© Максим Николаевич Бухтеев, 2023
ISBN 978-5-4474-0155-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие от автора
Всем привет! Меня зовут Максим Бухтеев. Я телевизионный режиссёр и сценарист. Сейчас я работаю режиссёром на Первом канале, где делаю трейлеры к фильмам и сериалам. А ещё я написал эту книгу.
Даже дважды!
В первый раз я решил собрать все вместе свои рассказы про Семёнова. Это был персонаж, который вобрал в себя черты многих знакомых мне работников телевидения и кино. В нём есть даже кое-что от меня.
Но ещё в моём архиве накопилось много других маленьких рассказов, фельетонов, очерков, статей и даже рисунков. Часть из них размещалась на моём сайте mabuk.ru, что-то на других ресурсах и в печатных изданиях. А что-то ещё никто никогда не видел.
Отдельно их издавать как-то странно, но и просто оставлять в архиве мёртвым грузом не хочется. Поэтому я решил расширить первоначальное издание «Телевизионные сказки», включив в него другие мои работы, а также добавив иллюстрации и сценарии.
Про сценарии я бы хотел сказать особо. Я много пишу в самых разных форматах и жанрах, что-то ушло в эфир, а что-то участвует в разных конкурсах и тендерах.
В итоге, у меня скопилось довольно много коротких смешных сценок, которые похожи по стилю и формату на мои рассказы и статьи. Вот я и подумал, а почему бы их тоже не включить в книгу отдельным разделом?
Таким образом, эта книга стала своеобразным отчётом об одной из сторон моей деятельности. Эта сторона посвящена тому, чтобы развлекать, поэтому я очень надеюсь, что данная книга поможет вам интересно провести время.
В добавок к этому, приобретая «Телевизионные сказки», вы помогаете моему образовательному проекту mabuk.ru – «Как сделать кино». Все средства пойдут на его поддержку.
Кстати, если вы купили первое издание, то напишите мне и я вышлю второе вам бесплатно.
Иллюстрации: ArtFanat, ARDEZEMER
Рассказы про Семёнова
Один день из жизни Семёнова
Семёнов чувствовал себя проституткой. Он, конечно, никогда не пробовал себя в этой роли, но чувство крайней похожести профессий ощущал всё больше. Наверное, он и сам толком не смог бы объяснить чем именно. Скорее всего, это ощущение родилось из воспоминаний о предыдущем Заказе. И чем дольше он ожидал Клиента, тем сильней росла в нём уверенность что всё будет как в прошлый раз.
Прошлый раз длился двое суток и был заполнен дешёвым коньяком, глупым женским хихиканием и стоил триста условных единиц. Но самое главное, что Семёнову было стыдно за то, что он сделал. Стыдно за каждую из тридцати восьми минут этого, якобы, документального фильма. Он, конечно, долго не хотел себе в этом признаться, но факт есть факт. И то, что его заставили это сделать против воли, служило лишь слабым утешением.
В монтажной Семёнову было абсолютно нечем занять ожидание. Жаркое летнее солнце залило телецентр снаружи, но здесь внутри, где не было даже окон, ощущалось не лето и солнце, а только духота и скука.
Семёнов вспомнил про Администратора, или Хозяйку офиса, как ласково называли её в коллективе. Семёнова раздирали противоречивые чувства. С одной стороны он никак не мог отогнать мысли о кружевном бюстгальтере Администратора, а с другой он хорошо понимал, что придётся сейчас ей звонить по рабочему вопросу. Тот факт, что этот вопрос уже два часа как всё ещё нерабочий, никак не мог перевести их отношения в приятную для Семёнова плоскость.
– Алё, это я. А где этот клиент-то? Мне скучно здесь… – закинул пробный шар Семёнов.
– Ой, сейчас, – в трубке повисла неловкая пауза.
Семёнов хотел было рассказать свежий анекдот, но по шуму в трубке понял, что там сейчас не до него. Слышалось какое-то сопение, шуршание бумаги и напористый бубнёж Начальника.
– Он сейчас подойдёт, – упруго шлёпнулась трубка.
