Выйти замуж в Древней Руси

© Николай Буканев, текст, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Начало

– Да что там могло быть интересного у женщин в Древней Руси?

Так одна моя знакомая, о которой расскажем позже, отреагировала на новость о подготовке книги. Я очень удивился, услышав эти слова, поскольку не ожидал от нее такой погруженности в столь древнюю историю.

– Откуда тебе известно о жизни древнерусских женщин?

Оказалось, что ее прабабушка прожила долгую жизнь и успела много поведать о своем детстве и деревенском народном быте. Получается, что представление о Древней Руси у нее сложилось на основе рассказов о личном опыте и наблюдениях человека, родившегося в 1915 году.

Кому-то, разумеется, и Советский Союз представляется покрывшейся пылью древностью. Но все же опрометчиво формировать представление о жизни русской женщины домонгольского периода по быту советских колхозников, а именно в такой среде прошла юность и молодость вышеупомянутой прабабушки.

* * *

А вообще, есть ли разница? Неужели образ жизни так уж сильно изменился?

Попробуем для начала сравнить быт русской женщины в 1911 и 2011 годах. Разница всего в 100 лет.

Первая женщина, с деревенским именем Ульяна, внучка крепостных крестьян, уже два года трудится домашней работницей у зажиточного помещика в небольшом провинциальном городе. Из развлечений у нее только сплетни и гадания, на большее нет времени. Вообще, музыку она очень любит, но, увы, слышит только мимоходом, когда хозяин включает импортный граммофон, да иногда сама по праздникам с подружкой споет что-то грустное. Ей уже немало лет – скоро 17. Пора поторапливаться с замужеством. А то и в девках остаться недолго.

Женщина 2011 года. Ее тоже зовут Ульяна. Музыку любит. Она у нее всегда рядом, льется в наушниках. Со всего мира, всех жанров, на любой вкус. Работает 9 часов в день, иногда больше, тут по желанию. Отпуск два раза в год, выходные, праздники, больничные. Еще совсем молода – ей 32 года. На вопросы о замужестве отвечает, что не нашелся еще такой мужчина, который с ней совладает, да и «бытовухи всей этой» не хочет.

* * *

Изменилась жизнь женщины? Конечно. Но принципиально ли? Ведь и в 2011-м, и в 2020-м женщины устают на работе не меньше, чем та Ульяна из 1911-го. И работают большинство не на себя, а на некоего «хозяина». Так, может, разница лишь в доступности музыки и наличии социального пакета?

Да и, если честно, Ульяна из 2011 года на самом деле очень хочет замуж уже лет 15, но отсутствие «принца» прячет за показной самостоятельностью. Тем самым отталкивает тех, кто хоть немного всерьез начинал присматриваться к ней как потенциальной жене. Хорошо, что современное общество не считает пороком отсутствие мужа, по крайней мере официально. Иногда мама напомнит аккуратно на свой день рождения, что хорошо бы в подарок, конечно, внуков – «тогда и помирать можно». Впрочем, маме ее лишь слегка за 50, так что дочь всерьез ее мольбы не воспринимает. Но пока оставим Ульяну. Встретим ее еще.

* * *

Так вырос ли уровень женской свободы? А была ли вообще русская женщина свободна? И если была, то когда?

Мы обратились с этим вопросом к читателям историко-популярного интернет-канала «11 ЭКЮ».

11 ЭКЮ

Получили ответы от более чем 250 человек, и результаты оказались в той же мере ожидаемые, сколь и занятные. Судите сами.

На вопрос, была ли русская женщина свободной бо́льшую часть истории, 89,7 % человек ответили, что не было свободы у русской женщины. И результат этот вполне в духе нашего представления о русском быте.

Но ведь были же моменты свободы. Мы предложили ответить на вопрос, когда, по мнению читателей, русская женщина была менее стесненной в своих правах, предложив разные периоды истории на выбор.

Ответы распределились следующим образом:

В какой период истории русская женщина была наиболее свободной?

