Глава 1
Я стою на балконе и напряженно всматриваюсь в темноту двора. Жду его, жду, когда он придет, потому что обещал забрать меня отсюда и провести домой, но… Часики тикают, а его все нет и нет. Трясущимися руками достаю телефон из кармана и снова набираю номер. Абонент недоступен. Последний час только эти слова и слышу, пытаясь сдержать в груди тревогу, которая разрастается и полностью охватывает мое трясущееся от холода тело.
– Просто разрядился телефон, – выдавливаю из себя эти слова, хотя сама не верю им.
Не верю себе же.
И хоть я промерзла уже изрядно, возвращаться в квартиру не тороплюсь – не хочется. Там спит Анька, которая неплохо перебрала алкоголя, Ритка уединилась в другой комнате со своим очередным ухажером и теперь стонет, как недорезанная курица, заглушая громкую музыку. Анькин Толик, такой же перебравший, позволяет себе отпускать пошлые намеки в мою сторону, а я чертовски задолбалась терпеть это все. Поэтому и позвонила Артему в надежде, что он меня заберет. Одной идти домой не хочется, а такси в это время суток в наш неблагополучный район не суется. Заказы сбрасывают один за другим.
– Где же ты? – спрашиваю я, гипнотизируя взглядом телефон, и тот, словно услышав меня, оживает. – Артем, где ты?
– Лучше скажи мне, где ты? – голос в трубке принадлежит другому человеку. Матвею, лучшему другу Тёмы.
С Матвеем я мало знакома. Точнее не знакома совсем. Видела его пару раз в компании ребят, с которыми гуляет Тёма, но наше общение ни разу не заходило дальше «привет-пока».
Сердце забилось чаще. Раз мне звонит Матвей – значит, с Тёмой что-то случилось. Не стал бы он посылать своего друга просто так.
– Что с ним? Матвей? Где он? Почему он не пришел? – обрушиваю шквал вопросов на парня, надеясь услышать хотя бы один внятный ответ.
– Ты на Гагарина восемь? – спокойно перебивает он, словно и не слушал меня. – Я стою у подъезда. Выходи.
В трубке слышатся гудки, и я, чтобы не осесть на пол, хватаюсь пальцами за перила. Смотрю вниз и вижу макушку Матвея, пристроившегося на невысоком заборчике, огораживающем клумбу. В тусклом свете подъездной лампы пытаюсь рассмотреть его получше, но не выходит. Слишком высоко, седьмой этаж, и света не хватает.
Ужом проскальзываю внутрь квартиры и, увернувшись от пьяного Толика и еще одного его друга – Олега, кажется, – вылетаю в прихожую. Времени одеваться нет. В спину подгоняют пьяные вопли. Кажется, эти двое так спешили меня поймать, что столкнулись лбами в узеньком дверном проеме и теперь выясняли отношения. Я же, не теряя времени даром, подхватываю ботиночки на каблучке, срываю пальто с вешалки и небольшую сумочку на цепочке, висящую под ним, и выскакиваю за дверь, напоследок хлопнув ею об косяк.
По лестнице сбегаю, не останавливаясь, и вскоре оказываюсь на улице. Матвей сидит на том же заборчике, подняв воротник, и зябко ежится. В его руке тлеет сигарета, которую он тут же, завидев меня, бросает. Босиком подбегаю к нему и только тогда чувствую такую необходимую защищенность.
Матвей без лишних слов забирает у меня пальто и помогает надеть. Присаживается, чтобы застегнуть молнию на моих ботильонах, а когда снова встает, в его глазах я вижу заботу и волнение.
– Они что-то тебе сделали? – нервно спрашивает, пристально осматривая меня с ног до головы.
– Не успели, – отрицательно качаю головой и хватаю его за руку. – Давай уберемся отсюда поскорее?
– Да, пойдем.
Со двора мы уходим быстро, но, оказавшись в паре кварталов от злосчастного дома, я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.
– Тёма где?
Матвей отводит глаза, резко выдыхает и принимается шарить рукой по карманам.
– Не кури, пожалуйста, – прошу, увидев в его руках пачку сигарет. – Не переношу табачный дым.
– Хорошо, – он легко соглашается и вместо того, чтобы спрятать пачку обратно в карман, решительно сминает ее и бросает в урну.
