Фейри Чернолесья

– У нас в Чернолесье в чащу поодиночке не ходят. Там такое можно встретить – тебе точно не понравится. Зато ты ему очень даже понравишься – на вкус, – любит повторять хромой Патрик. Всем известно, что он не только мельник, но и колдун, так что знает, о чём говорит.

Чернолесье и впрямь особенное место. Если тебе скажут, что в Тисовом Логе или в каком-нибудь Задолье всякая нечисть тоже водится, можешь плюнуть этим умникам в лицо. Они наших фейри не видели! Колдуны по-умному зовут тех младшими ши, а мы – маленьким народцем.

За дровами идёшь? Прихвати с собой оберег от болотных бесов, чтобы не утащили в трясину. И дары на пеньке оставь – древесные духи обходительность любят.

Молоко скисло? Значит, фейри шёл мимо да слизал пенку. Не оставляй кувшин без присмотра! Две веточки рябины крест-накрест положи и платком прикрой.

За младенцем следи в оба, не то утащат, а взамен подложат осиновый чурбак с глазами-плошками: ищи потом родную кровинушку.

А если встретишь по весне яблоневую деву, милую да улыбчивую, – просто беги без оглядки.

Этим премудростям матери детей сызмальства учат, чтобы мы с фейри могли жить в мире и радоваться.

Зато тем, у кого доброе сердце, маленький народец завсегда подсобит. У хорошей хозяйки брауни в доме приберут, трудолюбивому сапожнику обувку справят, портному – рубаху сошьют. Главное – не забывай помощников благодарить угощением и добрым словом.

Если же лениться любишь или характер у тебя сварливый – берегись. Волшебный народец может нарочно спутать тебе волосы или натащить водорослей с лягухами прямо в постель. Такие уж у них шуточки.

Но встречаются и просто злые фейри, которым всё равно, какой ты человек и что у тебя на уме. Даже на обереги им плюнуть и растереть, понимаешь?

В общем, если случится беда, сразу иди к колдуну. Да-да, к старому Патрику на мельницу у Рябинового ручья. Боязно? Тогда к его ученикам. Те хоть и юные, а дело своё знают. И душой не зачерствели ещё, всегда помочь готовы. Особенно вон тот – рыжий-конопатый чаропевец с флейтой. Никогда не отказывает. Говорит, мол, они не просто подмастерья, а Королевские Соколы. Слыхал о таких? Это в смысле, что хромой Патрик и его Соколята – не абы какие колдуны, а самим Его Величеством к службе призванные, чтобы защищать простой народ от всяких тварей из Чёрного леса. Да, важные птицы, но нос не задирают.

Кстати, вечерком после трудов праведных всё Чернолесье в таверне собирается. В какой? Да нет у неё названия – одна на всю деревню. Заходи выпить кружечку доброго эля да байки о фейри послушать. А, может, и сам что-нибудь рассказать захочешь?

Глава первая
Дева-бузина и фейри Красные Ладошки

– Эх, придётся нам, ребята, топать на мельницу к старому колдуну на поклон, или пиши пропало, – выдохнул Дилан, сын пекаря, и сам поразился собственной смелости.

Колдуна в деревне боялись, хотя и уважали и, бывало, обращались за помощью, если сильно припекало. Старик нередко принимал у себя старосту, деревенского кузнеца или ещё какого уважаемого человека, но вот станет ли он говорить с мальчишками – это был вопрос.

– А Мэтти бы с тобой не согласился! – возразил малыш Кей, кривя рот и закусывая нижнюю губу: он всегда так делал, когда пытался не расплакаться на людях. Чаще всего у него не получалось.

– И где теперь твой Мэтти? Третьего дня схоронили, – Дилан занёс руку, чтобы отвесить младшему брату подзатыльник, но в последний момент передумал, а то ведь как пить дать разревётся.

Их третий приятель, Рис-младший (которого прозвали так, чтобы отличать от его отца, Риса-старшего), долговязый и самый старший из всех, пожал сутулыми плечами.

– Ой, я не знаю… боязно как-то. А ну как он бате скажет? Меня ж прибьют.

– И какая тебе разница, ежели всё одно помирать? – прикрикнул на него Дилан. – Идем уже!