И вроде бы понятно, что с годами мы шли к большим свободам, в том числе и к расширению гендерного равенства. Поэтому и подавляющее большинство склоняется к тому, что наиболее благоприятен период после 1917 года. Интересно то, что период правления русских императриц вместе с временами ига и правлением Ивана Грозного попадают в категорию «Другое», где всего 4,4 %. Зато более 10 % верят, что расцвет женских свобод на Руси приходился на времена домонгольской Руси, то есть до XIII века.

* * *

А что же было в Древней Руси?

Давайте проследим за тем, как жилось девушкам в те времена. Сразу надо оговориться, что Древняя Русь – это такое пространственно-временное явление, которое очень сложно уложить в рамки простого восприятия и точно очертить его период и уж тем более географию.

Более того, источников о том, что происходило во времена первых Рюриковичей и тем паче древних славян, невероятно мало. Хотя это был поразительно пестрый и живой период, в котором встретились и активно переплетались языческая и христианская культуры.

Все яркие и живые описания жизни нашего народа, которые мы обычно встречаем и по которым судим о временах былинных, относятся в большей массе к XIX веку, когда начались серьезные исследования еще сохранявшихся в глубинке особенностей жизни русских людей. Выдавать эти наблюдения за наследие древних веков можно, но ровно с той же уверенностью можно считать их и новоделом, подготовленным непосредственно к приезду ученых в деревню, а то и с их участием. Чем новее издание по русской культуре, тем больше в нем описывается деталей, наблюдений, элементов фольклора.

Свидетельства иностранцев, посещавших наши края, в большинстве своем тоже относятся к более позднему периоду. Но сохранились и важнейшие источники о тех древних временах: летописи и археологические находки. Поэтому в нашей работе мы попытались собрать буквально по крупицам наиболее достоверную информацию о жизни женщин в Древней Руси. Для этого мы постарались в данной книге опираться только на работы серьезных историков и исследователей. Но без отсылок к более поздним временам или анализа наиболее интересных традиций более поздних источников мы тоже не смогли обойтись, хоть и целенаправленно снижали их количество.

Мы сфокусировались на том, как древнерусская девушка выходила замуж. В вышеупомянутом опросе более 81 % участников утверждали, что традиционно женщина не была вольна в выборе мужа. А ведь это вопрос критичный для древнерусских юных дев. Вопрос замужества и деторождения был центром ее жизни.

Но ведь о том, что женщина была несвободна, говорили почти 90 % человек. То есть при своей несвободе девушка немного все же могла влиять на свой будущий брак? Мы рассмотрим и такую ситуацию в нашей истории.

При этом тему замужества мы изрядно расширили. Поговорим не только о свободе выбора, но и о самом процессе свадьбы, о том, что происходило на этапе подготовки, за праздничным столом, в первую брачную ночь и наутро после.

Выйти замуж – это не просто сыграть свадьбу. Для начала нужно, как известно, женихом обзавестись. А значит, девушке следовало правильно себя подготовить, чтобы желающие взять ее в жены выстроились в очередь. Это понимаем не только мы. В Древней Руси подготовка к замужеству для девочки начиналась буквально с самого рождения, а то и до появления на свет (поговорим и о таких случаях).

Вот и для того, чтобы прийти к свадебному торжеству, волнующему моменту рождения новой семьи, начнем мы наше повествование с самого начала – с рождения девочки, которой посчастливилось появиться на свет в Древней Руси. Посмотрим, где она жила, чем питалась, как взрослела.

А для того, чтобы сравнить, когда наши дамы были более свободными и в какой период им было легче выходить замуж – в наши дни или на заре русской истории, – мы параллельно будем вести рассказ о той самой Ульяне, которая так скептически была настроена относительно роли женщины в истории Древней Руси.

Часть 1. Быт и традиции русской женщины до свадьбы

Ульяна. Начало пути

Ульяна родилась в большом городе. Не будем сильно акцентироваться на годе рождения, хоть это было и совершенно иное время, иная страна, иные нравы.

