Северное герцогство

Книга третья

Глава 1

В трактир Сабенс возвращался разъярённым, как дикий зверь. Влетев через окно в свой номер, небрежно смел нехитрый багаж походя созданным смерчем в саквояж и забросил его в ладью. Напоследок верховный магистр накрыл себя и свой транспорт пологом невидимости и перебрался в комнаты Аманды.

Старуха занимала самый лучший номер, с гостиной, двумя спальнями и умывальней. Сабенс окинул комнату беглым взором, мрачно ухмыльнулся и уселся у окна, готовый ждать столько, сколько будет необходимо.

Ухода яхты он не боялся, не такой уж герцог самодур, как могло бы показаться на первый взгляд. Да и Анвиез без свидетелей не станет молчать перед ним так покорно. Но в самом крайнем случае всегда можно догнать эту яхту, вода слушалась Сабенса даже лучше, чем воздух.

Его подопечные вошли в номер молча и вслед за ними шагнул командир егерей.

– Полчаса на сборы, – сухо и строго сообщил воин, – потом спускайтесь в обеденный зал, перекусите на дорогу. Первый привал будет через три часа.

Развернулся и ушел, не собираясь вступать с арестантами в споры или переговоры.

– Ты можешь не ехать с нами, – гордо задрав голову, бросила старуха сыну, и едко добавила, – ты же хороший.

– Да, – сбрасывая невидимость, уверенно ответил за Зенона магистр, – он действительно неплохой человек. А вот вы, Аманда, меня сильно разочаровали. Даже более того…

– Такова уж моя доля, – с неожиданной яростью сверкнула она выцветшими голубыми глазами, – бесить белых магов.

– Не могу понять, почему вам так нравится роль ядовитой поганки, – жестко прищурился магистр, – и чем вы гордитесь, но знаю точно, нет ничего подлее, чем упорно портить жизнь любящим вас хорошим людям. А у вас это получается успешнее всего.

– Я порчу жизнь? – задохнулась она возмущением, даже глаза вытаращила, – а вы хоть понимаете, что я пережила?

– Всех сверстников, – ядовито парировал взбешенный Сабенс. – И отравила жизнь мужу, который делал для вас и ваших детей только добро.

– Да как вы сме… – взвилась она укушенной за хвост коброй и вдруг резко смолкла, не в силах выдавить ни слова, лишь беззвучно хлопала ртом.

– Что вы сделали с бабушкой? – побледнел от негодования подросток.

– Ничего страшного, временно лишил речи, – строго глянул на него магистр. – Мне некогда с ней спорить, но если ты, Луис, хочешь быть справедливым, то должен взглянуть на историю своей семьи с разных точек зрения, а не с одной. Более семидесяти лет назад юная лейда Аманда сбежала из родного дома с бродячим канатоходцем из Ойжарры. У него не было ничего, кроме гибкой, ловкой фигуры да мотка каната, а у нее лишь узелок с наспех собранной одеждой. Двенадцать лет они бродили по королевству и обросли кое-каким имуществом. Старенькой кибиткой, флегматичным мерином и двумя ребятишками, трех и пяти лет. А потом канатоходец разбился, потертый канат лопнул в тот самый миг, когда он двигался над выложенной камнем площадью. Случайно оказавшийся поблизости белый маг пытался спасти умирающего… но смертельных травм было слишком много. Там и трое магистров бы не справились. Однако Анвиез все равно чувствовал себя виновным… совесть у него такая… троим бы хватило.

– Так мы… – горько сжал губы Зенон, – ему не родные?

