Зачарованная тьмой

 
Не он ко мне, а я к нему —
во тьму,
во тьму,
во тьму.
 

А. Ахматова

© Валерия Чернованова, 2022

Пролог

Королевство Венгрия, окрестности замка Чейте

1589 г. от Р.Х.

– Преклонись пред своим владыкой, Эржебет, – низкий, тягучий голос разнесся по поляне, отголосками зазвучал в лесной чаще.

Молодая женщина в простой рубахе изо льна прикрыла глаза и, повинуясь воле ведьмы, покорно опустилась на землю. Факелы, полыхавшие вокруг графини, освещали ее стройную коленопреклоненную фигуру. Светлые волосы, обычно спрятанные под жемчужной сеткой, свободно струились по плечам, на лице застыло столь редкое для Чахтицкой пани выражение умиротворения.

Тонких губ едва касалась улыбка. Эржебет ждала этой ночи бесконечно долго, и вот наконец желание ее сердца должно было исполниться. Она обретет могущество, о котором всегда мечтала, станет единой с этой землей и населяющими ее духами.

Отныне время будет над ней не властно.

– Эрдег готов принять твою жертву, графиня. – Опустившись на колени, Анна Дарвулия поставила у ног госпожи чашу из черненого серебра. – Ты омоешься ее кровью, владыка подземного мира заберет себе ее душу. Начинай молиться, Эржебет. Взывай к нему!

Молодая женщина послушно зашевелила губами, восхваляя своего повелителя, постепенно погружаясь в глубокий транс. Выйдя из огненного круга, колдунья кивнула одному из слуг, что стояли поодаль, повелевая привести пленницу.

– Громче, Эржебет! Громче! Он тебя слышит! – повторяла лесная ведьма, коршуном кружа вокруг своей госпожи.

Раскачиваясь в такт дикой мелодии музыкантов-цыган, зачарованная пани уже не шептала, а выкрикивала слова молитвы. Щеки ее разрумянились, волосы, в бликах огня отливавшие золотом, растрепал ветер. Опьяненная эйфорией, Эржебет рыдала и хохотала, снова и снова выкрикивая имя древнего божества.

Мелодия звучала все громче, но даже резкие, рваные удары по струнам и ритуальные песнопения не способны были заглушить рыдания пленницы, которую вели навстречу жестокой судьбе.

Девушка отчаянно цеплялась за жизнь, боролась из последних сил, вырываясь из рук безмолвных конвоиров.

– Твои чары на них не действуют, дочь Мнеллики, – осклабилась, обнажив ряд гнилых зубов, старая ведьма. – Не действуют ни на кого из нас.

– Уничтожишь меня, и вместе со мной погибнет весь наш род, – попыталась воззвать к голосу разума колдуньи девушка. – Боги тебе этого не простят!

Анна Дарвулия печально усмехнулась:

– Эрдегу будет приятно мое подношение. А что до остальных богов… В их прощении я не нуждаюсь.

– Будь же ты проклята! – плюнула в морщинистое лицо старухи юная чародейка, вкладывая в слова всю силу своей ненависти. – Ты и твоя графиня! Ради нее ты отреклась от своего племени!

Наставница Эржебет горько улыбнулась и, утерев лицо тыльной стороной ладони, потащила пленницу к огненному кругу, в центре которого на коленях стояла одурманенная жаждой могущества графиня.

– Проси, Эржебет! Моли о силе, которая будет с тобой всегда, не оставит тебя до последнего твоего вздоха. Взывай к нему!

– Ни моя сила, ни моя смерть не принесут тебе счастья, графиня. А только боль и безумие. Ты сама себя обрекла.

Но молодая пани не слышала последние пророческие слова своей жертвы.

В пламени факелов блеснул кинжал, лезвие полоснуло по горлу девушки. Ощутив капли горячей крови на своей коже, Эржебет запрокинула голову, позволяя багряным струйкам стекать по лицу, вздымающейся груди, камизе из тонкого льна. Оседая на дне чаши, кровь чародейки наполняла сосуд колдовской силой.

