Старые кости

7

22 апреля

Человек, известный как Кирпичная Башка, за деньги какой только странной фигни не делал, но это задание било все рекорды. Казалось бы, гробокопательство уже лет двести как вышло из моды. Но вот он на кладбище, разрывает могилу под полной луной. Впрочем, за пять штук и не на такое согласишься. Все лучше, чем оксикодон продавать, – и быстрее, и риска меньше.

В Нью-Мексико судьба его уже заносила, но в этой части штата Кирпичная Башка еще не бывал. Он и не думал, что в здешних краях бывает так зелено. Тут еще и горы есть. Ни дать ни взять Колорадо. Погост в добрых двадцати милях к востоку от Санта-Фе, на лесистом холме. Забор из кованого железа, ограда – все как полагается. У входа какая-то табличка, но Кирпичная Башка, конечно, читать не стал. Чего ему бояться посреди ночи? Туристы точно не заявятся, а больше тут делать нечего – разве что деревья рубить. Внизу в долине сверкала огнями Глориета. Между холмами лентой вилась автострада I-25. По ней с черепашьей скоростью ползли яркие точки фар. Ночью на холме холодновато, но Кирпичную Башку это обстоятельство даже порадовало: пока копал – запарился. Ближе к утру обещали дождь, но пока между облаками много просветов. Полная луна светит ярко, можно обойтись без фонаря.

При такой работе никогда не знаешь, откуда свалится новое дельце. Есть у Кирпичной Башки один знакомый парень, а тот знает еще одного парня – и вот пожалуйста! Кирпичной Башке уже скидывают точные координаты места назначения. Как и на всем кладбище, могильной плиты тут нет: только в землю воткнут низкий каменный памятник с каким-то старинным металлическим медальоном. Смотрится внушительно – прямо как печать клуба «Ротари».

Кирпичная Башка ненадолго прервался. Глянул на часы: одиннадцать пятьдесят. Он трудился уже почти час. Полработы сделано. Кирпичная Башка перевел дух, подавил желание закурить. Потом снова взялся за лопату и воткнул ее в сухую песчаную почву. Копнул, бросил землю на брезент – и повторяй по новой. Плевое дело, главное – в ритм войти. Почти как в киртлендском спортзале качаться. В голове крутилась песня «Brick House». Такт как раз подходящий – для работы то, что надо.

Заказчиков Кирпичная Башка, ясное дело, не видел. Просто поступил звонок. Велели ехать на парковку и забрать там конверт с двумя штуками и инструкциями. Еще три штуки обещали по результату. В инструкции не только указали точную дату и время, но и приложили подробную карту, да еще вдобавок список нужного инвентаря: брезент, чтобы кидать на него землю, лопата, кирка, перчатки, короткая лестница и специальные крюки, чтобы поднять крышку гроба. Могилу грабить не велено. Надо просто обеспечить возможность осмотреть останки. Кому-то понадобилось установить личность покойника. Два человека, которые, собственно, будут ее устанавливать, приедут в половине второго ночи, а когда разберутся со всем, с чем надо, гроб закроют и Кирпичная Башка получит оставшиеся три тысячи долларов. Те двое уедут, а зарывать могилу придется Кирпичной Башке. Видно, эти ребята боятся ручки замарать. Кирпичная Башка подозревал, что тут какая-то возня с наследством или кто-то собрался выдать себя за другого. Но интересоваться чужими делами и задавать вопросы при его работе себе дороже. Тем более что в записке строгое предупреждение: если Кирпичная Башка улизнет с двумя штуками, пусть ждет гостей, а после их ухода он будет разговаривать очень-очень тоненьким голоском.