– А вот это решать только вам, – остро глянул Сабенс, – но дослушайте окончание… Маг увез вдову в свое имение, окружил заботой её и детей, подлечил, выправил младшему калечную с рождения ножку. И вскоре понял, что привязался к вдове и детям всей душой. Они поженились и жили мирно тридцать лет, но Аманда всё чаще заводила разговоры, что она не пара молодому мужчине… хотя выглядела в то время его ровесницей. Анви постоянно кастовал на жену очень сложные омолаживающие заклинания. Он несколько раз пытался пробудить в ней и детях дар… провел десятки разных ритуалов – но безуспешно. А жена относилась к нему все холоднее, и при этом ревновала к каждой кочке. И однажды просто выгнала мужа из его собственного дома, заметив заинтересованный взгляд молоденькой белошвейки. Анви спорил, тщетно пытался доказать свою невиновность, но ничего не добился и вынужден был уйти. Но уйдя переписал на нее свое имение и дом в Зармейне, а так же счет в банке. Он не мог допустить, чтобы дети и внуки, которых считал родными, голодали. И с тех пор тридцать лет живет один… не подпуская к себе ни одну из женщин. Представь себе, Зенон, что это такое, днем и ночью, в зимние вечера и праздничные дни одиноко сидеть с фолиантом в своей келье или в лаборатории, придумывая от скуки очередное зелье… И знать, что никто не спросит, ел ты или нет, никто не прислонится к тебе теплым плечом… не скажет доброго слова.

– А бабушка… – еще пытался что-то возразить парнишка, но сказать ему не дали.

– У неё остались дети, невестки, внуки и правнуки. – бросил магистр холодно, и насмешливо глянул на Зенона, – ну, выбирай, поедешь с ними или идёшь со мной?

Зенон задумался ненадолго, потом тоскливо глянул в окно, где синели воды Берсно и качались у причала белокрылые яхты и хмуро отказался от заманчивого предложения.

– Я бы хотел с тобой… и с отцом, но не могу оставить с ней внука. И её не могу… прости.

– Ничего… – загадочно усмехнулся магистр, и беспечно шагнул в окно, словно позабыв, что номер на втором этаже.

Аманда постучала костяшками пальцев по столу, потом с ехидной усмешкой по лбу, намекая на глупость то ли сына, то ли магистра, но Зенон предпочел намека не понять.

– Я рад, – сказал ей мрачно, – что ты начинаешь верно оценивать свои выходки.

И направился в свою спальню, собирать баулы.

– Вот твоя рубаха, – вошел в спальню Луис, постоял, прислонившись к шкафу и сел на свою кровать, – ты ему так радовался…

– Он подарил нам чудесное детство… – глухо буркнул Зенон, укладывая баул, – а ты не сиди, собирай свои вещи, они уже просохли.

Вчерашний ливень застал их на подъезде к этому рыбацкому поселку, и один из баулов промок насквозь. Как назло, именно тот, где лежали все вещи парнишки. Аманда настрого запретила сыну просить магистра подсушить их, желчно сообщив, что все нормальные люди прекрасно обходятся без помощи магов. А сам Сабенс предлагать не стал, словно слышал её слова. Впрочем, теперь Зенон склонен был думать, что магистр и на самом деле все знал.

– У нас на все праздники были самые сказочные фейерверки, – посмотрев, как внук складывает рубахи и штаны, начал тихо рассказывать Зенон, – все соседи сбегались посмотреть. Именно отец когда-то пригласил в поместье мастеров и велел установить разные качели, карусели, горки и лабиринты, на которых так любите кататься вы. Это он придумал комнату игр и замок в беседке посреди пруда, это он привозил нам горы ярких книжек и игр. А еще покупал пони и лошадей, лодки и баркасы, учил ходить под парусом и ловить рыбу. И читать-писать нас тоже учил он, и истории и ботанике… отец умеет очень интересно рассказывать, не оторвешься. Я теперь думаю… не у каждого принца были такие учителя и отцы. И мы с Ниркасом им очень гордились. А когда он ушел… ничего не объяснив, долго не могли понять, почему. Даже обижались поначалу… а потом, когда жена Ниркаса умерла, брат тайком пришел ко мне и сказал, что тоже уйдет… и предупреждает лишь ради того, чтобы я не считал его предателем. Тогда я не понял… но не обижался. А теперь начинаю догадываться, почему он сбежал.

Подхватил баулы и шагнул к двери.

– Идем, нужно поесть. И помоги ей нести вещи.

Яхта ждала Сабенса у причала, и едва он шагнул на палубу, как судно ринулось вперед, стремительно набирая скорость.

