Последнее послание

© XO Editions, 2020

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2021

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2021

* * *

Моей замечательной жене Каролине, вместе с которой я надеюсь передать лучшее из посланий нашим столь же замечательным дочерям Еве и Жюльетте

1

Между ставнями на окне одного из невысоких каменных домов, стоявших на темной улочке, пробивался свет – неяркий, колеблющийся, но достаточный, чтобы обрисовать контуры прямоугольного окна с викторианскими колоннами по бокам.

Гораздо больше искусственного электрического освещения Грейс любила мягкость огня, зажигаемого ею при ежедневном пробуждении в три часа утра. Сидя на краю кровати в своей спальне, она любовалась пламенем фонаря, ожидая, пока оно выровняется.

От разминания затекших пальцев ног хрустнул паркет, и это заставило ее окончательно проснуться. Охваченная внезапной тревогой, она нагнулась открыть ящик ночного столика, но передумала и покачала головой. «Ты же знаешь, что он все еще там», – мысленно сказала она себе, взяла фонарь и встала у окна. Ветки скребли по стеклу, а позади них выделялся круг луны, висящей над высокой башней университета Глазго, которой Грейс несколько мгновений полюбовалась.

Затем, повесив фонарь на руку, как на крюк, она прошла в гостиную, с удовольствием чувствуя под ногами мягкий ковер, и понюхала воздух. Стены, за исключением одной, скрытой занавеской, были полностью заняты полками с книгами, наполнявшими комнату умиротворяющим запахом старой бумаги. Грейс обвела взглядом каждую полку, наслаждаясь молчаливым присутствием единственных друзей, которым дозволялось разделять с нею ее жизнь. Книжные полки висели даже на внутренней стороне входной двери, словно стражи ее дома.

Ступая осторожно, чтобы не разбудить соседей, Грейс включила одну за другой лампы в гостиной, погасила фонарь и, одетая в шелковую пижаму, скрывавшую ее формы, в шорохе ткани легла на ковер возле журнального столика, чтобы начать отжимания, которые заставляла себя совершать с профессорской строгостью. После нескольких месяцев занятий она стала застегивать поясной ремень на несколько дырочек туже. Это было важно для того, чтобы увеличить ее шансы успешно справляться с некоторыми требующими хорошей физической формы ситуациями, с которыми ей приходилось сталкиваться в ее работе.

Полчаса спустя она осмотрела себя в зеркале ванной комнаты. Выступившие красные пятна чрезмерно резко обрисовывали ее щеки и напоминали ей, что из-за ее круглой, сейчас влажной от пота физиономии некоторые грубоватые коллеги подшучивали над ней в недавние времена, когда она была толстухой. Сейчас, в тридцать два года, ее грудь сохраняла несколько избыточную пышность, а талия оставалась более женственной, чем модельной, как она иногда определяла в шутку. Кто-то мог сказать, что ей следовало бы сбросить еще два-три килограмма, тогда как другие нашли бы, что она по-настоящему красивая женщина. Лицо ее было миловидным, а губы, уголки которых растягивали и приподнимали ямочки, привлекали взгляды не меньше, чем орехового цвета глаза, словно ласкавшие собеседника. Что касается пухлых прежде рук, они как будто вытянулись и приобрели неброское изящество.

Грейс наклонила голову набок, и длинные каштановые волосы соскользнули ей на шею. Она только что заметила на животе жировую складку большего, чем она могла вообразить, размера. Пожав плечами, она с иронией подумала, что у нее весомые формы.

Она на цыпочках вернулась в спальню и открыла гардероб. Справа – несколько платьев, джинсов и блузок темных тонов. Слева, словно солдаты в строю по стойке смирно, на вешалках застыли пять практически одинаковых брючных костюмов.

Она собралась выбрать один, прежде чем расположиться на диване с чашкой чаю и книгой, но прервала движение, не завершив его, и посмотрела на стену, противоположную ее кровати. Озабоченная, она осторожно приблизилась к перегородке. Опять начинается. Замерев, она слушала доносившиеся из-за стены приглушенные звуки. Рыдания. Мужчины. Это часто повторялось глубокой ночью в течение приблизительно года.