– Скажи, с Тёмой что-то случилось? – снова спрашиваю я, чувствуя себя заезженной пластинкой. – Он же обещал меня забрать. Почему он не пришел? Почему отправил тебя?
– Не волнуйся, хорошо? С Артемом все в порядке, просто возникли некоторые непредвиденные обстоятельства, поэтому он и не смог, – уверенно говорит Матвей, глядя мне в глаза.
– Что за обстоятельства? И почему он отключил телефон? – не умолкаю я, не находя себе места от волнения.
– Он сам тебе обо всем расскажет, – отвечает Матвей и, давая понять, что разговор окончен, берет меня за руку. – Ничего лично, просто мне так спокойнее будет.
Я послушно прячу кулачок в его ладони и бреду за ним. Он не спешит, старается подстроиться под мои мелкие неуверенные шажки. Я же ступаю осторожно – высокие каблуки то и дело попадают в выбоины на асфальте, ноги подворачиваются. Да и пара глотков шампанского делает свое дело.
Наконец мы замираем возле моего дома, и я с благодарностью смотрю на парня.
– Спасибо, – тихо шепчу, потому что не знаю, что еще сказать ему, как общаться дальше.
– Не за что, – пожимает плечами Матвей и выпускает мою руку. – Знаешь… – небольшая заминка, от которой у меня все обрывается вниз, словно я лечу в пропасть. – Я подожду, пока ты поднимешься домой. Только напиши мне, ок? Ну, что все в порядке!
– Ок, – киваю я и бегу к подъезду.
Уже открыв подъездную дверь, я оборачиваюсь и ловлю на себе пристальный взгляд парня. На какое-то мгновение кажется, что он сказал мне не то, что хотел на самом деле, но я отпускаю эту мысль, позволяя ей раствориться в темноте лестничного пролета.
Темнота в подъезде стала какой-то фишкой наших новостроек. Вроде квартиры, которые продавались тут, имели довольно высокую стоимость за квадратный метр, тем не менее лампочки на лестничных клетках выкручивались регулярно и исчезали в неизвестном направлении.
Поднявшись на третий этаж, я приваливаюсь спиной к стене, так и не решаясь войти в квартиру. Сейчас начнутся расспросы, что же случилось, из-за чего я так рано вернулась домой. И не объяснишь ведь маме, что Анькин парень – похотливый козел, который собрал себе под стать таких же на квартире у подруги, наивно полагая, что девочки – это расходный материал.
Когда я отпрашивалась, еще не знала, что все так получится. Теперь же вот стою под дверью и понимаю, что своим возвращением могу обломать маме все планы.
Но деваться некуда. Решаюсь и вставляю ключ в замочную скважину, тихо проворачиваю и тенью проскальзываю в квартиру. Из ванной комнаты доносятся звук плещущейся воды, мамин смех и мужской голос. Теперь понятно, почему мать так просто меня отпустила. Небось, снова своего любовника привела и теперь развлекается с ним.
Я не могу упрекать ее в этом. Когда отец ушел к девушке, которая мне в сестры годится, мама словно с цепи сорвалась. Остригла коротко волосы, похудела, записалась в спортзал, чтобы «накачать попку» и стала менять любовников как перчатки. Причем каждый ее парень обязательно был моложе предыдущего.
Вот и сейчас, судя по кожаной косухе, небрежно брошенной на полу в прихожей, и рваным джинсам, с ней в ванной плескался мой ровесник. Ну, может, немного старше меня.
Она строила свою личную жизнь, не задумываясь о том, что этим рушит мой спокойный и уютный мир.
Стараясь не наделать шума, я осторожно вынимаю из шкафа ключи от нашей старенькой двушки. Переночую там лучше. Пусть мама будет счастлива. Да и кто я такая, чтобы осуждать ее? Если таким образом ей становится легче, то пусть поступает как хочет. Уже большая девочка. Даже очень.
Переобуваюсь в удобные кеды, вешаю пальто, взамен натягиваю кожаную курточку и выскальзываю из квартиры, тихонько прикрывая за собой дверь. Сбегать по лестнице в кедах удобнее. Надеюсь, Матвей еще не ушел и не сочтет за наглость мою маленькую просьбу – провести меня еще раз, но уже в другое место.