Ловкий матрос провел магистра в каюту и вежливо сообщил что светлые лэрды пьют взвар в гостиной герцога. Гость молча кивнул, давая знать, что принял это к сведению и сначала переоделся. Местные жители носили светлые, довольно просторные штаны и легкие рубахи без воротников, и он им несказанно завидовал, но не мог переодеться, не пав при этом в глазах лейды Амалии.

Через пять минут, умывшись, переодевшись и стянув волосы на затылке в хвост, магистр стучал в дверь гостиной, которую у них в королевстве по какой-то странной прихоти звали бы кают-компанией.

– Входи, Сабенс, – распахнув ветерком дверь пригласил Анвиез, – садись. Чаю, взвару, холодного кваса?

– Кваса, я сам налью, – гость сел к столу, осмотрел собравшихся, герцога, генерала и магов, и взял серебряную кружку, – куда мы плывем?

– В летний дворец, – ответил Анви, – там через три дня будет праздноваться коронация Дарвела… и уже собираются гости. А вы куда ехали?

– Искали тебя, – невозмутимо сообщил Сабенс, – но может, рассказать всё по порядку? У меня сегодня день сказителя.

– Что и кому ты рассказал? – мгновенно насторожился собеседник.

Все остальные в разговор не вмешивались, но слушали очень внимательно.

– Зенону… историю его семьи, – признался магистр и замер в ожидании.

Сам не зная, чего. Негласная этика белых магов запрещала лезть в чужие отношения, выдавать чужие тайны, давать советы и намеки.

Но Сабенс был знаком с Анви почти сто лет, и последние тридцать следил за собратом с огорчением и тревогой. Страшась срыва, какие неизбежны у тонко чувствующих, ранимых людей, если жизнь день за днем приносит им лишь заботы и печали. Никто не может жить в постоянном унынии, рано или поздно, но чаша терпения переполняется, и никому не дано знать заранее, во что выльется срыв. В загул по веселым домам и трактирам, либо в жестокую драку с самым лучшим другом. А может и чего еще похуже.

– И как он это воспринял? – задумчиво поднял бровь Анвиез.

– Сказал, что очень хотел бы плыть с тобой, но не может оставить с ней внука. И её тоже не может бросить.

– Спасибо, – помолчав, негромко произнес придворный маг герцога, – а ты не хочешь еще раз рассказать эту историю моим друзьям?

– Нет, я не согласен, – в шутку возмутился Дарвел, – тогда я не буду чувствовать себя особенным. Ведь это только в моих личных делах копались и топтались все, кому не лень… а вы были недосягаемо таинственными.

– Я собираюсь стать твоим родственником… – усмехнулся его учитель и по его лицу словно солнечный луч скользнул, – а от родственников ничего не спрячешь… да и незачем.

– А вот мне интересно про родственников… – намекнул гость, но ответа не дождался и перешел к делу, – но искал я тебя по другому поводу. У тебя ведь кворум, с тех пор, как приехал Ирджин?

– Он у меня был раньше, – заметил Анви, – но зачем тебе наши голоса?

– Хотел попросить помочь открыть в долине школу для одаренных детей.

– Опоздал, – фыркнул Дарвел, – у нас каждый жрец их учит.

– Жрецы – это не то. Они просто помогают одаренным раскрыть способности в полную силу и получить ремесло. Я же говорю о школе для будущих белых магов и целителей. Разумеется, она ничем не будет похожа на обычную школу, у каждого учителя свои ученики, трое-четверо, не больше. И подбирать их лучше по склонностям и интересам.

– А цитадель в Зармейне не может этим заняться? – идея разместить в герцогстве какую-то школу Дарвелу пока не нравилась, и он собирался прежде обсудить её с Ильдой. И потому поспешил вернуть разговор к тайнам Анвиеза. – Сначала мы ждем рассказ о семейных секретах. Но уже слышали, что та злобная фурия – бывшая жена Анви. И сами вычислили, кем может быть обнимавший его мужчина. Сыном, но скорее всего – приемным. А невоспитанный мальчишка ему внук.

– Правнук, – поправил Анвиез, – все остальное верно.

– Кроме деталей, – решил не спорить пока с герцогом гость и вкратце рассказал историю друга.