– Мля, – сказал Семёнов, догадываясь, что откровенного разговора опять не получилось.
Через пять минут в двери появился Начальник. Он лоснился и был очень собой доволен.
– Ну чё, Лёх, скучаешь? – Начальник считал себя своим в доску парнем и гордился демократичным общением с подчинёнными.
– Да вот… Жёсткий диск пока чищу, – хотя в простое и не было его вины, признаваться в полном ничегонеделании Семёнову почему-то не хотелось.
– Ха! Ну, это ты молодца! – хохотнул Начальник и погромыхал по направлению к бару.
Семёнов открыл монтажную программу и потыркал курсором в рабочее поле. Потом зажав две клавиши, перетащил видеоматериал в другую папку и быстро открыл его. Машина тут же зависла. Семёнов удовлетворённо хмыкнул – всё работало.
Пока он перегружал компьютер и наливал себе кофе, к нему пришёл Клиент. Семёнов радушно опрокинул себе кофе на брюки и приветливо хрюкнул. Клиент не впервые приходил к Семёнову. Семёнов был готов ко всему. Но то, что Клиент, как и Администратор, тоже был в полупрозрачной блузке, его удивило. Немного прояснило ситуацию то, что это был не сам Клиент, а лишь его Ассистентка.
– Лёша, – Семёнов отметил длинные красивые ноги Ассистентки.
– Марина, очень приятно, – улыбнулась Ассистентка, бросив взгляд на потёртые кроссовки Семёнова.
– Вот тут, значит, мы и монтируем, – метко заметил Семёнов, и знакомство состоялось.
Пока Семёнов разглядывал нижнюю часть спину Ассистентки, склонившейся над коробкой с кассетами, та весьма путано рассказывала, чем бы она хотела заняться с Семёновым. Так как Семёнов и так знал, чем они с ней сейчас займутся, это было ему неинтересно.
Кассет было много, а чтобы начать монтаж, это всё надо было вогнать в машину. Быстрее чем за смену не управишься. Работа муторная и банальная, поэтому Семёнов слушал Ассистентку вполуха, привычно отфильтровывая ключевые слова «это нужно сделать очень хорошо», «талантливый режиссёр», «серьёзный заказ», «срочно надо сдавать».
– Это очень важно, вы же понимаете? – тревожно хлопнула ресницами Ассистентка.
– Угу, конечно, – жизнерадостно заявил Семёнов, отметив про себя, что у Ассистентки вид сзади как раз в его вкусе.
Дальше всё было как обычно. Что и где находится на кассетах, знает только Режиссёр, потому что он снимал. А Режиссёра нет, потому что он очень занят где-то ещё. Семёнову это было тоже не слишком интересно. Ещё при первом взгляде на Ассистентку он начал догадываться, что она «не в курсе». Значит, придётся цифровать всё подряд. Барышня с такими ногами, бюстом и бёдрами просто не может быть «в теме».
Материал, который Семёнов начал вгонять в машину лишь подтвердил его худшие опасения. Это было нечто невразумительное, но маниакально уголовное. Какие-то серые милиционеры перемежались кадрами оперативной съёмки каких-то трупов. Потом пошли красочные виды какой-то тюрьмы.
– Фу, гадость какая, – поморщилась Ассистентка.
Когда на экране друг детства сексуального маньяка рассказывал, про то, как маньяк любил собирать марки, Семёнов убрал звук и погасил один из мониторов.
– Нет, ну зачем! Надо же смотреть! Как монтировать-то? – проявила ответственность Ассистентка.
– А сценарий есть? – ловко вывернулся Семёнов.
Он уже подозревал, что и сценария не было, но барышня сделала, как ей казалось – ход конём. Она вытащила кипу листов с расшифровками всех интервью.
– Вот, здесь всё! – торжествующе заключила она, победно глядя на Семёнова.
– Ну и что? Где, например, то, что сейчас цифруется? – не сдавался он.
С решимостью любителя купания в проруби Ассистентка нырнула в кипу бумаг.
Её энтузиазма хватило минут на восемь…
Глядя на раздавленную его авторитетом жертву, Семёнов готовился уже проявить милосердие и перейти к главному, на его взгляд, событию в монтаже – непринуждённой беседе на отвлечённые темы.
