Радость

Начну, наверное, с того, что охвачу не весь сборник, хотя, пожалуй, он самый мной зачитанный. Просто бывают такие произведения, которые за тобой тянутся будто всю жизнь, и, наверное, это подчёркивает их особую актуальность. Остановлюсь я на двух самых позитивных рассказах, которые, похоже, отражают моё состояние на протяжении рабочих будней (иначе почему я так часто про них вспоминаю?). До других надеюсь добраться позже, в обозримом будущем. В общем, крайне субъективно, скорее собственные ощущения, чем что-то объективное и вразумительное.Самая пронзительная на моей памяти вещь у Чехова – «Тоска». Та самая коротенькая и мало кем замеченная. Вроде бы и сюжет простенький, и я зык какой-то безыскусный, даже грубоватый, а причиняет такую боль, будто сам покатал извозчиком по холодному зимнему городу каких-то чужих, пустых людей. Да и кому из нас не знакомо чувство, то самое ужасное, неизбывное чувство, когда торопишься поделиться с собеседником чем-то важным и сокровенным, а тебя перебивают. Перебьют один раз, другой, и ты уже вообще сомневаешься, а нужно ли оно тебе. Вот только Иона в рассказе хотел обсудить со случайными попутчиками самое дорогое – потерю. И насколько же чёрствыми предстали остальные персонажи, какой-то мишурой, фоном прокатившиеся с ним, болтавшие о чём-то своём, да поторапливавшие, да поживее. Смотришь со стороны, ужасаешься, даже думаешь, что сам в такую ситуацию не попадёшь – есть друзья, те, кто всегда готов выслушать. А потом понимаешь, что выговориться и некому. Сколько раз, бывает, сидишь в компании, в любом обществе, но будто совсем один, и никому и дела нет ни до твоих успехов, ни до твоих печалей. Вот и останется потом искать кого-то другого – да и пусть ту же лошадёнку, лишь бы хоть ненадолго отпустило.Есть ещё одна жуткая история у Чехова – «Спать хочется». Чувствую, не зря они в моём сознании объединились с «Тоской». Предельно актуально для финальных аккордов рабочей недели, да и в целом для наших реалий. У большинства, к коему теперь отношусь и я, работа пять на два, да ещё со сверхурочными, да долгими поездками с работы и обратно. Мы, конечно, по загруженности уступаем Варьке, но, когда работаешь на износ дольше двенадцати часов подряд, мозг отрубается, и ничего другого на ум и не приходит. Другая общая черта – какое-то беспросветное отчаяние. Вроде бы и тот, и другой рассказ находят свою развязку, да всё не то, неправильное, нечеловеческое. И как-то хочется возразить, что так не бывает, что надуманно, что где-то перегнул Чехов палку, но не получается. До тех пор, пока эти переживания персонажей, неотличимых от обычных людей, не перестанут быть актуальными, оставлять Чехова за бортом и читать «для галочки» мне будет казаться несколько кощунственным. Да, пусть не написал он «Войну и мир», но того, что он успел сказать несколькими страницами, мне одной хватает на полжизни. И пусть люблю я гораздо больше его пьесы и рассказы о любви, «Спать хочется» и «Тоска» для меня всегда будут отдельной темой – самой больной и самой жизненной. Так спокойно, что хотя бы сейчас можно в любой момент высказываться и надеяться, что тебя хотя бы кто-то услышит.