Графиня упивалась каждым мгновением своего триумфа, чувствуя, как магия древнего ведьмовского рода течет по ее жилам, становится частью ее самой. Открыв глаза, сквозь кровавую пелену Эржебет различила россыпь звезд на темном куполе неба и полную луну, которой с детства доверяла все свои сокровенные тайны и дерзкие желания.

И вот сегодня осуществилось самое заветное из ее мечтаний.

Глава 1
Пророчества и сны

Венгрия, Будапешт

Наши дни

Старый дом встречал ведьмаков тишиной, запахом недавно пролившегося дождя, тусклым светом болтавшейся под потолком лампы. Стоило Ясмин войти в подъезд, как лампочка жалобно замигала, готовая в любой момент погаснуть.

– Постой! – Идущий следом за ведьмой парень ухватил ее за руку. Притянув к себе, прошептал, едва касаясь поцелуем чувственных губ: – Может, к черту посиделки у Йолики, а? Давай куда-нибудь уедем. На пару дней. Сбежим подальше от нытья матери.

Сейчас Кристиану хотелось оказаться как можно дальше от Будапешта, где угодно, только бы не выслушивать занудные пророчества гадалки.

– Что скажешь? – шепот ведьмака обволакивал, туманил разум.

– Решил снова позлить Цецилию? – Ясмин не спешила отстраняться, впитывая в себя каждое прикосновение любимых губ, готовая позабыть, зачем они сюда явились, и уступить заманчивым уговорам.

– Мое будущее и так всем хорошо известно. Никакие предсказания его не изменят. – Ведьмак сплел свои пальцы с пальцами девушки, намереваясь увести ее обратно к машине.

Но не успел. Дверь распахнулась снова, и в подъезд, тяжело дыша от быстрой ходьбы, вошел высокий светловолосый юноша. Не выдержав концентрации такого количества колдовской энергии, лампочка в последний раз ярко вспыхнула и тотчас погасла. Тьма, будто только того и ждала, сразу поглотила ведьмаков.

– Группа поддержки? – своеобразно поприветствовал друга Кристиан, отпуская невесту. – Или контроль?

– Второе, – не стал обманывать Этеле. – Цецилия просила проследить, чтобы ты сюда все-таки добрался.

Недовольно фыркнув, Кристиан первым взбежал по лестнице и отыскал взглядом нужную дверь. На ней, в правом верхнем углу, незаметный для постороннего взгляда, начал проступать символ – свернувшийся кольцом дракон, не оставлявший сомнений в принадлежности хозяйки квартиры к клану Эчедов. Такой же узор темным ручейком заструился по запястьям ведьмаков, а спустя несколько мгновений исчез.

Стройная блондинка, по виду только-только справившая тридцатилетие, распахнула дверь и, загадочно улыбнувшись, как и подобает потомственной ворожее, предложила гостям проходить.

– Привет, Йолика. – Почувствовав толчок в спину, Кристиан нехотя переступил порог квартиры.

– Почти не опоздал, – усмехнулась гадалка, догадываясь, что сейчас творится у молодого Эчеда в душе.

Поманив ведьмаков за собой, женщина направилась по длинному коридору, вдоль которого высились книжные стеллажи, забитые пыльными томами и уродливыми статуэтками, собираемыми на протяжении многих лет. Некоторые куклы уже пережили не одно столетие, впрочем, и сама колдунья была ненамного моложе своих игрушек.

Пропустив друзей вперед, Кристиан нехотя поплелся по сумрачному коридору. Как же ему не хотелось заглядывать в будущее! В глубине души молодой человек страшился того, что Йолика могла там обнаружить. Вдруг грядущее окажется не таким безмятежным, каким Крис его себе рисовал?

Взгляд ведьмака скользнул по стеллажам.

– Мерзость! – скривился он, дотронувшись до одной из уродливых фигурок, и отшатнулся, когда та, оскалив зубы, попыталась цапнуть его за палец.

– Керестей, ты где там застрял? – донеслось из гостиной мелодичное сопрано.

Ведьмак поспешил на зов. Вход в комнату закрывали шторки из мелких бусин, недовольно звякнувшие, стоило Кристиану к ним прикоснуться. В центре просторной гостиной, будто сошедшей с фотографий позапрошлого века, стоял маленький круглый столик. На мраморной столешнице темнели глиняные чаши и раскрытый ларец с ритуальным кинжалом. Воздух был напоен ароматами благовоний, по углам комнаты чадили свечи. Громоздкую старинную мебель скрывал сумрак.

