Больше денег: что такое Ethereum и как блокчейн меняет мир

Copyright © 2022 by Vitalik Buterin

Introduction and notes © 2022 by Nathan Schneider

Originally published in English by Seven Stories Press, Inc. New York, U.S.A.

© Инна Проворова, перевод, 2023

© ООО «Индивидуум Принт», 2023

Посвящается маме и папе: потрясающим родителям, предпринимателям и повелителям мемов

Введение

НАТАН ШНАЙДЕР

До того как в возрасте 19 лет он создал новую экономическую инфраструктуру интернета; до того как стал миллиардером, ночующим на диванах у друзей, Виталик Бутерин хотел писать тексты. Он заинтересовался биткойном с подачи отца, с которым еще ребенком эмигрировал из России в Канаду. И даже первые криптомонеты достались ему в качестве оплаты за текст: в 2011 году он предложил на онлайн-форуме написать статью о биткойне с оплатой в биткойнах.

Предложение нашло отклик, и в итоге Бутерин дописался до того, что стал одним из основателей Bitcoin Magazine – печатного и онлайн-издания о новостях тогда еще крошечной и разрозненной субкультуры. Этот новый вид денег, которые было почти невозможно потратить, интересовал Бутерина куда больше учебы на первом курсе университета. Уже с первых текстов Бутерин развивал свои идеи в непрерывном диалоге со всеми заинтересованными. И все же в его публикациях, сделанных за несколько лет в разных блогах, форумах и твиттере, заметен собственный авторский голос. Этот голос сыграл не последнюю роль в том, с каким энтузиазмом сообщество приняло его изобретение – Ethereum. Вполне может случиться так, что Ethereum и его сообщество оправдают возложенные на них ожидания, став всепроникающей инфраструктурой. И потому стоит тщательно изучить – и критически осмыслить – его идеи.

В этой книге мы познакомимся с Виталиком Бутериным как писателем.

Когда 2008 году начался глобальный финансовый кризис, некто под псевдонимом Сатоши Накамото анонсировал прототип биткойна – валюты, функционирующей на базе криптографических компьютерных сетей, а не государственных или банковских систем. Этот вид денег он назвал криптовалютой. Компьютерщиков-шифропанков и либертарианских «золотых жуков»^[1] манили новые идеи: цифровой майнинг, ограниченная эмиссия, эквивалент наличных транзакций, которые могут быть безопасными и конфиденциальными. Бутерин отлично знал эту аудиторию. Он все больше и больше увлекался биткойном, но к концу 2013 года начал понимать, что технология блокчейна, на базе которой существует криптовалюта, может дать нечто большее: возможность создавать в интернете организации, компании и даже целые экономики. И он решил об этом написать. Первый вайтпейпер^[2] Ethereum, включенный в эту книгу, пролил свет на еще крошечную на тот момент криптовалютную вселенную. Вместо зависимости от корпораций, инвесторов и законов Старого Света, регулирующих работу серверов, предлагалось отдать управление в руки самих пользователей. Если майнинг биткойна метафорически сравнивали с добычей золота, то культура Ethereum скорее перекликается с эстетикой любимых футболок Бутерина: роботами, единорогами и радугами, которые стали талисманами новой криптовалюты.

Ethereum запустился в 2015 году. С тех пор появилось много блокчейнов-конкурентов, способных различными путями выполнять сходные задачи, но Ethereum среди них остается крупнейшим. Его валюта, известная как эфир или ETH, по капитализации уступает только биткойну, но если добавить сюда токены всех продуктов и сообществ, созданных на базе Ethereum, на них придется крупнейшая доля в этой странной новой экономике. Бутерин, нравилось ему это или нет, во время первых тестов проекта постепенно превращался в «великодушного диктатора» Ethereum: не столько из-за своих официальных полномочий, сколько из-за доверия, которое ему оказывали. В формирование этого доверия немалый вклад внесли и собранные здесь статьи.