Начать он намеревался с небольшого экскурса в собственную личную жизнь. Потому планировал перейти к формулированию общего закона родственности душ лиц противоположного пола.
Однако, в эти радужные мечты безжалостно вмешалась судьба в виде второго пришествия Начальника. Чтобы Начальник второй раз за смену появился в монтажной, такого Семёнов ещё не помнил!
Начальник лоснился ещё больше и был полон энергии.
– Мариночка, а я вас везде ищу! Что вы тут делает без меня? – излучая оптимизм и радушие, Начальник перешёл сразу к делу. Одной рукой ощупывая ягодицы Ассистентки, другой он потёрся о её грудь и по-отечески покровительственно одарил пачкой поцелуев.
«Профессионал», – завистливо подумал Семёнов, «надо бы и мне так… уже пора в начальники выбиваться как-то».
– Да мы тут цифруемся, – пискнула из объятий Начальника Ассистентка.
– А что тут цифровать-то!? Лёха у нас голова! Лучший сотрудник! Он и сам всё сделает. Пойдём лучше ко мне – надо обсудить кое-что, – шеф уже развернул барышню и настойчиво подталкивал её к выходу, повторяя как заклинание, – Лёха опытный и умный. Он сам всё сделает.
«Вот, гадина!», с досады Семёнову хотелось что-то сломать. Но всё, что можно сломать в монтажной, было Семёнову не по карману. Его скрутила депрессия. А на экране жена убийцы-маньяка рассказывала, как он по воскресеньям кормил голубей в парке.
С горя Семёнов тупо прослушал ещё пару мерзких историй из жизни извращенцев. На пятом трупе он сломался и полностью выключил звук с видео.
Надо было срочно искать комнату с Интернетом, чтобы развеять мрачные мысли. Но мрачные мысли развеялись сами, когда в дверях возник новый персонаж. Это был Продюсер.
Обычно появление Продюсера в монтажке – добрый знак. Продюсер носит деньги и пресекает творчество, за которое ему же в конце концов платить. Монтаж сразу становится веселее, а матершина забористей. Режиссёры забиваются в угол, а Ассистенты разбегаются по ларькам за сигаретами. Потом Продюсера, если повезёт, можно ещё уговорить на совершение добрых дел таких как, например, ночной развоз или кормёжку.
Но сейчас явно был не тот случай. Семёнов это сразу понял, а потому заскучал и включил мониторы, чтобы было видно что «процесс идёт». На экране угрюмый маньяк в одиночной камере размышлял о смысле жизни.
Однако, Продюсера всё это мало интересовало. Он был потным и красным, что само по себе ещё полбеды. А вот в сочетании с запахом перегара и мутным взглядом, дела принимали совсем дурной оборот.
– Здрасьте, – завязал деловое знакомство Семёнов.
Продюсер взял себя в руки и икнул:
– Я военный… бывший… это… точность люблю поэтому.
У Семёнова засосало под ложечкой, а военный продолжил:
– Где эта с… м… Маринка? Нет ещё?! Дык я её… Сколько сейчас времени?
– Четыре… Без четверти.
– Во! Без четверти! Значит я здесь в четыре! Пиши – монтажное время пошло!
«Вот тебе и помонтировал», тревожно подумал Семёнов. Тревожно запищал ГЦП – это кончилась кассета в магнитофоне.
– Так я здесь с десяти утра. А Марина пришла в двенадцать. Работа-то идёт, – пользуясь случаем, Семёнов передал привет затуманенному сознанию Продюсера.
– Твою мать… Я точность люблю! Сейчас четыре – время пошло! Я ж военный! Где Маринка?!