Гадалка предложила гостям устраиваться на подушках, небрежно разбросанных по ковру.

– Кто первый? – обратилась к притихшей троице.

– Вообще-то клиент один – Кристиан, – кашлянув, ответил за всех Этеле.

– Ну а ты? – опустившись на колени перед молодым ведьмаком, с улыбкой спросила колдунья.

– Мою судьбу ты уже видела.

– Будущее переменчиво. – Йолика внимательно посмотрела в голубые, почти прозрачные глаза Этеле. Не дожидаясь ответа, потребовала: – Руку!

Парень нехотя подчинился, протянул раскрытую ладонь, прекрасно зная, что спорить с вещуньей бесполезно. Ни секунды не колеблясь, та полоснула по коже ножом; темные капли зазмеились по стенкам чаши, сплетаясь в причудливый узор. Женщина поднесла сосуд к пламени оплавленной свечи и замерла, словно изваяние, читая чужую судьбу.

Молодые люди сидели, не шевелясь, боясь потревожить гадалку. Этеле сосредоточенно пялился на старую посудину, не без оснований опасаясь нового предсказания. Спустя несколько бесконечно долгих минут Йолика отставила чашу и, зачерпнув из серебряной пиалы щепотку пахучих, измельченных в порошок трав, небрежно сыпанула их на ладонь юноши. Порез начал затягиваться на глазах.

– Мое чутье меня не подвело, будущее действительно изменилось, – наконец, сказала ведунья. – А точнее, скоро изменится.

– Что ты видела? – без особого энтузиазма откликнулся Этеле.

В прошлый раз Йолика нагадала ему лишение дара и изгнание из клана. Для полного счастья не хватало предсказать скоропостижную смерть.

– Три волчьих клыка, крепящихся на челюстной кости. Символ нашей прародительницы Эржебет, заглавная буква ее имени.

– А еще символ чертового клана Габора, – лицо Кристиана искривилось в презрительной гримасе.

– В этом случае знак символизирует иное, – безмятежно отозвалась вещунья. – Так начинается имя девушки, с которой ты, Этеле, в скором времени повстречаешься. Первые буквы ваших имен одинаковы, у вас одна душа на двоих, – закончила, загадочно улыбнувшись.

– Что ж, я думал, будет хуже, – усмехнулся молодой человек. – Встречу с таинственной незнакомкой я уж как-нибудь переживу.

– Уверен? – с иронией покосился на друга Кристиан. Его б воля, на этом вечер предсказаний и закончился. – В последнее время ты отбрыкиваешься от любых отношений. Скольким ведьмочкам в клане заморочил голову и обломал надежды.

– Ну все, хватит паясничать, – осадила колдуна Йолика и придвинулась к нему поближе. – Теперь твоя очередь.

Кончик лезвия скользнул по коже, в сосуд заструилась кровь.

И снова вещунья впала в транс. Мир вокруг перестал для нее существовать, сейчас имели значение только символы, зарождавшиеся на дне чаши. Проходили минуты, лицо Йолики оставалось бесстрастным. Только глаза, по мере того как она читала чужую судьбу, ширились от охватывающего ее ужаса. Не такого предсказания ожидала от нее Цецилия, не на такое будущее надеялся Кристиан.

Неожиданно женщина содрогнулась, будто от резкой, пронзившей тело боли. Глиняный сосуд выпал из ослабевших рук и покатился по полу, забрызгав кровью ковер и растрескавшийся от времени паркет.

– Йолика? – У Ясмин сжалось сердце от нехорошего предчувствия. Пальцы девушки непроизвольно затеребили бусины брелока, нанизанные на серебряные цепочки.

Гадалка печально посмотрела на темноволосого ведьмака:

– Я не смогла прочесть твоего будущего, Керестей. Прости. – После мучительной паузы добавила: – У тебя его нет.

Молодые люди не произносили ни звука, потрясенные ее словами.