Могилу раскапывать – не такое уж простое дело. Хорошо хоть земля мягкая и песчаная – ни камня, ни корней. Время от времени Кирпичная Башка замирал, прислушиваясь, но, кроме ночных звуков окружающего леса, ничего не уловил. Он все мычал себе под нос «Дом из кирпича». Он копал то с одной стороны, то с другой. Яма получалась аккуратная, почти идеально квадратной формы. Тут лопата обо что-то ударилась. Кирпичная Башка и не ожидал, что так быстро докопается до цели! Вот только на гроб не похоже: от удара по дереву звук другой. Кирпичная Башка наклонился, смахнул слой земли и, к своему удивлению, увидел, что старинный гроб у него под ногами сделан из ржавого, покрытого вмятинами металла. Прямо не гроб, а какой-то сундук с сокровищами! Качая головой, Кирпичная Башка счистил с крышки оставшуюся землю. Крышка двойная: ну хоть что-то как полагается. Кирпичная Башка выкопал землю возле стенок, освобождая место для крюков. Поднял верхнюю половину крышки. Тяжеленная, зараза! Из темной глубины потянуло мерзкой вонью. Стараясь не поднимать фонарь над краем ямы, Кирпичная Башка включил его и посветил на покойника.

Еще один сюрприз: да тут не покойник, а покойница. Но если бы не полурассыпавшееся коричневое платье, Кирпичная Башка в жизни не догадался бы, мужчина перед ним или женщина. Ну и рожа – страх смотреть! Вся в плесени, вся сморщенная! Это скорее череп, чем лицо. Вдобавок губы мумии растянуты в жуткой ухмылке. Слава богу, установление личности проводить не ему. Да и нижнюю часть крышки можно не трогать: верхней половины для их дела вполне достаточно. Что ж, свои обязанности Кирпичная Башка выполнил. Осталось дождаться тех двоих. Он глянул на часы: час двадцать. Все вовремя, даже на десять минут раньше.

Кирпичная Башка выкарабкался из ямы, присел на ближайший памятник, закурил сигарету и глубоко затянулся. Он старался бросить и выставил себе лимит: две сигареты в день, и хватит. Но сейчас-то уже далеко за полночь, а значит, эта сигарета будет первой за день.

Ровно в половине второго Кирпичная Башка заметил свет фар на извилистой дороге, поднимавшейся вверх по холму мимо кладбища. Машина подъехала, фары погасли. Автомобиль развернулся на проселочной дороге и встал рядом с тачкой Кирпичной Башки. Дверцы с двух сторон распахнулись, и вылезли двое мужчин. Подошли к Кирпичной Башке. Один нес сумку со снаряжением.

– Ты Кирпичная Башка? – спросил тот, что с сумкой.

– Он самый. А тот, кто вам нужен… в смысле, нужна… короче, все там.

Кирпичная Башка проводил двоих мужчин до могилы. Те замерли по обе стороны от нее, глядя на открытый гроб. На луну набежали тучи, и лиц было не разглядеть. Кирпичная Башка ждал.

Тут оба натянули латексные перчатки и надели респираторы. Один спустился в яму и встал на нижнюю часть крышки металлического гроба. Наклонился, посветил фонариком на лицо покойницы. Второй достал из сумки длинную зубчатую пилу. «Это чтобы кости пилить», – догадался Кирпичная Башка. Мужчина протянул пилу своему напарнику, а вместе с ней – два больших мешка из химчистки. Металлический инструмент тускло блеснул в лунном свете. Мужчина склонился над трупом, где-то между грудью и животом. Тут раздался жуткий хруст и звуки пилы. Что он там делает – понятно не глядя. Нет, так личность не устанавливают. Но Кирпичная Башка прикусил язык. Никаких вопросов, никакого любопытства – вот его принцип.

Мужчина положил в один из мешков что-то тяжелое, опять попилил, сунул еще что-то во второй мешок. Потом застегнул оба мешка и бережно передал мужчине, стоявшему наверху. Стянул перчатки и респиратор. Запихнул и то и другое в карман.

– Все как надо? – поинтересовался Кирпичная Башка.

– Все как надо.

Мужчина полез в карман пальто и вытащил конверт из манильской пеньки.

– Учти: ты здесь не был, ничего не видел.

Кирпичная Башка кивнул и проверил содержимое. Внутри запечатанные пачки денег: новенькие сотни, только что из банка. На всех трех лентах надпись: «1000 $». Кирпичная Башка быстро пересчитал банкноты и спрятал конверт во внутренний карман пиджака.

– Ладно, – протянул мужчина. – А теперь закрой крышку и закопай могилу.