Но даже в сильно сокращенном варианте она произвела на присутствующих тягостное впечатление. Нет ничего страшнее, чем вложить в семью все силы и душу и вместо благодарности однажды оказаться на улице. Нет магу это не грозило, он легко мог заработать и на кров, и на стол. Труднее всего пережить боль и горечь потери и далеко не всем это удается.

– Какая гадина, – брезгливо буркнул Дарвел, – теперь я понимаю, почему так возненавидел её с первого взгляда! Интуиция подсказала!

– Да? – гость очень заинтересованно уставился на герцога, потом перевел взгляд на загадочно ухмылявшегося собрата, – Анвиез, я правильно понимаю, что у вас крепнет связь?

– Надеюсь, – в голосе магистра против его воли прозвучали самодовольство и гордость, – но доказательств пока маловато.

– Про это объяснишь позднее, – мгновенно сориентировался герцог, – а сейчас закончи уже с тайнами.

– Да нет никаких тайн, – магистр устало смотрел в окно, – мой союз с Амандой изначально был обречен. Сейчас я ни за что не совершил бы подобной фатальной ошибки, а тогда просто не нашел лучшего выхода, чем жениться. Не на ней… мне было безумно жаль детей. Я прикипел к ним, как к бесхозным беспризорным котятам за те несколько дней, что лечил, выводил паразитов и учил пользоваться купальней.

– А их мать… этого не могла сделать? – нахмурился Дарвел.

– Нет, – усмехнулся Анви. – Она вообще всегда была клубком противоположностей… но мне понадобилось время, чтобы это понять. Вот представь юную лейду из бедного, но знатного рода, унаследовавшего от предков лишь кучу условностей, обычаев, правил и запретов. Учителей ей родители нанимали самых дешевых, платья перешивали из бабушкиных, зато спесью и высокомерием накачали так, что из ушей лилось. И ко всему этому не научили ничему полезному, кроме вышивания. Наследства ей тоже не досталось, а приданого лишил отец, узнав, с кем она сбежала. Вы скажете, но ведь как-то же она прожила замужем двенадцать лет? Наверняка научилась хоть чему-нибудь?

– Судя по твоему сарказму, – буркнул Таубен, – ничему. Как же они выживали, да ещё и с детьми?

– Ее муж был чистокровным ойжаррцем, – сообщил Анвиез и помолчал, давая спутникам проникнуться пониманием ситуации.

Все знали, что у ойжаррцев жены нигде не работают, им даже дома не позволяют делать тяжелую работу. Муж обязан привести жену в дом и обеспечить всем необходимым.

– А у него не было ни дома, ни очага, и Аманде приходилось ему помогать, ходить с шапкой. Вот он и делал все сам, а если чего не мог – к примеру, стирать, нанимал женщин в тех деревушках, где они останавливались на ночлег.

– Как она еще с детьми-то справилась, – хмуро покачал головой Ирджин, отлично знавший немало таких неприспособленных к трудностям лейд.

– Не со всеми, – мрачно просветил его учитель, первенца они потеряли. В прямом смысле. Забыли на крестьянской телеге, подвозившей их до городка. Спохватились лишь когда сняли жилье. Циркач обегал все постоялые дворы, заглядывал за все заборы и ворота, но так ничего и не нашел. Я сам потом там ходил, с десятком сыщиков перешерстил все записи о усыновленных и родившихся в тот год детях, но тщетно.

– Выброшу. – рыкнул Дарвел, – вышвырну из долины без права въезда.

– Не спеши… – остановил его Таубен, – давай дослушаем. Мне одно непонятно, чем ты ей не угодил?

Этот вопрос он задал магистру и тот в ответ понимающе кивнул.

– Я тоже долго не мог этого понять… пока не сообразил, что она просто боится.

– Чего? – не поверил Дарвел.