Гнетущую тишину развеял требовательный крик Ясмин:

– Объясни! – Девушка кинулась к гадалке. Самоцветы на цепочках, ударившись друг от друга, издали тихий, леденящий душу звук.

Колдунья невольно отпрянула. Вокруг Ясмин заклубилась сила, бусины у нее в руке продолжали плести свою дьявольскую мелодию. Наткнувшись на стол, Йолика остановилась и отвела взгляд.

– Дни его сочтены. Вскоре Керестей умрет.

Разум юной ведьмы помутился от ярости, цветные камни струились у нее между пальцев. Звуки устремлялись к вещунье, острыми иглами впивались в ее виски. Йолика схватилась за голову и, сгорбившись, прохрипела:

– Прекрати!

Но Ясмин, потеряв над собой контроль и видя в гадалке прямую угрозу ее счастью, как будто именно Йолике суждено было исполнить предначертанное судьбой, была не в состоянии остановиться. Сейчас ею управлял дар.

Этеле пришел в себя первым. Подскочив к девушке, сжал ее запястье, и брелок, тихонько звякнув, упал на паркет. Почувствовав боль, опалившую кожу, Ясмин вскрикнула и вырвала руку.

– Дьявол, Этеле! Я ведь просила тебя никогда так не делать!

– Научись, наконец, контролировать свой чертов дар.

– Да пошел ты… – бросив на ведьмака злой взгляд, девушка выбежала в коридор.

Кристиан не пытался ее остановить. Он на удивление спокойно воспринял весть о скорой гибели. Наверное, потому что пока еще до конца не осознал сказанное гадалкой. Молодому человеку казалось, что все происходит не наяву. Не с ним. Как будто кто-то проник в его сознание и, забавляясь, создавал там страшные, нелепые образы.

– Что на нее нашло?

– Очевидно, Ясмин не понравилось пророчество, – тихо сказал Этеле.

– Я от него тоже не в восторге, – мрачно усмехнулся Кристиан и последовал за невестой.

* * *

Россия

Оглушительный звон заставил проснуться. Нашарив рукой телефон, я мазнула по дисплею пальцем, отключая будильник, и со стоном откинулась на подушку. Поспать бы еще хоть чуть-чуть… Перевернулась на бок в надежде успеть просмотреть какое-нибудь приятное сновиденье, но, видно, не судьба. Дверь тихонько скрипнула, и из-за нее выглянул мой младший брат, этакий шестилетний карапуз с подозрительно раздувшимися щеками.

В голове юлой завертелась мысль: как проскочить мимо Яцинта с минимальным ущербом для любимой пижамы. Слетев с кровати, я понеслась в ванную и предусмотрительно заперлась на ключ, потому как только первой попыткой обойдется навряд ли. Энергию бы брата да в мирных целях!

Яци возмущенно забарабанил в дверь и, то ли проглотив, то ли попросту выплюнув воду на пол, закричал:

– Мама сказала, если не хочешь лететь на самолете зеленой кикиморой, то нужно быстрей собираться!

Насчет зеленой кикиморы это уже явная отсебятина, но к совету стоило прислушаться, поэтому принялась за сборы. Надраивая суперотбеливающей пастой зубы, я сонно пялилась в зеркало, разглядывать свое отражение.

Результатом осмотра осталась, в общем и целом, довольна. Светлая, без единого изъяна кожа, большие серо-голубые глаза в опушке густых ресниц, длинные золотисто-пшеничные волосы и стройная фигура. Отбросив ложный стыд, могу сказать, что к своим девятнадцати годам я неплохо сохранилась. А все благодаря здоровому образу жизни: я не курю, не злоупотребляю алкоголем, время от времени, поборов лень, занимаюсь спортом. Единственное, что могу себе иногда позволить, – это бутылочку хорошего пива с пиццей.

Яцинт снова заколотил в дверь, отвлекая от созерцания и глупых размышлений. Пришлось открывать. Отвесив на ходу ему дружеский подзатыльник, вернулась к себе, чтобы переодеться.

Вскоре я уже спускалась на кухню, ведомая умопомрачительным ароматом свежеиспеченного вишневого пирога – по фирменному рецепту бабушки.

