Призыв – дело серьезное. Огонь моих крыльев

Глава 1. Ночь, наполненная неожиданностями

Раадрим. Столичные улочки. Раннее утро

Ирис Кроу, адептка

– Представь, что никакого ритуала не было, Ирис, а мы – просто адепты. Представила? – ладони Ареса Дарро сильнее стискивают мою талию, а голос отдается где-то внутри приятной вибрацией.

Нет, это точно какая-то магия! Ведь не может быть, чтобы обычные слова оказывали столь поразительный эффект?

Замираю, наслаждаясь расходящейся по телу истомой. Кажется, я готова слушать светлого вечно, но по закону подлости он замолкает в ожидании ответа.

Лааадно. Представить, что мы просто адепты? Да запросто! Я сейчас на все что угодно соглашусь. Даже надеть при всем честном народе мусорную корзину на голову ректорше, только не останавливайся, пожалуйста. Продолжай говорить со мной вот так, продолжай творить эту, без сомнений, запретную магию. Мне безумно нравится рассматривать твои губы в такой опасной близости от моих…

Киваю, не вникая особенно в суть просьбы светлого, лишь желая, чтобы его губы снова пришли в движение, а голос породил эту приятную вибрацию в моей груди…

– Ирис Кроу, ты станешь моей женой? – глядя мне прямо в глаза, Арес Дарро задает знаковый для каждой девушки вопрос.

Несколько долгих мгновений рассматриваю его мужественный подбородок, длинные пушистые ресницы. Отмечаю легкую настороженность, промелькнувшую в потемневших зрачках и… Прячась за ресницами от реальности, сама тянусь за поцелуем.

На несколько долгих мгновений я теряю связь с реальностью. Растворяюсь в ощущениях, что дарят уверенные мужские губы. Мягкие, теплые, в меру настойчивые и властные. Сейчас только они решают – жить мне или истаять эфемерным облачком, растворившись в неге.

– Это значит да? – уточняет Арес чуть севшим голосом.

Ох… Насколько же проще целоваться, не принимая судьбоносных решений. Я полагала, что время для них придет нескоро – где-то между вторым повышением в должности и пирушкой среди коллег, а на деле вон как все обернулось.

Меня вдруг захлестывает паника. Словно обездвиженная заклятием, молча пялюсь на грудь светлого – туда, где сияет крылатое солнце.

Это же наше первое свидание! Не могу сказать ему «нет», но и «да» не могу сказать. Не сейчас. Я… Я просто еще не готова!

– Ирис? – не дает времени на раздумья светлый.

Зачем он такое спрашивает сейчас, когда я едва-едва расслабилась, позабыв о проблемах? Нечестно!

– Возможно… – выдыхаю, не глядя на Ареса.

– Возможно? Не слишком-то подходящий ответ. Он ничего не проясняет, не находишь? – усмехается Арес.

Его пальцы на моей талии на миг сжимаются еще крепче, заставив судорожно вдохнуть. Словно опомнившись, светлый ослабляет хватку, но меня не выпускает.

Вот! Вот что мне мешает нормально думать!

Пока мы так близко, я попросту не смогу принять верное решение. Осторожно выворачиваюсь и отступаю на шажок.

– А… а можно мне подумать? – сразу нахожу простейший выход из сложившейся ситуации.

– Конечно. Прости, что давлю, – Арес виновато улыбается и ерошит свои волосы.

Отчего-то мне неловко за столь невнятный ответ, и я ощущаю потребность объясниться:

– Арес, ты мне очень нравишься, но мы почти не знаем друг друга. Я… Я и не задумывалась всерьез о замужестве до сих пор. И уж точно не ждала предложения от тебя… Да и не за кого мне выходить было. То есть… То есть, мне никто и не предлагал, ты первый… – объяснение получается кошмарным, но я с упорством мазохиста продолжаю: – Я много училась, а кому нравятся заучки? – нервно смеюсь. – И прическа у меня странная, а тетя Марджери всегда повторяет, что из двух вариантов: замужество или карьера, первый – точно не мое, – снова хихикаю, особенно остро ощущая излишек хмеля в организме.

Мысли словно увязли в густом розовом сиропе внезапной влюбленности, изо рта вылетают несуразные глупости, а руки дрожат от волнения. Когда от переизбытка чувств начинает кружиться голова, наконец замолкаю, чтобы не позориться еще сильнее.

– Ирис, ты самая прекрасная заучка из всех, что мне когда-либо встречались…– он протягивает руку и касается моей щеки.