В советском чёрно-белом фильме «Человек в футляре» и герои показаны чёрно-белыми: Беликов – негативный, отрицательный персонаж, а Коваленко – безупречный весь такой и положительный. И с этими якобы фигурами-антиподами хотелось бы разобраться поподробнее. Беликов и Коваленко – антиподы? Но так ли всё однозначно и нет ли между ними скрытого сходства? В самом-то чеховском рассказе (как, впрочем, и в реальной жизни) это, по-моему, не совсем так. Нельзя же сравнивать худшие черты Беликова с лучшими сторонами Коваленко, так как рассматривать каждого человека необходимо в целом.Начнём с главного героя. Мне кажется, что он является одновременно и тираном, и жертвой. Все зависит от угла зрения. С одной стороны, Беликов оказывает давление на окружающих («на педагогических советах он просто угнетал нас», «он давил нас всех, и мы уступали») и доставляет дискомфорт («Придет к учителю, сядет и молчит, и как будто что-то высматривает», «Мы, учителя, боялись его. И даже директор боялся», «духовенство стеснялось при нем кушать скоромное»). Здесь он – тиран. Но с другой стороны, Беликов – личность с повышенной тревожностью («как бы чего не вышло!») и виновностью (так как люди, постоянно критикующие и обвиняющие других, и сами обязательно чувствуют какую-то вину, пусть даже неосознанно). Поэтому почти вся его психическая энергия уходит на погашение и маскировку этих крайне негативных состояний, то есть на создание защитной маски («футляра»). И в результате образовавшегося дефицита энергии герой, в частности, не способен внутренне раскрепоститься настолько, чтобы позволить себе и другим посмеяться над собой («Карикатура произвела на него самое тяжелое впечатление»). Испытанное при падении с лестницы унижение и полученный, как следствие, глубокий стресс (а его энергетика и без того истощена борьбой с высокой тревожностью!) привели к тяжелейшей депрессии («Вернувшись к себе домой, он прежде всего убрал со стола портрет, а потом лег и уже больше не вставал»), закончившейся смертью. Здесь Беликов – жертва. Но после похорон, вопреки ожиданиям, ничего не изменилось в городе. Следовательно, людям раньше просто было удобно назначить кого-то виноватым, чтобы снять с себя ответственность за происходящее.Теперь же несколько слов по поводу Коваленко, предполагаемого антипода Беликова. Лично у меня вызывают определённое неприятие некоторые поступки учителя Михаила Саввича. Его примитивные методы выяснения отношений не совместимы ни с братской любовью к сестре («Жить ей у брата было не очень-то весело, только и знали, что по целым дням спорили и ругались»), ни со званием педагога («Коваленко схватил его сзади за воротник и пихнул, и Беликов покатился вниз по лестнице, гремя своими калошами»). У правильно устроенного человека осознание собственной силы (как в прямом смысле – физической, так и в переносном) должно порождать и повышенную ответственность. Зачем же добивать слабого? И эта косвенная причастность Коваленко к гибели Беликова не делает ему чести. Так что в моём представлении как-то не выглядят эти два героя настоящими антиподами.Эмоциональная обеднённость главного героя, возникшая в результате утраты способности испытывать и проявлять свои чувства, ослабила его творческие, созидательные силы, притянув взамен разрушительные, а также подтолкнула его к самоотчуждению и бегству от реальности в футляр. Беликова доводит до смерти затянувшаяся депрессия, самостоятельно справиться с которой его психика, ослабленная постоянной борьбой с гипертрофированной тревожностью, оказывается не в состоянии. Такому человеку для устранения глубинных причин его психологической декомпенсированности, безусловно, требуется помощь специалиста. Ведь собственной психической энергии, необходимой для внутренних изменений и разблокировки эмоциональной сферы, у него не остается, так как она вся уходит на создание и поддерживание защитной маски-футляра. А ему надо бы, наоборот, освобождаться от всяких внутренних защитных механизмов, чтобы победу одержала любовь к жизни, а не страсть к разрушению. «Ах, свобода, свобода! Даже намёк, даже слабая надежда на её возможность даёт душе крылья, не правда ли?» (А.П.Чехов «Человек в футляре»).

Написано в рамках «Несказанных речей», от Greza В начале средней школы (да и в начальной тоже) Чехов был моим любимым писателем среди школьной программы. Ну как его не любить ребенку, замученного сложной классикой? Короткие юмористические рассказы всегда воспринимались как отдых среди учебы. Но «Человека в футляре», а еще «О любви» и «Шутку» мы проходили в восьмом классе. И добрый смешной дядя Чехов показал другое лицо. Мы рассматривали все три рассказа на предмет «футлярности» в каждом. Мне так глубоко засело это в мозг, что я ищу эту «футлярность» во всех произведениях русской классики, и нахожу: Обломов, чем не человек в футляре? Но я отвлеклась. Мне кажется, что знаменитое «как бы чего не случилось» это так по-русски. То есть чисто русская болезнь. «Человек в футляре» – это преувеличенная версия поговорки «береженого Бог бережет». Этот рассказ короткий, но невероятно мудрый. Чехов с врачебной жесткостью показывает, что не надо боятся жить, ограждать себя от дневного света, а то получится, что сохранней всего – в гробу. Раз уж я вспомнила «Шутку», то не могу не рассказать о ней. Помню, моя учительница посмотрела на меня хитро, и сказала прочитать еще и «Шутку» и сразу писать сочинение. Я как сейчас помню, что я написала. Я увидела, что автор в таком коротком рассказе показал всю жизнь, что любовь – это те же опасные катания на горках, и что влюбленный человек переступит свой страх, чтобы услышать заветное «люблю». Потрясающий рассказ, маскирующийся под простенький анекдот, но такой глубокий. Самый мой любимый рассказ у Чехова.Спасибо игре за ожившие воспоминания!