Он так и стоит у подъезда, окидывая взглядом окна многоэтажки. Хочется верить, что ждет, волнуется, переживает за меня. Должен же хоть кто-то волноваться в этот вечер? Но нет, тешить свое самолюбие этим не стану. Матвей просто ответственный человек, который привык все делать до конца и на «отлично».
Выпорхнув из подъезда, подбегаю к парню.
– Прости, – пытаясь отдышаться, выдавливаю я. – Не мог бы ты еще минут пятнадцать потерпеть мое присутствие?
И хотя в его взгляде читается вопрос, Матвей молча кивает, засовывая руки в карманы.
– Здесь, если что, недалеко, – робко уточняю я, чувствуя себя виноватой.
Ну а как еще себя можно чувствовать? Парень и так провозился со мной кучу времени, а я, вместо того чтобы его отблагодарить, навязываю свое общество.
– Хорошо, – кивает он. – Ты не замерзнешь так?
– Нет, все в порядке, – выдавливаю из себя улыбку и почему-то начинаю оправдываться. – Просто у мамы гость… точнее гости. Не хочу ее волновать лишний раз, пусть отдохнет как следует.
Матвей смотрит на меня так, словно точно знает, что я недоговариваю что-то, но молчит. Лишь протягивает руку, предлагая ухватиться за нее. И я, повиновавшись странному порыву, цепляюсь как за спасительный круг.
– Мне жаль, что мы с тобой раньше не общались, – выдаю я, восторженно разглядывая ночную улицу. – Мне кажется, ты очень интересный человек и с тобой должно быть легко.
– Артем не одобрит это общение, – вспоминает друга парень. – Он за свое будет бороться до последнего. Его и так перемыкает, когда он слышит, что ты собралась куда-то со своей подругой и ее парнем.
– Он настолько не доверяет мне? – задаю вопрос, думая о том, что Матвей сейчас сказал.
Мне странно слышать это, Артем ни разу не просил меня, чтобы я не ходила с Анькой. Оказывается, каким бы взрывным нравом он ни обладал, все же в некоторых вопросах умеет держать себя в руках.
– Он не доверяет другим, – поправляет Матвей и зачем-то добавляет: – Как и я. Тем более этому есть все предпосылки.
– Ну ничего же страшного не произошло. Просто мальчики выпили. Ну перебрали, с кем не бывает?
– Со мной, – он говорит это настолько уверенно, что мне становится не по себе.
– Ты можешь рассказать мне о Тёме побольше? – прошу я.
Мне действительно интересно узнать, какой он в кругу друзей, когда меня нет рядом. Как он ведет себя, о чем думает, о чем мечтает.
– Лучше сама спроси его об этом.
Я кожей чувствую, что Матвей начинает злиться. И даже могу его понять. Мало того, что свалилась ему на голову и теперь парень вынужден таскаться со мной по району, так еще и пытаюсь выведать о его друге хоть какую-то информацию. Фактически толкаю на предательство. Вынуждаю сплетничать за спиной.
– Прости, – понуро опускаю голову. – Я бестактна.
– Не бери в голову, – улыбается он. – Просто всему есть свое время.
Эту фразу я часто слышу от мамы. Точнее слышала. Сейчас она все больше погружена в свои фантазии и придуманный мир, в котором мне, увы, уже нет места.
По улице мы с Матвеем бредем молча. Каждый думает о чем-то своем, не видит смысла нарушать личные границы и делиться своими переживаниями. И лишь у панельной девятиэтажки, у которой я невольно притормаживаю, борясь с воспоминаниями о прошлом, Матвей вопросительно смотрит на меня, словно желает прочитать мысли.
– Мои родители в разводе, – поясняю я. – И в этой квартире мы жили все вместе…
– Не хочешь идти туда? – спрашивает Матвей, едва приподнимая бровь.
– Нет, что ты! – слишком громко восклицаю я, чтобы не показать ему, насколько он прав. – Просто…
– Просто что?
– Просто… – с силой ударяю кулаком по своей раскрытой ладошке. – Я не хочу оставаться там одна. Там призраки прошлого, которые теребят душевные раны, погружая меня в уныние. Я скучаю по отцу. Нет, я не оправдываю его поступок, но все равно. И мне больно находиться среди пустых стен, где раньше я слышала веселый смех мамы и непонятные ребенку шуточки папы. Понимаешь?