Но есть тут и некое противоречие. Бутерин хочет сделать шаг к радикальному переосмыслению того, как человеческие существа могут взаимодействовать в условиях самоорганизации, но при этом сохраняет строго агностическое отношение к их способности распоряжаться такой властью. Как объясняется в одном из эссе в этой книге, система Ethereum создавалась по принципу «доверительного нейтралитета» – этот же принцип определяет лидерскую роль Бутерина. С первых кадровых решений и до последних важных обновлений – и, возможно, вопреки его собственной воле – его стиль управления неотделим от самого Ethereum. Хотя эфир и подобные системы основаны на представлении о том, что все люди эгоистичны, его основатель – аскет, которому словно не нужно ничего, кроме криптобудущего.

При этом нет никаких гарантий, что к этому будущему стоит стремиться. Когда в 2014 году Бутерин впервые публично представил Ethereum на биткойн-конференции в Майами, он закончил перечислять все потенциальные чудеса этой системы, упомянув Скайнет – искусственный интеллект из фильмов о Терминаторе, восставший против людей, которые его создали. Он часто повторял эту шутку, в которой, как и во многих заезженных шутках, есть доля правды. Ethereum может стать и утопией, и антиутопией, и гибридом того и другого. В криптомире полно противоречий.

◊ Он умышленно создает дефицит, ограничивая доступность токенов, но он же позволяет сообществам генерировать, а затем использовать и контролировать огромный капитал.

◊ Он отсеивает людей, которые не могут себе позволить купить волатильную интернет-валюту и использовать ее, и он же стимулирует развитие новых систем управления, которые снимают сословные ограничения и отменяют властные привилегии.

◊ Его функционирование требует огромного количества энергии, и он же предлагает новые способы контролировать выбросы вредных веществ в атмосферу, в то время как правительства бездействуют.

◊ Он породил новый класс нуворишей, которые сорят деньгами и разгоняют инфляцию в «налоговых гаванях», выживая оттуда местных жителей, и он же представляет собой безграничную, принадлежащую самим пользователям финансовую систему, которая доступна каждому, у кого есть смартфон.

◊ Он дает преимущества технически подкованной элите, которая раньше успела воспользоваться новыми возможностями, и он же предлагает реальный шанс подорвать позиции доминирующих технологических компаний.

◊ Сначала он породил спекулятивную финансовую систему, а вовсе не реальную экономику полезных вещей, но при этом он в гораздо бóльшей степени принадлежит людям, создающим реальную ценность, чем фондовые активы.

◊ Он обеспечил огромные выплаты за коллекционные токены, не имеющие очевидной стоимости, но в результате появилась новая бизнес-модель для создания и распространения культуры открытого доступа.

◊ Он дает первым владельцам возможность обогатиться за счет следующих, и он же предлагает новым участникам набор инструментов, ценность которых зависит от их собственных поступков.

Помня об этих противоречиях, читатель должен сам делать выводы для себя и своего сообщества. Противоречия давят своей неопределенностью, но они же могут мотивировать к действию. В конце концов, вся эта сфера только развивается и еще не обрела окончательную форму.

░░▓

В основе любой блокчейн-системы вроде биткойна или Ethereum лежит механизм консенсуса. Это процесс, посредством которого компьютеры согласовывают общий набор данных – будь то список транзакций в биткойне или память мирового компьютера Ethereum – и защищают его от махинаций. Достичь консенсуса без централизованного управления непросто. Биткойн использует механизм под названием proof of work, где много компьютеров тратят много энергии на решение математических задач и тем самым доказывают, что они вкладываются в обеспечение безопасности системы. За это они получают плату, но при этом поглощают столько же электроэнергии, сколько способна потребить целая страна^[3], что неизбежно сопровождается выбросами CO₂. Поскольку на тот момент альтернатив не было, Ethereum тоже использовал proof of work, но еще до запуска проекта Бутерин начал говорить о переходе на другой механизм, proof of stake, когда это станет технически возможно. В proof of stake участники доказывают свою ценность для сети не вычислительной мощностью, а вложенными токенами. Этот механизм расходует минимальное количество энергии, а риск потерять активы удерживает участников от махинаций.