Семья небольшая. Мама, папа, бабушка да сама Ульяна. Все работали, поэтому с самого раннего возраста девочка была предоставлена самой себе. Еду мама и бабушка оставляли, уходя на работу. Ключ на шее, можно было выйти во двор погулять или пойти в гости к подружке, когда будут сделаны уроки. Главное, грязную посуду сложить в раковину, а то мама ворчать будет.

После 15 лет Ульяны дома практически не бывало. Кому интересен этот скучный домашний мир, когда вокруг столько интересного, все эти сложные вопросы подростковых взаимоотношений. Как при этом ей удавалось хорошо учиться – большая загадка.

Когда не стало бабушки, а потом и отца, мать вдруг решила отдать все свои силы и время на благо своей дочери. Та как раз окончила школу. Ульяну вытащили с улиц, пристроили в солидный вуз на финансовый факультет, а чтобы не оставалось свободного времени, были оплачены частные занятия по английскому языку. К тому же Ульяну устроили на подработку помощником бухгалтера в маленькую частную фирму, которая помещалась на 20 квадратных метрах. Времени действительно больше ни на что не оставалось. Друзья со двора растворились: девчонки постепенно выходили замуж, мальчишки просто словно перешли в параллельную реальность и исчезли с поля зрения. Ульяна не расстраивалась. Было некогда. У нее складывалась карьера, она росла в должности, ее переманивали все более крупные компании – и это был драйв. Она понимала, что пора замуж, но под рукой никого не было, а что-то искать было некогда, да и не хотелось.

Когда учеба осталась позади, когда карьерный рост достиг такого уровня, что появилось время оглядеться по сторонам, Ульяна поняла, что она одна. Друзей нет, есть только коллеги, а мужчины с каждым разом оказываются все менее впечатляющими. Она-то росла. Постоянно. А они – нет. Интересных для нее мужчин становилось все меньше. Чтобы не заморачиваться на эту тему, Ульяна вновь заняла все свое время: йога, фитнес, итальянский язык, салоны красоты. Кому надо, сам найдет, придет и замуж позовет.

Быт женщины до замужества в Древней Руси

Ты родись сначала

Итак, следует начать, пожалуй, с самого рождения. Тут уж сразу оговоримся, дело это было непростое. С одной стороны, отсутствие привычной сегодня перинатальной медицины приводило к высокому риску потери ребенка во время беременности. Частыми были и неудачные роды. Каждая беременность была в буквальном смысле вопросом жизни и смерти как для зарождающегося человека, так и для его матери.

Еще одним фактором, препятствующим появлению на свет ребенка, были попытки прервать беременность. Когда практикуемые народные средства контрацепции не помогали, то в ход шли любые способы избавиться от развивающегося плода любви.

Нет, вовсе не результаты внебрачной связи замужних женщин пытались скрыть в первую очередь. Проще было всем признать ребенка и радоваться рождению очередного помощника в хозяйстве, чем устраивать скандал и наводить позор на дом, на себя, на своих подрастающих дочерей, которым в будущем выходить замуж. Глава дома предпочитал признать своим ребенка, который подарил его жене иной мужчина, и растить в любви и заботе.

Да, совсем уж вопиющие случаи бывали. Например, когда беременность настигала женщину, благоверный которой уже длительное время находится вне дома – в военном или торговом походе. Или когда вдова понимала, что тайные ее отношения с соседом, отцом большого семейства, воплотились в дитя под сердцем. В таких случаях точно рожать не хотели, иначе общество не поймет и позор твой никто не спрячет. Тогда и шли женщины на отчаянный шаг.

Но главным образом причины для попыток прерывания беременности были исключительно экономическими. Например, когда семья не могла позволить прокормить себя в растущем количестве, а ввиду ограниченности ресурсов новые рабочие руки не могли найти себе применения. Особенно такие случаи были характерны для тех семей, где рождались исключительно девочки и они уже имелись в большом количестве.