– Бедности. Она и в родном доме не видела достатка, а с мужем хлебнула настоящей нищеты. Пока они не собрали на старого мерина, приходилось бродить по дорогам пешком в любую погоду. Летом – босиком, зимой в грубых опорках. Ели тоже зачастую очень скудно и спали под елкой или в шалаше, копя монетки на животину а потом на тележку. Но и после покупки кибитки не стали богаче, хотя их приняли в труппу, куда безлошадным вход был закрыт. И поэтому, пожив в моем имении, она полюбила его так, как не любила никого… ни меня, ни детей и внуков. И однажды вдруг решила, что я выгоню их, как только она постареет. Не знаю, кто-то «добрый» натолкнул на эту мысль или сама понемногу дошла. Но испугалась она сильно и придумала план, как выставить из дома меня самого, обвинив в неверности.

– Но ведь закон… – задумался Таубен.

– Она не знает законов, – насмешливо просветил собеседников молчавший все это время Сабенс, – верит в любые сказки, если их авторитетно рассказывают её престарелые подруги. И я никогда бы не взял Аманду с собой, но она ни в какую не хотела отпускать Луиса, пользуясь тем, что имеет на него влияние. Впрочем, она всеми в имении командует… и они скрепя зубы терпят. Идти-то некуда, а воспитаны так же, как и она сама, не способными ни к какому делу неженками. Только её сыновья чем-то заняты, но старший давно ушел… сразу, как не стало его жены.

– Как его звали? – живо заинтересовался Ирджин.

– Ниркас.

– Какое говорящее имя… – изумленно протянул Дарвел, – если переставить слоги – получится Каснир, я ничего не путаю?

– Белые маги не берут в ученики несообразительных одаренных, – важно заявил Анвиез, едва сдерживая смех.

– Значит он сбежал к тебе… и живет с тобой уже…

– Почти пятнадцать лет, – спокойно кивнул магистр, – У нас с ним уговор… он никогда не говорит со мной о семье. Но я все же знаю, что Каснир постоянно посылает детям письма и подарки. И не имею ничего против, ему они родные. А когда я уходил – первенцу было всего четыре года. Но я его любил… и после очень тосковал. А он меня даже не помнит.

– А чей сын тот парнишка? – задумался Таубен.

– Старшей дочери Зенона, – подсказал Сабенс, – ей было чуть больше двух, на момент ухода Анви. Она рано вышла замуж и несколько лет жила в другом городе. Вернуться в имение они с мужем решили позже, из-за её болезни. Никому не известно… почему, но имение Анвиеза каждый год посещает кто-нибудь из его собратьев.

– Все понятно, – спокойно произнес герцог, – учитель попросил за ними присматривать. Я бы очень удивился, если он этого не сделал. Но теперь я еще больше не хочу никаких школ. Эта старушка явно поумнела за это время… и спохватилась, что зря так просто отпустила дойную корову. И теперь, если тут будет учиться внук, начнет снова портить Анви жизнь… уже начала, сегодня. И обязательно полезет к Лиате… и тогда я убью её сам, лично. Старуху, разумеется. Потому что это уже моя семья, и я никого не дам в обиду.

– За Лиату я сам кого хочешь убью, – тихо и невозмутимо сообщил ему учитель, но в его словах слышалась скрытая сила мощного тайфуна, – и в одном ты прав абсолютно. Если кто-то собирается вырастить из мальчишки белого мага, то его прабабку нужно держать как можно дальше.

Глава 2

Хотя любопытство точило магистра все сильнее, Сабенс не решился выяснять, кто такая эта загадочная Лиата. Не хотелось нарушать главное моральное правило ордена, он и так уже по уши влез в личные отношения друга. А здесь почти все присутствующие были белыми магами, и для магистра, занятого собственными идеями и не вникавшего в дела совета, неожиданный статус герцога стал огромным сюрпризом.

И вообще многое оказалось не так, как он считал раньше, читая сообщения и разговаривая с купцами и шпионами бывшего правителя королевства Нират. Все они утверждали, будто Дарвел Тайгерд беспечный бездельник, сваливший все заботы о герцогстве на регента и лишь изредка занимавшийся благотворительностью.

А перед магистром сидел уверенный в себе мужчина со вполне зрелыми убеждениями и твердыми принципами, без колебаний командовавший опытным воином и даже собственным учителем.

Поэтому, с наигранной беспечностью глядя в окно, гость спросил совсем о другом.

– А можно узнать… у вас имеется важная причина… плыть так медленно?

– Имеется, – недобро глянул на него герцог и вдруг оглянулся на Анвиеза, – что?