Настроение было просто чудесным! Сейчас вкусно позавтракаем и в путь. Мои родители – помешанные на древностях археологи – конец августа вознамерились провести в Словакии, на развалинах какого-то допотопного замка. Я, хоть и училась на Историческом факультете, особой любви к археологии не питала. А вот путешествовать обожала.

Уломать предков взять меня с собой оказалась несложно. Всего-то и пришлось немного поныть и пожаловаться на то, как мне, бедненькой, без них будет одиноко. Моя лучшая подруга Изка, с которой прошли мои детство, отрочество и недавняя юность, уже неделю как валялась на пляжах Турции. Приятели по универу тоже разъехались кто куда. И проводить последние летние деньки в полупустом городишке в компании бабушки и младшего брата мне, если честно, не улыбалось. Лучше уж терпеть предков в Словакии.

Спустившись на первый этаж, собиралась пересечь небольшой коридор, что вел на кухню, когда услышала доносящиеся из отцовского кабинета встревоженные голоса.

– Аня, мне не по душе эта затея, – говорила бабушка.

– Ехать туда – безумие! – поддакивал теще отец.

На цыпочках приблизившись к дверям с красочными витражами, я затаила дыхание. Скверную привычку подслушивать пока никак не удавалось изжить.

– Успокойтесь вы оба! – пыталась отбиться от дружных нападок мама. – Ну сколько можно?! Мы это уже сто раз обсуждали! Прошло столько лет. О нас уже все забыли.

– Позволь мне с тобой не согласиться, – взволнованно и даже, как мне показалось, с долей упрека сказала бабушка. – Я многим пожертвовала, чтобы у вас с Виктором была спокойная, безопасная жизнь. А ты из-за какой-то реликвии готова рискнуть всем!

– Да и сомнительно, что после стольких столетий там что-нибудь сохранилось, – не унимался отец. Он редко заводился, почти никогда не повышал голос, но сейчас я чувствовала, что папа на грани. – Аня, мы просто потратим впустую время.

– Он должен быть там! – в запальчивости выкрикнула маман и уже немного тише добавила: – Если Эржебет действительно спрятала его…

– Опять подслушиваешь! – пропищал мелкий вредитель с лестницы.

Я показала Яци кулак, таким образом предупреждая, чтобы не думал ябедничать, и шустро дернула на кухню, пока меня не поймали на горячем.

Это был не первый странный разговор, случайной свидетельницей которого мне довелось стать. От меня явно что-то скрывали. Причем не один год. Единственно знала точно: эти тайны были родом из далекого прошлого.

Сколько раз я пыталась разговорить родителей и бабулю. Спрашивала, что подвигло их покинуть родную Венгрию.

Но эти партизаны либо отмалчивались, либо долдонили одно и то же:

– Получили выгодное предложение и решили перебраться в Россию.

Под выгодным предложением папа подразумевал должность декана Исторического факультета нашего универа, в который я имела несчастье поступить. Маме досталось место в историческом музее, и вот уже много лет она является его бессменным директором.

Спустя минут пять родители в сопровождении бабушки вошли на кухню. Все трое дружно растягивали губы в фальшивых улыбках и старательно делали вид, что все друг другом довольны. Я тоже привычно притворилась, что ничего не знаю и ни о чем не подозреваю, потому как вытянуть из предков правду давно отчаялась. Все попытки разговорить их ни к чему, кроме ссор, не приводили. А сейчас мне не хотелось портить настроение ни себе, ни им.

Посему, запретив себе думать о семейных секретах, потянулась за вторым кусочком вишневого пирога.

Глава 2
Забытые предания

Словакия

Самолет шел на посадку. Пушистые облака, навевавшие мысли о сладкой вате, стали редеть, цветные кляксы на земле приобретать очертания полей, обрамленных крошечными домами, с высоты напоминавшими игрушечные. Послышался приятный голос бортпроводницы, возвестившей, что наш полет подходит к концу.

Было около часа, когда мы, забрав багаж и преодолев сутолоку, покинули здание аэропорта. Отец набрал номер своего старинного приятеля, который должен был встретить нас и отвезти в Нове-Место-над-Вагом – небольшой городок на западе Словакии.

