Берсерк создан для победы.
Берсерк создан для подвига.
Берсерк создан, чтобы его уважали и боялись…
Сон походил на бестолковый кошмар. Он будто застрял, завис в кромешной тьме. Вязкая, густая, она окутывала всё вокруг, давила на грудь, затрудняя дыхание. «Внимание, дом окружен!» – заревел металлический голос в ушах. Он попытался приподняться, но тело не слушалось. Грохнули выстрелы, в нос ударил резкий запах пороховой гари. Вадим Орлов закашлялся и с трудом разодрал слипшиеся ресницы. Выстрелы и искаженный мегафоном голос не исчезли вместе с пробуждением. Он нервно вытер ладонью мокрый от слюны рот и резко тряхнул головой, пытаясь прогнать остатки сна. Движение отдалось резкой болью в висках, Вадим непроизвольно застонал. «Как же так, выпили-то немного, а такое похмелье. И что вообще происходит? Кто стреляет?» Он тяжело сполз с дивана и на четвереньках двинулся к окну. Держась за стену, встал на ноги, прижался плечом к простенку и осторожно выглянул на улицу. Первый ноябрьский снег во дворе был вытоптан многочисленными бойцами ОМОН, которые стреляли по окнам второго этажа, перебегая между машинами. Сверху раздалась автоматная очередь, пули подняли фонтанчики снега, омоновцы залегли. Орлов с усилием оторвался от стены и, тяжело ступая на ватных ногах, с трудом добрался до лестницы, ведущей на второй этаж офиса.
– Тагир! Тагир, твою мать! – глухо прохрипел он, задрав голову вверх.
Выстрелы на втором этаже стихли, через секунду сверху раздался звук разбитого стекла и грохнул взрыв гранаты во дворе. Вадим, тяжело переставляя ноги и опираясь на стену, медленно преодолел два пролета. Опасаясь шальных пуль, медленно, сантиметр за сантиметром, он высунул голову из-за косяка двери и осмотрел обширный зал, который служил ему кабинетом. То, что он увидел, не укладывалось в голове. Посередине, раскинув руки, лежали тела двух его охранников, а в стене, позади рабочего стола, чернел пустотой открытый сейф. Вчера утром он лично положил туда два миллиона долларов, однако сейчас их там не было. Окна напрочь были вынесены ураганным автоматным огнем, который беспрерывно вели омоновцы. Орлов двинулся вдоль по коридору, увидел открытый люк на чердак, приставленную к проему лестницу и мысленно выругался.
– Тагир! – вновь позвал он своего заместителя.
Ответа не последовало. Вчера они пили вместе, и сейчас Тагир должен быть в офисе, однако, по-видимому, ушел через чердак в соседний подъезд особняка.
– Су-у-у-ка! – прохрипел Орлов.
По лестнице загрохотали армейские ботинки. Вадим тяжело повернулся всем телом навстречу бегущим по коридору бойцам в камуфляже. Он поднял руки, открыл пересохший рот, пытаясь что-то крикнуть, но удар прикладом автомата прервал его попытку.
Своего родного отца Денис никогда не видел, а мама никогда не вспоминала о нем. Только однажды в ответ на его расспросы она бросила короткую фразу:
– Если бы не твое появление, я бы вообще считала этого человека самой страшной ошибкой в своей жизни.
