Мело-трагедия с недоразумениями в четырех картинах, с фантастическим прологом, небывалым эпилогом, хором и танцами петербургской Зги и разрушением театра.
Читана в литературно-театральном комитете[1] по 5 рублей с картины. За пролог и эпилог взята членами комитета особая приплата по рублю. Одобрена безусловно для первых представлений.
Лица
Мордарий Драмоделов, московский драматург.
Таинственный незнакомец[2].
Владимир Немирович-Данченко, Владимир Александров, Владимир Карпов[3], Отставной Калхас[4] – московские мастеровые Драматургического цеха.
Унтер Карпов.
Петербургская Зга.
Извозчик.
Первый голый.
Второй голый.
Третий голый.
Четвертый голый.
Голос г. Флерова.
Голос г. Ивана Иванова.
Голос из почетного купечества.
Голос мужика из райка.
Разные другие голоса.
Швабра.
Публика театральная; присяжные александринские театралы[5], рецензенты, балетоманы, папильоны[6], актеры, одетые кучерами, и проч.
Действие пролога близ Москвы; четырех картин – в Петербурге; эпилога – в бане.
Пролог
Ночь. Дикое место близ Москвы. На заднем плане видна Вшивая горка[7]. Посредине сцены котел на огне.
Мордарий Драмоделов, Владимир Александров, Владимир Немирович-Данченко, Владимир Карпов и множество других московских мастеровых драматургического цеха образуют круг около котла; у всех в руках огромные перья наподобие метел.
Владимир Немирович-Данченко
Флеров три раза кричал.
Владимир Карпов
Простонал Иван Иванов[8].
Владимир Александров
Час варения настал
Всяких пьес для балаганов,
Клубных сцен, кафешантанов,
Для театров двух столиц.
Все мастеровые драматургического цеха
Заварим для пьес сто лиц
Пошлых, глупых и похожих
На лакеев из прихожих,
На торговок площадных;
Говорить заставим их
Бездну глупостей и вздоров…
Владимир Немирович-Данченко
Чу! три раза крикнул Флеров!
Все мастеровые драматургического цеха
Закипай в котле, вода,
Разводись в ней ерунда!
Вливают в котел ланинского шампанского и бросают всякую дрянь, как-то: замоскворецкое остроумие, гостинодворские каламбуры, цыганско-стрельнинские романсы[9] и куплеты, московского трагика под хреном, обрывки феерий и мелодрам времен Радиславскаго и Тарновскаго, кочерыжки от драматической капусты Шпажинскаго, огрызки «сценичности» из пьес Дьяченки и т. п. Все усердно перемешивают перьями, кружась около котла.
Все мастеровые [драматургического цеха]
(перестав мешать в котле, пробуют варево)
Что за дивная окрошка!
(Обращаясь к Мордарию Драмоделову.)
Подожди еще немножко,
Дай остыть ей, и потом
Зачерпни ее ковшом –
Выйдет миленькая пьеска!
Владимир Александров
Дунул ветер утра резко…
Все мастеровые драматургического цеха
Флеров три раза кричал:
Расставанья час настал!
Разлетаются. Остается один Мордарий Драмоделов, до самого рассвета переливающий драматическое варево из котла в четыре лоханки, по числу действий в его пьесе.