Мой (не)любимый дракон

Глава 1

Женщинам из рода Королевых не везет в браке. Это аксиома. По крайней мере, для моей матери, уже шесть раз отметившейся в ЗАГСе. И вот она снова разведена и одинока. И это явно наследственное. Потому как моя бабушка тоже частенько бегала замуж, и всякий раз неудачно. Якобы все дело в моей пра-пра… и еще много раз «пра» бабке, которую черт угораздил сходить налево. Ее благоверный, узнав об адюльтере, недолго думая, помчался жаловаться своей сестре. Ведьме и по призванию, и по профессии. Которая прокляла нас… ладно бы до седьмого колена. Но эта канитель с неудачными замужествами тянется уже бог знает с каких времен.

Украдкой взглянула на Лешку, внимательно слушающего напутствия священника. Нет, на мне это дурацкое проклятие однозначно споткнется! Я от любимого ни на шаг. И он от меня тоже.

Друзья, шутя, называют нас сиамскими близнецами. Потому как за последние семь лет дольше, чем на неделю, мы не разлучались. Не могу себе представить жизнь без него. Без такого родного и привычного. Мы вместе со школы, и, глядя на точеный профиль благоверного, вырисовывающийся в полумраке храма, я была уверена, что ничто не сможет этого изменить.

Держа в руках зажженные свечи, символ чего-то там, за благовонным дымом, что источала золоченая кадильница священника, мы проследовали к центру храма. Остановились перед аналоем, на котором, белея страницами, лежало раскрытое Евангелие.

Сколько себя помню, я была атеисткой. Или безбожницей, как любила укоризненно повторять бабушка. Никогда не верила, не верю и ни за что не поверю во всю эту магическую белиберду. Просто маме и бабуле попадались не те мужчины. Но уж мне-то точно попался тот! Самый-самый, единственный и неповторимый!

Всю сознательную жизнь я внушала себе, что нет и не было никакого проклятия. И тем не менее, когда Лешик сделал мне предложение, поначалу засомневалась: а стоит ли наступать на те же грабли, что больно огрели моих прародительниц. Перечеркнуть семь счастливых, идеальных лет. Без ссор, ревности и обид. Может, любителям сцен и битья посуды такие отношения покажутся слишком пресными. Для меня же – самое то.

Ход мыслей, настырно роящихся в голове, нарушило негромкое покашливание священника. Еще бы тут не закашляться, когда вся церковь в угарном тумане. Или это у меня уже от волнения галлюцинации? От усталости, потому как из-за предсвадебного мандража уснуть удалось только под утро.

– Аня?

Леша легонько сжал мою руку, и только тут я поняла, что от меня ждут ответа.

Встрепенувшись, ляпнула растерянно:

– Что, простите?

Позади раздался пока еще легкий ропот немногочисленных гостей.

Священник терпеливо повторил:

– Имеешь ли ты искреннее и непринужденное желание и твердое намерение быть женою Алексея?

Леша смотрел на меня, ожидая, когда произнесу заветные слова. Все ждали. От чада кружилась голова.

Я с силой сжала в руке свечку, рискуя ее сломать. Настырная дымка перед глазами никак не желала рассеиваться. Зажмурилась зачем-то. Вот будет дело, если свалюсь в обморок… А все к тому и идет. С каждой секундой головокружение только усиливалось. Надо бы, что ли, для начала ответить.

Облизнув пересохшие губы, сказала твердо и громко, чтобы услышали все и ни у кого не возникло мысли, что я засомневалась:

– Имею, честный отче.

Три коротеньких слова показались мне оглушительными, острыми иглами вонзились в виски, разбились на множество отголосков-осколков, зазвучавших в глубинах храма, вихрем закруживших вокруг меня.

– О, Претемная Праматерь, она согласна! – возопила толпа.

Меня обдало ледяным ветром и, кажется (нет, я точно брежу), сильный хлесткий порыв бросил в лицо пригоршню снега.

– Согла-а-асна! – надрывался в радостном исступлении кто-то совсем близко.

Так, стоп! А откуда в церкви взялась толпа? Приглашены ведь были только самые близкие родственники и лучшие друзья, Дашка и Толик, удостоившиеся чести стать нашими свидетелями. И почему, черт побери, так холодно?! У меня сейчас зубы, ударяясь друг от друга, раскрошатся!