До десяти лет Денис жил в Санкт-Петербурге. Когда его мать неожиданно выскочила замуж за финна и увезла сына за границу, он воспринял это довольно трагично. Школа, друзья, привычная обстановка – всё осталось где-то в прошлой и такой, как ему казалось, налаженной жизни. Финн, которого звали Матс Линд, на поверку оказался шведом. Это в начале их знакомства Денис решил, что раз они уезжают в Финляндию, значит, новый муж мамы – финн. Матс был совладельцем шведской фармацевтической компании, основанной еще его дедом, и руководил финским филиалом. Подростку не хватало мужского общения, однако первое время Денис воспринимал Матса с осторожностью, но затем просто привязался к отчиму и даже полюбил его. Как выяснилось, Линд не мог иметь детей и с радостью принял десятилетнего пасынка, тем более что Денис очень походил на скандинава. Светлокожий, голубоглазый, со светло-русыми волосами, правильными чертами лица и мужественным подбородком. Последняя деталь, по-видимому, досталась ему от отца, так же, как и широкие плечи, и развитая мускулатура. Ему не приходилось прикладывать особых усилий, часами таская железо для наращивания мышц. Парень обладал некой генетической предрасположенностью, поэтому даже простые упражнения с собственным весом давали потрясающие результаты.
Вскоре Денис ударился в спорт. Он занимался всем подряд, часто меняя виды, и наконец остановился на единоборствах. И здесь он не смог сразу выбрать ни один из видов и перепробовал почти всё, что предлагали спортивные клубы в их городе. По большому счету, ему было всё равно, чем заниматься, лишь бы иметь возможность биться в полный контакт. Парню не нужно было учиться драться. Казалось, насилие заложено в нем на генном уровне. Кто-то тренируется годами и никак не может научиться сдерживать свой страх перед схваткой. Денис же просто выходил на бой, и всё происходило само собой. Удар, нырок, уход от нападения, снова удар – и противник уже лежит. Бокс, кекусинкай каратэ, асихара каратэ, полицейское дзю-дзюцу, кэмпо – он перепробовал всё и в итоге остановился на боевом самбо. Бойцов на соревнования разного уровня отбирали очень тщательно, так как для успешного применения полученных знаний им также была необходима высокая психологическая устойчивость. А у Дениса с этим возникли определенные проблемы. Пропуская удары, он начинал впадать в неконтролируемую ярость и почти полностью прекращал думать. Мозг отключался, и боец бросался в атаку с яростью дикого зверя. Иногда это приносило успех, но чаще всего он утрачивал контроль и проигрывал. Тренер пытался исправить ситуацию и довольно много занимался с ним психологической подготовкой. Через полгода его титанические усилия принесли первые плоды. На очередном чемпионате Денис был вне конкуренции, пройдясь, как тяжелый каток, по своим соперникам. Бился он с остервенением, словно на карту поставлена его жизнь, и напоминал жуткую машину для уничтожения. Это был первый и последний успешный турнир, в котором он выступал за свой клуб. Через месяц умер отец Матса, и они вынуждены были переехать в Швецию. Денис ненавидел перемены. Он резко отрицательно отнесся к переезду в чужую страну, замкнулся, стал капризным и раздражительным. Только новый тренер, который оказался выходцем из России, помог родителям привести его в норму. И вообще, этот клуб и условия тренировок не шли ни в какое сравнение с его прошлой командой. Успех не заставил себя ждать. За три года Денис стал призером многих международных турниров.