– Остановись! – мотаю головой, не желая, чтобы он продолжал смущать меня еще больше.

Вдруг дома на ночной улице затевают хоровод, в центре которого оказываюсь я.

– Какое коварное вино нам попалось!

– Только не вздумай магичить в таком состоянии, – понимающе улыбается светлый.

– Да, п-пожалуй, мне сейчас не стоит читать заклинания, а то такооое призову. Ик! Ой…

От внезапной икоты меня разбирает безудержный смех. Но на самом деле вино здесь ни при чем, сказывается напряжение последних дней. Пакет, который я все это время держу, выскальзывает из ослабших вдруг рук, глухо разбивается о тротуар спрятанная в нем бутылка. Прекратив смеяться, я ошеломленно наблюдаю, как вокруг растекается темная лужица, похожая на кровь…

Светлый вдруг притягивает меня к себе. Наплевав на все, прижимаюсь щекой к его груди и обнимаю за талию. Шепчу едва слышно, точно молитву Вездесущему, то ли жалуясь, то ли уговаривая:

– Арес, мне ведь учиться надо. На первом месте карьера, после – любовь и все прочее. Иначе никакой карьеры у меня уже не получится…

Чуть отстранившись, поднимаю руку и касаюсь скулы Ареса. Глажу его по щеке, пробегаю пальцами по шее вниз к груди – туда, где мягко сияет золотом крылатое солнце. Стоит коснуться рейдла, как мою кожу снова омывает золотым светом. Довольно улыбаясь, накрываю символ ладонью и чувствую, как мышцы светлого разом каменеют, а в живот мне упирается что-то подозрительно твердое…

– Эй! Ты что это задумал?!

И тут я осознаю, что это… Доказательство моей неотразимости, вот что это такое, если в общих чертах!

Краска моментально бросается в лицо.

– Но-но! – отстраняюсь и машу перед его носом указательным пальцем. – Никаких п-попс… по-плоз… по-полз-но-вений до свадьбы! – завершаю эту малосвязную тираду воистину эпическим: – Ик!

– Похоже, на сегодня и правда перебор с вином и эмоциями, – констатирует Арес, со вздохом снова притягивая меня к себе.

Но на этот раз в меня больше не тык… не упир… Мне ничем больше не угрожают, так что не спешу отстраняться. А светлый ласково гладит по голове, и мне хорошо-хорошо…

– Спать хочется, – подавив зевок, прижимаюсь щекой к теплому и неожиданно родному человеку, устраиваясь поудобнее.

Глаза тут же начинают слипаться.

– Колыбельную спеть?

Арес подхватывает меня на руки. На грани яви чувствую, как мы куда-то двигаемся, а потом сон окончательно затягивает в свои сладкие объятия, и в следующий раз я открываю глаза уже у себя в комнате. Лежу на кровати, а Арес Дарро сидит на противоположном ее конце и, положив мою ногу себе на колено, осторожно расшнуровывает высокий ботинок.

Некоторое время наблюдаю за ним из-под полуприкрытых ресниц, едва сдерживая довольную улыбку.

Закончив меня разувать, светлый подбирается ближе, и его пальцы касаются шнуровки корсажа на платье, ослабляя ее. Не успеваю возмутиться, как Арес накрывает меня одеялом. От подобной заботы и такта, на душе становится необычайно спокойно и тепло.

Похоже, я, и правда, могу ему доверять. Мне хорошо, когда он рядом, а значит…

– Подай мне ночнушку, пожалуйста, – прошу хриплым спросонья голосом. – Там в шкафу.

Арес не удивляется. Похоже, давно заметил, что я уже проснулась. Он подходит к шкафу, распахивает створки, и из его груди вырывается невнятный звук.

Ах, ну да! Там же моя коллекция белья. Кажется, и мне удалось смутить светлого», – глупо хихикаю, чувствуя себя хулиганкой.

Спать в неудобном платье, я не намерена, а подняться просто не смогу, так что…

Светлый справляется с заданием и сует мне в руки что-то эфемерное, явно не из повседневного гардероба. В полумраке плохо видно, что именно, но определенно ночная сорочка. Наверное, я купила ее в честь очередной отличной отметки, но, как водится, так ни разу и не надевала.

Так почему бы и не сейчас?

Начинаю стягивать платье, и Арес тактично отворачивается и даже отходит к окну. Стоит, старательно делая вид, что крайне заинтересован происходящим снаружи. Рассматриваю то, что он мне принес. Так и есть. Эта ночная сорочка явно не располагает к спокойному сну.