В этой книге механизмы консенсуса имеют еще и метафорическое, а не только техническое значение. Они символизируют трудолюбие, решимость, уверенность и сотрудничество, что отражено в собранных здесь эссе. Вместе с тем они демонстрируют и противоречия: инновации и безрассудство, демократию и плутократию, сплоченное сообщество и полное недоверие. Как и сами механизмы консенсуса, эти символы отвергают идеализм и подчеркивают компромиссы, без которых реальный мир никогда не сможет даже приблизиться к нашим желаемым представлениям.

Эссе, которые мы вместе с Бутериным собрали в этой книге, показывают его с новой стороны – как социального теоретика и активиста, человека, который действует, не забывая перед этим подумать о последствиях. Криптокультура – преимущественно мужская, молодая и привилегированная – может казаться очень далекой от проблем, которые она намеревается решить. И Бутерин – живое воплощение этой культуры. Местами он слишком увлекается техническими подробностями, но в приведенных здесь работах их куда меньше, чем в других, которые зачастую предназначались только для коллег-разработчиков. Понять технические аспекты может оказаться непросто, но, если попытаться, потраченные усилия непременно окупятся. Даже когда в них встречаются математические формулы, эти тексты остаются ясными и увлекательными.

При публикации эти эссе подверглись небольшой редактуре для достижения стилистического единообразия, а также были очищены от гиперссылок, недоступных в книжном формате. Поскольку эти тексты изначально предназначались для узкой аудитории, к ним добавлены комментарии, делающие их понятными читателям, которые не знакомы с криптосферой.

По мере проникновения криптовалют в экономический мейнстрим все чаще разгораются дебаты о том, стоит ли вернуть этого джинна обратно в бутылку, если это вообще возможно. Может быть, после прочтения книги люди, задающиеся этим вопросом, заметят, что их, как и Бутерина, интересует уже не столько «стоит ли» это делать, сколько все более разнообразные варианты ответа на вопрос, как с этим жить. Если мы действительно наблюдаем рождение новой социальной инфраструктуры, то создающиеся вокруг нее политические и культурные привычки будут иметь огромные последствия. Размышления Бутерина показывают, что вопрос «как» пока остается в значительной степени открытым.

.

Часть 1
Премайнинг

В январе 2014 года Бутерин сообщает в своем блоге, что «холодным ноябрьским днем в Сан-Франциско после нескольких месяцев размышлений и часто безрезультатной работы»^[4] он подготовил вайтпейпер Ethereum. В те месяцы он был полужурналистом (в своем Bitcoin Magazine), полуразработчиком (в нескольких стартапах, связанных с биткойном), общался с либертарианцами в Нью-Гемпшире, иммигрантами в Цюрихе, программистами в Тель-Авиве и жителями Калафа, «посткапиталистической колонии» в разрушающемся заводском комплексе неподалеку от Барселоны. В свое время биткойн анонсировали именно в форме вайтпейпера, где техническое описание сочетается с манифестом, и последующие криптопроекты унаследовали этот формат. В 2013 году такой жанр прекрасно подошел журналисту-разработчику Бутерину. Статья «Ethereum: криптовалюта следующего поколения и децентрализованная платформа для приложений» – прекрасный конспект полного текста вайтпейпера, который можно найти в приложении к этой книге. Еще за полтора года до первого релиза Ethereum он размышляет об Ethereum 2.0 и proof of stake, хотя окончательно эти идеи созреют только к 2021 году.

Премайнинг – это выпуск токенов еще до публичного релиза блокчейна. Продав на базе вайтпейпера предварительно добытые эфиры, Бутерин и его первые партнеры сумели собрать больше 18 миллионов долларов. Тогда это был рекорд среди краудфандинговых онлайн-кампаний, в дальнейшем побитый проектами на базе самого Ethereum. Вопреки призывам более опытных партнеров создать коммерческую компанию, Бутерин настоял на некоммерческой сущности Ethereum. Но это не была благотворительная организация: в случае успеха ему и соучредителям доставалась солидная прибыль от токенов, полученных в результате премайнинга.