Что с ним случилось? Как он выглядит? Грейс этого не знала. Она никогда его не встречала, возможно, потому, что распорядок дня обоих не совпадал. Но как и каждый раз, она прислонилась к стене. И в тишине, нарушаемой всхлипываниями неизвестного, запела колыбельную, слегка покачивая головой. Она не всегда попадала в ноты, но колебания ее груди передавались стене, а каждое слово, слетавшее с губ, она сопровождала взмахом указательного пальца. Пришедшая из детских воспоминаний нежная песенка рассказывала, как Мария просит ангелов позаботиться о ее сыне. Грейс часто напевала эту мелодию в самые мрачные моменты своей жизни.

Скоро всхлипывания за стеной стали реже, боль, кажется, улеглась, и ночь снова окуталась тишиной.

Грейс распрямилась с осторожностью матери, отходящей от постели своего заснувшего младенца, взяла один из костюмов, нацепила наплечную кобуру, оделась, пристегнула к поясу наручники, на указательный палец надела серебряное кольцо и присела на корточки перед ночным столиком. В этот раз она открыла маленькую дверцу, за которой скрывался сейф, отперла его, набрав кодовую комбинацию. Внутри лежали два предмета. Не притрагиваясь к пистолету, она с поспешностью, контрастировавшей с обычной размеренной неторопливостью ее движений, схватила кусочек красного бархата, развернула его и издала вздох облегчения. Ключ с двойной бородкой, какие используются в бронированных сейфах, был на месте. Грейс подержала его в руке и вернулась в гостиную. Отодвинула занавеску, висевшую между двумя книжными шкафами, за которой скрывалась прочная металлическая дверь, совершенно непохожая на скромную входную. Грейс вставила ключ в замок, когда ее внимание привлек жужжащий звук вибросигнала мобильного телефона, от которого задрожали фигурки животных и несколько стопок книг на низком столике, где он лежал. Кто мог ей звонить в такой час?

Эллиот Бакстер. Ее начальник. Он не звонил ей, должно быть, целый год. Что ему понадобилось, да еще среди ночи? Она ответила на звонок, столь же любопытствуя, сколь и волнуясь.

– Всего два звонка. Вижу, ты не утратила своих привычек ранней пташки, – заметил он.

– Разве что я поднимаюсь ни свет ни заря не затем, чтобы раньше всех набить себе брюхо, а чтобы заниматься спортом.

– Ладно, ладно, рад тебя слышать, но буду с тобой откровенен, Грейс. Я звоню тебе потому, что под рукой не оказалось никого свободного, так что не строй иллюзий.

– Так же как я не строю их в отношении твоей деликатности, – ответила она без всякой агрессивности.

– Грейс, ты была превосходным детективом некоторое время назад, но ты, так же как и я, знаешь, что…

– Что когда ты перевел меня с понижением, я нуждалась в помощи больше, чем в том, чтобы меня задвинули на чердак? – договорила за него Грейс.

Но если Бакстер позвонил ей, то, возможно, потому, что хотел поручить интересное дело. Лучше не начинать с ним перепалку. Во всяком случае, пока.

– С тех пор я пришла в себя, пережила случившееся, – произнесла она наконец. – Не будем больше об этом. Я тебя слушаю.

Эллиот Бакстер глубоко вздохнул.

– Убийство, – проронил он.

Грейс уловила в голосе своего начальника несвойственную ему нотку беспокойства.

– Труп обнаружен около часа назад в комнате, – продолжал Эллиот, – на лице следы побоев, череп проломлен и… По первым сведениям, из носа у него текла густая беловатая жидкость.

– Где это произошло?

Голос Грейс, доброжелательный и терпеливый, приглашал к откровенности. Как если бы она разговаривала с пугливым ребенком.

– В этом-то вся проблема.

Она услышала, как он облизывает губы и подыскивает слова.

– На острове Айона.

Как и все шотландцы, Грейс знала этот островок на западной окраине страны. Это место славилось своим спокойствием.

– Это случилось в деревне?

– Нет.

И только теперь Грейс начала понимать смятение своего начальника. Помимо поселка на этом острове существовало лишь одно человеческое жилище.

Место, в котором подобного рода вещи никогда не происходят.

Или не должны происходить.