С надеждой заглядываю в глаза Матвея, боясь увидеть там недоумение. Ловлю себя на мысли, что его лицо никогда не смогу забыть. Едва различимые в тусклом свете отдаленных фонарей черты были непривычными, не такими, какими виделись днем. Голубые глаза напоминают небесную синеву, а может, и море, в котором так много тайн. Губы, едва тронутые легкой улыбкой, в которой кроется нежность, возможно, и нечто большее.
Он несомненно красив, и мне требуется некоторое время, чтобы стряхнуть с себя наваждение. Резко отворачиваюсь и смотрю на темные окна девятиэтажки. Все нормальные люди давно спят, лишь я одна блуждаю в темноте под ручку с лучшим другом своего парня.
Утром мне будет стыдно. Знаю, что буду себя казнить за то, что собираюсь сделать. Но между этим поступком и страхом остаться одной я однозначно выбираю поступок.
– Матвей, – тихо зову я, опуская глаза вниз. – Ты можешь подняться со мной? Нет, не подумай ничего такого, просто… Просто мне действительно одиноко и страшно.
Он молчит, и когда я решаюсь поднять глаза вверх, разочарованно выдыхаю. Матвей стоит, засунув руки в карманы и внимательно рассматривает выбоину на асфальте. Я уверена, что внутри него идет борьба, ведь на кону его дружба с Тёмой. И я чувствую себя демоном-искусителем, который вот так бесцеремонно втиснулся между друзьями и пытается прямую с двумя точками перевести в треугольник.
– Прости, не подумала, – бормочу я, чувствуя, как заливает щеки румянец.
– Я останусь с тобой, – перебивает он мои внутренние метания. – И не накручивай себя, я вполне адекватно оцениваю ситуацию. Тебе просто нужно осознание, что ты не осталась наедине с призраками прошлого.
Глава 2
Завернув в ночной магазин, что за углом, я быстро покупаю чай, пачку печенья и кое-какие продукты, из которых утром можно соорудить нехитрый завтрак. Когда грузная продавщица сонно тычет пальцами по кнопкам калькулятора, Матвей аккуратно оттесняет меня от прилавка и достает кошелек.
– Мне неудобно… – начинаю я, но под внимательным взглядом парня тушуюсь и просто отхожу в сторону, замирая у витрины со сладостями.
В памяти всплывают моменты такого далекого прошлого, в котором я была еще совсем ребенком. Каждые выходные мы всей семьей ходили в парк, где летом ели сладкую вату, осенью собирали листики и плели из них венки, зимой катались на санках и играли в снежки, а весной радовались солнышку и цветущим каштанам. И каждый раз после прогулки мы заходили в этот магазин, где мама выбирала продукты, папа расплачивался на кассе, а я замирала, прильнув носом к стеклу витрины, за которым лежали шоколадки и конфеты.
А после мы возвращались домой, где папа втайне от мамы вручал мне плитку шоколада, а потом, чтобы не рушить репутацию справедливого отца, говорил:
– Иди вымой руки. И сначала поедим, шоколад потом, поняла?
Я радостно кивала и бежала в свою комнату. Шоколад оставляла на письменном столе и даже подумать не могла о том, чтобы ослушаться папочку.
На глаза наворачиваются слезы, которые я украдкой смахиваю ладошкой. К Матвею я поворачиваюсь уже с улыбкой на лице. Он стоит позади меня и внимательно смотрит – наблюдает за тем, как меняется выражение лица. Почему-то мне кажется, что он заметил мою слабость в отражении витрины.
– Не нужно, – говорит, когда мы выходим на улицу.
– Что? – спрашиваю я.
– Не нужно казаться той, какой ты не являешься на самом деле, – его рука ладонью вверх протянута ко мне, и я, словно так и надо, в ответ протягиваю свою.
– Ты меня считаешь маленькой?
– Почему ты так думаешь? – удивляется он.
– Ну… мне так кажется, – пожимаю плечами. – Ты берешь меня за руку, и я вспоминаю, как папа всегда так делал, чтобы я не потерялась. Он очень боялся меня потерять.