Линды были небольшой семьей, а если говорить честно, то после смерти отца Матса очень небольшой. Если исключить очень дальних родственников, с которыми последний из рода Линдов практически не общался, то единственным наследником стал его приемный сын. Когда Денису исполнилось девятнадцать и он окончил школу, то не ушел из родительского дома, как большинство его сверстников. Он почти год отработал в фирме отчима курьером, не прерывая тренировок. Практически Денис просто числился на работе, посвящая всё свое время занятию любимым спортом. Тот год ознаменовался для него переходом в любительское ММА. Смешанные боевые искусства (часто называемые «боями без правил») представляли собой сочетание множества техник, школ, направлений единоборств. Это как нельзя лучше устраивало Дениса. Он давно мечтал заняться этим спортом, считая такой вид самым приемлемым для себя. Шлемы, накладки на ноги, пятиугольный рейдж, где проходили поединки, – всё было в новинку и приятно радовало. Его мастерство росло день ото дня, и тренер делал на него большие ставки. Тогда же, по настоянию Матса, он поступил в университет и по прошествии трех лет получил диплом менеджера. За полтора года до окончания обучения судьба свела его с одним эмигрантом из Израиля. Бывший офицер спецподразделения израильской армии зарабатывал, давая уроки самообороны домохозяйкам. Смуглый, почти двухметровый гигант под сто килограммов весом, с впечатляющей, рельефной мускулатурой производил неизгладимое впечатление на женщин, и от желающих посещать его курсы не было отбоя. Денис случайно узнал, что парень в совершенстве владел крав-мага – разработанной в Израиле военной системой рукопашного боя. В отличие от многих единоборств, её предназначение – обеспечить физическое выживание, а не духовное самосовершенствование. Как при обороне, так и при нападении всё построено на использовании рефлексов человека. Для достижения спортивных успехов на ринге эта система практически бесполезна, но для выживания на улице, при нападении вооруженного противника, она была незаменима. Он выпросил у отчима дополнительные деньги на оплату уроков и начал тренироваться. Через год, в сочетании с навыками, полученными на занятиях по боевому самбо, он мог выстоять даже против группового нападения. Хотя кулаки у Дениса чесались не по-детски, применить эти навыки на практике случай не представлялся. Зато впереди маячила успешная карьера профессионального бойца с многомиллионными контрактами. Но непредвиденный случай перечеркнул всё. Очередной турнир, где на пути к финалу он громил всех своих соперников, легко и непринужденно справляясь с ними, закончился довольно драматично. В финальном бою было всё не так легко, он был сложный. Противник, физически очень крепкий, в прекрасной форме, спустился с более высокой весовой категории и был тяжелым соперником в прямом смысле слова. Денис выгрызал победу зубами, выигрывая с минимальным преимуществом. В самом конце схватки, когда у бойцов практически не осталось сил, Денис понял, что выигрывает. Движения его соперника становились всё более вялыми, в его взгляде сквозило апатичное бессилие, которое вскоре сменилось злостью и отчаянием. Денис приготовился провести решающий прием, но неожиданно противник захватил пальцы его левой руки и резко вывернул. Это был запрещенный прием. Что-то тихо хрустнуло, боль и слепая ярость затмили рассудок. Еще до того, как судья успел остановить бой, он поднырнул под руку соперника и сразу же провел жесткий удар локтем в солнечное сплетение. Это тоже был запрещенный прием. Противник был полностью деморализован. Судья попытался предотвратить расправу, но Денис машинально двинул его локтем в печень. Корчась от боли, рефери мгновенно свернулся калачиком на полу. Затем Денис принялся методично избивать соперника, и только вмешательство его тренера позволило избежать фатальных последствий. В итоге соперник Дениса неделю пролежал в коме, судью пришлось оперировать, а несостоявшегося чемпиона после долгих разбирательств пожизненно дисквалифицировали за неспортивное поведение. Его отлучили не только от соревнований. Запрет распространялся и на тренировки, и даже на посещение бойцовских клубов. Жизнь остановилась, был потерян смысл существования. Все его усилия, вложенный труд пошли прахом. Казалось, что его провернули через мясорубку и превратили в противно пахнущий фарш. Почти месяц он провалялся дома, тупо глядя в потолок. Денис не знал, что такое похмелье, но его нынешнее состояние напоминало именно это. Веселая вечеринка закончилась, обернувшись страшной утренней депрессией. И как