Кирпичной Башке и самому не терпелось покончить с этим дельцем и свалить отсюда побыстрее. Он наклонился, ухватил тяжелую крышку. Ну точно: эти чокнутые зачем-то распилили труп пополам и верхнюю часть забрали. «Мое дело сторона», – повторял себе Кирпичная Башка. Вытащил крюки, с глухим стуком взгромоздил крышку на место.

А потом по затылку что-то резко полоснуло – и готово.

Мужчина в яме склонился над фигурой, растянувшейся на крышке гроба, потом бесстрастно выпустил вторую обойму из пистолета с глушителем «Максим-9», снеся копателю полголовы. Он снова натянул перчатки, брезгливо сунул руку под пиджак Кирпичной Башки и достал конверт с деньгами, а вместе с ним и кошелек, и ключи от машины, и инструкции. Потом вылез из ямы. Двое мужчин молча взялись за края брезента с землей, подтащили к разрытой могиле и сбросили внутрь, прикрыв Кирпичную Башку и его инструменты. Мешки из химчистки и пилу убрали обратно в сумку. Между тем темные тучи скрыли луну. А вот и обещанный циклон. Скоро начнется ливень и гроза. Мужчина с сумкой сел в их машину, а тот, что с пистолетом, залез в автомобиль убитого. Машина Кирпичной Башки поехала в одну сторону, а вторая через несколько минут направилась в противоположную.

На кладбищенскую землю начали падать тяжелые капли дождя: сначала понемногу, потом ливень хлынул стеной. Белая молния расколола небо, и между холмами загрохотали раскаты грома.

8

23 апреля

На столе у Свонсон зазвонил телефон. Два коротких сигнала, значит звонок внутренний.

Она взяла трубку:

– Да?

– Свонсон? – произнес голос Морвуда.

– Слушаю.

– Зайдите на минутку ко мне в кабинет.

– Иду, сэр.

Свонсон отодвинула папки, которые изучала, – глухое дело номер семь – и встала. Не в привычках Морвуда вот так вызывать сотрудников к себе в кабинет, особенно по утрам. Шеф отличался пунктуальностью: доклады слушал и результаты работы сотрудников разбирал всегда в одно и то же время, ровно в два часа дня по четвергам. По давней привычке Корри сразу занервничала и почувствовала себя виноватой. Ну и что она сделала не так?

Две недели назад в дополнение к кабинетной работе Морвуд дважды позволил Свонсон выехать на рейд вместе с командами из Управления по борьбе с наркотиками. На северо-востоке Альбукерке накрыли две подпольные лаборатории по производству метамфетамина. Оба задержания оказались некрупными. А Свонсон и вовсе ничего не делала: только стояла рядышком в бронежилете и смотрела. Она подозревала, что Морвуд нарочно выбрал самые безопасные операции. Зато Корри представился случай почувствовать всю ожесточенность соперничества между двумя организациями.

Свонсон уже приходилось слышать, что говорят в ФБР об Управлении по борьбе с наркотиками: там служат одни безмозглые неандертальцы – этим лишь бы кому-нибудь череп проломить. Но во время двух выездов Корри узнала, что те о ФБР тоже невысокого мнения. Обе команды ясно дали ей понять, что она пошла служить не туда: ФБР – жалкая кучка хиляков и ботанов, которые для настоящей работы яйцами не вышли и за всю карьеру ни разу задницы от стула не оторвали. Поначалу Свонсон терпела эти подколы снисходительно. Но вчера, к концу второго выезда, не утерпела. Один агент со стрижкой ежиком все никак не отставал. Когда доехали до штаб-квартиры – подозреваемые в наручниках, дурь в сейфе для доказательств, отдел по борьбе с подпольными лабораториями оцепляет место преступления, – Свонсон не выдержала и в ярких красках расписала, куда ее мучитель должен запихнуть только что конфискованный метамфетамин.

Только позже Свонсон узнала, что Брейтман, тот самый агент с ежиком, – командир отряда.