В этих эссе прослеживается эволюция Бутерина от адепта киберлибертарианства до прагматичного, открытого разным идеям разработчика инфраструктуры. Поначалу он хвалит проекты на основе биткойна – в то время очень модные и в большинстве случаев не дожившие до сегодняшнего дня. Но позднее, в статье «Об изолированных системах», Бутерин явно остужает свой пыл и отказывается искать все ответы в каком-то единственном проекте. Чтобы переписать общественный договор, утверждает он, потребуется инструментарий, не привязанный к какой-либо конкретной идеологии.

В преддверии релиза Ethereum Бутерин спрашивает себя: «В чем же его основная польза?» Он разрабатывает теорию перемен, вызванных не столько великими технологическими прорывами, сколько решением частных задач. Мотивация разработчиков этой технологии, предрекает он, будет зависеть оттого, что с ее помощью создадут другие. Готовясь к публичному релизу, он все больше размышляет о том, что никто не может знать или контролировать. – Н. Ш.

Рынки, институты и валюты – новый метод социального стимулирования

BITCOIN MAGAZINE

10 января 2014 года

До сих пор подступиться к проблеме стимулирования производства можно было, по сути, только с двух сторон: со стороны рынков или институтов. Рынки в чистом виде полностью децентрализованы и состоят из бесконечного числа агентов, которые взаимодействуют друг с другом так, чтобы каждый остался в выигрыше. Институты, в свою очередь, устроены иерархически: верхушка определяет, какие действия в определенный момент будут наиболее эффективны, и назначает вознаграждение за их выполнение. С одной стороны, централизация помогает институтам стимулировать производство общественных благ, которые приносят пользу тысячам или даже миллионам людей, хотя их польза для каждого отдельного человека может быть крайне мала; с другой стороны, она сопряжена с известными внутренними рисками. В сущности, в последние 10 000 лет именно эти два механизма отвечали за стимулирование производства. Однако с появлением биткойна и его производных все может измениться. И то, что мы наблюдаем сейчас, – это, возможно, зарождающаяся третья форма стимулирования: валюты.

ДРУГАЯ СТОРОНА МОНЕТЫ

В обществе валюта выполняет три фундаментальные функции. Она служит средством обмена, позволяя людям покупать и продавать товары за деньги, а не искать кого-то, кто одновременно и заинтересован в вашем товаре, и может предложить взамен нужный вам товар. Также валюта работает как средство сбережения, позволяя людям производить и потреблять блага в разное время. Наконец, это средство подсчета и измерения, с помощью которого мы можем вычислить постоянный «объем производства». Но мало кто знает о существовании четвертой роли валюты, важность которой скрывалась от нас большую часть истории: сеньораж.

Формально сеньораж можно определить как разницу между рыночной и внутренней стоимостью валюты, то есть стоимостью, которую имела бы валюта, если бы никто не использовал ее в качестве таковой. У древнейших валют вроде зерна сеньораж был практически равен нулю, но по мере развития экономики эта «фантомная стоимость», создаваемая деньгами будто из ниоткуда, все больше росла. В итоге она достигла точки, где сеньораж представляет собой всю стоимость валюты – как, например, у доллара или биткойна.

Но куда уходит этот сеньораж? В случае валют, основанных на природных ресурсах, – например, золота – бóльшая часть стоимости просто теряется. На каждый грамм золота приходится труд того, кто его добывает. Возможно, первые добытчики и получают неплохую прибыль, но потом, когда рынок исчерпывает все легкие пути, стоимость производства этой валюты приближается к доходу от нее. Конечно, существуют хитрые способы и дальше получать сеньораж от золота; например, в древних обществах короли чеканили золотые монеты и пускали их в ход дороже обычного золота, поскольку закладывали в них гарантию подлинности металла. Однако обычно эта ценность не доставалась никому конкретно. Американский доллар немного изменил положение вещей: часть его сеньоража шла правительству США. Это был одновременно и большой шаг вперед, и своего рода незавершенная революция – валюта, получив преимущества централизованного сеньоража, также столкнулась с рисками, неизбежными при работе с одним из крупнейших централизованных институтов в истории человечества.