2

Единственное человеческое существо на сотни километров вокруг, Грейс вела машину на средней скорости по узкой полосе асфальта, вившейся по окутанной туманом долине. Поднимаемые при каждом повороте столбы брызг вздымались водопадами, самые высокие из которых смыкались с низкими черными тучами. Время от времени одна из таких туч разрывалась о верхушки деревьев, открывая ряд каменистых горных вершин, напоминающих скелет древнего чудовища, которое разлеглось в своих владениях.

Грейс ловила моменты появлений этого гигантского скелета, чтобы хоть этим попытаться успокоить тревогу, не покидавшую ее с того момента, как она положила трубку. Конечно, Эллиот позвонил ей только потому, что все остальные детективы были заняты. Но, поручив это дело, он, возможно, давал ей единственный шанс доказать, что она может вернуться на должность детектива в отдел по расследованию убийств. На ту самую должность, с которой ее сняли в тот проклятый день, когда лишний вес, набранный за долгие годы, нанес роковой удар по ее карьере. В тот день, когда она не сумела задержать серийного насильника, которого, прилагая большие усилия и старания, ловила на протяжении года. Там, где другой оперативник продолжил бы преследование, она через несколько секунд запыхалась, и преступник растворился в неизвестности; выйти на его след с тех пор так и не удалось. В результате этого провала Грейс была переведена с понижением в отдел по расследованию квартирных краж, где главная ее задача заключалась в опросе соседей, которые ничего не видели, и объяснении отчаявшимся потерпевшим, что полиция прилагает все усилия. Снедаемая сознанием вины, она поначалу примирилась с наказанием и прилагала сверхчеловеческие усилия для того, чтобы вернуть своему телу стройность. Эллиот Бакстер не обращал на это никакого внимания, игнорируя сражение, которое она мужественно вела против себя самой. После года, проведенного «на чердаке», она поняла, что больше этого не выдержит и уйдет из профессии, которая единственная придавала смысл ее существованию. Это неожиданно свалившееся на нее дело могло стать спасением или окончательным приговором, если она его провалит.

Грейс сделала глубокий вдох, прогоняя тяжесть, давившую на нее величиной ставки, и решила заново прокрутить в голове сведения, сообщенные по телефону Эллиотом Бакстером перед тем, как отправиться в пятичасовой путь.

– Что-нибудь известно об обстоятельствах убийства?

– Послушай, старшим там мой однокурсник по юридическому факультету. Парень крепкий, уравновешенный, но в данном случае на грани паники. Он едва мог говорить.

– А почему ты не связался с полицией острова Малл? Это же совсем рядом. У них там есть детективы.

– Он боится, что информация просочится в прессу, так как местные копы слишком хорошо знакомы с местными журналистами. Грейс, даже для имиджа Шотландии будет плохо, если происшествие получит огласку. Одно дело, когда подобное случается в квартале, населенном наркоманами, и совсем другое…

– Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я помогу замять это преступление?

На сей раз в ее голосе появилось едва заметное напряжение.

– Нет. Но будет лучше, если ты не допустишь огласки до тех пор, пока не станет ясно, что же там все-таки случилось.

– О’кей. Ты уже послал группу из научно-технического отдела?

– Нет, ты первая. Я свяжусь с ними немедленно. И сообщу тебе номер телефона судмедэксперта, который будет заниматься делом.

– Что известно о личности жертвы?

Эллиот вздохнул:

– В том-то и дело, что ничего. Они не спрашивают документов у тех, кто к ним приходит, а я запретил копаться в его вещах, чтобы они не уничтожили следы.

– Что-нибудь еще?

– Нет, больше ничего. Хотя да. Надеюсь, в этот раз ты ничего не испортишь.

Через час горы расступились, открыв равнину, поросшую бурой травой, качающейся на морском ветру. Грейс приближалась к побережью и, когда на небе вырисовался силуэт стоящего на скале разрушенного замка, она наконец достигла маленького портового городка Обан, где оставила свою машину и села на первый же паром, идущий на остров Малл, – обычный маршрут, чтобы попасть на Айону – далекую младшую сестру Малла. Потом ей пришлось пересечь остров на автобусе, чтобы попасть в скромный порт Финфорт и там занять место на последнем в ее путешествии судне, скоро отчалившем от берега.