Сделав над собой усилие, открыла глаза. Вовремя, чтобы увидеть какого-то сухонького старичка в темном с серебряными нашивками балахоне и услышать его скрипучий голос:

– Фьярра-Мадерика Сольвер, княжна Лунной долины, теперь ты невеста его великолепия пред Праматерью и пред всей Сумеречной империей!

– Велико… что?

То самое «велико» смотрело на меня стальными глазами с вытянутыми в нитку зрачками. Гигантская такая драконья (твою ж претемную мать!) морда размером с бунгало скалилась в счастливой улыбке. А может, просто раззявила пасть, намереваясь меня сожрать. Меня, замершую на краю… Сделав несмелый шажок в сторону, осторожно глянула вниз.

Низа не увидела. Одну лишь туманную панораму, что открывалась с вершины скалы, на которой я каким-то непостижимым образом очутилась. Не успела как следует впечатлиться и прочувствовать всю степень охватившего меня ужаса, как эта клыкастая тварь лениво дернула крылом… крылищем. И…

Я полетела ближе знакомиться с панорамой.

Отвести душу с помощью крика, увы, не получилось. Легкие обжег стылый воздух. Колючие снежинки забивались в рот, слепили глаза. Все, на что меня хватило – это на жалкий хрип и нечленораздельное мычание.

А потом я приземлилась… Благо не на землю и, что самое приятное, не всмятку, а на то самое чертово крылище, оказавшееся на удивление мягким и немного пружинистым, словно батут.

Я подпрыгнула на нем, как гуттаперчевый мячик, и покатилась куда-то вниз. Сквозь сероватую дымку, затянувшую окружавшую меня нереальную реальность, различила белоснежные шипы-выросты, наподобие короны венчавшие голову дракона, цепочкой рассыпающиеся по мощной шее. Лишь чудом успела за один ухватиться, иначе так бы и каталась по драконьей туше или снова полетела вниз. Последнего мое бедное сердце, истерично таранившее грудную клетку, уже бы точно не выдержало.

Не знаю, сколько длился этот безумный полет. Схватившись обеими руками за скользкий холодный вырост (ощущение такое, будто сжимаю гигантских размеров сосульку), я кое-как подтянулась, но грациозно оседлать чудовище не удалось. Эх, не выйдет из меня драконьей наездницы. Так и летела, лежа пластом поперек его широкой спины, успешно изображая труп. Слыша, как оголодавшим зверем в ушах воет ветер, как морозные узоры расписывают кожу. Я даже несколько раз моргнула на всякий случай. Готова была поклясться, что на покрытом мурашками предплечье еще мгновение назад серебрился какой-то завиток.

Проклятье! Да когда же закончится этот обморок!

Обморок не кончался. А щипать себя в надежде очнуться и при этом держаться за драконий отросток не получалось. Спасибо, хоть виражи прекратились.

Когда вдалеке показались серые башни замка, своими острыми шпилями пронзавшие то ли закатное, то ли рассветное небо, мой чешуйчатый транспорт начал, сбавляя скорость, снижаться. А вместе с ним и сердце постепенно возвращалось к привычному ритму. Я вспомнила, как дышать, и, когда под нами дрогнула земля, разжала одеревеневшие пальцы.

Чтобы скатиться с драконьего крыла под громкие рукоплескания и радостные вопли:

– Ура-а-а!!!

Интересно, успею посмотреть, как эти оглашенные начнут подбрасывать в воздух чепчики, или мое сознание раньше вернет меня в церковь?

Наверное, сознанию было любопытно, что же произойдет дальше, потому что безумный сон продолжался.

– Обручились! Блодейна, ты слышишь?! Они обручились!

Не знаю, слышит ли Блодейна, но лично я сейчас оглохну. Если этот ненормальный не перестанет орать мне в ухо и при этом, словно марионетку за ниточку, дергать за руку в попытке оторвать мой зад от земли. Ему, заду, между прочим, сидеть в заиндевевшей траве было вполне комфортно. Коленки до сих пор тряслись, хоть этого и не было видно под длинной юбкой. Не уверена, что в ближайшее время смогу ходить. Разве что ползать на четвереньках.

Представила картину: невеста его великолепия уползает от своего грозного избранника в ближайшие кусты (или куда получится) на глазах у ошеломленной публики.