Коварно улыбаясь, переодеваюсь, но тут же, застеснявшись, натягиваю одеяло до подбородка. Мне неловко, но и не хочется, чтобы светлый уходил.

– Арес? – зову сквозь дрему, стремительно уносящую меня в свои сладкие объятия. – Арес я… – пытаюсь продолжить, когда он снова подходит.

– Тшшш! – светлый на миг прикладывает палец к моим губам.

– Но я… Я так тебе и не ответила.

– Ответишь после испытания, Ирис. Не думай пока ни о чем больше. Приятных снов, моя дайири, – шепчет Арес, склонившись над моим лицом.

Обнимаю подушку и, не открывая глаз, тяну губы трубочкой. И тут же получаю целомудренный и одновременно волнующий поцелуй, после чего со счастливой улыбкой проваливаюсь в сон.

Пробуждение выходит не из приятных, мне приснился кошмар. Какая-то дрянь… Вроде бы меня пытали в подвале, выжигая каленым железом клеймо на руке…

Отголоски сна стремительно расползаются, теряя очертания, как пятно черного горючего масла на воде. По ощущениям я проспала не больше двух часов, и под черепной коробкой словно поселился маленький зловредный пикси с заостренными молотками, которыми он, не переставая, колотит, колотит, колотит в левый висок! Во рту такая пакость, словно Гейл наложила проклятье полного иссушения, да в придачу йархи сверху нагадили. И губы… Губы опухли и едва шевелятся.

Запястье все еще дергает. Боль реальна! Она никуда не исчезла с пробуждением, а, напротив, становится сильней!

– Йархи! – хнычу, едва ворочая пересохшим языком.

Не зажигая свет, шарю ладонью по тумбочке. Хорошо помню, что бутылек с зельем, которое нам раздал Жак Даманн, где-то здесь. Отличная вещь! Я не пробовала, но остальные утверждают, что помогает прийти в себя после вечеринки любой степени тяжести. Устраняет похмелье, головную боль, синяки и ссадины, а также останавливает диарею, почесуху и простуду на начальных стадиях. Тонизирует, расслабляет, улучшает аппетит и сон…

Полезные свойства чудодейственного снадобья звучат в моей голове так отчетливо, словно бы сам Рыжий стоит рядом и перечисляет. То, что нужно, в общем!

Боль накатывает заново. Прекратив судорожные поиски, сворачиваюсь клубочком и подтягиваю колени к подбородку. Прижимаюсь губами к запястью. Дую на него, чтобы хоть как-то облегчить страдания. Ощущения такие, словно к руке привязали негашеную известь и окунули в воду. Метка горит и пульсирует. Мне нужно что-нибудь, чтобы не было так больно… Что-нибудь холодное… Кусочек льда?

Пережив очередную волну боли, снова пытаюсь нашарить зелье.

– Вездесущий, да что же это такое?!

Задеваю что-то небольшое, но увесистое. И стеклянное, судя по звону, с которым оно разбивается, упав на пол. Пахнет влагой и чем-то сладко-свежим. Такой знакомый до боли запах…

Речной берег, серебрящиеся в лунном свете цветы… Аминии! И Арес – уже здесь в комнате с забытым мной у реки букетом в руках. Смотрит на меня и улыбается, ставя их в вазу. Улыбаюсь ему в ответ…

Так это был не сон! Он приходил ко мне снова? Как романтично!

– А-а-а! – Песочные часы на моей коже красиво мерцают золотом, а жгут пламенем хаоса! Вытирая, брызнувшие из глаз слезы, хриплю надсаженным горлом: – Ну, ваше императорское… Ну удружил, Ридрих Ронн! Останешься ты вовсе без новых Лучей с таким подходом!

Неужели и остальным пришлось вчера не легче?

Получив небольшую передышку, возобновляю поиски.

Да где же это зелье противо-то, противо-се, противо-всешное? Если хоть от части страданий меня избавит, я кого-нибудь расцелую… Расцелую… Стоп!

Проигнорировав три первых щелчка пальцами, по четвертому у потолка наконец вспыхивают магические огоньки. На мгновение забыв о боли, с удивлением таращусь на разбросанные по полу осколки сине-зеленого стекла и цветы.

Ваза… Букет… Арес берет с тумбочки бутылек, нюхает и морщится. Бормочет, глядя в мою сторону: «Не вздумай принять эту гадость!»