– Ты общаешься с ним сейчас? – Матвей замирает у подъезда и покорно ждет, пока я достану ключи.
– Нет, не могу, – качаю головой, придерживая дверь. – Мне кажется, что это будет нечестно по отношению к маме. Она очень болезненно переживала их разрыв.
– Ты и есть маленькая, – улыбается Матвей, поднимаясь за мной по лестнице. – В тебе еще остался юношеский максимализм. Хотя это здорово. Я бы хотел оставаться ребенком вечно.
– Серьезно?
– А почему бы нет? – теперь мы стоим у входной двери, и я пытаюсь побороть старенький замок, который давно никто не смазывал. – Мы стремимся вырасти, нам кажется, что это круто, но не понимаем совсем, что это также ответственность. И теперь некому решать наши проблемы.
– Проходи, разувайся, чувствуй себя как дома, – я щелкаю выключателем, и в прихожей загорается свет.
В квартире все осталось так же, как и прежде. Те же уютные стены, которые теперь на меня давили, словно зажимая между собой. Та же мебель, к которой теперь я боюсь прикасаться, чтобы ненароком не обжечься о свои воспоминания. Все было прежним.
Пройдя в свою комнату, я смотрю на складной диван, который в детстве мне каждый вечер раскладывал папа, а потом они с мамой застилали мне постель. Смотрю на ровный слой пыли, которым покрыты полочки книжного шкафа и письменный стол.
Здесь давно никого не было. В квартире спертый воздух и пахнет прошлым. Проглатываю ком, который мешал мне дышать все время, стоило зайти в квартиру, и бросаюсь к окну. Пусть на улице только весна и еще довольно прохладно, но здесь необходим приток свежего воздуха, иначе я задохнусь.
Матвея нахожу в кухне. Он чиркает спичкой, поджигая старенькую плиту и ставит на конфорку чайник. На столе уже стоят две кружки, которые Матвей помыл. В углу гудит холодильник, который парень воткнул в розетку, чтобы продукты, которые купили на завтрак, не испортились. Мимолетом отмечаю про себя, что он хозяйственный. И, скорее всего, перфекционист.
Открываю окно в кухне и замираю, глядя на темный район, который подсвечен лишь фонарями, стоящими вдоль дорог.
– Свежо, – выдыхаю я.
– Ты не простудишься так? – его голос так непривычно звучит в стенах моей квартиры, что я невольно вздрагиваю.
– Нет, что ты, – улыбаюсь и поворачиваюсь к нему. – Сейчас проветрим немного, и я закрою окна.
Матвей вытаскивает из пакета шоколадку и протягивает мне.
– Держи, ты перенервничала, а в шоколаде содержится гормон счастья. И это нужно тебе сейчас, – на его лице тоже улыбка. Такая мягкая и открытая, что я начинаю чувствовать себя легко с этим человеком.
Мои мысли прерывает свист закипевшего чайника. Слежу за парнем, который уверенно наливает кипяток в кружки, и думаю о том, что Артему очень не понравилось бы это…
Странно, но после того, как Матвей взял меня за руку, я совсем не думала о Тёме. И мне становится стыдно, хоть и ненадолго. В конце концов стыд замещает обида. Чем он может быть занят в те моменты, когда мне так необходимо чье-то присутствие рядом?
Я еще долго не могу уснуть. Ворочаюсь на разложенном диване и думаю о прошедшем дне. Хочется верить, что это был один из самых худших дней в моей жизнь, но… Понимаю, что впереди еще предстоит тяжелый разговор с парнем, которого я, как мне кажется, люблю.
Обида ворочается в груди, перебивая собой даже усталость. Дикое ощущение безысходности и пустоты, от которого хочется выть. Смотрю слезящимися глазами на экран телефона – три утра. А от Тёмы нет ни смс, ни пропущенного – ничего. Словно и его нет – растворился где-то в сосредоточении темных улиц и домов.
Хочется позвонить маме, услышать ее тихое «алло» в трубке и просто помолчать. Мама же самый родной человечек на свете, она же должна понять, что ее дочери плохо… И я ловлю себя на том, что набираю ее номер телефона и застываю, не решаясь нажать на последнюю кнопку – кнопку вызова.