вернуть состояние безграничной уверенности в себе, которое сопровождало его в последние годы, состояние всемогущего победителя, он не знал. Никакие попытки матери и отчима как-то расшевелить сына не имели успеха. Неожиданно для себя он обнаружил, что у него и друзей-то настоящих нет. Просто были ребята, с которыми он проводил свободное время, была девушка, которую, как ему казалось, он даже любил. Однако чемпион кончился, и сейчас, после инцидента, все стали как-то по-другому относиться к нему. Денис чувствовал напряженное отчуждение с их стороны и, как следствие, сам не хотел никого видеть. Оставался только друг детства – Мишка Савин, самый близкий друг, еще со времен начальной школы. Тогда они ни дня не проводили друг без друга, однако когда мать и Денис переехали, друзья постепенно отдалились. Денис несколько раз приезжал в Петербург, и тогда они встречались и, как в раннем детстве, гоняли по улицам северной столицы. Только с появлением у ребят мобильных телефонов их общение приобрело регулярный характер, и хотя их интересы были довольно разными, они продолжили тесное общение. Окончив школу, Миха уехал учиться в Москву, а после получения диплома остался жить в столице. И сейчас, как он сам выражался, «что-то мутил» там по компьютерной теме. Мишка был парнем позитивным, никогда не унывал, во всём выискивая положительное. Если где-то убывает, значит, где-то должно прибывать, и стоит подумать, как извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Последние несколько лет он регулярно мотался к Денису в Швецию, поэтому у него всегда была действующая виза, и как только узнал, что друга постигло несчастье, не раздумывая рванул в аэропорт. Только по приезде Миха реально оценил масштаб трагедии, и психологическое состояние Дениса ему очень не понравилось. Мишка попробовал переключить его сознание на другие темы, представить жизнь как игру, в которой не бывает проигрыша. Но, увы, видимо, сейчас достучаться до Дениса было намного сложнее, чем просто переключить телевизионный канал или включить музыкальную запись.
– Дэн, а переезжай ко мне, – неожиданно предложил он, исчерпав все средства убеждения.
Денис не сразу понял, куда зовет его друг, и решил уточнить:
– Ты что имеешь в виду? Куда к тебе?
– В Москву, – пояснил Миха таким тоном, как будто речь шла о простой загородной прогулке.
Дэн вытаращил на него глаза и крутанул пальцем у виска.
– Ты че, больной? На хрен я там нужен? Что делать буду?
– А здесь что делать будешь?
Денис пожал плечами. Что делать дальше? Над этим он не задумывался, окунаясь раз за разом в собственные обиды и переживания. В мыслях он мечтал, что вот-вот все одумаются и прибегут к нему с просьбой вернуться. Ведь он не простой спортсмен, он чемпион, он победитель! Таких один на тысячу!
– Не знаю, – буркнул он. – Может, ты ко мне переберёшься?
Миха замахал руками и засмеялся.
– Шутишь?! Вот я-то тут действительно никому не нужен. Да я даже язык толком не знаю. Да и дело у меня в Рашке налажено. А у тебя здесь – как в стойле. Ни вправо, ни влево. Только дернешься – и уже полиция или налоговики за тобой гонятся. Никакой свободы личности.
– Для жуликов – да. Никакой, – согласился Денис.
– Так уж и жуликов, – обиделся Миха. – Ничего криминального я не делаю. Просто некоторые вещи не получается проворачивать без нарушений. А здесь за этим уж очень строго следят.
Денис устало отмахнулся. Этот спор периодически возникал между ними, и никто не мог доказать свою правоту, оставаясь каждый при своем мнении.
– И еще одно. Там ты сможешь продолжать тренироваться и даже в соревнованиях участвовать. В России плевать хотели на все ваши дисквалификации и запреты.
– Так на официальные соревнования меня все равно не выпустят. Ни в России, ни в Европе.
– И что?! Только Москва больше вашей Швеции вместе с Финкой. Знаешь, сколько желающих найдется морду тебе набить?
Денис криво усмехнулся: «Набить морду! Мечта!» Он потер подбородок и тоскливо вздохнул.
– Давай поднимай жопу! Пойдем куда-нибудь, отвиснем, а то ты на меня тоску нагоняешь, – решительно заявил Мишка.
Денис кивнул и, нарочито кряхтя, поднялся с кровати.
Они бродили по улицам, разглядывая неоновые вывески, окна ресторанов и кафе, где сидели за столиками праздные и счастливые люди, магазины с нарядными манекенами. Через пару часов друзья уже вяло перебрасывались словами, устав от бесцельной прогулки по улицам. Наконец Миха замер перед входом в один из многочисленных баров и вопросительно посмотрел на своего друга. Он знал, что Денис не жалует такого рода заведения, но тот равнодушно пожал плечами и кивнул.