– Он не видит, – подсказал одёрнувший его маг, – в ордене не принято проверять чужие резервы.

– Ну так я ему и объясняю, – холодно усмехнулся Дарвел, – что у нас имеется очень веская причина болтаться в Берсно еще пять часов. Ты вчера добрался из столицы в Сотрену на ладье, вылечил самоубийцу, долетел до Угорда, расчистил завал… и это далеко не всё. А Ирджин принес нас из столицы в Угорд, добрался по лабиринтам до засыпанных детей, спас умирающего наемника и вылечил руку Жака. Ну и тоже много чего еще сделал.

– Извини… я всё понял, – гость смотрел с искренним огорчением и сожалением, – могу я вам помочь? У меня резерв полон, доберемся в два раза быстрее.

– Анви? – вопросительно глянул на учителя Дар, даже не подозревая что этим простым жестом заработал у заезжего магистра ничуть не менее одобрения, чем за все время встречи.

– Помогай, – кивнул старому другу Анвиез, и пояснил, – мы действительно опаздываем. Уходили ненадолго… а получилось иначе.

Сабенс понимающе усмехнулся и отправился на нос судна. Оглядел пустынные воды Берсно, вызвал волну, и загнал её под корму. Яхта взмыла над гладью сонного озера и понеслась стрелой, прочно держась на гребне невероятной волны.

Ирджин и генерал, понаблюдав за этой стремительной гонкой, отправились в свои каюты, поспать часок – другой.

А герцогу не спалось, его грызла тревога за Ильду, перебиравшуюся сейчас в летний дворец и он упрямо сидел у стола, мрачно изучая недописанный указ.

– Чем он тебя сердит? – помолчав, справился Анвиез, тоже не захотевший спать.

– Кто?

– Сабенс.

– Наглостью.

– Ты не прав, Дар. – убеждённо и терпеливо произнес учитель – Нас мало… просто катастрофично мало для того, чтобы уберечь этот мир. И мы часто кого-то теряем. Поэтому давно отказались от всех надуманных правил и запретом, какими руководствуются обычные люди. Нет, при чужих мы ведем себя так же, как они. Но в общении между собой давно отказались от всяких расшаркиваний. Если кому-то из собратьев что-то понадобится, он придет и возьмет в моем доме, от своих мы ничего не запираем. Поэтому Сабенс и ехал сюда так уверенно, зная, что я всегда поддержу его идею и соберу своих учеников, чтобы составить с ним кворум.

– Зачем он вообще требуется, этот кворум, я так и не понял? – задумался герцог.

– Маги люди творческие… – усмехнулся Анвиез, и пояснил, – нам нет необходимости зарабатывать на жизнь тяжким трудом, поэтому каждый выбирает занятие по вкусу. И как ты догадываешься, каждому его идеи кажутся самыми лучшими… но для того, чтобы получить помощь цитадели или разрешение на опасный эксперимент или запретный ритуал нужно одобрение троих магов. Для некоторых дел достаточно учеников, для более важных – только магистры не ниже четвертой ступени.

– Так значит он важнее тебя? – нахмурился Дарвел.

– Нет. Мы все важны одинаково, ты, Ильда, я и он. Ступень указывает на его опыт, силу и моральную стойкость. Вспомни встречу с ним… Сабенс легко подчинился там, где ты не захотел никого слушать.

– Я просто не мог! У меня все в душе переворачивалось от ненависти!

– Знаю. Это я виноват… не сдержался. Ты ощущал мои чувства, – хмуро вздохнул магистр, – и у магов это считается очень хорошим знаком, доказывающим твое доверие к учителю. Но больше я подобного не допущу. Обещаю.

– Ничего… я понимаю. Даже представить страшно, что в таком случае испытал ты. Неужели она не соображает, что играет с огнем?

– Не знаю… но подозреваю, просто ни о чём таком не думает. Она же запомнила, как плохо и больно мне было, когда я уходил. Ведь мы были семьей, и поначалу всё было хорошо. Она была нежной и послушной, радовалась возвращению в привычный мир как ребенок… Наверное, я тоже виноват в том, как повернулась наша жизнь. Все ей позволял, ни в чем не отказывал, жалел, когда она рассказывала, как строг был с ней ее канатоходец. Да, у них жен берегут… как дорогую вещь, но и относятся как к вещам. Мнения не спрашивают, воли не дают.