Чем ближе Свонсон подходила к открытой двери кабинета Морвуда, тем сильнее ее одолевала тревога. Дело точно в Брейтмане – больше не в чем. Корри уже почти четыре месяца ни на ком не срывалась. Хоть бы время другое выбрала или на кого-нибудь безобидного вызверилась! Как обычно, закон подлости в действии. Вдруг Морвуд ее выгонит? Имеет право – он ведь ее наставник. Впрочем, агентов увольняют только в самых крайних случаях. Но строгое предупреждение Морвуд ей объявить может, и тогда ее карьера еще долго с места не сдвинется.

Вдобавок к Свонсон ни с того ни с сего привязалась песня «Роллинг Стоунз» «19th Nervous Breakdown»: «Начинается… начинается…»

От волнения пересохло во рту. Корри постучала по дверному косяку. Морвуд, державший в одной руке скрепленную степлером пачку листов, поднял голову.

– Свонсон, – произнес он, снова опуская взгляд на бумаги. – Проходите.

Обычно Морвуд добавляет «присаживайтесь», но на этот раз приглашения не последовало.

Вот он перевернул одну страницу, потом вторую. Корри ждала. Наконец прокашлялся и, не поднимая головы, спросил:

– Вам известно, что произошло на Глориетском перевале?

На Глориетском перевале? Свонсон первый раз слышала о таком. Она напрягла память, перебирая в уме все названия улиц в районе Альта-Монте, где проходил вчерашний рейд. Канделария, Команче… Никакой Глориеты.

– Не уверена, что понимаю, о чем вы, сэр, – наконец проговорила Свонсон, готовясь к худшему.

Морвуд уронил бумаги на стол и в первый раз посмотрел на свою подчиненную:

– Честное слово, удивляете вы меня, агент Свонсон!

– Простите, сэр…

«Начинается, начинается…»

– Образцовая студентка – и не слышали про битву за Глориетский перевал?

Тут Свонсон окончательно перестала что-либо понимать. С раздражением постаралась выкинуть из головы гнусавый голос Мика Джаггера.

– Не понимаю, о чем вы. Вчера никакого побоища не было. Изготовители метамфетамина не сопротивлялись – сразу сдались. Ну а если вы имеете в виду инцидент с Брейтманом, то я не хотела оскорблять…

– Свонсон, вы с луны свалились? Я читаю копию ваших документов из Колледжа уголовного права имени Джона Джея. Здесь говорится, что на втором году обучения вы прослушали курс по истории Гражданской войны в США. Или вы его в буквальном смысле слова прослушали – пропустили мимо ушей?

Свонсон нервно сглотнула.

– Извините, сэр. Вы сейчас… об истории?

– Естественно! А вы думали, о вашей вчерашней перебранке с Брейтманом из Управления по борьбе с наркотиками? Да, он мне звонил. Я ему сказал: расслабься, хватит визжать, будто тебе хвост прищемили. Нет, я про Глориетский перевал, точнее, про битву на Западном фронте, одно из главных сражений Гражданской войны. Армия конфедератов вторглась на территорию Нью-Мексико. Хотели отрезать северян от Западного побережья, но те им здорово надрали задницу. И случилось это на Глориете.

Свонсон испытала целую гамму чувств: сначала удивление, потом облегчение и, наконец, смущение. Теперь, когда тревога отступила, название и впрямь показалось знакомым. Вот только преподаватель истории был ужасно нудный и названиями разных сражений сыпал через слово… Разве все упомнишь?

– Да, – осторожно произнесла Свонсон. – Мы эту битву проходили. Извините, сэр.

Морвуд нахмурился. Корри искренне надеялась, что укор напускной.

– Рад слышать. Не Геттисберг, конечно, но больше шестидесяти человек там полегло – и янки, и конфедератов. Несколько человек там и похоронены, в местечке под названием Пидженс-Ранч.

Свонсон молча слушала. Как ни рада Корри была узнать, что многоэтажные ругательства, которыми она вчера обложила Брейтмана, останутся без последствий, рассуждения Морвуда о Гражданской войне привели ее в недоумение. К чему он ведет?

– Примерно час назад на кладбище Пидженс-Ранч обнаружили тело. Вернее, два тела – хотя тут ситуация не вполне ясная. Нашли застреленного мужчину. Он лежал на крышке гроба в только что разрытой могиле.

Свонсон кивнула. В голове мелькнула мысль – может, надо записывать? Но Корри быстро передумала.