– Фьярра, ну что же ты? Поднимайся скорей, – потребовал мужичок с ноготок, что продолжал с завидным упрямством тянуть меня за руку.

Низкорослый, пузатый, в темно-красном, подбитом мехом плаще – на фоне белоснежного зверя он напоминал нахохлившегося индюка. Или божью коровку. Мы все были букашками по сравнению со сталеглазым монстром.

– Фьярра, прекрати веселить челядь, – наклонившись ко мне, прошипел мужик в мехах. – На тебя же все смотрят! Не позорь меня, своего отца!

Я упрямо помотала головой. Не знаю, что тогда на меня нашло. Наверное, таким образом выражала немой протест против творящегося вокруг безобразия. Челядь, замки, драконы… Дурдом, одним словом.

Словно прочитав мои мысли, чудовище выразительно фыркнуло. От ледяных потоков воздуха, вырвавшихся из драконьих ноздрей, замковые стены подернулись морозными узорами, а я – инеем.

Сразу подумалось, что с протестами можно и повременить. Тоненько пискнув, подскочила и трусливо юркнула за спину ворчащего господина. Пусть на него, отморозок, фыркает. Пришлось, правда, пригнуться, чтобы спрятаться за коренастым типом. Я, в отличие от него, лилипуткой не была.

Перестав фыркать, дракон принялся скалиться, демонстрируя благодарным зрителям два ряда острых клыков, чем-то напомнивших мне колья, на которые небезызвестный Влад Цепеш, прообраз стокеровского Дракулы, любил насаживать своих врагов. Да и всех остальных, кто подворачивался ему под руку.

Зажмурилась, мечтая превратиться в снежинку и улететь отсюда как можно дальше или вообще раствориться в воздухе. Пространство наполнил низкий, утробный рык, от которого земля и что-то у меня в желудке завибрировало.

Вот непонятно, на мне решили жениться или запугать меня до смерти? Еще немного, и я из светло-русой превращусь в пепельную блондинку.

Пока у меня подкашивались от страха коленки и зубы выбивали барабанную дробь, мой новоиспеченный отец, в данный момент исполнявший роль ширмы, храбро шагнул вперед. Я за сбежавшей «ширмой» не последовала, благоразумно осталась стоять в сторонке.

Низко поклонившись, мужчина ответил на драконье рычание велеречивой речью:

– Ваше великолепие, не беспокойтесь. Доставим к вам невесту в лучшем виде.

Снова рык, но уже, кажется, не такой грозный. Скорее, выражающий не то раздражение, не то недовольство.

– Конечно, конечно, как скажете. Невеста прибудет в Хрустальный город к концу лунного месяца.

Странный диалог продолжался. Дракон уже не рычал, а так, снисходительно пофыркивал, обдавая меня, все еще находящуюся к нему в опасной близости, колючим морозцем, отчего я чувствовала себя свежезамороженным бройлером.

В моменты стресса я сначала впадаю в ступор, потом становлюсь до неприличия наглой. Иногда буйной. После чего, если меня вовремя не успокоить, могу упасть в обморок. Такая вот странная у моего организма реакция на внешние раздражители.

Первая фаза успешно миновала, и я, забив на присутствие вельможного жениха, нагло полезла к папеньке с целью экспроприировать у него плащ. Несправедливо! Любимая дочь в легком платьице тут от холода коченеет, а он, весь такой в мехах, уже черт знает сколько времени языком чешет! И закругляться в ближайшие минуты, похоже, не собирается.

– Фьярра, – кашлянул псевдоотец, скосив на меня недобрый взгляд, – ты что это вытворяешь?

Как – что? Пытаюсь восстановить справедливость и заполучить папенькину дубленку.

Занемевшие пальцы не слушались, мне никак не удавалось справиться с ажурной золотой застежкой-брошью, инкрустированной рдяного цвета камнем. Именно она удерживала плащ на шкафообразном туловище этого жмота.

Не знаю, умеют ли драконы закатывать глаза, но этот точно умел. А уж фыркать недовольно, с явным оттенком пренебрежения, и вовсе был мастер.

И снова, каким-то образом умудрившись расшифровать драконий фырк, мой якобы родитель принялся лебезить:

– Уверяю вас, ваше великолепие, моя дочь воспитана в лучших традициях Сумеречной империи. Ее манеры безупречны. Просто девочка переволновалась немного. Обручиться с наследником престола – большая честь для нее и для всего нашего рода. Вот она и нервничает. Но, смею вас заверить, Фьярра-Мадерика Сольвер – истинная эсселин.