И ПОЯВИЛСЯ БИТКОЙН

Пять лет назад появился новый вид денег – биткойн. Как и у доллара, у него нет внутренней стоимости, и его производство ничего не стоит. Куда же в этом случае идет сеньораж? Часть достается майнерам, а остальное покрывает издержки функционирования самой системы – обеспечивает ее безопасность. Так возникла валюта, сеньораж которой идет непосредственно на общее благо – поддержание безопасности сети биткойна. Эта ее особенность несправедливо обделена вниманием, ведь именно за счет нематериальной «фантомной» ценности, возникающей из самого использования биткойна как средства хранения и обмена, мы получаем уникальный процесс стимулирования: децентрализованный, не нуждающийся в контроле или управлении и создающий общественное благо.

Потом появился праймкойн (primecoin) – первая валюта, сеньораж которой попытались пустить на поддержку чего-то еще, кроме ее самой: если для создания биткойна майнерам приходится вычислять совершенно бесполезные хеши SHA256, то здесь им нужно было искать цепочки простых чисел Каннингема, что одновременно помогает развивать очень узкое направление научных вычислений и подталкивает производителей компьютеров искать новые способы оптимизировать микросхемы для арифметических операций. Праймкойн рос в цене с завидной скоростью и по сей день остается одиннадцатой среди самых популярных криптовалют^[5], хотя многие другие, куда менее известные системы гарантируют пользователю такую же непосредственную практическую выгоду – создание блока за одну минуту^[6].

Буквально через несколько месяцев, в декабре, с поразительным успехом выстрелила еще более необычная валюта – дожкойн ^[7](dogecoin). Дожкойн (тикер – DOGE) в техническом плане почти полностью идентичен лайткойну (litecoin) и отличается лишь большей максимальной эмиссией монет: 100 миллиардов против 84 миллионов. И все же рыночная капитализация дожкойна достигла 14 миллионов долларов, сделав его шестой по величине криптовалютой в мире. Даже пресса – Business Insider и Vice – не обошла его стороной. Что же такого особенного в DOGE? Все началось с мема. Слово «doge» – производное от «dog» – впервые появилось в 2005 году в кукольном шоу Homestar Runner и разрослось до глобальной тенденции накладывать разноцветные надписи вроде «wow», «so style» и «such awesome» шрифтом Comic Sans на изображение собаки породы сиба-ину. Этот мем отражает весь брендинг дожкойна: изображениями сиба-ину пестрят его сайты (в том числе официальный) и форумы, тред на Bitcointalk, который заводит любая уважающая себя криптовалюта^[8], а также сабреддиты r/dogecoin и r/dogecoinmarkets. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы капитализация клона лайткойна выросла до 14 миллионов долларов.

Наконец, третий пример выводит нас за пределы мира криптовалют. Более традиционная, централизованная валюта Ven подкрепляется набором товаров и услуг вроде предметов потребления, национальных валют и фьючерсов. Недавно этот набор пополнился фьючерсами на выбросы углекислого газа, что сделало Ven первой валютой, в некотором роде «привязанной к окружающей среде». Произошло это благодаря грамотному экономическому ходу: цена фьючерсов на выбросы обратно пропорциональна стоимости Ven, так что ценность валюты становится выше, когда общество отказывается от производств с повышенным выбросом CO₂ и разрешения на выбросы CO₂ становятся менее рентабельными. Таким образом, каждый держатель Ven имеет финансовый стимул – пусть и небольшой – заботиться об окружающей среде, и отчасти именно это привлекает интерес к Ven.

Все эти примеры показывают, что привлекательность альтернативных валют практически полностью зависит от низового маркетинга. Никто не стал бы покупать биткойн, праймкойн, дожкойн или Ven, если бы их просто навязывали всем без разбора или уговаривали продавцов принимать их в качестве оплаты. Не только техническое превосходство валюты определяет ее успех – идеалы имеют не меньшее значение. Именно идеалы биткойна убедили WordPress, Mega, а теперь и Overstock принимать его в качестве валюты. Возможно, по той же причине монета Ripple, несмотря на техническое превосходство над биткойном (в частности, пятисекундное подтверждение транзакции), не возымела такого же успеха: модель полуцентрализованного протокола, поддерживаемого корпорацией, которая забрала себе 100 % эмиссии его валюты, делает Ripple малопривлекательным для криптоэнтузиастов с их стремлением к справедливости и децентрализации. Сегодня праймкойн и DOGE продолжают успешно существовать именно благодаря верности своим идеалам. В первом случае это наука, во втором – юмор.