– А дети… – осторожно заикнулся герцог, – ты не хотел… или…

– Или. За год до нашей встречи лешие носили их на заработки в Караг, посреди зимы. Аманда сильно простыла и попала к травнице… в общем, после этого детей у нее быть не могло. Но вернемся к Сабенсу. Он занимается очень нужным делом, ищет одаренных детей, из которых можно вырастить белых магов. Это непростой, нелегкий труд, и для успеха лучше собрать в одном месте несколько опытных учителей. Чтобы было кому помочь, посоветоваться, поддержать силой. Да и наглядный пример обычно дает очень хороший результат. Все упирается в место, где будет расположена школа. Нельзя ставить ее в городе или деревне, ученики – это дети, которые еще не научились игнорировать чужие взгляды, высказывания, шпильки. Сам понимаешь, как это мешает учебе. Но и совсем в пустыне жить тоже нельзя, они не должны терять связь с миром, иначе однажды возомнят себя особыми, если не богами.

– Анви… я всё понял. Еще раньше. Но должен поговорить с Ильдой. И возможно, с Грозби и Вильдинией. Ну и девушек пригласим… Лиату с Корой.

– И Бремера и Вашека и Нетанью, и Вандерта… – так же спокойно продолжил перечислять магистр и вдруг засмеялся. Но тут же стал очень серьезным, – Я полностью согласен с тобой. Герцогство Тайгерд их родина и все они имеют право решать, какой ей быть.

Ливень не подкрался незаметно, словно шпион, его ожидали с самого заката. И все же плотные дождевые струи, внезапно наискосок ворвавшиеся в окна наделали беспорядка и суматохи.

Все бросились закрывать створки, отодвигать вмиг промокшие стулья и перевернутые порывом ветра мелкие предметы.

– Нужны тряпки… – засуетилась Шана, и тотчас замерла, озадаченно оглядываясь на Ильду, – или… нам теперь самим нельзя?

– Все нам можно, – ласково улыбнулась ей хозяйка гостиной, – но высушить эту воду я могу и без тряпок. Садись, отдыхай. И так весь вечер на ногах.

– Небывалое представление, – пошутила Лиата, отходя к дивану, – герцогиня сушит лужи. А мое платье? Подол мигом вымок.

– Подсушу и платье, – пообещала старшая сестра, – но будет жарковато.

– Лучше я схожу переодеться, – насторожилась Кора, – Помню, как однажды пробовала подсушить на себе юбку утюгом.

– Происки леших, – охнула няня, – ты же так ошпариться могла!

– Ну я же не совсем неумеха… подушечку подложила. Но все равно никому не советую повторять.

– Учите лучше простые заклинания, – согласилась Энильда, уже запустившая несколько теплых смерчей. Кора с интересом следила, как они деловито собирают с пола и ковра воду и сливают в бочку, где рос высокий и пышный куст белых роз. Потому и не сразу заметила маленький смерчик, осторожно трепавший подол её нарядного платья. Ужинали они вместе с семейством Вандерта, и поневоле пришлось приодеться.

– Ай, – отодвинула ноги девушка и поняла, что платье уже сухое и приятно теплое, словно она посидела на залитой солнцем скамье. – Спасибо, Эни… на самом деле очень удобно.

– Меня Анви обещал научить… – на миг оторвалась от очередной книги Лиатана, и похвасталась, – я уже умею поднимать вверх перья и мелкие бумажки.

– Ирджин тоже предлагал мне учиться… – нехотя призналась Кора, – но я пока не решила, нужно ли мне это.

– Что? – потрясенно охнула Ильда и не глядя шлепнулась напротив нее на стул, – Лиечка, он и в самом деле так сказал? Давай я буду тебя учить магии?

– Ну да… – снова насторожилась Коралия, – именно так. А что в этом особого?