Пф-ф…

Это уже мы с драконом вместе. Я – потому что не считала себя никакой «эсселин», что бы это ни значило. У его чешуйчатого великолепия, похоже, тоже появились насчет статуса и воспитания невесты некоторые сомнения.

– Да, да, мы помним, что в Ледяной Лог прибудет немало других достойных дев, чтобы побороться за ваше сердце, – скорбно возвестил родитель, а у меня чуть челюсть не отвисла.

Это что же получается? Мало того что «без меня меня женили», то есть пока что, к счастью, только записали в избранницы этого ледяного кошмара, так теперь еще и выясняется, что имеются и другие претендентки на драконий престол? Не знаю, что бы сказала на это Фьярра, воспитанная в лучших традициях Сумеречной империи, но у меня на языке вертелись исключительно нецензурные выражения.

Общение продолжалось:

– Гр-р-р… Фр-р-р…

И снова родитель кланяется, упражняясь в челобитии.

– Моя дочь дала согласие. Она в полной мере осознает, на какой риск идет и ни за что не поставит под удар честь рода. Чего бы ей это ни стоило.

Минуточку… А чего это мне может стоить? Они сейчас о чем вообще?

Мне наконец-то дали теплую одежду. Одна из девушек, что на протяжении всего папенькиного разговора с четырехлапым засранцем, бессовестно скинувшим меня в пропасть, кучковалась вместе с остальной прислугой, робко приблизилась и накинула мне на плечи меховую пелерину. Долгожданное тепло начало растекаться по заледеневшему телу, но расслабиться я так и не сумела. Фраза про риск больно ударила по натянутым нервам, заставила меня еще больше напрячься и заволноваться.

Дракон издал очередной властный рык, наверное, отдавал последние распоряжения. После чего ударил по земле крылищами, подняв вокруг себя маленький снежный вихрь, и взмыл в раскрашенное розовыми, лимонными и фиолетовыми мазками небо.

А я вдруг почувствовала, что к концу подходит вторая фаза стресса, и за ней неумолимо следует третья. Небесные краски смешались в невообразимую палитру, отчего в глазах противно зарябило. Зажмурилась и поняла, что падаю.

Последней мыслью, прежде чем попрощалась с реальностью, была надежда оказаться с Лешей в церкви.

Глава 2

– Милый, ты не поверишь, – лепетала я, силясь разомкнуть отяжелевшие, точно налитые свинцом веки. – Мне только что такая чушь привиделась…

С горем пополам все-таки открыла глаза, чтобы уже в следующую секунду снова зажмуриться, страдальчески застонав. Не придумав ничего лучшего, на всякий случай постучалась затылком о пышно взбитые подушки. Авось голова прочистится. Она у меня явно засорена.

Не прочистилась.

Мое сознание так и не вернулось в церковь. Лежало вместе с телом на кровати под винного цвета балдахином, сквозь который едва просачивался приглушенный свет уходящего дня. А может, зарождающегося. Черт его разберет.

Тяжко вздохнула. Какой-то долгоиграющий обморок, ей-богу.

– Ваша утонченность уже проснулись?

Полог дрогнул и скользнул в сторону, явив моему мутному взору улыбающуюся девицу. Симпатичную, светловолосую, с личиком в форме сердечка – острый подбородок и высокий лоб, чуть прикрытый оборкой чепца.

Скажите, пожалуйста, чем им не угодили обычные «светлости» и «сиятельства»? Великолепие. Утонченность. Интересно, а как величают моего самопровозглашенного отца? Его скупердяйство? Не хотел, жмот, поделиться с дочерью «телогрейкой»…

Я по-прежнему отказывалась верить в реальность происходящего и решила, что, пока не приду в себя, буду все списывать на глюки. Временное помутнение рассудка. Главное, чтобы не переросло в хроническое. Не хотелось бы провести медовый месяц в психушке.

– Пора купаться, – тем временем заливалась соловьем девушка, по-видимому, моя воображаемая служанка. – Ваш батюшка, эррол Сольвер… – Потупилась, после чего робко продолжила, словно опасалась, что я сейчас разозлюсь. Но разве можно злиться на глюк? – Нет, не торопил, конечно. Просто просил не задерживаться. Для обряда уже все готово.