Что-то протараторив в трубку на родном венгерском, папа отсоединился и сказал, обращаясь к нам:

– Марцель уже ждет. – Обвел взглядом прилипшие к тротуару автомобили. Заметив полноватого мужчину средних лет, показавшегося из внедорожника, радостно ему помахал.

Обняв маму и сердечно пожав руку отцу, которому едва доставал до плеча, мужчина с интересом посмотрел на меня.

– А это, я так понимаю, Эрика. Очаровательная девушка, – польстил мне венгр. – Так похожа на мать. Настоящая красавица!

– Спасибо, – смущенно потупилась я.

– Корвин Марцель, – представил своего друга папа. – Мы знакомы еще со студенческой скамьи.

– Вместе прогуливали занятия и приударяли за хорошенькими студентками, – рассмеялся Корвин, и вокруг его карих лучистых глаз собрались мелкие морщинки. – После университета наши пути разошлись. Я переехал жить в Словакию, а Кальман с молодой супругой удрал в Россию.

– Значит, папа был не таким уж прилежным студентом, как говорит? – спросила я по-венгерски.

– Похвально, что вы знаете язык своих предков, – оценил мои лингвистические способности Корвин. – И да, в студенческую пору Виктор был тот еще разгильдяй.

– Ну хватит! – шутя, пихнул приятеля в бок папа. – Не порть мой родительский авторитет. Я ведь должен подавать дочери пример.

Марцель хмыкнул, а мама хитро усмехнулась:

– По крайней мере, теперь понятно, от кого Рика унаследовала патологическую тягу к пересдачам. – Повернувшись к улыбающемуся во все тридцать два зуба приятелю, добавила: – Ну что, в путь? Мне бы хотелось успеть сегодня побывать на развалинах.

– Конечно, конечно, – засуетился толстячок.

Одетый явно не по погоде, в костюм-тройку, он пыхтел и обливался потом, перетаскивая наши вещи в багажник. Особенно пришлось поднапрячься, утрамбовывая между сумок мой двадцатикилограммовый баул – розовый чемоданчик, в который я непонятно зачем ухитрилась запихнуть почти весь свой гардероб. Мало ли, вдруг поиски древностей затянутся на неопределенный срок…

От предложения отца помочь с багажом Марцель отказался, заявив, что мы его гости и его долг обеспечить нам комфортное пребывание в Словакии. Забравшись в огромного черного монстра, мы дружно хлопнули дверцами, и машина, взвизгнув покрышками, сорвалась с места. Марцель включил радио. Тихая, расслабляющая музыка удачно служила фоном для беседы.

– Все формальности улажены. Можете спокойно приступать к изучению развалин.

– Марцель, ты – чудо! – чуть не захлопала в ладоши мама. – Что бы мы без тебя делали!

В зеркале заднего вида отразилась добродушная улыбка венгра:

– Искали бы другой способ подобраться к катакомбам замка. С вашим упорством, Кальманы, никакие преграды не помеха.

Заметив мой вопросительный взгляд, родительница шепотом пояснила, что Марцель занимает какой-то высокий пост в Министерстве культуры, и сумел, обратившись куда следует, добиться разрешения властей на раскопки для российских археологов.

Честно говоря, я не особо вслушивалась в болтовню старших. Меня больше интересовали метаморфозы, произошедшие с мамой. Обычно уравновешенная и неразговорчивая, сейчас она не умолкала ни на секунду. И смеялась так звонко и заразительно, что хотелось смеяться вместе с ней.

Мама вдруг предстала передо мной совершенно другой, я бы сказала, знакомой незнакомкой. В уставшем взгляде появился задорный блеск, щеки разрумянились, прямые светлые волосы длиной чуть выше плеч беззаботно развевались по ветру. Пшеничные прядки падали на лицо и так и норовили запутаться в ресницах, прилипнуть к губам, чуть затемненным ягодного цвета помадой. Возможно, на нее благоприятно подействовала встреча со старым другом или же близость к родной Венгрии будоражила, пробуждала воспоминания юности.

Папа хоть и выглядел спокойным, на самом деле был напряжен, если не сказать напуган. Или мне показалось? Наверное, ему просто не хотелось тащиться невесть куда и искать неизвестно что. Кстати, я даже не поинтересовалась, что именно родители намерились откопать. Ох, чует мое сердце, археолог из меня выйдет еще тот…

Музыка убаюкивала, мелькающие за окном однообразные пейзажи ей в том помогали. Я смежила веки и всю оставшуюся дорогу до города успешно проспала.