Рис-младший всегда был трусоват и вороват; Дилан его все еще терпел, но за такое – недолюбливал. Тот же в свою очередь сторонился обоих сыновей пекаря, ибо прежде не раз бывал ими бит. Однако все трое держались вместе из-за весельчака и заводилы Мэтти, которого любили все. Но теперь Мэтти не стало…

– Я с места не сойду! – Рис-младший ковырнул придорожную грязь носком деревянного башмака. – Сам иди, раз такой умный.

Своего отца – трактирщика, радушного с гостями и строгого с домочадцами, он боялся пуще болотных бесов Чернолесья. Но хромого колдуна с мельницы – ещё больше.

– А что мы ему скажем-то? – малыш Кей всхлипнул и утёр нос кулаком.

На его тёмной макушке смешно торчал вверх один непослушный вихор, делавший Кея похожим на глупого свиристеля. Дилан заботливо пригладил его волосы, но налетевший осенний ветер тут же свёл на нет все усилия, а младший брат с опаской втянул голову в плечи, ожидая привычной оплеухи.

– Мы скажем правду. С самого начала… И покажем вот это. – Дилан закатал рукав рубахи.

На его предплечье багровело родимое пятно, похожее на отпечаток маленькой человеческой ладони. Вот только мальчишки, знакомые с детства и не раз плескавшиеся вместе в Рябиновом ручье у запруды, точно знали: прежде у Дилана на руке не было ничего подобного.

– Болотные бесы! – глаза Риса округлились, а голос, сорвавшись, дал петуха. – Оно точь в точь такое же, как у Мэтти!

Дилан кивнул. Он тоже прекрасно помнил, как зашептались деревенские, когда увидали гроб с покойником. Отпечаток алел на щеке Мэтти, будто какое-то маленькое, но очень злое существо отвесило ему пощёчину. Люди сочли это очень дурным знаком, и теперь над входом в каждый дом красовались обереги, сплетённые из рябиновых веточек и красных шерстяных нитей, а все пороги были щедро усыпаны солью. Близость Чёрного Леса, где издавна водились недобрые фейри, научила местных жителей не только осторожности, но и мелкому бытовому чародейству.

– А у меня, кажись, тоже такое есть, – малыш Кей задрал рубаху и показал живот с красной размытой отметиной чуть повыше пупка, рядом с парой длинных, уже заживающих царапин. – Я думал, то от компота: давеча опрокинул на себя кружку… Но оно не оттира-а-ается.

До него лишь теперь дошло, что пятно может быть опасным, и Кей всё-таки разревелся от страха. Дилан ничуть не осуждал брата: кто же не распускал нюни в двенадцать лет? Но сам он был старше почти на пять лет, и возраст обязывал держать лицо.

– Давай потише! А то как маленький… – он честно попытался смягчить уже начавший грубеть голос.

– Ну вы и попали, ребята, – Рис хитренько улыбнулся. – Пойду-ка я домой, пожалуй.

– Постой! – Дилан поймал приятеля за плечо. – А у тебя ничего нет?

– Не-а, – Рис мотнул белобрысой головой. – Хоть в чём-то мне должно было повезти!

Он важно задрал нос; почти успокоившийся малыш Кей заныл с новой силой.

– Почему-у-у мы? Почему-у-у не он? Он же тоже там бы-ы-ыл…

– Помолчи! – рявкнул Дилан, не глядя на брата. – Рис просто плохо искал. Метка может быть где угодно, даже на спине. А ну сымай рубаху.

– Ишь раскомандовался! – прошипел Рис, но рубашку всё-таки снял, явив миру впалую грудь и бледные рёбра. Кожа его мгновенно покрылась мурашками от холода.

Дилан придирчиво осмотрел приятеля, и, не обнаружив ничего подозрительного, заявил:

– Теперь штаны.

– Холодно же! – запротестовал Рис.

– Предпочитаешь сдохнуть?

Рис, не переставая ныть и ругаться, принялся распутывать завязки на поясе. Бранных слов он знал превеликое множество: с детства наслушался от пьянчуг в таверне. Дилан старался не слушать, что там приятель бубнит себе под нос: у него было занятие поважнее.

Спустя некоторое время ему пришлось признать, что на этот раз Рис оказался прав: на нём следа ладони не было.

– Я же говорил! – не преминул укорить Рис, стуча зубами от холода. – Ха! Бывайте, неудачники! Я с вами больше знаться не желаю.

Натянув штаны и рубаху, он пошёл прочь, ускоряя шаг, а потом и вовсе припустил бегом. Дилан не стал его останавливать.