Беременности были неотвратимыми. Поэтому женщины старались как могли оттянуть момент очередного зачатия. Чтобы подольше не забеременеть вновь^[1], считалось полезным долгое время кормить уже имеющихся детей грудным молоком. Продолжали это делать и три, и четыре года.

Но беременность все равно наступала. Попытки избавиться от ребенка во чреве известными тогда методами были опасны для жизни самой женщины, а рисковать собой не очень-то хотелось, хотя бы ради уже имеющихся детей.

Поэтому и имели место убийства новорожденных. Подобное существовало не в виде разовых событий, а как целый обычай^[2] у древних балтийских славян, в частности поморян и лютичей. Там матерям приходилось душить своих новорожденных дочерей, если в семье было уже много детей женского пола. Подобные обычаи существовали в том или ином виде не только у славян, но и у литовцев и германцев.

Часто причиной избавления от новорожденных становилось появление на свет двойни. Одновременное воспитание двух малолетних детей, особенно в молодой семье, могло стать непосильной ношей, ведь хозяйством еще не обжились, да и времени ухаживать за двумя грудничками нет, помощи ждать не от кого. Тем более что даже готовность семьи к рождению ребенка не всегда означает желание и возможность ухода сразу за двумя детьми. Меж тем факт того, что вместо одного ребенка любовь супругов породила две или еще больше жизней, становился известен лишь после родов. Поэтому принимать решение приходилось очень оперативно, на основе своей первой реакции на неожиданное событие.

Но здесь справедливости ради следует отметить тот факт, что у древних славян еще в дохристианские времена, по всей видимости, подобная^[3] практика не была общественно порицаема, по крайней мере была если не одобряемой, то понятной для окружения. Равно как и обратная практика^[4], когда человек имел право умертвить своих родителей в случае их болезненности, дряхлости, если их содержание ложилось бременем на семью и общину. Такие вынужденные «корректировки численности домохозяйств» расценивались исключительно как хозяйственно-экономическое действие без какой-то гуманистической лирики.

Ну а избавление от детей имело различные формы. В том числе и более «гуманные». Известны случаи заклада ребенка, продажи, а то и просто дарения. В Новгородской летописи приводится такое наблюдение, что родители «чадо свое даром подсаживают гостям в ладью». Такое поведение не было систематическим, было явлено в голодные годы, так что можно рассматривать не только как попытку избавиться от ребенка, но и как предоставление чаду возможности выжить на чужбине, где ситуация могла быть иной.

По мере распространения христианства отношение общества к вопросу избавления от детей менялось. Церковь, разумеется, боролась с такими случаями по мере сил. Помимо проповедей о недопустимости подобных деяний устанавливались вполне ощутимые наказания. За аборты и убийства своих детей грозило наложение поста на срок до 15 лет. За продажу тоже полагалось суровое возмездие. Восемь лет церковного наказания могла получить^[5] женщина, если продала ребенка, при условии, если объективно могла бы его прокормить. Если же у нее не было средств на воспитание своего чада, то наказание полагалось меньше года на два.

Но это мы с вами говорим о чрезвычайных ситуациях – случаях, когда от безысходности матери шли на избавление от ребенка. Все же в основной массе случаев рождение детей в больших количествах было великой и важной задачей любой семьи.

Появление на свет

Роды были делом частым, не вызывавшим, как сегодня, глубокого пиетета. Беременная русская женщина все время находилась за работой. Фактически трудилась она до того самого момента, пока не почувствует, что пора рожать. Работать же приходилось не только дома^[6], но и далеко в полях. Никто не освобождал женщину от обязанностей сгребать сено, жать, молотить, скотиной заниматься. Чем моложе хозяйка, тем меньше у нее помощников и тем больший объем работы на ее плечах. Важно было успеть дойти домой при появлении признаков приближения родов. Не всегда, конечно, это получалось. Родить в поле – история вполне известная, в том числе и для более поздних времен, вплоть до XX века, хоть добровольно в поле рожать никто не отправлялся. Зато легче было запомнить примерную дату рождения ребенка: «Ты появилась, когда рожь убирали, а сестра твоя на сенокос».