Облокотившись о леерное ограждение, Грейс взяла свой завибрировавший мобильный. Эллиот прислал ей контакты Уолласа Мюррея, судмедэксперта, добавив, что тот уже в пути и прибудет на место следом за ней. Только теперь Грейс обратила внимание на то, что сейчас всего лишь начало девятого, а ей казалось, что она прожила полный день.

Морской ветер развевал ее длинные волосы, лицо кололи капли воды, а она всматривалась в очертания приближающегося острова Айона. По ее прикидкам, остров имел больше пяти километров в длину и от двух до трех в ширину. Угадывалась небольшая группа домов, построенных у края воды. Их стало лучше видно потому, что усилившийся ветер разогнал скопление туч, чтобы дать дорогу солнечному лучу, который робко осветил белые стены и шиферные крыши, выстроившиеся вдоль берега, и на короткое мгновение привнес жизнь в вечную серость.

– Отсюда вы его не увидите.

Грейс повернула голову к мужчине лет сорока, облокотившемуся о заграждение возле нее. Его красная вязаная шапка была глубоко надвинута, пряди седых волос развевались вокруг костлявого лица.

– Да, я знаю, он по ту сторону холма.

– Однако среди осени гости сюда забираются редко. А еще реже одинокие женщины.

Грейс не хотелось показаться невежливой, но она не собиралась излагать причины своего приезда мужчине, все еще удивлявшемуся, что женщина может путешествовать одна.

– Какое удачное совпадение, – ответила она, глядя на него с доброй улыбкой, от которой ее глаза сузились. – Я как раз намеревалась побыть в покое и одиночестве.

Мужчина явно ожидал другого ответа и на мгновение замер с открытым ртом, прежде чем заговорить вновь:

– В покое-то в покое, но кто знает, что происходит за этими стенами, когда туристы уезжают.

Порыв ветра хлестнул море. Грейс подняла бегунок молнии своей парки. Мужчина бросил на нее насмешливый взгляд.

– Ну, не беспокойтесь. С такими щеками вы не замерзнете.

Потом отошел от ограждения, презрительно махнув рукой.

Грейс почти не удивилась сарказму со стороны этого тощего человека, который должен был завидовать ее хорошему здоровью.

Тут она заметила, что судно прибавило ход. Удары волн стали сильнее, ласковый ветерок сменился агрессивными порывами. Она услышала, что за ее спиной пассажиры переговариваются с некоторым волнением. Все взгляды были устремлены на небо. А там зловещие черные тучи приближались форсированным маршем. В рулевой рубке капитан тревожно поглядывал наверх из своего укрытия. Он дал гудок и приказал всем сесть.

Первые капли разбились о палубу в тот самый момент, когда судно причалило к берегу. Кораблик сильно раскачивало, его корпус со зловещим скрипом ударялся о пристань. Капитан торопил десяток пассажиров поскорее сойти на берег, когда на остров обрушился ливень, стуча по курткам и пальто, трепля волосы и заставляя судно раскачиваться еще сильнее.

Грейс глубже надвинула капюшон, спрыгнула на причал и прямо перед собой заметила мужчину в красной шапке. Наклонившись вперед, чтобы представлять меньшую мишень для косо хлеставшего ливня, она пошла прямо вперед и слегка толкнула попутчика. Стоявший у края и занятый борьбой с ветром, он потерял равновесие. Грейс в последний момент схватила его за руку и не дала упасть в ледяное море, кипящее в двух метрах ниже.

Растерянный, в шоке от страха, бедняга уставился на Грейс.

– Прошу прощения! – крикнула она, перекрывая рев мощных волн, разбивавшихся о берег. – Мои щеки закрыли мне обзор, и я вас не заметила.

Она улыбнулась, поправила ему пальто и решительным шагом направилась к единственной улочке крохотного порта. Через минуту все пассажиры разошлись, и Грейс осталась одна под проливным дождем. Порывы ветра состязались друг с другом в силе рева, а с неба низвергались потоки воды, погружая остров во мрак, как при солнечном затмении.