Теперь это была их с братом беда, а что делать дальше, решать предстояло старшему – Дилану.

При одной мысли о визите на мельницу у него начинали подкашиваться ноги. Седовласым и нелюдимым колдуном их пугали с детства. Мол, будешь себя плохо вести – мельник заберёт. И хотя мальчишки ни разу не видели от колдуна зла, но на мельницу без лишней надобности старались не соваться. А ну как колдун разгневается и превратит докучливых посетителей в летучих мышей? Говорят, однажды был такой случай…

– Эй, смотри, – малыш Кей тронул брата за рукав. – Видишь, по дороге парень топает, рыжий такой? Я слыхал, он новый ученик колдуна. Может, сперва у него спросим?

Весть про новых обитателей мельницы взбудоражила всю деревню пару месяцев назад. Прежде мельник жил один, а тут вдруг завёл семерых учеников сразу. Этого парня Дилан уже видал прежде: тот как-то заходил к ним в лавку за свежим хлебом.

– Давай догоним его! – Дилан схватил брата за руку и потащил к тракту, стараясь не упустить рыжего из виду.

На бегу он пытался сообразить, как лучше обратиться к ученику колдуна, чтобы не попасть впросак. Ведь чародейство – ремесло сомнительное. Да и выглядел рыжий небогато: его когда-то добротная замшевая куртка служила хозяину уже не первый год, на локтях красовались заплаты, штаны были заляпаны придорожной грязью почти до колен, а кудрявые волосы разлохматил свежий утренний ветер. Парнишка с мельницы едва ли был старше самого Дилана.

– Эй, Рыжий! Постой, слышь! – позвал Дилан и тут же понял, что начало вышло неудачным: ученик колдуна вздрогнул и ускорил шаг.

– Погоди-те! Мы по делу. Очень-очень важному, – завопил малыш Кей из-за плеча брата.

А вот это, как ни странно, сработало: Рыжий остановился, обернулся (стало видно небольшое родимое пятно, похожее на парящую птицу, на его щеке) и, нахмурившись, спросил:

– Чего вам?

– Ты колдун? – уточнил Дилан. – Нам колдун нужен.

– Тогда к мастеру Патрику идите, – Рыжий смешно наморщил веснушчатый нос. – Я простой подмастерье.

– Дык боязно, – признался Дилан, переминаясь с ноги на ногу. – Нам бы это… кого попроще.

Он опасался, что парень с мельницы поднимет их на смех или того хуже – разобидится и уйдёт, но Рыжий только вздохнул:

– Понимаю. Мастера Патрика все боятся. Так что за дело у вас?

Дилан, запоздало вспомнив о вежливости, назвался сам, представил брата, и, прочистив горло, выпалил, как на духу:

– В общем, мы тут решили поймать фейри…

Брови рыжего ученика поползли вверх, а и без того большие глаза распахнулись ещё шире.

– Поймать фейри? – он хлопнул себя по лбу. – Да вы спятили! Даже не думайте! Это очень опасно.

Пришлось Дилану рассказывать с самого начала.

* * *

Идея, как обычно, принадлежала Мэтти. Но сперва Рис-младший принёс важную весть. Сбивчиво и торопливо он поведал приятелям, что дядька Гри из Тисового Лога, тот, которого прозывали Кривым, нашёл под крыльцом горшочек с золотом и вмиг из жалкого калечного бедняка превратился в богатого и уважаемого человека. Даже жениться собрался: заслал сватов сюда, в Чернолесье, к Рисовой старшей сестре. А что, жених завидный и к тому же теперь и не кривой вовсе: фейри промыли его больной глаз волшебной утренней росой, тот и прозрел. Как именно всё случилось, дядька Гри не рассказывал, лишь усмехался в усы. Но невесте своей кое-что поведал, а Рис тишком подслушал и приятелям пересказал.

Мол, есть такие существа: зовутся Красные Ладошки. Это дети, которым не суждено было вырасти, которых фейри похитили за мгновение до смерти. В любом селении такие есть, но не всякому дано их увидеть. Обычно Красные Ладошки недобрые создания – они губят взрослых людей, зато детей не трогают, потому что знают, каково жить без материнской заботы.