В народе считалось^[7], что чем больше людей узнает, что начались роды, тем болезненнее они будут. Поэтому старались скрыть наступление этого важного момента. Даже повитуху предпочитали заранее не звать, а посылали за ней, уже когда женщиной очевидно ощущалось приближение родов.

Опытная мастерица родильных дел приходила и быстренько, как могла, помогала ребенку появиться на свет. Могли помогать родить и старшие женщины в семье, но все же большинство предпочитали довериться профессионалам.

Рожать приходилось, как правило, в бане^[8]. Подальше от посторонних глаз, да и чисто, прямой доступ к предметам гигиены. В совсем уж бедных семьях, где не было бани, рожали просто в комнате.

Упоминаются^[9] как минимум три варианта позиции роженицы:

1. Лежачее положение. Когда женщина лежит на полу или на печи;

2. Положение сидя. Означает, что роженица сидит на коленях у мужа, спиной к нему;

3. Положение стоя. Будущая мать опирается на печь, поставив одну ногу на скамеечку. При этом держится за рушник или веревки, прикрепленные к кольцу в потолке. Здесь тоже предусматривается помощь мужа. Он может держать ее за плечи сзади или спереди.

Да, мужу часто полагалось присутствовать при родах^[10]. А если не удавалось, то женщине было достаточно опоясаться его поясом, укрываться его одеждой. Так безопаснее.

Если к положенному сроку не проявлялись признаки приближения родов, то женщине полагалось продолжать заниматься домашним бытом, делать обычную ее работу. Ну а с другой стороны, что ей еще оставалось, да и кто за нее переделает хозяйственные дела. Но главное, чтобы эти дела предполагали необходимость много ходить, тогда ребенка скорее можно было «находить» (родить).

Повитуха применяла различные способы облегчения процесса родов. Оборачивала живот теплыми полотенцами или мешочками с разогретым овсяным зерном. Окуривала специальными только ей известными травами, а то и давала пить воду, настоянную на выскочившем из печки угольке, веря в то, что тогда и ребенок также легко покинет лоно.

Можно привести и интересный региональный обычай, практиковавшийся в Полесье^[11]. Слишком длительные роды заставляли задаться вопросом, не навел ли кто порчу. Наскоро обсуждали и, как правило, приходили к выводу, что все же кто-то действительно навел. Решали, кто именно способен на такое. Потом находили этого человека и – нет, не было никакого насилия над подозреваемым. Просто приглашали в дом к роженице, и этот потенциальный виновник должен был напоить «жертву» своей порчи водой – изо рта в рот. Говорят, помогало. Но не всегда.

А еще всем присутствующим нужно было кричать, да погромче. Тогда все пройдет легко и безболезненно.

В конце концов ребенок благодаря или вопреки стараниям повитухи все же рождался. И теперь важно было^[12] выпарить новорожденного и его мать в бане или, если бани не было, в печи. Растапливала все та же бабка-повитуха. Ей полагалось три раза истопить баню, и после этого считалось, что свое дело она исполнила успешно.

Она получала свое вознаграждение. Молодая мать получала трехдневный отдых от хозяйственных забот.

А для новорожденного открывался целый новый мир. Постепенно оглядим его и мы.

Имя

Первым важным событием в жизни новорожденной девочки являлось крещение. Крестить полагалось спустя неделю после рождения. Тогда же и выбиралось имя ребенку. Первое время после принятия христианства на Руси бытовала традиция наречения двумя именами.

Одно привычное слуху и культуре, отечественное. Другое имя давалось в церкви при крещении в честь одного из святых, память которого праздновалась в тот день. Христианские имена всем нам известны, они с тех пор не изменились, разве что немного адаптировались для удобства, ведь сложно было произносить эти непростые, в основном греческие имена.

Но давайте посмотрим, какие же имена из числа тех, что не относились к традиционным христианским, давались девочкам в Древней Руси.