– Возникнут какие-нибудь соображения – не держите в себе. Итак, Глориетский перевал – место битвы. Часть поля боя – Национальный исторический парк, и разрытая могила на маленьком кладбище тоже в него входит.

Тут у Свонсон и впрямь возникло соображение, и держать его в себе она не стала:

– Значит, преступление произошло на федеральной земле.

– Правильно. Диплом у вас отбирать пока не будем. Продолжайте.

– Любое правонарушение, произошедшее на данной территории, подпадает под нашу юрисдикцию, а значит, расследовать это дело будем мы.

– Разрешите поправить: не мы, а вы.

С этими словами Морвуд взял со стола стопку бумаг и передал Свонсон. Та взяла их так осторожно, будто опасалась подвоха.

– Сэр…

– Что вас смущает? Если правильно припоминаю, вы приходили ко мне еще три недели назад. Говорили, что хотите попробовать себя в чем-то новом. Например, в активном расследовании.

Морвуд прикрыл рот ладонью, кашлянул и торжественным жестом указал на бумаги:

– Сим передаю в ваше полное распоряжение труп в разрытой могиле на кладбище возле Глориеты. Два в одном: тут вам и убийство, и вандализм.

Свонсон молчала. Морвуд прибавил:

– Поручаю вам вести дело. Разве вы не этого хотите?

Наконец к ней вернулся дар речи:

– Хочу, сэр. Очень хочу. Но что я должна…

Корри осеклась, охваченная паникой.

– Не знаете, что делать? Естественно. Это же ваше первое расследование. Но вот отличный шанс проверить, чему вас научила подготовка в Куантико и четыре месяца изучения дел в нашем отделении. Не терпится услышать, какие выводы извлечет из этой странной истории начинающий криминалист. Итак, будете первым следователем по данному делу. Налаживайте сотрудничество с местной полицией, проследите, чтобы место преступления оцепили, осмотрите тело, проконтролируйте сбор улик, подготовьте предварительный отчет. И все это вы будете делать сами.

Свонсон не отвечала. Ее обуревали смешанные чувства: с одной стороны – радостное волнение, даже восторг, а с другой – тревога. Постепенно до Корри начало доходить, какую ответственность на нее взвалил Морвуд.

– А как же вы? – спросила Корри и тут же прибавила: – Сэр.

– Что – я? Буду сидеть в этом кабинете и с интересом выслушаю отчет о ваших результатах.

Свонсон нервно сглотнула. Именно такого шанса Корри и дожидалась. Но сейчас она на испытательном сроке, а Морвуд – ее наставник. Он должен ее контролировать, учить, направлять на правильный путь. Или он из тех, кто считает, что лучший способ научить человека плавать – бросить его на глубину?

– Наверное, надо привлечь группу по сбору доказательств?

Но Морвуд лишь покачал головой:

– Решайте сами. Вы ведущий следователь, вам и карты в руки. – Он усмехнулся. – Но не забывайте, что в вашем распоряжении силы и ресурсы местной полиции, включая экспертно-криминалистическую службу, коронерскую службу и так далее. Конечно, если сочтете нужным вызвать группу по сбору доказательств – пожалуйста, но сначала подумайте, как это будет выглядеть со стороны.

Морвуд потянулся к телефону и снял трубку.

– Ознакомьтесь с краткой сводкой. А я пока позвоню в отдел оперативной поддержки. Пусть выделят вам служебную машину, рацию и все, что полагается.

Свонсон не сдвинулась с места. Морвуд положил трубку.

– Агент Свонсон, хватит штаны просиживать. Скачите на Глориетский перевал. Туда всего час пути. И места там, надо сказать, живописные.

9

Агент Свонсон ехала на служебной машине по извилистой пыльной дороге. Рядом с ней на сиденье лежали бумаги, выданные Морвудом, – теперь внимательно прочитанные, перечитанные и аккуратно убранные в папку. Ее обуревали неожиданные для нее самой чувства. Она давно мечтала об этом дне: специальный агент Коринн Свонсон, ведущий следователь ФБР, расследует дело об убийстве. Сейчас она должна быть будто лазерный луч – то есть четко нацелиться на дело. А вместо этого Корри сама не своя от беспокойства. В голову лезут непрошеные и удручающе обыденные мысли: о погоде, о цвете дороги, о сломанной сосне.