Красные Ладошки непременно выбирают одну из женщин деревни себе в приёмные матушки. Причём она сама может о том даже не подозревать. Но если хорошенько присмотреться, ее можно отыскать: эта женщина будет думать, что оставляет молоко для котов-мышеловов или кормит зерном перелётных птиц, хотя на самом деле всё угощение достаётся Красным Ладошкам. Она может считать, что потеряла в полях платок или шаль, но нет: просто маленьким фейри потребовался новый наряд. Если же эта женщина сама не чужда колдовства и научится видеть своих волшебных детей, станет причёсывать их спутанные волосы, говорить ласковые слова и петь им колыбельные под крышей своего дома, то проживёт долгую жизнь и не будет ни в чём нуждаться. Правда, ни мужа, ни собственных детей у неё никогда не будет: Красные Ладошки за этим присмотрят.

Вот и вышло, что Кривой Гри нашёл такую матушку, заметив, как женщина будто бы причёсывает дитя, только никого рядом не видать, лишь гребень в её руках мелькает быстро-быстро. А ведьма, решив откупиться, велела Красным Ладошкам принести Гри горшок с золотом и исцелить его глаз в оплату за молчание.

Выслушав Риса очень внимательно, Мэтти решил, что они непременно должны отыскать матушку Красных Ладошек в родной деревне, а полученное золото разделить поровну: каждому по четверти горшка.

Дело оказалось не таким уж и простым, как думалось вначале: одиноких женщин в Чернолесье было немало и каждая из них годилась в матушки. Мальчишкам пришлось следить за ними долгие-долгие дни… И вот однажды, когда терпение было уже на исходе, и все, кроме жадного Риса, уже были готовы расстаться с мыслью о золоте, Мэтти прибежал с важным известием.

– Это старая Мэринэн! Из дома на окраине, больше некому.

Все согласились, потому что не привыкли спорить с Мэтти: тот действительно редко ошибался.

Старухе было лет сто, но, казалось, возраст ничуть не тяготил её. Она никогда не просила о помощи, одна ухаживала за своим садом, а ещё вязала шали и пледы на продажу. Руки её даже в старости оставались ловкими, а взор – ясным, как у молодой девушки. Все знали, что прежде бабушка Мэринэн была замужем, но очень рано овдовела. Своих детей она не нажила, а её приёмная дочь, красавица Лилс, давным-давно пропала без вести по пути на ярмарку – и поговаривали, что без фейри не обошлось.

– Мы должны натереть глаза соком чёрной бузины, и тогда тоже сможем увидеть их, – сказал Мэтти.

– И зачем нам на них пялиться? – Рис-младший скривился, будто съел что-то очень кислое. – Говорят, страшные они.

– А я хочу увидеть фейри, – заныл малыш Кей. – Пусть покажутся.

Дилан почесал в затылке и поинтересовался:

– Как же мы бабку схватим, ежели она ведьма? Тут и бузинный сок не поможет – заколдует нас и всё.

– Не боись, не заколдует! – Мэтти вытащил из кармана когда-то белый, а ныне бурый и измятый платок. – Видишь? Это сильный оберег против любых вредных чар, я у сестры спёр, а ей аж из столицы привезли. Ты же знаешь, она помешанная на всяких сглазах-приворотах. Так что ведьма ничегошеньки не сможет нам сделать.

Платок по решению Мэтти разорвали на четыре части; каждый взял себе по одной.

К дому Мэринэн они пошли ночью. По дороге Рис не раз пытался вспомнить об очень важном деле и удрать, но Мэтти крепко держал трусишку за рукав. Если уж и идти, то всем вместе, так он считал.

Несмотря на поздний час, в доме старухи светилось окно. Дилан посадил малыша Кея к себе на плечи, и тот осторожно заглянул в комнату.

– Бабка не спит, – прошептал он. – Сидит возле печи, вяжет. Слышьте, у неё целых три свечи горит!

– Ого! И это даже не в праздник, – Дилан удивился старухиному расточительству.

У Мэтти загорелись глаза от предвкушения близкой разгадки тайны.

– Скажи, скажи, что она вяжет?

Малыш Кей потоптался на плечах у брата и даже подпрыгнул. В ответ Дилан дёрнул головой и яростно зашипел:

– Эй, танцуй полегче там!

– Она вяжет носки. Очень-очень маленькие носочки! – Кей, всё-таки потеряв равновесие, кубарем скатился вниз, оцарапавшись о шипы плетистых роз, заполонивших весь сад.