В первую очередь можем судить по именам княжеских дочерей. Из Повести временных лет первые женские имена на Руси, которые мы знаем, – это Ольга, Рогнеда, Малуша. И если имя Ольга (Хельга) скандинавское, а Рогнеда была названа в честь отца Рогволода, также пришедшего из-за моря, то Малуша, пожалуй, первое известное женское имя на Руси. Можно еще, конечно, вспомнить дочь Гостомысла Умилу, о которой говорит Татищев, но она может быть исключительно легендарной личностью, равно как и Лыбедь – сестра основателей Киева.

Первые дочери в летописной истории Руси появляются у князя Владимира. Одну из них зовут Предслава, она даже своими активными действиями в междоусобице братьев заслужила упоминание у летописца Нестора. Имя Предслава, правда не известно точно, к кому относящееся, фигурировало в документах и ранее, при заключении византийского договора во времена князя Игоря^[13] (хотя, может, оно тогда было мужским?).

В других источниках называются имена остальных дочерей Владимира: Премислава, Мстислава, Добронега (Доброгнева). В любом случае видим, что имена на этом этапе еще не христианские. Уже внучек Владимира звали привычно для нас: Анастасия, Елизавета, Анна.

Но это княжеские имена. Там и христианское имянаречение быстрее прижилось. Какие же имена давались в простых русских семьях в Древней Руси?

Берестяные грамоты

Берестяная грамота рубежа XII–XIII веков

Из берестяных грамот нам известно^[14] о Христинах, Ефимьях, Анастасиях, Мариях, то есть тоже именах христианских. Это и неудивительно, учитывая, что письменность пришла на Русь как часть христианской культуры. Из тех имен, что не найти в святцах, мы можем увидеть Стороньку, Нежку, Втору и даже Страхоту. Известна нам и Гостята, про то, что у нее стряслось, мы позже расскажем. А на примере берестяной грамоты рубежа XII–XIII веков мы видим, что женщина могла вполне представляться именем мужа: «От Семнуновой жены к Игучку. Тому, чья у тебя корова, скажи: “Если хочешь корову и едешь за коровой, то вези три гривны”». Хотя, конечно, от рождения «Семнунову жену» звали иначе, но она вполне могла после замужества в деловой переписке обходиться таким прозванием. Всем было понятно, о ком идет речь.

Но, что интересно, сыновья той же Семнуновой жены могли получать «отчества», а вернее, «матчества», уже по ее личному имени. Родство по матери имело значение не менее, чем родство по отцу, поэтому варианты, такие как Олег Настасьич (как он заслужил такое отчество, еще скажем), Василько Маринич^[15], встречались почти до XIV века. Данное обстоятельство говорит о признании значительной роли женщины в родословной, иногда и в негативном ключе, конечно. Кстати, исключительно феминистических вариантов, таких, когда женские имена с женскими отчествами сочетались, нам обнаружить не удалось. Представляете героиню русской истории с именем Марина Настасьевна? Весьма экзотично.

С женскими именами и в следующие века были интересные сюжеты. Приведем один занимательный случай из 1623 года^[16]. Тогда женился первый царь из династии Романовых Михаил Федорович. В жены ему приглянулась девушка Мария Хлопова. Девушка победила в смотре невест, но вот имя не устраивало. Должно было быть более звонкое и яркое, видимо. В общем, спросили у царя, как бы он хотел, чтоб звали его супругу. Решили, что Анастасия – самое подходящее имя. Переименовали. Но свадьба не состоялась. Это отдельная история. Но главное, что так как имя было выбрано для роли царицы, то девушку было решено переименовать опять в Марию. А ведь она только привыкла откликаться по-новому. Вернули ей прежнее имя. Но и у царя любовь к имени Анастасия, видимо, пропала. Новую найденную ему Марию уже не переименовывали. Да и следующей своей жене, Евдокии, он оставил имя без изменений, хоть и мысль тоже изначально была. Поди, пойми этих царей.