– Так ведь я тут с утра, – безнадёжно мямлил Семёнов набирая номер Начальника. Тот долго не брал трубку и Семёнову почему-то стало весело. Он представил себе, чем в этот момент занимается Начальник. Конец этого приятного занятия был неизбежен. Даже если не брать трубку, ситуация такая, что Семёнову всё равно пришлось бы идти его искать. Очевидно, Начальник тоже так подумал:
– Ну что ещё!? Без меня, мля, никак что ли? Я же деньги плачу! – сейчас играть в демократа шефу явно не хотелось. Но и Семёнов в данный момент тоже был не против роли «я человек маленький, ничего не знаю» :
– Тут Заказчик недоволен, – произнёс магическую формулу Семёнов и сделал контрольный выстрел, – Он платить не хочет!
Тем временем, Продюсер ворошил бумаги, принесённые Ассистенткой. Он безуспешно пытался сделать какой-то важный вид, но ничего, кроме вида пьяного в стельку мужика у него не получалось.
Как несвежий ветер ворвался в монтажную Начальник. Сзади семенила бледная от волнения Ассистентка.
Семёнов отключил себе слуховые рецепторы, чтобы не слышать очевидного. Он только безмолвно наблюдал как Начальник кидается на Продюсера, а тот попеременно хватается то за коробку с кассетами, то за Ассистентку. Потом Ассистентка заплакала, Начальник хотел её утешить, но потом раздумал и начал на неё орать, тыча пальцем между грудей.
Продюсер тоже орал, но тыкал пальцем уже в Начальника, попав, по пьяному делу пару раз в Семёнова. Семёнов на это так обиделся, что забыл последний раз заглянуть в разрез блузки Ассистентки, перед тем, как она выскочила из монтажной.
Потом все выбежали из помещения, кроме Семёнова. Он бы тоже выбежал, но нельзя, потому что на работе. Понимая, что «шоу окончено», Семёнов аккуратно убрал рабочие инструменты в стол. Чашку с ложкой и пепельницу можно было оставить на виду, но вот сигареты и банку с кофе надо было убрать подальше.
Вернулся Начальник. Он выглядел устало и как-то помято:
– Ну ты это… Видишь как вышло-то. Что же ты не мог как-то….
– А что я-то? – сослался Семёнов на недостаток полномочий.
– Да ладно… В общем, смотри – скажешь жене моей про Маринку, я тебе морду набью. Понял?
– А что я-то? – замял тему Семёнов.
– Ладно, на вот… Сам понимаешь, – Начальник бросил на стол пятьдесят условных единиц и вышел.
Семёнов тупо пялился на смятую зелёную бумажку. Он задумался о сумме которую могла бы заработать хорошая проститутка за шесть часов работы.
А потом, он решил вопрос который мучил его на протяжении всей рабочей смены. Он пришёл к окончательному выводу, что вырез блузки у Администратора гораздо глубже и интересней, чем у Ассистентки.
Ему стало гораздо легче. День был прожит не зря и Семёнов со спокойной совестью засобирался домой.
Сюжет недели
По длинному коридору телецентра к Семёнову мчался Продюсер. Он спешил наверстать время. Он только что был на летучке канала, где провёл пару незабываемых часов. Незабываемых, потому что забывать было нечего. Обсуждались новые молодёжные «драйвовые» программы, запускаемые на канале. Они должны были быть яркими, радикальными и острыми, поэтому во время их обсуждения Продюсеру очень хотелось спать.
Сначала монотонная проповедь Генерального о «миссии канала». Потом скучный доклад начальника департамента производства программ. Всё это вгоняло слушателей в некое подобие летаргического сна.
Продюсер выходил из него лишь на мгновенье, чтобы услышать очередное «в студии двое ведущих обсуждают проблемы…», «ведущая и гость обсуждают…», «известная артистка размышляет…».
Лишь один раз ему пришлось задержаться в реальность дольше обычного, когда ругались Арт-директор канала и Главреж. Это было громко и бессмысленно.
Всем присутствующим было понятно, что у Главрежа не было шансов. Он был мужчина, а Генеральному нравились крупные громкие женщины. Именно поэтому Генеральный и женился в своё время на Арт-директоре.
Вырвавшись с этого мероприятия, Продюсер рассекал спёртый воздух телецентра. Он думал о приятном. Он мечтал. Дело в том, что Продюсер очень хотел иметь продуктовый ларёк. Настоящий ларёк – с пивом, колбасой и дородной продавщицей блондинкой. Знающие люди говорили, что это самое ценное вложение капитала. Сейчас вложить в пиво и колбасу, кроме души, было нечего. Надо было делать сюжет. Сюжет должен сделать Семёнов.