Свонсон набрала полную грудь воздуха, потом медленно-медленно выдохнула. Согнула и разогнула пальцы, поудобнее перехватила руль. С облегчением отметила, что руки не дрожат.

Соберись, решай проблемы по мере их поступления и делай все, как тебя учили.

Возле дорожного указателя с надписью «Национальный парк „Поле битвы за Глориетский перевал“» Свонсон свернула на изрытую колдобинами дорогу, поднимавшуюся в предгорья Сангре-де-Кристо. Вскоре Корри въехала на широкую плоскую площадку. Впереди рельеф разделялся на два горных хребта. Один убегал вдаль на север, второй – на юг. Свонсон мимоходом подумала: наверное, это и есть тот самый перевал. Интересно, почему его назвали Глориета?

Впереди на обочине припаркованы несколько фургонов и трейлеров. Дверцы открыты. Рядом стоят люди, и вид у всех недовольный. Проехав еще четверть мили, Свонсон поняла почему: джип шерифа со вспыхивающей мигалкой загородил вход на кладбище Пидженс-Ранч – Глориетский перевал. Корри остановила автомобиль. Из джипа вылез помощник шерифа. Удостоверение личности Свонсон висело на шнурке у нее на шее. Она показала документ молодому помощнику. Тот глянул сначала на нее, потом на удостоверение и опять на нее. Наконец кивнул и вернулся в машину. Завел двигатель и отъехал в сторону, давая дорогу Свонсон. Впереди, за воротами, она заметила указатели и парковку. Там были беспорядочно расставлены несколько полицейских машин.

Корри встала рядом с ними. Собралась с духом, вылезла из автомобиля и зашагала вперед: сначала по плитке, потом вверх по дорожке, посыпанной гравием. Вскоре слева и справа от нее появились старые могилы. У каждой свой номер, на некоторых таблички с краткой информацией. Вдалеке, в углу возле ограды, Корри заметила человек десять: офицеров в форме, смотрителей Национального парка, нескольких человек в мундирах, медицинский персонал, женщину с фотокамерой и еще одного-двух человек, чью профессиональную принадлежность по виду не распознать. Все стояли на месте, будто кого-то ждали. Заметив Корри, они дружно повернулись в ее сторону. Так вот кого здесь не хватало – ее!

Тут из головы вылетели даже бессвязные мысли. Сердце забилось с бешеной скоростью.

«Не психуй, – приказала себе Свонсон. – Ты знаешь, что делать».

Она мысленно прошлась по всей информации по делу, полученной от Морвуда. Повторила алгоритм работы на месте преступления, который так старательно вдалбливали в ее голову преподаватели академии. Корри с облегчением поняла: несмотря на нервозность, твердая база знаний никуда не делась. Свонсон сразу почувствовала уверенность. Как бы то ни было, в панику она не ударится.

При ее приближении собравшиеся расступились. Потом один из них вышел вперед. Мужчина средних лет, мускулистый, загорелый, с усами, похожими на ершик для мытья бутылок. Судя по шляпе и форме, этот человек служит в департаменте шерифа.

– Гас Терпенсид, – представился он и протянул ей руку. – Шериф округа Сан-Мигель.

Хватка у шерифа оказалась железная. В рукопожатии чувствовалась угроза. Свонсон напрягла пальцы:

– Агент Свонсон, Федеральное бюро расследований.

– Рад знакомству, агент Свонсон, – ответил шериф и оглянулся на другого мужчину со звездой помощника шерифа; тот усмехнулся и едва заметно кивнул.

Все присутствующие не сводили глаз с удостоверения личности и эмблемы ФБР у нее на груди.

– Агент Морвуд говорил о вас, – продолжил Терпенсид. – Я думал, пришлют…

– Мужчину?

– Кого-нибудь постарше.

– Понимаю.