Зелье Жака исчезает в кармане его штанов, а на тумбочку опускается… Колба с букетом!

Это вовсе не ваза, которой у меня попросту никогда не было, а самая большая колба из лабораторного набора. Кажется, я видела такую в гостиной у Гаса?

Дрожащими пальцами касаюсь губ, припухших и слегка растрескавшихся от жажды. Я уже дошла до такого состояния, что всерьез раздумываю, не попробовать ли лакать пролитую из колбы воду, если не доползу до графина в гостиной.

– Мамочки!

По моим щекам беспрерывно струятся слезы. Голова кружится, и в глазах двоится. Все, что мне удается, – это сползти с кровати на пол и сесть. Свет огоньков слепит даже через плотно сомкнутые веки, и я жестом приказываю им притухнуть. Уже понятно, что до гостиной я не дойду.

– Йокко! Йокко? – зову водянницу.

Пусть она меня напоит и, вообще, обольет. Может, станет легче. Но фамильяр не появляется. Водный дух меня словно не слышит.

И как это понимать? Может, Арес усилил охрану моей комнаты и перестарался?

– Элла, Гелла? Птиц! – зову всех по очереди.

Бесполезно.

Когда боль в очередной раз отступает, пытаюсь нарисовать малый круг призыва, но он гаснет раньше, чем я успеваю его завершить. Потому что я… Я не чувствую магию! То, что я раньше принимала за жестокое похмелье, на деле – магическое истощение. Уж очень похожие симптомы, немудрено перепутать. А значит, самой мне не справиться, требуется посторонняя помощь.

– Арес! – сдаюсь и зову светлого, прижимая ладонь к брачной метке. – Арес, помоги мне! Пожалуйста!

В тот же миг прямо посреди моей спальни рождается звезда, залив все настолько ярким светом, что не спасают ни плотно сомкнутые веки, ни ладони, которыми я прикрываю лицо.

Так вот как это выглядит со стороны!

Пытаюсь проморгаться, но ничего не вижу, кроме плавающих разноцветных пятен.

Ну вот, еще и ослепла, просто прекрасно!

Совсем скоро из сплошного плывущего перед глазами красного пятна постепенно проявляются контуры мужского силуэта, который быстро превращается в светлого. Пижамные штаны на веревочках и всклокоченные, чуть смятые набок, волосы говорят, что он тоже спал. Такой уютный и домашний, и я безумно рада его видеть. Он услышал меня и пришел, чтобы помочь. Я не одна!

– Ирис, что с тобой? – бросается ко мне светлый.

– Больно… Очень! – демонстрирую ему руку с пульсирующей на запястье императорской меткой, которая по-прежнему светится золотом, и по щекам снова катятся слезы.

Не проронив ни единого слова, Арес окидывает быстрым взглядом пространство, отчего-то хмурится и подхватывает меня на руки. Мы снова куда-то перемещаемся. В его спальню!

Светлый кладет меня на собственную кровать, отходит на мгновение только затем, чтобы налить в стакан воды. Возвращается, присаживаясь рядом, и помогает напиться, точно я больная или маленькая. Но я не противлюсь, жадно глотаю прохладную воду. Обливаюсь, но не обращаю на это внимания, пока не допиваю все до капли.

– Еще?

Мотаю головой и морщусь от очередного приступа боли в запястье, хотя сейчас она куда терпимее. А может, я уже просто привыкла?

– Что со мной?

– Сейчас выясним.

Длинные пальцы светлого осторожно смыкаются на моем запястье, так что императорская метка скрывается под его широкой ладонью, и мне уже не кажется, что мою руку пытается отжевать голодный зомби. Стон облегчения вырывается из груди, и я обессилено откидываюсь на подушки, даже не думая о двусмысленности ситуации. О том, что я в комнате один на один с мужчиной, лежу в его постели, в ночнушке, ткань которой хоть и не прозрачна, но откровенно прилегает к телу, повторяя его контуры.

Тем временем вторая ладонь Ареса, сухая и теплая, ложится мне на лоб, и все несущественные мысли выветриваются. Головная боль мгновенно проходит. Невероятное облегчение!

– Ты что, целитель? – спрашиваю, помаленьку приходя в себя.

– Нет, – смеется светлый. – Просто такова особенность моей магии.

– Одного не пойму, ты же светлый, как ты управляешься с ней здесь? Ведь наша магия – темная.