КРИПТОВАЛЮТЫ КАК ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ

Эти примеры, наряду с идеей фантомной ценности сеньоража, очерчивают приблизительные контуры нового вида «экономической демократии», где можно создавать валюты, сеньораж или эмиссия которых пойдут на поддержку конкретных целей, а люди смогут поддержать эти цели, используя ту или иную валюту в своей предпринимательской деятельности. Если у человека нет своего бизнеса, он сможет участвовать в маркетинговых инициативах и добиваться, чтобы другие компании начали принимать эти монеты. Можно также выпускать свои SocialCoin^[9], как это уже ежемесячно делают 1000 человек по всему миру, и, если достаточному количеству людей понравится идея и они начнут ее реализовать, в мире появится гражданская программа дивидендов, не требующая централизованного финансирования. Мы также можем создавать валюты для стимулирования медицинских исследований, освоения космоса и даже поддержки искусства – уже сегодня о создании собственных валют подумывают некоторые художники, музыканты и авторы подкастов.

Говоря о конкретном общественном благе – вычислительных исследованиях, – мы можем пойти еще дальше и автоматизировать процесс распределения. Стимулировать вычислительные исследования можно посредством механизма, который пока не был применен в реальности, но в теории был описан создателем пиркойна и праймкойна Санни Кингом. Речь идет о proof of excellence, «доказательстве достижениями». Идея proof of excellence заключается в том, что ваше вознаграждение и ваша доля в децентрализованном пуле голосования зависят не от вычислительной мощности вашего компьютера или количества монет, а от возможности вашего устройства решать сложные математические или алгоритмические задачи, ответы на которые принесут пользу всему человечеству. Например, если кто-то хочет стимулировать исследования в области теории чисел, он может внедрить в валюту задачи по факторизации RSA-чисел и первому, кто предоставит решение, автоматически назначить награду в 50 000 единиц и, например, дать возможность голосовать за валидацию блоков в процессе майнинга. Теоретически это может даже стать стандартным элементом эмиссионной модели любой валюты.

Конечно, такой подход к валютам существовал и раньше: «социальные валюты» начали циркулировать в локальных сообществах еще в начале ХХ века. Однако после пика популярности интерес к ним пошел на спад, в первую очередь из-за того, что они просто не смогли выйти за границы локальных сообществ, к тому же они плохо вписывались в растущую банковскую систему, которая предпочитала работать с более серьезными валютами вроде доллара США. Однако для криптовалют это уже не помеха – они по определению охватывают весь мир и работают на основе невероятно мощной цифровой банковской системы, встроенной непосредственно в их исходный код. Возможно, настал идеальный момент для грандиозного возвращения социальных валют в технически усовершенствованном виде, причем в новой роли движущей силы мировой экономики.

Так что же будет дальше? На примере DOGE мы убедились, как на самом деле просто выпустить собственную валюту, а совсем недавно разработчик биткойна Мэтт Корралло создал сайт coingen.io, единственная цель которого – позволить пользователям быстро создавать клоны биткойнов или лайткойнов с несколько измененными параметрами. Даже с ограниченным на сегодняшний день набором опций сайт оказался довольно популярным и, несмотря на комиссию в 0,05 BTC, подарил жизнь сотням валют. Как только Coingen позволит пользователям добавлять майнинг на основе proof of excellence и передавать часть эмиссии определенной организации или фонду, а также расширит возможности индивидуального брендинга, вполне возможно, на наших глазах появятся уже тысячи криптовалют. Оправдают ли они наши надежды? Станут ли они децентрализованным и демократичным способом объединять наши средства и поддерживать общественные проекты и инициативы, ведущие человечество к лучшему будущему? Может, да, а может, и нет. Но почти каждый день на свет появляется новая криптовалюта, приближая нас к ответу на этот вопрос.