– Попалась, матушка! – ухмыльнулся Мэтти, потирая руки. – Рис, постучись-ка в дверь.

– А чо сразу я? – заартачился тот. – Сами идите.

– Ты всё равно не хотел видеть фейри. Значит, тебе и бабку отвлекать. А мы пока влезем в окно.

– Ох, мамка теперь задницу надерёт… – грустно сказал малыш Кей, глядя на дыры от шипов, оставшиеся на рубашке.

– Не надерёт, – Мэтти хлопнул его по плечу. – Мы важное дело делаем: избавляем деревню от ведьмы. Молоко у вас скисало? И масло не сбивалось, а? Вот то-то же! Нам ещё спасибо скажут. Давайте, живее!

Он подтолкнул замешкавшегося Риса в спину, и тот, вздыхая и спотыкаясь на каждом шагу, потащился к крыльцу. Вскоре до ушей Дилана донёсся еле слышный стук. Ответа не было; Рис постучал второй раз, уже настойчивее. Свет в окне дрогнул: кажется, старая Мэринэн взяла подсвечник и пошаркала ко входу.

Дилан тут же подсадил Мэтти на подоконник. Тот ловко отворил окно и исчез внутри дома. Следом вскарабкался Кей, а Дилана втащили последним.

В комнате было темно, хоть глаз выколи. Дилан, протянув вперёд руку, шагнул наугад, и вмиг налетел на что-то твёрдое (возможно, стол). Он скрипнул зубами от боли, но стерпел и больше не проронил ни звука. Кто-то из приятелей (судя по настойчивости – Мэтти) схватил его за руку и потащил за собой. Дилан по-прежнему ничего не видел, натыкался на мебель и углы, шипел и тщетно пытался вырваться.

– Скорее, а то упустим ведьму! – Мэтти дёрнул его за рукав так сильно, что затрещала ткань.

Вдруг где-то впереди забрезжил свет. Споткнувшись о твёрдый порожек, Дилан успел увидеть изумлённое лицо старой Мэринэн, обернувшейся на шум. Потом он упал, утянув за собою Мэтти, бранящегося на все лады. Свет погас. За их спинами совсем по-девчачьи взвизгнул от страха малыш Кей, и тут же послышался крик Риса-младшего:

– Уходит! Уходит ведьма!

Первым опомнился Мэтти. Он вскочил на ноги и, прихрамывая, бросился во двор, крепко сжимая в руке свою часть зачарованного платка.

– Скорее! Далеко не убежит!

Дилан замешкался лишь на мгновение, чтобы дождаться малыша Кея. Когда они вдвоём выбежали на крыльцо, Рис, кряхтя, поднимался с колен.

– Она толкнула меня! Представляете? Она толкнула, и я упал!

– Кто толкнул? Бабка? – не понял Дилан.

– Ну а кто же ещё? – фыркнул Рис. – Сильная, как бесовка болотная, даром, что старая.

– А может, это были Красные Ладошки? – предположил малыш Кей.

– В-вы их в-видели? – от страха Рис начал заикаться.

– Не-а, – хором ответили сыновья пекаря: младший с сожалением, а старший – с облегчением.

Из темноты послышался голос Мэтти:

– Эй, где вас там носит? Скорее, сюда!

Его тёмный силуэт виднелся у ограды, возле раскидистой чёрной бузины. Мэтти смотрел на пышно разросшееся дерево и озадаченно почёсывал в затылке.

– Мне кажется или этого тут раньше не было?

– Ты, наверное, просто не помнишь, – Рис-младший на всякий случай спрятался за спину Дилана и заговорил снова. – Ребят, пойдёмте, а? Меня дома хватятся. А карга Мэринэн нас как пить дать узнала и нажалуется. Всем влетит, помяните моё слово.

Он схватился за поясницу, прогнулся назад и поморщился, словно предвкушая неизбежное наказание.

– Погоди-ка, – Мэтти медленно потянулся к бузине и попытался отломить веточку.

Та никак не поддавалась и Мэтти достал нож. Кр-р-ак! В его лицо брызнул тёмный сок. И как-то слишком много было этого сока… Дилан, стоявший рядом, почувствовал, как по его щеке тоже стекает капля. Он утёрся и в немом ужасе воззрился на свою ладонь, покрытую чем-то липким и вязким, совсем не похожим на сок растения.