– Понимаешь, для меня почти нет разницы. Ваша магия, как бы это сказать? Легче усваивается, что ли? Она опьяняет и переполняет, стоит взять чуть больше, и в Раадриме я ощущаю себя всемогущим. Правда, и контролировать такую силу намного сложнее.

– Поэтому мы призвали Хрюстона во время дуэли? – догадываюсь я.

– Возможно, – Арес кивает и улыбается. – Я тогда еще не научился правильно дозировать энергию, и от волнения передал тебе слишком много.

Как ни странно, но то, что на зов откликнулся именно хранитель академии, помогло мне избежать подозрений.

– Оно и к лучшему. Все решили, что я вообще ни при чем, а Хрюстон сам вмешался и наказал нарушителя.

– Нет худа без добра, – смеется светлый и интересуется: – Ирис, а сейчас ты что-нибудь чувствуешь?

Взглядом он указывает на мою руку, которую по-прежнему держит в своей. Я прислушиваюсь к ощущениям в запястье.

– Больше не болит, вроде бы… Что это было, ты знаешь?

– Я слегка перестарался с защитой в твоей комнате, и теперь там намного больше светлой магии, чем где бы то ни было. Кто-то прямо сейчас тянет ее через твою метку, Ирис. Тебя сделали проводником.

– Что?! Постой… – отнимаю у Ареса руку, и ее тут же пронзает копьем боли. – Уй!

Невольно вспоминаются слова подруги: «Как будто руку варят в котле с кипящей смолой».

Я не спец в изощренных пытках, но если Гейл чувствовала днем то же самое, то это ее выдержке стоит завидовать, а вовсе не моей. И как только боевики еще и шутить при этом умудрялись? Вон Луардэ грозился расплакаться как девчонка, но так и не расплакался…

Светлый снова берет меня за запястье, и я вздыхаю от мгновенного облегчения.

– Так лучше?

– Намного, – выдыхаю, чувствуя, как расслабляются окаменевшие мышцы. – Арес, как думаешь, зачем императору понадобилось так нас мучить? И почему мне совсем не больно, пока ты касаешься метки? Как долго все это продлится?

– Сколько вопросов! Верю, что ты отличница, – улыбается Арес. – Эта метка работает как преобразователь. Вытягивает из окружающего пространства чистую светлую энергию, а если такой слишком мало, превращает в нее темную. Поэтому ты испытываешь боль. А теперь преобразователем работаю я, и могу лишь догадываться, зачем вашему императору понадобилась такая прорва светлой магии.

– Ой-ой… Что же нам делать?

Светлый долго всматривается мне в глаза, но только жмет плечами.

– Могу попробовать выяснить, что происходит, но ничего не обещаю. Я же не менталист, а боевой маг. Некоторые вещи мне попросту не по плечу.

Он закрывает глаза, отрешаясь от мира, и замирает на целую минуту. Я почти не дышу, опасаясь его потревожить. Ой, а что если что-то пойдет не так? Как вести себя с тем, чье сознание путешествует? Надавать по щекам или, напротив, ни в коем случае не трогать?

В который уже раз признаю правоту Гейл в том, что нас совершенно не обучают взаимодействовать. То ли дело светлый. Он совершенно не такой маг, как мы. Для него словно нет пределов и преград.

В нетерпеливом ожидании принимаюсь разглядывать замершего памятником самому себе Ареса. Надо сказать очень пикантный памятник получился. Обнаженный до пояса он сидит вполоборота, продолжая сжимать мое запястье, из-за чего все выглядит хм… неоднозначно. Теперь, когда появилось время подумать, я остро это осознаю. Взгляд сам по себе соскальзывает со спокойного лица мужчины ниже. Путешествует по широким плечам и мускулистым рукам, по груди…

На миг представляю, что держит он мое запястье совсем по иной причине, и вот-вот склонится для поцелуя…

Ох! Этот поцелуй получится куда более страстным, чем тот ночной. А судя по обстановке, одним им дело вряд ли обойдется… Жар приливает к щекам и низу живота. Отчетливей выделяется напряженная грудь под тонкой тканью ночной сорочки, и мне становится ужасно неловко за то, что так бесстыдно пялюсь на человека, который о том и не подозревает.

Что Арес подумает, увидев меня в таком состоянии? Вдруг решит, что я на что-то намекаю?

Принимаюсь разглядывать комнату, чтобы хоть как-то остыть. Темно-синие шторы слегка раздвинуты, и за окном уже светает.