В баре было почти пусто: две пары посетителей и какой-то старик с помятым лицом за барной стойкой. Ребята устало плюхнулись на полужесткий диван и заказали напитки. Мишка с блаженным выражением лица потягивал виски, ощущая, как уходит усталость. Денис же сидел с отрешенным видом, даже не притронувшись к стакану с соком. Видимо, прогулка не отвлекла его от грустных мыслей о будущем. Он сквозь зубы, иногда невпопад, поддерживал разговор. Через полчаса со стороны входа в бар послышался громкий смех. Трое парней спортивного вида в сопровождении девушки заняли свободный стол. Среди них выделялся один: коротко стриженный, широкоплечий. Сразу было видно, что он являлся лидером этой компании. Когда все расселись, девушка устроилась у него на коленях. Плотная, в голубых джинсах и толстом свитере с широким воротом, на который ниспадали светлые, гладко зачесанные волосы. Мишка мельком взглянул на нее и тут же отвел глаза. Такой тип женщин не привлекал его. Впрочем, он давно убедился, что здесь с красивыми женщинами просто беда. Ему даже показалось, что шведки совершенно не заботятся о своей внешности. В России их назвали бы жирными: упитанные, коренастые, с крепкими ногами и руками, явно не модельного вида. На самом же деле просто очень мускулистые, однако такие стандарты совсем не заводили его. Он отвернулся, поднял стакан, но замер с удивленным выражением на лице. Денис застывшим взглядом смотрел на компанию, и на его губах играла презрительная улыбка. Миха вновь обернулся. Компания тоже смотрела в их сторону, а девушка медленно сползла с колен крепыша и села в кресло, уткнувшись взглядом в стол. Через пару минут игры в гляделки Денис поднял руку с выставленным средним пальцем. Вся компания, как по команде, повернула головы и уставилась на своего вожака. Тот резко поднялся с места и двинулся в их сторону.
– What do you want? – прохрипел стриженый, остановившись напротив.
– Пошел в жопу, – не вставая с места, бросил Денис ему в ответ.
Он почему-то выдал это по-русски, но стриженый уловил интонацию и, выставив вперед руки, бросился на Дениса. Было непонятно: то ли он хотел ударить, то ли имитировал удар, но реакции ему явно не хватило. Денис, не меняя позы, двинул ему в пах ногой, и когда тот непроизвольно согнулся, врезал открытой ладонью по горлу. Доли секунды – и стриженый хрипел, стоя перед столиком на коленях. В баре наступила гробовая тишина. Мишка лихорадочно пытался представить последствия этого инцидента. Он не понимал, что вообще происходит, кто эти ребята и что они хотели от них.
– Блевотина! Пошли, Миха, – процедил Денис с каменным выражением лица.
Он поднялся с места, пропустил Михаила вперед и двинулся следом. Только когда за ними закрылась входная дверь, все бросились к лежащему на полу.
Друзья медленно двинулись по ярко освещенной улице, и Мишка периодически оглядывался, ожидая появления полиции.
– Хватит трястись, – успокоил его Денис. – Проблем не будет.
– Кто это был? – нетерпеливо поинтересовался Миха.
– Одноклубник. Тренировались вместе. И телка моя с ним, – пояснил Денис. На секунду запнулся и добавил: – Бывшая.
– Понятно.
– Что тебе понятно?! Я позавчера с ней по телефону общался. Хоть бы слово сказала. Корова!
Мишка хотел развить тему насчет коровы, но счел за благо промолчать, чтобы ненароком не обидеть друга. Все-таки она раньше была его девушкой, и не известно, какие чувства он продолжал испытывать к ней.
– Ты не переживай, – решил он успокоить друга.
Денис остановился и почесал затылок.