На земле уже образовались лужи и, перепрыгивая через них, Грейс прошла по улице к дорожке, взбиравшейся на холм, господствующий над городком. Установленный в начале тропы плакат извещал, что в ненастную погоду пользоваться этим путем запрещается. Но Грейс не могла себе позволить роскошь дожидаться окончания бури.

Она оставила предупреждение позади и, несмотря на прилипавшую к ботинкам грязь, пошла дальше, стараясь, насколько возможно, уклоняться от струй дождя, размывавших дорогу и делавших ее скользкой. С блестящим от воды лицом, несмотря на то что она втянула голову в плечи, Грейс поднялась по тропе до вершины холма. Ветер завывал все сильнее, прижимая мокрую траву к земле, а промокшую одежду к телу. Струи дождя попадали в рот, стекали по шее. Она продолжала идти вперед, но видела не дальше, чем на два метра, и только в самый последний момент по разбивающимся внизу о берег волнам догадалась о наличии идущего вдоль тропы обрыва.

Она попыталась ступать осторожнее, но более сильный, чем остальные, порыв ветра резко бросил ее вперед. Она упала и покатилась вниз по склону, такому грязному, что он казался пропитанным маслом. Цепляясь руками за землю, Грейс никак не могла остановить свое скольжение. Она закричала от ужаса. В нескольких метрах ниже ей ответила бездна, разинувшая свою пенную пасть, утыканную острыми скалами, готовыми поглотить добычу. С яростью отчаяния она вонзила ногти в землю. Пальцы горели, кожа была содрана, но она все-таки остановила смертельный спуск. Медленно, осторожно она доползла до тропинки наверху, а оказавшись в безопасности, рухнула в изнеможении. Она осмотрела свои руки и облегчением убедилась, что ее раны – всего лишь царапины.

Вся в грязи, она лежала на земле до тех пор, пока не прошли вызванная страхом тошнота и боль.

Грейс, возможно, лучше, чем любой инспектор полиции, знала, почему занимается этим ремеслом, но в такие минуты борьбы она проверяла степень своей уверенности. Потихоньку восстановив дыхание, она с трудом поднялась на ноги и осмотрелась, прищурив глаза.

Отсюда она должна была увидеть место, куда направлялась, но дождь был таким сильным, что все поглотил в полумраке, и лишь изредка сквозь завесу ливня возникали бесформенные тени, которые тут же исчезали.

С удвоенным вниманием шагая по идущей под уклон тропинке, она наконец достигла ровного места и почувствовала под ногами широкие отшлифованные каменные плиты, между которыми бежали испуганные ручейки. Очень скоро они забрались в ее ботинки, комфорт которых превратился в пористую сырость. «Ну где же он? – потеряла она терпение. – Почему его до сих пор не видно?»

Словно в ответ на ее вопрос молния прочертила небо, а земля содрогнулась от грома. Грейс едва успела заметить каменную стену в нескольких шагах впереди. Она ускорила шаг, следуя вдоль ограды, и наконец на ее пути возникла табличка. Плохо видя из-за заливающей глаза дождевой воды, она только через несколько секунд сумела разобрать маленькие черные буквы: «Дорога мертвых».

Справа, за оградой, в той части острова, что плавно спускалась в направлении моря, она мельком увидела их призрачные очертания, искривленные, покосившиеся. Надгробья всех первых шотландских королей, в том числе и печально знаменитого Макбета, чьи скелеты лежали в земле более тысячи лет. Отведя взгляд, дрожа под мокрой и запачканной грязью паркой, Грейс ступила на эту мрачную дорогу. Она прошла мимо высокого кельтского креста, напоминающего фигуру худощавого человека, и его тень стала заполнять пространство. Она подняла голову и на мгновение остановилась, оробев от неожиданного предчувствия, от которого что-то сжалось в животе. Да, он здесь. Как и следовало ожидать. Здесь уже более тысячи четырехсот лет. Вдалеке от мирской суеты. Его мрачный каменный силуэт в форме креста, над которым доминировала средневековая квадратная башня. За этими стенами, стегаемыми ветром, ее ждал труп человека; там ее ждали возбужденные и перепуганные обитатели этого места.

Грейс снова наклонила голову и, сделав последние несколько шагов, совершенно вымотавшаяся, достигла резного портика и прочной стрельчатой двери Айонского монастыря.