Моему взору предстает аскетичная обстановка и легкое запустение спальни. Никаких учебников или письменных принадлежностей на столе, лишь сиротливый тетрадный лист на полке, да огрызок карандаша. Приоткрытая дверца платяного шкафа демонстрирует пустое нутро. Никаких цветов на подоконнике или других признаков уюта…

Оно и понятно, до Ареса здесь несколько лет никто и не жил толком. Гас Тамбертон-Экрю методично выживал всех соседей, предпочитая одиночество. Все же наш некромант слегка со странностями. Хотя у кого из темных их нет?

Наконец светлый открывает глаза.

– Ну? Ты что-нибудь выяснил? – едва не подпрыгиваю от нетерпения и любопытства.

– Можно и так сказать. Теперь я точно знаю, что все это скоро закончится. Давай-ка лучше поспим, как тебе такое? – Арес красноречиво прячет зевок в кулаке.

– Ты так спокойно говоришь об этом?

– Угу. Не бойся. Из меня всю энергию никто не вытянет. В Раадриме я имею бесконечный резерв.

– Ого! – таращусь на него в благоговейном ужасе. – Арес, ты это серьезно?! Но это же… Это же…

– Теперь понимаешь, почему таким как я, не стоит в Раадрим наведываться? – улыбка светлого на мгновение становится хищной.

– Да уж… Кому нужны гости, способные поработить хозяев по щелчку пальцев, – выдыхаю я страшную догадку, по-новому глядя на своего жениха, и меня жаром обдает.

Внезапно меня осеняет: а ведь его предложение – просто игра. Он дает мне иллюзию выбора, не более. На кой ему вообще сдался мой ответ, когда мы связаны древним ритуалом. Я его дайири, а он мой… господин? Что бы это ни значило. Но можем ли мы стать семьей? А в идеале – счастливой семьей. Сейчас он так нежен, и мне кажется, что это возможно, но…

По спине пробегает неприятный холодок.

– Ирис, ты только не переживай, – грустно улыбается светлый, словно прочитав мои мысли. – Тебе абсолютно ничего не угрожает с моей стороны. Клянусь. Господство над вашим миром мне не нужно, да и про баланс не забывай, отличница, – подмигивает он, нажимая пальцем на кончик моего носа.

– Баланс? Ну конечно! – облегченно выдыхаю. – Хранители мира не допустят ничего плохого, ведь так?

– Именно. Если я вдруг обнаглею и перейду все границы, меня отсюда просто вышвырнет.

– Вышвырнет?

– Да. Как хозяйка вышвыривает за порог нашкодившего котенка. А ты разве не знала? – Арес со смехом ложится и утягивает меня за собой. Обнимает.

– Эй! Ты чего?

– Расслабься, дайири. Завтра важный день, нужно выспаться. Ничего не бойся. Никаких «попс-по-полз-но-вений» до свадьбы, – дразнится он, щекоча носом мне шею.

И получает локтем в живот, но тут же скручивает и притягивает к себе еще ближе. Теперь мы напоминаем две вложенные друг в друга плошки. Запечатлев щекотный поцелуй у меня на шее, светлый засыпает моментально, продолжая держать мое запястье. Некоторое время лежу, слушая ровное дыхание светлого, и мысленно возмущаюсь такому течению дел. Затем пытаюсь устроиться поудобнее и дико стесняюсь. Находиться в одной постели с полураздетым мужчиной ужасно неприлично, и я слегка отодвигаюсь, чтобы не касаться Ареса спиной и ягодицами.

Что бы сейчас сказала тетя Марджери, увидь она нас? Прочитала бы мне самую длинную и нудную лекцию о нравственности, не иначе. Такую длинную, что я бы умерла от скуки и голода, пока бы ее до конца дослушала. Как по заказу в голове нудный тетушкин голос принимается бубнить: «Ненадолго же хватило твоего благочестия, Ирис. Не успела получить диплом, а уже покатилась по наклонной? Вся пошла в мать! Ничего другого я от тебя не ждала. Дурные гены…»

И все в таком духе. Брр!

Ерзаю, стараясь избавиться от этого занудства хотя бы наедине с собой, и, словно назло тете, придвигаюсь к светлому. Вжимаюсь в сильное мужское тело своим, так, чтобы чувствовать его всей доступной поверхностью.

Вот вам! Выкусите! Я уже взрослая, что хочу, то и делаю!

Исполнив этот скрытый от посторонних глаз и ужасно глупый акт детского протеста, засыпаю не менее безмятежно, чем Арес… а будит меня женский голос, кокетливо воркующий прямо за дверью.