Как ни странно, провокация ее не задела. «Должно быть, все дело в эмблеме ФБР», – поняла Корри: у нее она есть, а у него нет. А если ему что-то не нравится, то ничего поделать он не может. Осознание собственной власти оказалось на редкость приятным. С детства Корри находилась исключительно в подчиненном положении. Поэтому она облачилась в броню из дерзкого сарказма и неприязни ко всем наделенным властью. А теперь она сама представитель власти. Вот так ирония!

Корри осмотрелась по сторонам. Поглядела на другие лица, на место преступления. Вот разрытая могила, оцепленная оградительной лентой. В яме чего только не валяется: земля, брезент, инструменты. А на дне – частично скрытое тело. Корри знакомилась с обстановкой не спеша и нарушать затянувшуюся паузу не торопилась. Наконец повернулась к Терпенсиду:

– Вы правы, я молода. Но торчать на одном месте, пока не состарюсь, я не намерена. Поэтому за дело. Кто первым обнаружил, что могила разрыта?

От группы отделилась блондинка в форме смотрителя Национального парка:

– Я.

– Фамилия?

– Грант.

– Расскажите, как это произошло.

Та кивнула.

– Я приезжаю в половине восьмого, чтобы открыть кладбище и подготовиться к приходу туристов. Одна из моих обязанностей – совершать обход территории. Я шла и вдруг заметила горку земли. – Грант кивнула на нее. – Подошла поближе и увидела яму. Сначала подумала, что могилу Реджис разрыли гробокопатели. Но потом заметила в яме мужчину. Лежит, засыпанный землей, а вокруг – кровь. Я побежала за Алеком.

– Кто такой Алек?

– Алек Куинн – мой коллега. Мы сегодня вместе дежурим. Он как раз парковался.

– Продолжайте.

Тут вперед шагнул другой смотритель – очевидно, тот самый Куинн – и продолжил рассказ:

– Сначала подумал: вдруг этот человек жив? Спрыгнул в яму, стал его откапывать и тут увидел… – Куинн нервно сглотнул. – Увидел, что он мертв. Вылез и сразу позвонил куда надо. Агентов из Сектора расследований поблизости не оказалось, поэтому уведомил шерифа.

Свонсон кивнула. Ей было известно, что Сектор расследований состоит из специальных агентов – сотрудников Службы Национальных парков США. Знала Корри и то, что по всей стране их около трех десятков.

Она осмотрелась по сторонам:

– Кто начальник экспертно-криминалистической группы?

Подошел низенький мужчина на вид лет шестидесяти:

– Ларссен. Экспертно-криминалистическая служба Санта-Фе.

– Работу не начинали? Дожидались федералов?

– Как видите, – ответил тот.

– Простите за задержку. Пожалуйста, приступайте. Я скоро подойду.

Теперь Свонсон снова повернулась к Куинну:

– А когда вы решили позвонить в ФБР?

Куинн покраснел.

– Тут все не так просто, как вам кажется, – произнес он, оправдываясь. – Глориетский перевал признали полем боя класса А всего двадцать пять лет назад. Вдобавок бо́льшая часть находится на частной земле. Под юрисдикцией Службы Национальных парков США всего двадцать процентов территории – то есть Пидженс-Ранч.

– В ФБР позвонила я, когда мы разобрались, в чьих полномочиях это дело, – вставила Грант.

Свонсон кивнула.

– Еще что-нибудь или кого-нибудь подозрительного заметили? – уточнила она.

Женщина покачала головой:

– Все было точно так же, как сейчас. Мы убедились, что человек убит, и после этого ничего не трогали.

– Может, вы заметили что-то необычное? Из ряда вон выходящее?

Грант снова покачала головой.

– График работы парка?

– С восьми утра до шести вечера.

– По ночам здесь никто не дежурит?

– Нет.

– Разве не боитесь вандалов? Или охотников за антиквариатом?

– Раньше у нас таких проблем не возникало, – ответил Куинн. – Местные жители покой мертвых уважают. Вдобавок места тут глухие, да и финансирование скромное. Совет попечителей выкручивается как может, но почти все деньги уходят на содержание и реставрацию. Глориета считается исторической достопримечательностью, находящейся под угрозой исчезновения. Полю боя присвоена первая степень приоритетности. Таких мест крупных битв всего дюжина.

