Каштанка

В собачьей преданности нет логики или расчёта. Нет даже любви в человеческом понимании. Просто если собака твоя – она твоя, и этим всё сказано.Хозяева Каштанку не любили. Не кормили толком, ругались на неё, издевались, порой очень, очень жестоко. Я не понимаю и не принимаю жестокости по отношению к животным, и от одного небольшого абзаца описания стало дурно. Таким людям нельзя заводить не то что собаку – таракана.Когда Каштанка потерялась и обрела нового хозяина, обращавшегося с ней не в пример лучше – не сказать идеально, но идеал вообще недостижим – она грустила и тосковала по дому, но после смирилась.Но стоило встать выбору… Хотя нет, выбор даже не стоял. Хозяин, он хозяин и есть, и Каштанка, ни на секунду не усомнившись, вернулась к голоду, жестоким «играм» и побоям.Люди не заслуживают собак.

Когда я в детстве прочитала эту книжку, меня больше всего поразило, как мальчик издевался над Каштанкой, а она все равно его любила и скучала по нему. Ведь жизнь у столяра Луки Александрыча не была сладкой для собачки: кормил хозяин мало и не всегда, его сын Федюшка очень «оригинально» играл с КаштанкойОн вытаскивал ее за задние лапы из-под верстака и выделывал с нею такие фокусы, что у нее зеленело в глазах и болело во всех суставах. Он заставлял ее ходить на задних лапах, изображал из нее колокол, то есть сильно дергал ее за хвост, отчего она визжала и лаяла, давал ей нюхать табаку… Особенно мучителен был следующий фокус: Федюшка привязывал на ниточку кусочек мяса и давал его Каштанке, потом же, когда она проглатывала, он с громким смехом вытаскивал его обратно из ее желудка.Прошли годы и по-прежнему поражает преданность и верность Каштанки. Казалось бы, ее новая жизнь куда лучше прежней. Ест она теперь сытно, с ней занимаются, новые фокусы ей нравятся, учится она с удовольствием, никто ее больше не обижает. Но стоит только услышать прежних хозяев, как собачка летит к ним сломя голову. И хоть ласки и заботы ей у столяра перепадало по-минимуму, но свое большое сердце она подарила им насегда. Вот только достойны ли Лука Александрыч с сыном этого…

Федор Тимофеич в ожидании, когда его заставят делать глупости, стоял и равнодушно поглядывал по сторонам. Плясал он вяло, небрежно, угрюмо, и видно было по его движениям, по хвосту и по усам, что он глубоко презирал и толпу, и яркий свет, и хозяина, и себя…Для того ли рождаемся мы, чтоб подавать лапу, голос, прыгать и плясать, когда прикажут, и всё лишь ради корки хлеба, чтобы наполнить брюхо. Жизнь в которой тебя мгновенно заменяют и после смерти сожалеют лишь о том, что не сыграет другой так славно своей роли, как тот, что был обучен, но нынче уже мертв. Чем сытым клоуном, не лучше ль битым и голодным быть? Достойно ли, чтоб на потеху зрителям из жизни сделать клоунаду?