А Семёнов в это время боролся с собой. В отличие от Продюсера, у которого было одно, но пламенное желание, Семёнова, как более духовную личность, раздирало несколько. Он хотел пива, покурить и женщину. Причём женщину абстрактную, что вносило в набор желаний некоторую интригу. Ещё он хотел стукнуть по голове своего сменщика Серёгу, который установил на монтажный компьютер какую-то ерунду, тормозящую работу и выдающую кучу бессмысленных сообщений о ошибках.
Идиотизм этих сообщений напомнил Семёнову сюжет, который ему нужно было доделать. Семёнов нажал кнопку «Отмена» и безмятежно откинулся в кресле.
Как раз в этот момент в монтажную, подобно бронепоезду «Красный пролетарий», ворвался Продюсер.
Семёнову сразу расхотелось пива и женщину.
– Здорово, Лёха! – стараясь вложить в свой голос побольше позитива, буркнул Продюсер, а потом беззаботно, словно невзначай продолжил:
– Есть работёнка для тебя.
– Ну, привет, коли не шутишь, – Семёнову уже ничего не хотелось.
– Надо сделать сюжет. Он это… Как сказать…
– «Заказуха» что ли?
– На да, «Джинса». Сам понимаешь, – Продюсер, чтобы скрыть неловкость, стрельнул у Семёнова сигарету.
Семёнов понимающе кивнул:
– Опять этот твой жирный упырь?
– Он самый. А с ним ещё Депутат и два Банкира.
Семёнов почесал затылок. Дельце обещало быть непростым. Но Продюсера он уважал, поэтому сказал по-дружески:
– Да ну тебя в задницу!
Продюсер понял, что он пришёл в нужный момент. Семёнов явно скучал и нуждался в собеседнике:
– А я где, по-твоему? – он обвёл рукой вокруг, – Ты хоть когда-нибудь здесь убираешься?
Продюсер свалил в мусорное ведро стопку бумаг со стола.
– Вообще-то это был очень важный сценарий, – меланхолично заметил Семёнов. А потом, глядя как Продюсер мощным пинком отправляет под стол кассеты, продолжил – А это были исходные материалы одного очень важного фильма.
– Значит, это к тебе вчера приходил лысый Зануда? – сочувственно спросил Продюсер.
– Ага… Он, вообще-то, ничего мужик…
– Угу, только кретин конченый?
– Да, – с готовностью подтвердил Семёнов, – Идиот редкий, но у него есть Лексус.
Продюсер обиженно замолчал, а Семёнов, зная о тайной страсти Продюсера к продуктовым ларькам, не унимался:
– А ассистентки у него есть! Аж, две! Они ему кофе делали. И мне тоже! А ещё коньяк и…
– Ну ладно, ладно – ассистентки у меня есть. Будет тебе сегодня одна…
– Это какая? Та дура?
– Нет, другая. Ту я продал Редактору. Ему такие нравятся. Коллекционирует он их что ли? У него их уже три – коллективный разум какой-то. А себе я выторговал оператора.
– Петровича, надеюсь?
– Обижаешь… Конечно!
Семёнов уважал этого Оператора за лаконичный стиль съёмки. Всё, что снимал Петрович, можно было ставить в монтаж практически без остатка. Да и в остатке-то оставались всяческие женские достоинства, снятые им мимоходом для себя и Семёнова. Поэтому очередную кассету от Петровича Семёнов ждал так, как ребёнок ждёт шоколадное яйцо с сюрпризом – никогда не знаешь что внутри.
Продюсер же ценил в Петровиче аккуратность и неприхотливость. Петрович всегда приезжал на работу на своей машине, захватывая по пути аппаратуру из телецентра, чем экономил продюсеру некоторое количество денежных знаков. Пустячок, а приятно!
Вот на этой радостной ноте Продюсер с Семёновым и приступили к монтажу. Собственно монтаж отступил пока на второй план. Рабочий ритуал предусматривал сначала перекур.