* * *

В Нове-Место-над-Вагом прибыли под вечер. К сожалению, я пропустила короткую экскурсию по городу. Открыла глаза, уже когда подъезжали к гостинице – симпатичному трехэтажному зданию, по периметру обнесенному живой изгородью. Мощенная серым камнем дорожка вела к парадному входу.

Марцель быстро решил все вопросы с администратором, который предложил обращаться к нему в любое время дня и ночи и по любому поводу. Благо по-венгерски здесь изъяснялись свободно, впрочем, как и по-английски, а значит, трудностей с общением не должно было возникнуть.

Наш номер находился на втором этаже. Из просторной гостиной можно было попасть в уютные спаленки и на балкон, щедро заставленный цветочными горшками. Вообще, как успела заметить, владельцы мини-отеля не поскупились на живые растения и умудрились загромоздить разноцветными кашпо не только номера, но и длинные коридоры.

В одной из комнат стояла шикарная двуспальная кровать. Я наивно решила, что именно эти апартаменты достанутся мне, как проявление родительской любви к своему чаду. Но, увы, не успела развалиться на подушках, как заявился отец и препроводил меня в соседнюю комнату. Впрочем, ею я тоже осталась довольна. Мебель светлых тонов, веселенькие пейзажи на стенах, яркие занавески и, конечно же, цветы делали спальню уютной и располагающей к отдыху.

Кроме того, что Марцель занимался поисками гостиницы, он также позаботился о нашем транспорте. Заранее арендовал старенький серебристый «Фиат», да еще и нарыл для нас карту местности. В общем, мировой мужик!

Маме не терпелось поглазеть на руины, поэтому на сборы мне дали каких-то пятнадцать минут. Попрыгав под освежающим душем (горячая вода почему-то отсутствовала; наверное, уже сегодня придется бежать за помощью к администратору), надела шорты и майку, влезла в растоптанные кеды и побежала вниз.

Пожелав друзьям удачной работы, а мне приятного отдыха, Марцель укатил обратно в столицу, пообещав постоянно быть на связи.

В животе заурчало. Я с мольбой воззрилась на родителей, но вместо предложения пообедать, а вернее, уже поужинать в каком-нибудь уютном ресторанчике, мама сунула мне в руки шоколадный батончик, пообещав, что по возвращении с развалин мы обязательно отпразднуем наш столь долгожданный совместный отпуск.

Как же! Боюсь, после познавательной экскурсии моих сил хватит только на то, чтобы добраться до кровати и заснуть мертвым сном.

– Возможно, тебе интересно, куда мы направляемся? – пристегнувшись ремнем безопасности, обернулась ко мне маман.

– Хороший вопрос! Только хотела его задать, – скомкала я измазанную в шоколаде обертку и выбросила ее в окно, за что напоролась на укоризненный взгляд родительницы.

– Развалины Чахтицкого замка, некогда принадлежавшего Эржебет Батори.

– Больше известной как Кровавая Графиня, Волчица или Чейтская тварь, – вставил свои пять копеек папа. – У нее было много прозвищ, впрочем, лиц тоже немало. Изменчивая, беспокойная натура – вот какой была Эржебет.

– И тем не менее она являлась сильной личностью. Как и все Батори, – не преминула отметить мама.

Отец недовольно крякнул, утопил педаль газа, выжимая из машины максимальную скорость. Деревья за окном слились в единую изумрудную массу.

Я была удивлена не столько тем, что мы приближаемся к руинам замка Чейте, о котором давным-давно читала в какой-то скучной книжке, сколько разнящейся интонацией в голосах родителей. Если отец, говоря о покойной графине, пренебрежительно кривил губы, то у мамы личность Эржебет, похоже, вызывала восхищение.

– И чем же она заслужила столько имен? – тщетно пыталась я вспомнить сведения о семействе Батори, почерпнутые некогда из учебника.

– Немного терпения, Рика. – Маме явно польстило, что она все-таки сумела меня заинтересовать. – На месте прошлых событий эта история запомнится тебе куда лучше.