– Спасибо, пресветлые духи, – со вздохом взглянула вверх знахарка, – услыхали мою просьбу. Дайте теперь сил и терпения доказать сестричке, что ни один человек в мире, кроме нее, не отказался бы от такого дара. Кроме законченных безумцев.

– Не шути так, Эни, – попросила ее Лиата, – Коре и так сейчас труднее всех. Она привыкла… жить в окружении недругов… я недавно это представила и мне так больно стало. Подумала и пошла к ней спать… а ночью пела ту песенку… что пела нам в детстве мама.

– Ты пела? – удивилась Кора, – а я спала как суслик. Правда… могу признаться, в эту ночь мне не снилось ничего плохого. Никто не гонялся, ни с кем я не дралась…

– Я просто вспомнила… – продолжила Лиата, – как в детстве, если ночью становилось страшно, мы приходили в спальню Эни, и она пускала нас к стенке… куда никто не доберется.

– Я тоже помню… – мягко улыбнулась няня, – как огорчалась Фаечка, обнаружив вас утром в одной кровати. Вы вольготно занимали большую часть постели, а Эни спала на самом краешке укрывшись старым пледом.

– Да, – ответила улыбкой Ильда, – тогда они боялись леших… кто-то рассказывал слишком живые сказки.

– Так ведь нарочно… – и не подумала смущаться няня, – дети должны знать, что не все в мире добрые, и не всем можно верить. А вот про её жениха и я чего-то недопоняла… почему она должна была с ним согласиться?

– Да потому что он предложил ей стать белой магиней! – Возмущенно уставилась на Шану герцогиня, – и ты не можешь не знать, что такие предложения – большая редкость! Кому попало их не делают, поэтому просить по знакомству абсолютно бесполезно!

– А это точно? – помрачнела Шана, – ты уж извини, Эничка, но нам такие тонкости неизвестны.

– Точнее некуда! – расстроенно вздохнула Ильда. – Я голову сломала, как и чему её учить, чтобы дотянуть до этого уровня… а она оказывается, уже отказалась!

– Нет. Я сказала – подумаю, – буркнула Кора, – но раз тебе так хочется – скажу ему, что согласна.

– Мне тоже очень этого хочется, – отложила книжку Лиата, – поэтому пожалуйста… не передумай.

– Что мне даст это учение… – еще потихоньку ворчала девушка, глядя в беснующийся за окном ливень, но уже понимала, что сестры желают ей только добра.

Быть белым магом очень почетно… но она ведь не дурочка восторженная, чтобы не понимать, каким трудом дастся ей учение. Целый день наблюдает, как упорно крутит воду в стакане Лиата, осваивая какое-то слабое заклинание для зельеварения. Как выяснилось – только обычные люди, говоря, что им сварили зелье, представляют себе целителей у котла с большой ложкой.

Ни один маг не станет стоять у кипящего варева и дышать испарениями… если не решил свести счеты с жизнью. Мешают магией, или особыми лопастями, которые крутят педалью, сидя у дальнего стола. И вообще большую часть работы делают не так, как кухарки и повара. Но всем ведь это не объяснишь? Да они и не поверят, что некоторые зелья нужно не варить а замораживать или взбивать, Кора видела такое в башне знахарки.

– Многое, – пообещала герцогиня, погладив сестру по плечу, – и у меня будет легко на душе… белый орден никому не даёт в обиду своих адептов.

– Ну ради твоего спокойствия я готова учить заклинания и ломать голову над книжками, – усмехнулась Кора и ни грана не шутила.

Примирение с сестрой, о котором еще недавно она и не мечтала, принесло ей давно забытый душевный покой и чувство защищенности. Кора и не подозревала, как сильно соскучилась по особому, ничем не заменимому ощущению своей нужности и важности, как не хватало ей тепла и надежности родного дома, заботы и любви близких.

– Я очень рада, – серьезно кивнула Ильда и вдруг оглянулась на Шану, – а ты чего плачешь, няня?

– От радости… и боли… давно хотела сознаться…

– Не смей! – Побледнела Кора, – Молчи Шана! Ты слово дала… я не хочу этого вспоминать!

– Так нельзя… – всхлипнула та, – неправильно, понимаешь? Я тогда сделала глупость… до сих пор каюсь…