Что еще за обряд? Да сколько же можно!

Я едва не застонала.

– Что, и драконы будут?

На гору не пойду! С меня вполне хватило одной встречи с этим клыкастым безобразием.

– Нет, что вы! Его великолепие вместе со свитой уже давно улетели. – После чего торжественно провозгласила, чуть не напугав меня до икоты: – Этой ночью все жрецы Лунной долины будут молиться за вас Претемной Праматери и насыщать ваши чресла магической силой.

– В… в каком смысле насыщать? – опешила я. Судорожно сглотнула.

– Молитвами, – успокоила меня мисс улыбка. От сердца сразу отлегло. – Молитвами и ритуальными песнопениями. Чтобы, если все же станете императрицей – а лично я в этом ничуточки не сомневаюсь, – сумели подарить нашему правителю много-много наследников.

Ни насыщаться магической силой, ни дарить кому бы то ни было каких-то там наследников в мои планы точно не входило. Можно было послать девицу подальше, задернуть балдахин и попытаться отключиться. Сосредоточиться на Леше, на своей (нормальной!) жизни, на маме с бабушкой. На маленькой, но такой уютной квартирке. На коте по кличке Кот, в конце концов. Мы его прошлой зимой на улице подобрали, да так и оставили с нами жить.

Можно было бы, да только что-то подсказывало, что не пройдет и минуты, как сюда явится возмущенный моим неподобающим поведением псевдоотец, и все равно потащит меня на «отпевание» к жрецам.

Я, конечно, могу упереться, закатить истерику. Да что толку? Только еще больше распсихуюсь. А может, все это – обвела взглядом стены в переливающихся золотом гобеленах и нехитрую мебель – результат продолжительного стресса?

Сначала нервничала из-за защиты диплома. Потом не находила себе места в предсвадебных хлопотах. Еще и мама последние дни не переставала капать на нервы и зудеть о семейном проклятии. Я в него, конечно, не верила и не верю, но ее постоянное ворчание о том, что мне совсем не обязательно сочетаться законным браком, жутко бесило.

Вот, добесилась. До чертиков, глюков и всего остального.

Наверное, будет лучше сейчас расслабиться, успокоиться и… Нет, получать удовольствие вряд ли получится. Но хотя бы постараюсь больше не кипятиться. Да и бояться мне здесь нечего. Фантазии – они ведь безобидные. Вдруг, успокоившись, сразу вернусь домой.

А посему, настроившись на благодушный лад, покладисто согласилась:

– Купаться так купаться.

– Тогда, ваша утонченность, прошу за мной, – расцвела в улыбке девушка. Присев в реверансе, поставила передо мной туфельки с загнутыми к верху, как у Маленького Мука, носками, и, шурша темными юбками, направилась к выходу из спальни.

Сунув ноги в странные тапочки, я поплелась за служанкой. Благо идти пришлось недалеко – в смежную с опочивальней комнату, оказавшуюся купальней. Окинув взглядом просторное помещение, не сдержавшись, тихонько присвистнула. В бархатной тьме, напитанной ароматами благовоний, перламутром поблескивал огромный бассейн. Выложенный жемчужного цвета мозаикой, наполненный благоухающей водой с плавающими в ней лепестками, он притягивал не только взор, но и мое многострадальное тело, которое еще помнило и лютый мороз, и колючий ветер.

Сейчас единственное, чего я желала – это окунуться в ароматную горячую воду. И пусть, как говорится, весь мир подождет. Перед омовением заскочила в ближайший туалет примитивной конструкции – банальная дырка в полу. Порадовало, что хотя бы без запахов. Это уже потом узнала, что чистоту в санузлах поддерживали с помощью бытовых заклинаний.

Заклинаний, Карл!

Потребность подкрепиться, о которой настойчиво напоминал желудок, начала удовлетворять, не отходя от кассы, прямо в бассейне. Мабли – так звали созданную моей больной фантазией служанку – запалила свечи, отчего вода в бассейне окрасилась золотом, а бархатистые лепестки на ее поверхности стали напоминать алые языки пламени. Девушка принесла целое блюдо с неопознанными объектами, то бишь фруктами. И бокал, до краев наполненный янтарной жидкостью, на вкус очень смахивающей на десертное вино.