До бывшего пристанища Кровавой Графини добрались быстро. Замок Чейте раскинулся на вершине холма, среди величественных отрогов Малых Карпат. Заходящее солнце золотило стены, просачивалось в бойницы полуразрушенных башен, что наподобие белесых надгробий возвышались над остальными развалинами. По пологому склону змеились тропки, приглашая путников подняться к мистическим руинам.

Мама, как голодный зверь, почуявший запах крови, поспешила навстречу своей «добыче».

– В прежние времена, когда Словакия входила в состав Венгерского королевства, замок Чахтице носил мадьярское название Чейте, – наконец, соизволила она удовлетворить мое любопытство. – В ту пору в этих местах продолжали верить в духов, боготворили природу, за помощью обращались к ведьмам и колдунам. Эржебет была дочерью своей эпохи. Эпохи, где правили похоть и разврат, где наряду с христианством и милосердием существовали идолопоклонничество и жестокость. Сама Батори поклонялась Луне – покровительнице чародеев, населявших окрестности Чейте. Ночное светило вело ее по жизни.

Папа хмыкнул. Мама посмотрела на него с недовольством и продолжила:

– Испокон веков Батори заключали браки между членами семьи. Двоюродные братья становились мужьями своим кузинам. Кровь не обновлялась, она циркулировала по замкнутому кругу. Эржебет была плодом такого брака. Цветком, взращенным на гнилой почве.

Услышав следующие слова матери, невольно почувствовала, как по телу пробегает дрожь.

– Говорят, она была одержима демонами. Демоны жили в ней, демоны следовали за ней повсюду. Ее служанки, Илона и Дора, никогда не расставались со своей госпожой. Они создавали для нее защитные амулеты, варили колдовские снадобья. Они же выбирали для Эржебет очередную жертву.

– Точно! – Мне наконец-то удалось выудить из глубин памяти скудную информацию. – Это она погубила несколько сотен девушек: служанок, фрейлин и крестьянок, которых доставляли в Чейте из окрестных деревень.

– И это только приблизительное число. Сколько на самом деле убийств на ее совести – нам неизвестно, – снова вступил в разговор родитель. – Эржебет верила, что кровь юных дев продлит ее молодость. Она боялась старости. Дерзкая и бесстрашная, она испытывала почти физические муки, понимая, что рано или поздно ее красота померкнет. Переломным моментом в ее жизни стала встреча с древней старухой.

Я поймала себя на мысли, что затаив дыхание слушаю рассказ отца.

– Графиня любила конные прогулки. Она могла часами, не зная устали, как дикий ветер носиться по полям и лесам. Однажды, мчась по проселочной дороге в компании любовника – соседского помещика Ладислава Бенде, Эржебет обратила внимание на пожилую женщину отталкивающей наружности. Шутя, Батори предложила своему спутнику заключить старую каргу в объятия. Крестьянка услышала речь прекрасной пани и, исходя злобой, выкрикнула: «Графиня, помяни мое слово: пройдет совсем немного времени, и ты станешь такой же, как я!»

– Эржебет запомнила зловещее предсказание и постаралась сделать все возможное, чтобы оно не сбылось, – перехватила эстафету мама. – Однажды утром, сидя перед зеркалом и внимательно разглядывая свое отражение, графиня заметила, что ее волосы оказались плохо завиты. Эржебет набросилась на фрейлину, занимавшуюся ее прической, начала колотить и кусать перепуганную девушку. Брызнула кровь, запятнав платье и руки графини. Когда ее смыли, Эржебет заметила, что в тех местах, которых коснулись кровавые брызги, кожа стала нежной и шелковистой. Так она нашла свой источник молодости.

– Не стоит забывать, что ей просто нравилось наблюдать за чужой агонией. Даже если бы она разуверилась в действенности кровавого эликсира, все равно продолжала бы убивать, – в очередной раз перебил маму отец, за что получил от нее неодобрительный взгляд. – С годами ее рассудок окончательно помутился, Эржебет и нескольких дней не могла обходиться без новой жертвы. Куда бы графиня ни отправлялась, обязательно везла с собой орудия пыток.