Неспешно стряхивая пепел на клавиатуру, Семёнов прослушал трогательную историю Продюсера о кратких мимолётных мгновениях, отведённых им на монтаж. До эфира оставалось всего полсмены. Потом, дружески беседуя на общечеловеческие темы, они сходили в ларёк за водой, сигаретами и кофе.
За чашкой свежеразведённого кофе Семёнов ловко перевёл тему на предстоящий монтаж. Продюсер поведал об основных проблемах, которые ему надо срочно решить за время монтажа. Во-первых, поругаться по телефону с автосервисом, во-вторых, занять у кого-то денег до завтра и, наконец, решить к какой из своих любовниц поехать вечером.
Семёнов от творческих планов такого масштаба слегка призадумался и, на всякий случай, перезагрузил компьютер. Пора было закладывать первую склейку.
Магнитофон бойко принимал и выплёвывал кассеты. Семёнов так же бойко стучал по клавишам подписывая, размечая и сортируя исходный материал. Продюсер, как капитан на мостике, дышал никотином в затылок Семёнову, махал руками и командовал:
– Так, лысого мужика отложи в мусор, здесь толстого ставь враскоряку. Эту тётку наматывай – она сейчас не нужна. Депутату режь конец! Эту помойку не бери, бери сарай – это их гордость, она пойдёт на финал.
Семёнов сноровисто втискивал, резал и растягивал Депутатов. Он только начал входить в азарт, когда его грубо оторвали от прекрасного:
– Этот дяденька просил написать в титрах его полную должность, а также учёную степень, – вдруг раздался сзади голосок Корреспондентки.
Продюсер подпрыгнул от неожиданности, а Семёнов чисто рефлекторно закурил, налил себе кофе и откатился в кресле от стола. Повисла неловкая тишина. Корреспондентка хихикнула и сделала загадочное лицо:
– Я тут, чтобы вам не мешать, постою тихонечко.
Продюсер бросил на неё взгляд, стараясь попасть выше груди, и разрядил обстановку:
– Алексей, знакомься, это Алёна, мой корреспондент.
– При… Здравствуйте, – застеснявшись торжественности момента, промямлил Семёнов.
Но тут Корреспондентка всё испортила. Разрушая налаживающиеся хрупкие взаимоотношения, она бестактно продолжила:
– Этот важный дяденька в очках сказал – надо написать, что он не только Депутат, но ещё Президент, Лауреат и Почётный член.
Она сунула под нос Семёнову маленький блокнотик с покемоном на обложке.
«Вот чёрт, а ведь она ничего, если снять с неё эти идиотские штаны», подумал Семёнов и тоскливо посмотрел на Продюсера. Тот подумал о том же и взял разговор в свои руки:
– Этому дяденьке надо написать, чтобы похудел, а то в экран не влезает, как и его титры. Почётный член точно не войдёт. Потом будем титры делать. Погуляй пока!
Корреспондентка обиделась и продемонстрировала им свой вид сзади. Брюки
ядовито-зелёного цвета вызывающе обтягивали её бёдра, подчёркивая суть претензий их обладательницы ко всему остальному миру.
Семёнов и продюсер намёк поняли, но продолжили работу. Обстановка накалялась. Однообразные видеофрагменты угнетающе действовали на зрительные нервы, а монотонные слова «героев» сюжета были похожи на звуковые галлюцинации.
Продюсера пробило на творчество:
– Склейку вправо! Вправо давай на три кадра! Три кадра, я сказал, кнопкотык несчастный! Кто ремесленник?! Я?! Режь здесь. Этого в расход! Впиндюривай тётку, крой её пафосом. Ничего без меня сделать не можешь! Куда мне пойти? Да мы туда вместе пойдём, если не сдадим сюжет.
Пока продюсер в углу жадно пил воду из бутылки, Семёнов успел выкинуть из сюжета пять планов и половину интервью. Продюсер в горячке всё равно этого не заметит, а хронометраж нужно было спасать.