Оно тут же ударило в голову и повысило градус настроения.

Поставив полупустой бокал на бортик бассейна, я потянулась к фруктовому изобилию. Сначала схомячила верхушку из плода продолговатой формы. Он оказался сочным и сладким, оставил вязкое послевкусие. Второй – по виду напоминавший морковку, только почему-то зеленую – мне не понравился. Слишком горчил.

Осушив бокал, я блаженно зажмурилась и с головой погрузилась в душистую воду. Пока кайфовала в бассейне, Мабли суетилась рядом. Все перебирала стоявшие на столике склянки, расписанные серебряными узорами. Потом притащила полотенце и замерла перед ступеньками, что вели в бассейн, терпеливо ожидая, когда ее утонченности надоест быть русалкой.

Не желая показаться капризной, я нырнула под цветочный покров в последний раз, потом хорошенько отжала волосы, которые отчего-то показались мне более длинными, да и цвет в неровном пламени свечей был каким-то другим. И тело, запоздало заметила, было как будто не моим.

С нарастающим волнением спросила:

– Мабли, а где тут у нас зеркало?

Девушка как-то странно на меня посмотрела. Наверное, забеспокоилась, не страдаю ли я амнезией. То именем ее интересовалась, теперь вот оглядываюсь по сторонам в поисках какой-нибудь отражающей поверхности…

Вода для самолюбования не очень-то подходила.

– В вашей опочивальне, моя эсселин.

Опять загадочная «эсселин». Знать бы, что означает это слово. Но, боюсь, если продолжу проявлять любопытство, моя вымышленная камеристка окончательно растеряется. И так у нее уже вид бестолковый.

От того, чтобы намастить тело благовониями, я наотрез отказалась. Поспешила обратно в спальню, а встав перед напольным зеркалом, застыла с открытым ртом.

Это была я… И в то же время совсем другая девушка.

Стройная, как по мне, даже чересчур. Я так выглядела, когда перед выпускным две недели на одной гречке сидела. Чтобы талия в бальном платье была непременно пятьдесят восемь и ни миллиметром больше. У меня тогда тоже были такие вот блестящие выразительные глаза. Потому что на них слезы наворачивались, стоило увидеть, как кто-нибудь из одноклассников поглощает шоколадный батончик или бутерброд с колбасой. И на бледных щеках полыхал такой же чахоточный румянец. Что тут сказать, не умела я в юности пользоваться румянами.

Но ведь девушка в отражении не была накрашенной. Тогда откуда эти коралловые, будто припухшие от поцелуев, губы? Этот взгляд с поволокой. Чуть угловатая девичья фигура. Я ведь уже давно не девица!

Про волосы вообще молчу. У меня таких длинных отродясь не было. Даже мокрыми они казались очень светлыми, с золотистым отливом.

От русокосой Ани, последние месяцы накачивавшей мышцы в спортзале, не осталось и следа. Как и от самих мышц. Кожа да кости. И томный взгляд почти прозрачных голубых глаз.

Сейчас я напоминала себе этакую хрупкую нимфу. Казалось, стоит меня коснуться, и рассыплюсь.

– Выйди! – громкий приказ сотряс стены.

В зеркале отразилась статная дама в длинном платье и нелепом головном уборе в виде конуса с вуалькой на конце. Кажется, такой убор пользовался популярностью у женщин в дремучем средневековье. Назывался «эннен» или как-то так. В нем часто изображают мультяшных фей. Вот только дама, замершая на пороге спальни и хищно ее оглядывавшая, совсем не походила на добрую крестную фею из сказки про Золушку.

– Но ее утонченность еще даже не оделась, – заикнулась было Мабли, бледнея. – А время уже позднее…

– Я помогу ей одеться. Ступай, – мрачно бросила женщина, и молоденькая служанка, словно пугливая пташка, оставив мое воздушное одеяние на кровати, выпорхнула из комнаты.

Сложно объяснить, что испытала при появлении незнакомки. Неприязнь? Страх? Наверное, и то, и другое.

Дама окинула меня тяжелым взглядом, усмехнулась:

– Ну здравствуй, пришелица.

– И вам не хворать, – ляпнула растерянно и тут же послала вдогонку приветствию: – Постойте! Вы знаете, что я не Фьярра?!

С кислой рожей мадам приблизилась ко мне и продолжила меня изучать.