Из отломанной ветки равномерными толчками сочилась густая жижа. В воздухе запахло, как в мясной лавке.

– Это что?.. – пролепетал Мэтти.

Даже в ночи было заметно, что он побледнел, как полотно, потом понюхал свою руку, осторожно прикоснулся к ладони кончиком языка и тут же сплюнул на землю.

– Проклятье! Кровь!

Он отбросил сломанную ветку в сторону, и та на глазах у изумлённых мальчишек превратилась в отрубленный человеческий палец с длинным острым ногтем. Где-то совсем рядом раздался леденящий душу вой…

Все четверо, не сговариваясь, заорали и бросились бежать, куда глаза глядят, – лишь бы подальше от дома на окраине. Они неслись, не останавливаясь, до самой деревни, и только там наконец сумели перевести дух. К счастью их, кажется, никто не преследовал.

Следующие два дня всё было тихо. Старая Мэринэн, если и узнала ночных гостей, не спешила жаловаться их родителям. Бесстрашный малыш Кей осмелился даже прогуляться до её дома и сообщил приятелям утешительные вести: бабка вела себя как ни в чем не бывало: копалась в саду, готовила обед, пряла, в общем, не делала ничего подозрительного. А вот бузинного дерева у ограды больше не было. Может, им с перепугу померещилось?

Все были бы рады поверить в это, а ещё лучше – сделать вид, что ночного приключения вовсе не было, но Мэтти упорствовал. Он стал совершенно одержим ведьмой, всё твердил, что надо вывести её на чистую воду, призывал вернуться в дом на окраине. Вот только никто не захотел туда идти – и друзья крепко поссорились.

А на следующий день Мэтти упал с лестницы и свернул себе шею.

* * *

– Так чего вы хотите от меня? – озадаченно спросил ученик колдуна, выслушав Дилана.

– Нам бы совета. Чего делать-то?

Рыжий попытался скрыть самодовольную улыбку, но тщетно. Очень уж ему было приятно, что его мнения спрашивают.

– Во-первых, сок чёрной бузины – ерунда, – важно пояснил он. – Так вы никогда не увидите фейри. Разве что те сами решат вам показаться. Во-вторых, кто же режет обереги на части? Даже если он и работал, вы испортили его, превратив в бесполезный кусок ткани. А в-третьих, если вы обидели могущественную ведьму, может, стоит пойти к ней и извиниться? Может, она не такая уж злая? Хуже вряд ли будет.

– Нечего сказать, утешил, – Дилан шмыгнул носом. – Вообще-то мы уже пробовали, но без толку. Как малыш Кей к ней сунулся, так с тех пор никто из нас пройти не может.

Дорога вроде верная, но водит кругами. Нет ли другого средства? Оберега или зелья? Я могу заплатить!

Он достал из кармана пятнадцать медяков: целое состояние для деревенского мальчишки его возраста. Но Рыжий на деньги даже не взглянул.

– Убери это. Так и быть, сам схожу к госпоже Мэринэн и попробую всё разузнать. Я ей зла не делал, стало быть, меня она пустит. Наверное.

Дилан почувствовал, будто с плеч упала огромная гора. Ему стало вдруг совестно, что он поначалу был не слишком-то вежлив с учеником колдуна. Мало ли у кого неказистый вид? Нельзя считать человека себе ровней, когда он сколько знает! Дилан поклонился и заставил малыша Кея тоже склонить голову.

– Будем премного благодарны за помощь, господин колдун… э-э-э, кстати, как вас звать?

– Моё имя Элмерик. И я не колдун, а бард. Знать надо разницу! – сказал Рыжий, указывая на серебряную флейту, висящую у него на поясе.

Дилан, признаться, не видел различий (какая разница, чем колдовать: музыкой, словами, травами или письменами огама) но спорить не стал. Лишь пожелал господину барду доброго пути и уверил, что будет ждать вестей в условленном месте: за таверной, под соломенным навесом.

* * *

Элмерику не так уж часто доводилось спускаться с мельничного холма в деревню, но он хорошо помнил дом на окраине, увитый плетущимися розами. Дойти туда было проще простого: топай себе по дорожке прямо и прямо, пока не выйдешь к дубу с раздвоенным стволом, а а дальше уже и дом за изгородью виднеется. Но сегодня всё было иначе: дуб нашёлся, а вот дальше тропка начала кружить и петлять, уводя в поля.