Продюсер догадывался о самоуправстве Семёнова, но ничего не сказал. Он с ужасом вспомнил, что сам забыл вставить два фрагмента из интервью Очень Важного Человека и не знал как теперь сказать про это Семёнову.
– Может быть ты пива хочешь, – вкрадчиво подступил он к щекотливому вопросу.
Семёнов насторожился, но от предложения пива размяк и был готов к компромиссам.
И тут опять всё опять испортила Корреспондентка:
– Надеюсь вы не забыли вставить Очень Важного Дядечку? Он хотел быть три раза в сюжете!
Семёнов злобно покосился на Продюсера. Тот развёл руками и неопределённо кивнул на Корреспондентку. Она сноровисто юркнула в дверной проём, оставив после себя мёртвую тишину. Было слышно, как с потолка падает внезапно сдохшая от неразделённой любви муха.
Продюсер, не глядя в глаза Семёнову, положил на край стола кассету:
– Обойдётся он «три раза». Скажу ему, что по драматургии не проходит. Дескать, катарсис у нас в конце запланирован, вот он и будет финалом.
Семёнов промолчал, но снова сноровисто застучал клавишами. Потом довольно посмотрел на Продюсера:
– Всё!
– Что, вставил уже?
– Не. Машине кирдык! Зелёный канал отвалился, – Семёнов наслаждался местью.
Продюсер побледнел. Ниже пояса у него что-то печально звякнуло и завибрировало. В том, что он сел на свой мобильный как раз в тот момент, когда на него звонил Очень Важный Человек, было что-то символичное.
Проикав и отмямлив в трубку что-то, как ему казалось, бодрое и оптимистичное, Продюсер посмотрел на Семёнова. В этом взгляде был и гнев, и ужас вперемешку с неземным страданием, и мольба о милосердии.
На лице Семёнова блуждала идиотская улыбка и взгляд его выражал формулу мировой гармонии.
– И что теперь? – вопросил Продюсер.
– А чё я-то? – ушёл от ответственности Семёнов, – Звони Техническому Директору.
– Как ему звонить? Куда!?
Технический Директор был очень опытным и авторитетным человеком. Поэтому найти его в течении рабочего дня не представлялось возможным. Продюсер знал об этом.
Ларёк с колбасой, таял как мираж в пустыне. Такой заказ, как этот, мог свалиться ещё не скоро. Нужно сдать сюжет сегодня или никогда. Событие, к которому он был приурочен, должно было состояться завтра утром. Продюсеру стало плохо и он вспомнил маму… Сначала свою, потом маму Семёнова и технического Директора.
– Ладно, не очкуй, – Семёнов покровительственно похлопал Продюсера по плечу, а потом ногой ударил по системному блоку. Картинка на мониторе мигнула и стала нормальной.
– Тебе сегодня везёт, – продолжил он, пригубив минеральной воды, – Шансов было пятьдесят на пятьдесят.
– А если бы не повезло?
– Всё сгорело бы. Когда плату засовывали, она в разъём не влезала – пришлось гнуть. Она теперь коротит иногда. Уже третью меняем. Каждый раз машина неделю простаивала.
Семёнов был собой очень доволен. Гордый своим героическим поведением, он развил целую теорию о несовершенстве мира и своём, Семёнова, важном месте в этом мире.
Продюсер молчал и нервно курил. Чтобы хоть как-то развеяться, он стряхнул пепел в кружку Семёнова. Тот, заметив диверсию, пить из кружки не стал, а лишь добавил пару витиеватых пассажей в своём обличительном монологе.
Каким-то образом в монтажной снова материализовалась Корреспондентка:
– Звонил Очень Важный Дядечка и просил обязательно вставить фрагмент, где он рассуждает о особом пути России и ещё это…, – она покопалась в недрах блокнота и продолжила, – О роли духовности в бизнесе!
Продюсер ничего не сказал. Он был в этот момент воплощением выдержки и спокойствия. Пытаясь испепелить Корреспондентку взглядом, он сжёг дотла лишь свою сигарету. Когда пепельный столбик с этой сигареты рухнул ему на брюки он, наконец, нашёлся что сказать:
– Дорогая Алёна, милое моё, воздушное создание. Дело в том, что этот пень мне уже раз десять сегодня звонил. А если ещё и ты мне будешь о нём напоминать, я кому-нибудь, что-нибудь точно вставлю и не один раз. И духовно, и особым путём!