– Ты знаешь, удивительно, но вообще не переживаю. Глянул сегодня на нее со стороны – чистый крокодил, только трахается отлично. А вот хахаль ее напрягает. Главное, я его чуть ли не лучшим другом считал. Столько лет вместе выступали. А когда меня дисквалифицировали, он радовался как ребенок. Гнида! А может, и хорошо, что так. Так вовремя. Представь, что я бы жизнь с ними рядом прожил, а потом оказалось, что всё это мираж.
– Мираж? Ты о чем?
– Обо всем этом! Друзья, город этот, мое существование здесь. На поверку реальностью оказались только семья и ты. Даже тренер, и тот слился. Мычит какой то бред. А еще земляк!
– Ты что, этому парню дорогу перешел?
– Получается так. Я всегда первый на турнирах. Вся слава мне доставалась. Ну а теперь он вне конкуренции, теперь он первый в клубе. Правда, чемпионом вряд ли станет, но на местном уровне он звезда. Яйца только подлечить придется, – тихо заржал над своей шуткой Денис.
Через два дня Миха умотал в Москву, но практически каждый вечер докучал ему настойчивыми рассказами о прелестях столичной жизни в России. Денис не сразу воспринял всерьез идею с переездом, но со временем она всё более и более казалась ему самым простым выходом из сложившейся ситуации. Тем более его всегда тянуло в Россию, и это чувство было непреодолимым. Еще в детстве, с каждым приездом на родину, оно охватывало его всё сильнее и сильнее. Ну и, конечно, русский язык. При том, что он знал несколько языков, ничто не могло заменить родной. Мама с детства заставляла его читать русскую классическую литературу на языке оригинала. Упорно прививала любовь к изобразительному искусству и музыке. Правда, в последнее время он стал предпочитать классике криминальные детективы, благодаря чему его лексикон пополнился словами и выражениями, от которых иногда ее коробило. Он даже телевидение предпочитал смотреть российское. Идея двинуть к Мишке начинала занимать все его мысли, и только предполагаемая реакция матери пока останавливала. Мама вообще никогда и слышать не хотела ни о каком возвращении. В ее памяти стальной иглой засели ужасы, пережитые в 90-е годы, и страна, из которой ей удалось вырваться, казалась всё той же темной, лежащей в руинах после перестройки, с голодным и озлобленным населением. В то время Анна Викторовна Белова, искусствовед по образованию, дочь старшего научного сотрудника Эрмитажа, вынуждена была работать на рынке. Само по себе это было не смертельно, но никогда она не чувствовала себя так унизительно, как тогда. Она ни дня не работала по специальности, потому что сразу после университета ей пришлось искать работу, где платили деньги, на которые они с мамой могли бы прокормиться. Отец умер год назад, мама часто болела, и единственной, кто мог содержать семью, оставалась Аня. Она по двенадцать часов торчала за прилавком, и казалось, что так будет всегда. И тут появился он. Коротко стриженный, в черной кожаной куртке и модных широких штанах. Уверенный, в меру грубый, сильный и, как казалось, надежный. Он без лишних ухаживаний сразу взял её в оборот, не давая времени адекватно оценить его. Она так устала от окружающей действительности, что, практически не задумываясь, бросилась в водоворот отношений с ним. Через месяц Аня узнала, что беременна. Три года она прожила в счастливом неведении о действительном роде занятий своего мужа. Заботы о сыне и больной матери не давали времени задуматься, откуда берется благосостояние, которое окружало ее всё это время. Три года, как один день, а потом черная дыра. Его арестовали за убийство. На поверку любящий отец и муж оказался простым бандитом, и началось: обыски, допросы. Мама не выдержала всего этого, угасла за три месяца. Впрочем, и сама Анна была близка к тому, чтобы свести счеты с жизнью. Только маленькое родное существо останавливало её. Через полгода состоялся суд, и мужу дали пятнадцать лет с конфискацией. Монстр, чудовище! На заседаниях суда она услышала столько мерзости о нем, что навсегда вычеркнула из своей жизни этого человека. Следующие семь лет стали битвой за выживание, и наконец она встретила Матса.
