Г-н Чехов недавно издал сборник своих рассказов под общим заглавием «В сумерках». Это уже второй сборник талантливого беллетриста: первый, озаглавленный «Пестрые рассказы», вышел в прошедшем году. Имя г. Чехова очень хорошо известно читателям газет и юмористических журналов, где он обыкновенно печатает свои произведения, и мало известно читателям ежемесячных литературных органов, в которых он, если не ошибаюсь, почти совсем не печатался. Быть может, в этом последнем обстоятельстве, то есть в том, что талантливый беллетрист избегал до сих пор «толстых» журналов, и заключается отчасти причина холодных, и даже не совсем дружелюбных отзывов о его крупном даровании, которыми встретили его рассказы критики разных «Северных Вестников», «Русских Мыслей» и т. п. современных пародий на прежние литературные ежемесячники. В то время, как критики упомянутых органов усердно прославляли и прославляют не только гг. Гаршина и Короленко, которые действительно талантливы, но даже и различных посредственностей своих приходов, они очень уклончиво и с видимым пренебрежением уделяли краткие рецензии произведениям г. Чехова, рецензии, преисполненные тонких намеков на то, что это беллетрист поверхностный и не выработавшийся, не написавший еще ничего «крупного». Другая причина, заставлявшая и заставляющая до сих пор критику «толстых» журналов умалять и как бы игнорировать талант молодого беллетриста, заключается, кажется, в том, что произведения Чехова вообще чужды всяких приходско-журнальных тенденций и в большинстве обнаруживают вполне свободное отношение автора к делу искусства, в большинстве руководствуются только одним направлением: тем, какого требует художественная правда и художественное созерцание и наблюдение действительности. Критика наших журнальных приходов не понимает такого свободного и широкого направления; она видит обыкновенно только тот свет, который открывается ей из маленького журнального окошка, и дышит только тем затхлым воздухом, который веет с неопрятных журнальных дворов в это узенькое окошко. Обоняние приходско-журнальной критики так привыкло к упомянутому затхлому воздуху, что от всякой свежей литературной струи она морщится, всякая свежая литературная струя ее почти раздражает. Зрение этой критики так приучилось к небольшому количеству тусклого света, прорывающемуся в узенькое журнальное окошко, что настоящий, яркий солнечный луч ей почти невыносим: она жмурится, закрывает глаза и не желает пользоваться настоящим светом. Что всего курьезнее, эта критика, привыкшая к излюбленному полусвету или точнее полумраку своих журнальных каморок, жалуется на неясность настоящих солнечных лучей, нисколько не подозревая того, что солнечные лучи кажутся ей неясными только потому, что она зажмурилась от необычного для ее зрения их блеска.