Нет, так нельзя. Маме сейчас хорошо, и ей наплевать на мои переживания и страдания. Вполне возможно, я накручиваю себя – и завтра станет легче. Так зачем лишний раз грузить кого-то своими проблемами?
Переворачиваюсь на спину, понимая, что мне стыдно. Стыдно перед Матвеем, который оказался настолько деликатным, что не смог мне отказать и вынужден сейчас ворочаться в соседней комнате на неудобном диване-книжке.
«Ты уже большая, Варвара, и должна решать свои проблемы сама», – думаю я, пытаясь себя убедить в том, что я со всем могу справиться. И ведь, в конце концов, что страшного произошло? У подруги парень козлом оказался? Ну бывает, и что дальше?
Артем не смог прийти и прислал вместо себя друга? Ну тоже бывает, я же не знаю, что у него случилось.
Друг парня сопит в соседней комнате? Вот это уже свинство, конечно, но Тёма поймет. Я сама ему скажу, какая эгоистка и что заставила Матвея остаться из-за моего каприза. А Тёма хороший, он обязательно поверит.
Но перед Матвеем по-прежнему стыдно…
Тихонько вылезаю из-под одеяла и крадусь в кухню, чтобы попить воды.
А может, плюнуть и перебраться жить сюда? Пусть мама устраивает свою личную жизнь, а я же буду устраивать свою. Скажу Тёме, что хочу попробовать пожить вместе, а там что-нибудь придумаем. Все-таки мы встречаемся почти год, а это уже серьезно…
Стою со стаканом в руке, зябко поеживаясь, и продолжаю убеждать себя в правильности принятых решений. На мгновение приходит страх, что Тёма не согласится – все же это серьезный шаг. А я одна тут не смогу. Я задохнусь здесь в одиночестве.
Окидываю взглядом кухню и понимаю, что нужно сделать ремонт. Сменю обстановку, и тогда, возможно, мне станет легче. Сорвать эти обои к чертям, на которых я так любила рисовать в детстве и выкрасить стены в какой-нибудь приятный цвет. Снять эти шкафы и заказать новые, а вместо газовой плитки, которой уже лет и лет, заказать и установить электрическую плиту. Пусть ее вмонтируют прямо в столешницу.
В дверном проеме появляется Матвей. Бегло отмечаю про себя, что его волосы растрепались, что он в одних джинсах и босой… Заспанный и такой домашний. Уютный, я бы сказала. На подтянутом теле виднеется черная роспись. Тату.
Рисунок тянется вдоль всего торса: начинается на шее и спускается вниз, куда-то ниже, чем линия пояса его джинсов.
– Не спится? – его голос хриплый, непривычный. Кажется грубым, но почему-то мне хочется слушать его и слушать.
– Просто пить захотелось, – пожимаю плечами, радуясь, что в полумраке Матвей не может разглядеть меня и, скорее всего, не заметил оценивающего взгляда. – Ты почему не спишь?
– По той же причине, – усмехнулся он, опираясь на столешницу с вмонтированной мойкой. – Тёмыч не звонил?
Я мотаю головой.
– Обидно, – тяну я. – Не хочется думать, что я для него просто кукла, которая нужна в определенные моменты или чтобы похвастаться перед друзьями.
– Выкинь дурные мысли из головы и не накручивай себе лишнего, – теперь его голос звучит резко, и я втягиваю голову в плечи. – Прости, я не самый адекватный собеседник в четыре утра.
– В три, – поправляю я. – В три утра, Матвей.
– Не суть, – отмахивается он. – Ты идешь спать?
Я снова качаю головой, стараясь разглядеть очертания стакана, который держу в руках.
– Мне не спится, мыслей много.
Матвей шумно выдыхает. Мне кажется, я его совсем утомила. Возится со мной, как с маленькой девочкой, хотя, по идее, вообще не должен думать о том, что меня беспокоит.
– Поделишься? – спрашивает он.
– А надо? – задаю встречный вопрос.
Он неопределенно пожимает плечами, а после кивает.
– Да. Если это не секрет.
– Обдумываю план по захвату вселенной, – мрачно шучу.
– Маленькая завоевательница? – в его голосе слышится смешок.
– Скорее, истеричка с целым набором комплексов. Ладно, нужно немного поспать. И для завоеваний, и для истерик нужны силы.