После пары неудачных попыток Элмерик понял, что имеет дело с самым настоящим мороком, и счёл за лучшее сразу объяснить, чего хочет.

– Я никому не желаю зла! Дайте пройти, по-хорошему прошу, – сказал он так, чтобы адресовать свои слова сразу и деревьям на обочине, и камням под ногами и неубранным колосьям в поле (ведь фейри могли быть везде).

Порыв ветра всколыхнул крону старого дуба. Упавший жёлудь щёлкнул Элмерика по носу, затем всё стихло. Ученик колдуна чувствовал: фейри были совсем рядом, они прятались за раздвоенным стволом, в раскидистых ветвях и под камнями. Он никого не видел, но чувствовал, что даже воздух звенел от близости малого народца. Те будто опасались барда, но при этом были полны решимости защищать свои владения.

– Госпожа Мэринэн! – позвал Элмерик, уже ни на что не надеясь. – Госпожа Мэринэн? Где вы? Я хочу только поговорить!

Как ни странно, это помогло. Морок, дрогнув, рассеялся, и Элмерик вдруг заметил бодрую старушку, идущую вверх по тропинке к дому с корзиной яблок в руках. Старушка обернулась и прищурилась, силясь разглядеть, кто её кличет. Дождавшись гостя на тропе и узнав, что это ученик мастера Патрика, колдуна с мельницы, старая Мэринэн расцвела и велела непременно передать учителю её безграничную благодарность за прошлые дела, а ещё – баночку яблочного джема.

Радушное приглашение на чай Элмерик принял с радостью, хотя никак не ожидал, что чаепитие затянется на целых три часа: старушка оказалась весьма говорливой. Про вторжение Мэтти и его приятелей она не помнила, зато уверенно утверждала, что с заходом солнца ложится спать, так что никогда, никогда не сидит в гостиной в столь поздний час. И, конечно же, не вяжет ночью при свечах. Сперва Элмерик подумал, что старуха лукавит, но задав ещё пару вопросов, окончательно убедился: та понимала в колдовстве ничуть не больше других жителей Чернолесья.

Бесспорно, госпожа Мэринэн находилась под защитой фейри, но не была ведьмой. Своё везение и доброе здоровье она объясняла удачей и силой родной земли: за всю свою долгую жизнь она ни разу не покидала деревню. Здесь вышла замуж и овдовела, здесь вырастила приёмную дочь Лилс. Та была весьма хороша собой, но отчего-то засиделась в девках, хотя от женихов отбою не было: видать, переборчивая оказалась невеста. А однажды Лилс пропала. Кто-то говорил – сбежала с заезжим купцом, кто-то считал, что пошла купаться да утонула. Но старая Мэринэн была уверена: красавицу-дочь увели в холмы фейри. Жаль только, что поздно спохватились, и бедняжку Лилс уже было не вернуть…

Элмерик попытался узнать про чёрную бузину возле изгороди, но и тут потерпел неудачу. Старуха заверила, что знает все деревья в своём саду, а бузины на том месте отродясь не бывало.

Так Элмерик и ушёл ни с чем, если, конечно, не считать гостинцев для мастера Патрика и целого чайника выпитого травяного чая.

* * *

В таверне под навесом его уже заждались и наверняка костерили на чём свет стоит; в лицо, впрочем, никто ничего не сказал.

К Дилану и малышу Кею, устроившимся прямо на траве, присоединился и Рис-младший, который в порыве небывалой щедрости притащил с собой кувшин сидра и свежий капустный пирог. Выслушав рассказ барда, мальчишки помрачнели и насупились, а Дилан спросил за всех:

– И что нам теперь делать? Перед кем извиняться, если старая карга ничего не помнит. Перед её фейри, что ли?

– Фейри не станут вас слушать, – уверенно ответил Элмерик.

– Может, они послушают тебя, бард? Поговори с ними, – Рис с заискивающей улыбкой придвинул пирог поближе к Элмерику. – Хочешь ещё сидра?

– А тебе-то чего? – нахмурился Дилан. – Сам сказал, что больше не хочешь с нами знаться. А теперь снова в друзья набиваешься. Что случилось?

– Ну… мы же и есть друзья, – Рис улыбнулся ещё шире. – Столько лет вместе. Я просто не могу оставить вас в беде.

Хоть Дилан и считал себя умнее брата, но первым тайну Риса разгадал малыш Кей.