Мелькнула мысль изобразить реверанс или книксен, настолько властно, я бы даже сказала, по-хозяйски осматривала меня женщина. Словно презренную рабыню. Или, как вариант, неодушевленный предмет. Типа ночного горшка, который бы надлежало почистить.

Согласна, не слишком поэтичное сравнение, но я вдруг и правда почувствовала себя чем-то подобным, когда мадам, недовольно хмыкнув, тронула меня за подбородок, заставляя приподнять голову, и заглянула мне в глаза. Еще больше скривилась, словно я только что не в благоухающем розами бассейне нежилась, а принимала грязевые ванны в ближайшем свинарнике.

– А скоро и все остальные узнают. У тебя отвратительные манеры! Язык хуже помела. Невеста его великолепия должна отличаться воспитанностью и кротостью. Застенчиво улыбаться и, робко потупив взор, отвечать, только когда ее о чем-то спрашивают. – Тонкие блеклые губы растянулись в усмешке, откровенно зловещей. – Ну ничего, до отъезда в Ледяной Лог еще есть время. Думаю, я сумею все исправить.

Я мотнула головой, чтобы меня наконец перестали трогать. Эта новая галлюцинация мне определенно не нравилась. Но как от нее избавиться, впрочем, как и от всех предыдущих – я не представляла.

– Вынуждена вас разочаровать: я не цирковая лошадь и не поддаюсь дрессировке. Заведите себе собачку и оттачивайте на ней свои умения.

– Я же говорю – черноротая, – хмыкнула дама в колпаке звездочета. – Его великолепию такие не по душе. Разве что для постельных утех, да и то лишь на пару ночей. Тебя же прочат в императрицы. А потому веди себя подобающе!

Госпожа сварливость была далеко не красавицей. А когда вот так брезгливо морщилась (а морщилась и кривилась она постоянно; наверное, оттого и морщин уйма, вокруг серых невыразительных глаз и в уголках слишком большого, как у мартышки, рта), ее внешность становилась и вовсе отталкивающей.

– Надевай белье. Я помогу зашнуровать платье, – махнула рукой в сторону кровати, на которой белела льняная сорочка и что-то вроде мужских подштанников, только обильно украшенных кружевами.

Назвать эту экзотику бельем язык не поворачивался.

– А если не надену? – бросила с вызовом.

Не то чтобы мне нравилось стоять перед стервой обмотанной полотенцем, но мысль исполнять любое ее приказание претила моей гордости.

– Хочешь к нему вернуться?

Очередной небрежный взмах руки, и пространство передо мной разверзлось. Я опешила. Пусть затянутая дымкой тумана картина и не была ясной, тем не менее я видела зал ресторана, в котором должны были отмечать нашу свадьбу. Видела Лешу, танцующего со своей молодой женой. С настоящей мной. Он крепко прижимал меня к себе и что-то с улыбкой нашептывал на ухо. Мне хорошо было знакомо это его заговорщицкое выражение. Наверное, предлагал сбежать из ресторана. От захмелевших родни и гостей, чтобы скорее оказаться дома и до самого рассвета упиваться друг другом и нашим счастьем.

Наша первая ночь в качестве мужа и жены. А я застряла непонятно где.

Перевела на чертову «фею» растерянный взгляд:

– Но если я здесь, то кто тогда она?

– Моя воспитанница, Фьярра-Мадерика Сольвер. Будущая императрица Сумеречной империи.

С моим Лешиком обжимается? Будущая покойница – вот кто она!

– Моя девочка должна будет править. И все благодаря тебе.

– А не пошли бы вы на…

Видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Исчез и Леша. Его вырвали из моей жизни, безжалостно, по прихоти этой чокнутой. Я вдруг отчетливо поняла, что все не понарошку. Что это не сон и не кошмар, а самая что ни на есть реальность. Кошмарная реальность, в которой я оказалась. Ох, не стоило нам с Лешей венчаться. Лучше бы маму слушала и даже не помышляла о замужестве.

– Твое благополучие в твоих руках, Анна Королева. А также благополучие и жизнь твоего мужа. Ты ведь не желаешь ему смерти? – подступая ближе и заставляя меня в ужасе отшатнуться, прошипела гадюка. – Или еще хуже – проклятия и превращения Алексея в безумца? А я могу. Я много чего могу. И сделаю все ради счастья своей кровиночки.