Ставлю стакан на стол рядом с мойкой и неожиданно для себя поднимаю глаза. Матвей стоит совсем рядом и, кажется, даже не дышит. Это выглядит странно. Интригует.
Чувствую жгучее желание прикоснуться к его тату. Интересно, какая кожа на ощупь? Почему-то мне кажется, что она мягкая и шелковистая…
Мысленно закатываю глаза – откуда во мне такие рассуждения и желания?
– Сладких снов, – говорю я и ухожу в свою комнату.
Забираюсь под одеяло, накрываясь им с головой. Что со мной происходит?
Просыпаюсь от трели будильника, который я установила на телефоне, чтобы проснуться пораньше. Бессонница – это хорошо, но рушить свой режим не хотелось.
Крадусь в кухню и на пороге с удивлением замираю – на столе меня уже ждет завтрак. Смотрю на веселую рожицу из яичницы и невольно улыбаюсь сама.
Матвея нигде нет. Лишь на диване поверх аккуратно сложенного пледа лежит записка, которую я почему-то опасаюсь читать. Сейчас, утром, когда я могу адекватно оценивать свое поведение, меня мучает совесть.
Крепко зажмурившись, раскрываю лист, который сложен в несколько раз, и, сделав глубокий вдох, смотрю на текст.
«Ты слишком сладко спала, поэтому не стал тебя будить. Выброси все мысли из головы и не думай ни о чем. Ты мне понравилась, с тобой легко и приятно. Рад буду, если ты разглядишь во мне не простого парня, который тусуется с твоим любимым, а настоящего друга. До встречи!»
Перечитываю строчки еще раз, и еще… На душе становится тепло. Беру телефон и набираю краткое: «Спасибо». Матвей поймет, что для меня значат его слова. И поймет, за что я благодарна ему.
Отправляю и невольно вздрагиваю от вибрации и значка входящего смс на телефоне. Неужели он так быстро написал ответ? Ждал, что ли?
Перехожу во вкладку сообщений и натыкаюсь на уведомление, что телефон Артема снова в сети.
На миг ловлю себя на мысли, что разочарована. Я действительно хотела бы, чтобы смс мне прислал не робот оператора, а Матвей. Написал мне о том, что он думает по поводу вчерашнего вечера и не злится ли на меня, что вынужден был провести ночь, скрючившись на неудобном диване. Однако от него нет ответа. Зато звонит Тёма.
– Да? – отвечаю на звонок, хотя меньше всего мне хочется сейчас с ним разговаривать.
В душе еще живет обида, что он со мной так поступил.
– Детка, прости, – выпаливает Тёма, пока я прокручиваю в голове обидные фразы, которыми хочется ему причинить боль. Не потому, что я злая или мстительная. Просто чтобы понял, что чувствовала я вчера, когда стояла беззащитная на балконе и в слезах набирала его номер снова и снова. – У моей сестренки нарисовались траблы, и я вынужден был сорваться с места, чтобы помочь ей. Ты же там осталась, я правильно понял? Если хочешь, то я могу сейчас тебя провести.
Замираю, прижав телефон к уху. Неужели Артем не знает, что меня вчера забрал его лучший друг?
– Нет, спасибо, я уже дома, – отвечаю я, стараясь скрыть напряжение в голосе.
– Дома? – переспрашивает Тёма. – А, ну да… Чего это я? Встретимся сегодня?
– Да, нам нужно поговорить, – киваю я, забыв о том, что парень меня не видит.
В трубке тишина. Мне кажется, что Артем озадачен моими словами и теперь думает, как бы деликатно переспросить. И я молчу, не хочу раскрывать все карты раньше времени. Пусть мое решение переехать станет для него вечерним сюрпризом.
– Надеюсь, ты не собираешься меня бросить? – спрашивает Тёма, и я по интонации угадываю, что он очень зол. Или напуган.
– Глупый? Нет, конечно! – смеюсь я и слышу, как он выдыхает. – Я люблю тебя, Артем!
– И я тебя, детка!
На этом наш разговор завершается, однако в груди по-прежнему почему-то пустота. Что-то изменилось в моем восприятии мира. И это что-то настолько неуловимо, что я сама не могу понять пока.