Корреспондентка обиженно замолчала и демонстративно начала краситься, забившись в самый дальний угол.
Семёнов, поняв, что перерыв окончен, продолжил творить. Поле для творчества было шире, чем надо, примерно, в два раза. Из двадцати минут сюжета надо было выкинуть восемь. Но всё это было очень важно и нужно.
Продюсер ожесточённо ругался по телефону с автосервисом, Корреспондентка увеличивала объём ресниц, а Семёнов резал. Резал безжалостно, цинично и решительно.
Дело клонилось к вечеру, смена заканчивалась, а работа нет. Семёнова это бесило. Он кромсал всё беспощаднее.
Семёнову уже дважды звонил Редактор. Редактор ждал сюжет. Редактор нервничал, потому что чувствовал неуверенность в завтрашнем дне. Завтрашний день начинался с сюжета Продюсера.
Семёнов, выйдя на финишную прямую, держал хороший темп. Продюсер делал вид, что руководит и послал Корреспондентку за пивом. Она была рада помириться с Продюсером, но в последний момент не удержалась и напомнила про титры. Продюсер рявкнул и послал её ещё дальше – за сигаретами.
А потом были титры, цветокоррекция, графика, сгон на кассету и, наконец-то, пиво!
Семёнов был счастлив, потому что его утренняя мечта наконец-то исполнилась. Ему было хорошо.
Он любил Корреспондентку. Ведь она досидела с ними до конца и стойко отсмотрела готовый сюжет, заметив при этом две дырки, оставленные по горячке Семёновым.
Он любил Продюсера. Ведь он купил всем пива и обязательно довёз бы Семёнова до дома, если бы автосервис отдал ему машину.
Семёнов любил всех – Редактора, который согласился подождать сюжет ещё полчаса и Очень Важного Человека, переставшего наконец звонить в монтажную.
Окончательно же растрогал Семёнова технический Директор, мимоходом заглянувший к ним и участливо спросивший всё ли у них в порядке.
Сюжет был готов и мир был полон гармонии.
***
На следующее утро Семёнов чистил машину и думал плохо о бухгалтерии. Зарплату опять задерживали.
Когда Семёнов вспоминал, как же зовут симпатичную рыжую кассиршу, в монтажную медленно вошёл Продюсер.
На его челе лежала печать горьких раздумий. Он молча достал сигарету, неторопливо закурил и поудобнее расселся в кресле:
– Помнишь, Лёха, я тебе рассказывал о той блондинке, которую я отдал Редактору?
– О той дуре?
– Она не дура, она тупая сука. Прикинь, она неправильно общий хронометраж утреннего эфира посчитала. Мой сюжет слетел, – Продюсер впал в меланхолию. Он утешал себя философскими сентенциями и потому продолжил совершенно спокойно, – Не, ну ты представь, я поехал за деньгами в офис к этому хрычу, который сюжет заказывал. Там все собрались в кабинете. Депутат, два Банкира и этот… Лауреат, мать его… Включили телек. Я же им сказал, когда сюжет должен быть! Они в экран пялятся, а там что-то про эрозию шейки матки. Потом сюжет про пингвинов и о погоде. А они всё смотрят тупо. Уже Владивосток объявили, а они всё молчат и смотрят. Я всё понял и хотел сбежать, но они, сволочи, меня вперёд посадили и толстый меня своим брюхом припёр.
Продюсер замолчал, пуская в потолок кольца из сигаретного дыма. Семёнов решил проявить сочувствие:
– А дальше чего?
– Чего, чего… Не продюсер я им больше. Ничего они в искусстве не понимают. Морду что ли кому набить?
– А чего я-то?! – подстраховался Семёнов.
Продюсер ничего не ответил.
Башню телецентра ярко освещало утреннее солнце, где-то заливисто пела автосигнализация, а в коридоре слышался приближающийся топот. Кто-то бежал к Семёнову. Начинался новый день.