Старые слова вытесняются постепенно из русского языка. Оказывается, они уже не так красивы, как прежде. Подобно старой жене. Когда-то мы ею любовались, даже гладили и холили, а потом мимо прошла некая Матильда или Изольда, неся перед собой грудь как рыцарский щит. И обнаруживается, что жена вас никогда не понимала и была камнем на вашей толстой шее. А вот Матильда – она вас понимает. Матичка, ты меня понимаешь? Как важно, чтобы тебя понимали!
Был благодетель, потом – меценат, теперь – спонсор. Смена поколений. Была контора, стал офис, был шик, а стал – не догадаетесь! – гламур. Сам видел.
Еще несколько лет, и старое поколение будет разговаривать с новым через переводчиков, конечно же электронных. А все равно взаимопонимания не добьется.
К тому времени толковой молодежи и зажиточных старцев в России не останется. Разлетятся. Одни за квалифицированным медицинским обслуживанием, другие за научными перспективами, третьи в поисках личного счастья.
Некоторые полагают, что проблема утечки умов и красивых тел – это столичная боль. Ничего подобного. Просто этот процесс не всегда идет напрямик. Известно немало случаев, когда молодой программист Н. или победительница конкурса «Грудь-Гусляр-2002» уплывают в Вологду или в Москву. А уж оттуда, не найдя счастья или работы по плечу, вылетают в Израиль или США. И там оседают. Мало кто находит, что искал. Но так устроена жизнь.
А Великому Гусляру плохо.
Ох как плохо.
В школе № 2 не осталось учителей математики, а в третьей школе исчез физкультурник. Ночной клуб «Гусиные лапки» лишился стриптизерши, в речном техникуме некому преподавать двигатели внутреннего сгорания, а фармацевту Савичу пришлось возвратиться с заслуженного отдыха, чтобы выдавать пенсионеркам валидол и престариум в таблетках.
Этот список можно продолжать почти до бесконечности, и ужас его не в конкретных проявлениях невозвращенчества, а в повсеместности явления. И если в Гусляре, вместо того чтобы получить очередное звание, старшина Пилипенко ушел в отставку и теперь разводит сахарную свеклу под городом Веллингтоном в Новой Зеландии, то из близкой к Гусляру Тотьмы сержант милиции Великанов работает вышибалой в Лас-Вегасе.
Профессор Минц редко берется за свои великие и зловещие изыскания сам по себе. Его толкает к этому большое отзывчивое сердце. То соседка по дому попросит мужа обуздать, то президенту Российской Федерации понадобится успокоить Кавказ или внедрить доброту в спортивных состязаниях – главное, чтобы был заказ. И тогда Минц включает свой могучий мозг, во всем городе падает напряжение в сети, грозы стекаются к Гусляру, беспокоятся еноты и барсуки, наблюдается колошение озимой ржи, Ходжа Эскалибур упускает нить прорицания, Даша теряет интерес к Паше, и происходит еще многое другое.
Профессор запирается в своем кабинете, забывает о времени и пространстве и только думает и думает.
В случае, о котором я спешу рассказать, толчком к деятельности ума послужило слезливое обращение Миши Стендаля.
Миша Стендаль – пожилой мальчик, корреспондент газеты «Гуслярское знамя», холостяк по необходимости, потому что в мире не отыщешь человека, более невезучего в любви. С Минцем они знакомы уже много лет и пользуются взаимной симпатией.