал найти именно в книге.
– Нима! – воодушевлённо крикнул вдруг он. – Смотри!
Со всей своей детской непосредственностью, Нима, истолковав призыв буквально, уставилась на Цела.
– Чего тормозишь? – спросил он.
– Смотрю, – говорит.
– Молодец. А теперь в книгу.
Страницы полнились кучей теоретических расчётов, представляющих мало интереса для нас с вами. Самое интересное следовало на странице с рисунком летательного аппарата, созданного наземными.
– Скажи мне, что это оно, – взмолилась Нима с горящими глазами.
– Жаль тебя расстраивать, но не совсем… Крылья наземные придумали, только по-нашенски летать на них не получится.
– Да как не получится?! Для чего они тогда?
– Нет, ты, конечно, полетишь. Но взлететь никак. Только с выступа сигать.
– Так я и сама могу, – разочарованно вздохнула Нима.
– …Но есть вариант. Неудобный, но вариант. Пишут, что огонь поднимает “крылья” выше. Только эксперименты часто заканчивались бедой.
– Разбивались?
– Сгорали.
– А, ну тогда не страшно, – махнул лапой этот невозможный ребёнок.
– …а потом разбивались.
– Глупые наземные какие-то. Зачем им крылья, если они на них расшибаются?
Выдерживая театральную паузу, Цел прикрыл книгу и уставился на Ниму с такой очевидной иронией, что не поняла бы только… Нима.
– Что? – спросила она. – А-а-а! – И тут до неё дошло. – У меня ведь другое!
– Да что ты? – улыбнулся Цел.
– Мне они положены! Представь, что тебе положен пирог…
– Так-так?
– А пирога нет. И все твои друзья едят пирог, пока ты, как дурак, довольствуешься только мушмулой.
– Так попроси кусочек у друзей.
– Э…
– И вообще, хороший пирог съедается в один присест! Они его слопают, и вы снова будете на равных.
У Нимы тут же пламя из ноздрей, дым из ушей. Как же так, не воспринимает, шут, всерьёз её!
– Отвали, придурок!
– А что я? Ты же про пироги тут…
Нима уже лезла обратно наверх, откуда готовилась в очередной раз спланировать вниз. И воображение Цела так явственно поместило на тот склон эти “крылья”.
– Угадай кто, – сказала накрывшая глаза Цела темнота.
– Большой горный петух.
– Кто?
Темнота расступилась, и рядом в теньке устроился другой весёлого нрава дракон. Налицо родственная связь.
– Птица такая бесполезная. У наземных водится.
– Чего бесполезная-то?
– Так она летать не умеет.
– Да разве это птица тогда?
– Так и я о том.
Не думая, братья отбили друг другу пять. А потом второй вдруг опомнился… и следом Целу по голове прилетела затрещина.
– Так это я петух?!
Пока Цел потирал затылок, Нима всё не бросала попыток удержаться на воздухе, а того гляди и высоту набрать. Выходило, откровенно говоря, не очень удачно.
– А она, стало быть, курица… – отмочил бескостный язык Цела.
И ещё одна затрещина сокрушила его затылок.
– Да ты хоть понял, что я сказал?! – возмутился Цел.
– Нет. Это для профилактики, – ответил старшенький, ходивший по краю братского терпения. – Тебе вообще двойная порция полагается. Подругу почему не поддерживаешь?
– Почему не поддерживаю? Поддерживаю. Я же здесь.
– А она во-о-он там.
Брат указал на Ниму, стоявшую вдали от них с поникшими от бесчисленных неудач крыльями. Та, как почуяв внимание, обернулась и тут же побежала к ним, раз через раз пытаясь хоть на мгновение воспарить над землёй.
– Калька! – обрадовалась она.
Девчонка влетела в объятия Кальки. Тот рассмеялся ей дружелюбно, одной лапой взъерошив макушку между двух маленьких рожек.
– Как дела, Нимочка, хорошо? Помогает тебе Целлюлозик мой?
Окинув взглядом Цела, Нима блеснула лукавыми глазами. По одну сторону стояла в них доброта, а по другую бесновалась неутолимая мстя. Но Нима девочка компромиссная, даже здесь она решила найти своего рода баланс:
– Помогает, – сказала. Цел глазами послал ей пламенное “спасибо”. – Помогает, когда избавляет от своей помощи.