Это в молодости ты не боишься ничего, даже смерти. Тебе кажется, что всё это далеко-далеко в будущем. Только с возрастом всё пережитое возвращается к тебе и порой накрывает тяжелой удушливой волной. Как ты смог всё это вынести, остаться в живых, не сгинуть в пучине перемен, как тысячи твоих соотечественников, не оказаться за решеткой, не спиться. Иногда, по ночам, она просыпалась в их уютном коттедже на берегу озера и подолгу лежала без сна, с благодарностью и любовью глядя на мерно похрапывающего мужа. Многое изменилось с того лихого времени. Да и воспоминания стали зыбкими, нестрашными и практически исчезли за давностью лет. Во время редких посещений Питера она видела кардинальные изменения, происходящие в стране. Чистые улицы, новостройки. Город преобразился и приобрел европейский лоск. Преобразилась и культурная, общественная жизнь горожан. Однако в последние годы европейские СМИ начали очередную антироссийскую кампанию, и её страхи вспыхнули с новой силой. Страх – самая ядовитая эмоция. Он поселяется в мозгу и постепенно разъедает его, убивает всё внутри тебя, не дает адекватно оценивать происходящее.
Денис прекрасно понимал, что ему одному будет не под силу сломить мамино противление. Оставалось надеяться на Матса. Каково же было его удивление, когда через два дня отчим сам начал разговор на тему, которая занимала все его мысли. Матс тоже опасался неадекватной реакции супруги, поэтому выбрал момент, когда она отсутствовала дома, и пришел в комнату сына.
– Ну что, Дэн, – осторожно начал он разговор, – какие планы? Надумал что-нибудь?
Денис несколько настороженно глянул на него, решая, как бы помягче преподнести идею своего отъезда.
– Думаю, мне нужно начинать работать.
– Вот и я хочу поговорить об этом, – оживился Матс.
Денис хотел развить тему, но отчим не дал ему высказаться и продолжил:
– Не хочешь поехать в наш финский филиал? Поработать там.
Денис покрутил головой, как будто жесткий ворот жал ему шею.
– Я вообще-то в Москву хотел поехать.
Матс хитро прищурился, легко хлопнул ладонью о коленку и выдал:
– В Москву? Ну что ж, у нас и там есть представительство. Три месяца назад я открыл московский филиал.
Денис встрепенулся, удивленно поднял брови, затем растянул губы в улыбке. Эта неожиданная новость как нельзя лучше согласовывалась с его желаниями.
– Через неделю мы начинаем туда регулярные поставки своей продукции из Петербурга.
Фабрика в Петербурге работала еще со времен Ельцина. Были периоды, когда Матс хотел закрыть её и поставлять продукцию из Финляндии через российских оптовиков. Однако наличие своего производства давало определенные выгоды компании, и Матс отказался от этой затеи. И вот теперь он решил двигаться дальше.
«Если начинаются поставки, значит, уже создана инфраструктура и подписаны контракты», – прикинул Денис в уме.
– И что ты предлагаешь? – попытался уточнить он.
– Предлагаю тебе возглавить это предприятие.
Денис с сомнением покачал головой. То, что ему предстоит отправиться в Россию, вполне совпадало с его планами. Но руководить бизнесом и еще к тому же не маленьким, было как-то боязно.
– Матс, ехать я готов, но руководитель, боюсь, из меня никакой.
Отчим криво ухмыльнулся и небрежно махнул рукой.
– Ты знаешь, мой отец однажды вот так же швырнул меня в омут бизнеса, как котенка. Отправил руководить финским филиалом. И ничего. Правда, полгода я чувствовал себя полным идиотом, пока не набрался опыта. Зато теперь мне без разницы, чем и кем руководить. В Москве у нас есть директор: неплохой парень и дела ведет грамотно. Первое время твоя задача – вникать и учиться. Надеюсь, справишься, ну а там видно будет. Так что Москва ждет тебя.