– Всё-таки не свезло? У тебя теперь тоже метка, да? Где?

– На пятке, – признался Рис, опуская взгляд. – Что, довольны теперь?

Малыш Кей сплюнул.

– Значит, ты тоже неудачник!

Дилан нахмурился, но ругать брата не стал, потому что и сам считал, что поделом тощему. Будет знать, как зазнаваться и бросать приятелей в беде.

А Элмерик, прикинув что-то в уме, вдруг кивнул.

– Ладно, я попробую поговорить с фейри. Но если ничего не выйдет, не обессудьте. Они – своенравный народ.

Бард хлебнул ещё сидра и передал кувшин Дилану, но тот отказался.

– Не пью я. Матушку чтобы не расстраивать. Её брат, а мой, стало быть, дядя прежде был первым парнем на деревне, а потом стал выпивать – и как подменили. Весь остаток жизни то пытался остепениться, то срывался, потом просил прощения и снова пил, пока не помер.

– А вот я, пожалуй, выпью, – Рис отхлебнул прямо из кувшина; его острый кадык ходил ходуном, а руки дрожали от страха.

Элмерик обратился к Дилану как к самому толковому из мальчишек.

– Я возьму с собой немного сидра и кусок пирога. Ещё мне понадобятся плошка с мёдом, пучок тимьяна и три свечи из белого воска. А если я не вернусь к рассвету, беги к мастеру Патрику, не медля. Понял?

Дилан кивнул. Он успел поволноваться из-за восковых свечей: в деревне такими почти не пользовались, предпочитая более дешёвые жировые. Но тревога оказалась напрасной: свечи для дела украл Рис.

Элмерик сложил припасы в узелок, поднялся и на всякий случай предупредил:

– Не вздумайте ходить за мной. То, что я собираюсь сделать, – очень опасно.

Кажется, его послушались: Элмерик несколько раз оглядывался, но за ним никто не шел.

* * *

Всю дорогу Элмерик мысленно корил себя за опрометчивые обещания. Сперва ему показалось, что дело не стоит выеденного яйца. Теперь же, когда всё так сильно запуталось, отступить не позволяло самолюбие. Да и идти к строгому учителю с повинной тоже не улыбалось – клюка у мастера Патрика была тяжёлая…

Элмерик вновь направился к приметному дубу с раздвоенным стволом – туда, где в прошлый раз ощутил присутствие фейри. Торопиться было незачем: малый народец если и являлся на зов, то чаще с наступлением темноты, а значит, времени на приготовления было достаточно.

Он разложил угощение у корней дерева – мастер Патрик всегда говорил, что негоже являться к жителям волшебного леса без даров, особенно если хочешь получить что-то взамен. Затем Элмерик срезал три ореховых прута, содрал часть коры и вырезал на них колдовские знаки. Прутья он зарыл под дубом: теперь фейри не смогли бы просто схватить подарки и сбежать.

Когда начало смеркаться, Элмерик запалил в ряд три белых свечи. На пламени первой он сжёг пучок тимьяна, на второй – свежие листья плюща, сорванные у дороги, на третьей – цветки зверобоя. Эти травы малый народец особенно любил.

Почти сразу в кустах послышался шорох. Элмерик даже вздрогнул: он не ожидал, что фейри явятся на зов так быстро, но, спустя мгновение понял свою ошибку.

– Эй, я же велел за мной не ходить!

Он ожидал увидеть малыша Кея – самого младшего и любопытного из всей троицы, но не угадал: из зарослей ежевики, волоча за собой цепляющиеся зелёные побеги, вылез смущённый Дилан.

– Я это, ну, только убедиться, что всё хорошо, – он опустил глаза. – А то мало ли…

Ветви могучего дуба угрожающе заскрипели, где-то вдалеке заворчал гром, а в воздухе вдруг запахло грибами, плесенью и сырой землёй.

– Прячься! – рявкнул Элмерик. – Они близко!

Дилан не сдвинулся с места. Казалось, он оцепенел от страха. Элмерику пришлось схватить его за грудки, с силой втолкнуть обратно в кусты и самому прыгнуть следом. Проклятая ежевика в тот же миг отомстила им, впившись в кожу всеми своими колючками. Элмерик закусил губу чтобы не заорать, и на всякий случай погрозил Дилану кулаком, мол, терпи.