В Москве, – ну, скажем, на Молчановке, – живет «бывшая артистка императорских театров». Одинока, очень немолода, широкоскула, жилиста. Дает уроки пения. И вот что происходит с ней каждый год в декабре.
Однажды в воскресенье, – положим, в очень морозное, солнечное утро, – раздается в ее передней звонок.
– Аннушка! Звонят! – испуганно кричит она из спальни кухарке.
Кухарка бежит отворять – и даже отступает: так блестящи, нарядны гости – две барышни в мехах и белых перчатках и франт-студент, их сопровождающий, насквозь промерзший в своей легкой шинельке и тонких ботинках.
Гости долго ждут в холодной гостиной, янтарно озаренной сквозь морозные узоры окон, затем слышат быстрые шаги хозяйки и поспешно встают ей навстречу. Она очень взволнованна, – знает, в чем дело, – густо напудрила лицо, надушила крупные, костлявые руки…
– Ради бога, простите, господа, я, кажется, заставила вас ждать, – с очаровательной улыбкой и самой светской непринужденностью говорит она, быстро входя и с трудом преодолевая сердцебиение.
– Это вы нас простите за беспокойство, – с отменной почтительностью перебивает ее студент, кланяясь и целуя ее руку. – Являемся к вам с усердной и покорнейшей просьбой. Комитет по устройству традиционного литературно-вокально-музыкального вечера в пользу недостаточных воспитанников пятой московской гимназии возложил на нас честь ходатайствовать перед вами о вашем благосклонном участии в этом вечере, имеющем быть на третий день рождественских праздников.
– Господа, если можно, увольте! – очаровательно начинает она. – Дело в том…