– Москва?! Какая Москва?! Вы что удумали?! – возмущенно выкрикнула мать Дениса, стоящая в проеме двери.
Она вернулась домой раньше положенного времени и нечаянно подслушала конец разговора. Сейчас она всем видом напоминала всклокоченную наседку, готовую защищать свое потомство от ястреба.
– Анна, успокойся! – резко приказал Матс.
Его жесткий тон удивил и слегка отрезвил женщину. Он никогда не только не приказывал ей, но и не повышал на нее голос.
– Ну мам, ну правда, не пугайся, – попробовал смягчить ситуацию Денис. – Мы просто обсуждаем работу московского филиала.
– Я так и знала, что этим кончится, – опять запричитала Анна Викторовна. – Как только ты открыл бизнес в Москве, знала. Потом этот Мишка с его россказнями. Всё один к одному. За что мне всё это?
Анна заломила руки, слезы покатились по щекам. Через секунду она молча скрылась в проеме, и по лестнице, ведущей на первый этаж, застучали каблучки ее домашних туфель.
– Знал, что так будет, – протянул Денис.
Сейчас только одна мысль терзала его мозг: «Нужно валить отсюда. Валить как можно скорее. В Питер, в Москву, к черту на рога! Только скорее и подальше».
Его сердце сжималось, когда он думал о матери, но вместе с тем понимал: если не решится сделать это сейчас, потом будет еще труднее. Он вопросительно и вместе с тем умоляюще взглянул на Матса. Тот ободряюще кивнул и неторопливо поднялся с места.
– Такое я уже проходил, – тихо сказал он. – Пусть свыкнется с этой мыслью, а потом я ей всё объясню. Уверен, она поймет.
* * *
Денис подхватил спортивную сумку и пошагал к распахнутой стеклянной двери. Задержавшись в проеме, он огляделся и в толпе встречающих сразу увидел знакомое лицо. Миха топтался у стены терминала с выражением явной маеты на лице. Он держал руки в карманах и нервно дергал плечами. Рот Дениса растянулся в улыбке, а ноги сами пошагали навстречу. Мишка тоже заметил друга, появившегося из разъехавшихся стеклянных дверей, и заулыбался.
– Здорово, братан! А я уж думал, где ты завис? Ну, как долетел-то? Нормально? – бросил он Денису и, получив положительный ответ, удовлетворенно кивнул.
Денис был несколько озадачен. Он ожидал более теплый прием. Но Мишка как будто торопился побыстрее выбраться из толпы встречающих и начал продираться к выходу. Когда они наконец оказались на свободном месте, Денис дернул друга за рукав куртки и остановился.
– Слышь, Миха! Ты в порядке? Если тебе некогда, я сам доберусь.
– Да не грузись. Просто папачес в клинику попал. Напрягает всё это.
– Твой отец? Так а ты чего не в Питере?
– Так он здесь лежит. Уже два года как в Москву перебрался. Как с матушкой разбежались, так он сюда и свалил.
Денис широко открыл глаза и застыл с недоуменным выражением лица. «Ну Миха, ну конспиратор! Сколько раз приезжал за это время – и хоть бы словом обмолвился. Родители развелись! Отец в Москве! Хороши новости!» – думал он с некоторым раздражением.
– А что же ты молчал?!
Мишка передернулся, брезгливо скривил губы и процедил:
– Было бы чем хвастать. Собачились полгода. Бизнес делили, отношения выясняли. Я как на войне побывал. Хотелось прибить обоих.
– Ну и что в итоге?
– В итоге?! Матери торговый центр достался, а батя в Москву рванул. Влез в строительный бизнес и квартирами торгует. Не поверишь! Лепшие друзья сейчас! Созваниваются, с праздниками поздравляют друг друга. Полный дебилизм!
– Может, сойдутся? – предположил Денис.