Свонсон уже поняла, что в этой части страны взгляд на вещи особый – примерно такой же, как в канзасской глубинке, где она выросла. Пустой земли много, полиции и денег мало – за всем не уследить.

Между тем криминалисты собрались вокруг ямы и спустили лестницу, готовясь приступать к работе. Свонсон повернулась к шерифу.

– Место преступления огородили сразу? – спросила она.

– Да, мэм, как только оценили ситуацию.

Обращение «мэм» застало ее врасплох, но Корри не подала виду. А ведь это то же самое, что и «сэр». Пора привыкать.

Шериф снял шляпу и вытер лоб рукавом. Свонсон обратила внимание, что его голова выбрита наголо. Внутри шляпа намокла от пота.

– Шериф, пусть ваши люди проверят, кто въезжал и выезжал с кладбища. Если найдете следы от шин, сообщите криминалистам. – Корри кивнула в сторону женщины с камерой. – Это ваш фотограф?

– Да.

– Отлично. Пусть берется за работу.

Шериф помедлил всего секунду. Потом повернулся к помощнику и что-то сказал вполголоса. Через минуту-две половина собравшейся вокруг места преступления толпы нехотя разошлась в разные стороны.

Свонсон решила не вызывать группу по сбору доказательств. Специалистов из Санта-Фе вполне достаточно. Ни к чему злить местных, к тому же Ларссен производит впечатление человека компетентного.

Корри стала наблюдать за работой криминалистов. Ларссен и еще один эксперт спустились по лестнице и теперь стояли возле металлического гроба, по обе стороны от тела. Они осторожно сметали землю в поисках следов и улик. Пока Свонсон решила оставаться в стороне. Пусть команда работает. Кто-то стоявший рядом вызвал по телефону один фургон коронера, потом передумал и потребовал два.

Фотограф сделала снимки. Из ямы вытащили брезент, потом инструменты, затем выгребли землю. Все эти улики сложили в большие желтые пакеты. Труп, будто скромная девушка, показывал себя постепенно. И вот наконец он лежит у всех на виду на крышке удивительно хорошо сохранившегося металлического гроба. Теперь Свонсон тоже спустилась по лестнице, чтобы как следует его рассмотреть. На убитом простая рубашка в шотландскую клетку, джинсы и ботинки «Доктор Мартенс» со стальными носами. На вид мужчине около пятидесяти, но в одежде точно определить его возраст трудно. Лежит лицом вниз, череп разворотили два выстрела. После первого мужчина упал, а вторая пуля, пущенная в затылок, отрикошетила от металлической крышки. Огнестрельного оружия на месте преступления не обнаружено. Корри еще несколько минут молча наблюдала за работой криминалистов, потом опустилась на колени рядом с Ларссеном.

– Видимо, второй выстрел – контрольный? Чтобы добить? Как вы считаете? – спросила Корри, стараясь сохранять одновременно и нейтральный, и уважительный тон.

– Скорее всего, – согласился Ларссен. – Видите?

Он указал на вмятину в крышке.

– Похоже, первая пуля вошла чуть выше основания черепа и поэтому сильно раскрошила затылочную кость, – проговорила Корри. – Вторая пуля вошла немного выше, ведь тогда жертва уже лежала на животе. Видимо, вторым выстрелом ему и снесло лицо.

Ларссен хмыкнул:

– Перестарались ребята. Одной пули хватило бы.

Без сомнения, Ларссен прав, но Свонсон учили, что профессиональные киллеры всегда действуют по одному сценарию. Вторая пуля для них – простая и доступная гарантия результата.

– Судя по тому, что вмятина небольшая и не слишком широкая, пуля с твердым наконечником. Скорее всего, девять миллиметров. Надеюсь, ваша команда сумеет обнаружить гильзы.

Ларссен кивнул.

– Документов нет, – объявил второй криминалист, проверив карманы убитого.

– Проверьте отпечатки пальцев, – велела Свонсон.

Может, IAFIS – система идентификации отпечатков – поможет установить личность жертвы.

Когда левую руку трупа подняли, чтобы снять отпечатки, рукав сполз, обнажая татуировку: что-то похожее на недостроенную стену из красного кирпича. Свонсон указала на наколку: