Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы

Charles Brockden Brown

Edgar Huntly; or, Memoirs of a Sleep-Walker

Перевод с английского языка и вступительная статья Е. О. Пучковой

© Пучкова Е. О., вступительная статья, перевод на русский язык, 2023

© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2023

© Оформление. Т8 Издательские технологии,2023

Чарльз Брокден Браун, «Отец американского романа»

Не может быть счастлив по-настоящему тот, кто не изведал ужаса.

Торнтон Уайлдер. «День Восьмой»

Настоящий ужас – это когда видишь что-то знакомое, но настолько измененное, что едва его узнаешь.

Рэй Брэдбери. «Октябрьская страна»

…мы не можем не принести дань нашей признательности тому, кто умеет вызвать в нас столь сильные чувства, как страх и сострадание.

Вальтер Скотт

Чарльза Брокдена Брауна, наименее известного в нашей стране из всех знаменитых писателей США, историки литературы называют «отцом американского романа», а Натаниэль Готорн в рассказе «Чертог Фантазии» (The Hall of Fantasy, 1842), описывая галерею, в которой находятся статуи и бюсты «повелителей и полубогов воображения», наряду с великими писателями прошлого – Эзопом, Гомером, Данте, Сервантесом, Шекспиром – помещает туда и бюст Брауна, автора первых американских романов, имевших признание не только в США, но и в Европе, родоначальника психологической линии американской прозы (Эдгар По, Натаниэль Готорн, Герман Мелвилл, Уильям Фолкнер и др.) и массовой «психопатологической» беллетристики XX века (Стивен Кинг).

Чарльз Брокден Браун родился 17 января 1771 года в многодетной семье (дочь и пять сыновей) зажиточного купца-квакера в Филадельфии – крупном центре колонизации Америки и одном из наиболее значительных очагов сопротивления англичанам в годы войны за независимость.

До шестнадцати лет будущий писатель посещал квакерскую школу, где получил хорошее гуманитарное образование, овладел греческим и латынью, а также впитал такие постулаты квакеров, как религиозная терпимость, равенство всех людей перед богом, уважение к человеческой личности. Все это оказало сильное влияние на его взгляды. Будучи мальчиком хрупким и болезненным, он сторонился игр сверстников и все свободное время посвящал книгам: «Кентерберийские рассказы» Чосера, «Смерть Артура» Томаса Мэлори, пьесы Шекспира (потом в его произведениях будут возникать мотивы и аллюзии на них), произведения, в которых рассказывалось об утопиях, вымышленных странах с идеальным общественным устройством… Они сформировали у Брауна широкий круг интересов: кроме художественной литературы, он полюбил архитектуру, географию, сам рисовал карты – в том числе придуманных им земель. В пятнадцать лет Чарльз начал писать стихи, подражая, по его собственному признанию, Александру Попу.

Юность Брауна пришлась на драматическое время. Он принадлежит к тому поколению американцев, чье становление происходило после революции, когда уже появилось осознание того, что в процессе нового исторического опыта происходит существенная трансформация категорий и принципов Просвещения. Для американского Просвещения победа в войне за независимость, длившейся с 1776 по 1783 год, стала торжеством идеалов, воплощенных впоследствии в тексте Декларации независимости: «Мы считаем очевидными следующие истины: все люди сотворены равными и все они одарены своим Создателем некоторыми неотчуждаемыми правами, к числу которых принадлежат жизнь, свобода и стремление к счастью».

Воодушевленный патриотическими настроениями, Браун задумывает написать три эпические поэмы, собираясь посвятить каждую из них эпохальному событию в истории Нового Света: открытию Америки Колумбом, покорению испанцами Мексики, покорению Перу.

Однако родители не одобряли желание сына заниматься литературой и после окончания школы отправили его в адвокатскую контору Александра Уилкокса получать профессию, способную, по их мнению, обеспечить солидное материальное и общественное положение. Там он работает с 1787 по 1792 год, пока не решает оставить профессию юриста, не приносившую ему удовлетворения. Мысль о том, что в адвокатской практике придется идти против своих нравственных принципов и стать «неразборчивым защитником правых и виноватых», угнетала его. И он решает отныне посвятить жизнь литературе.

Литературная карьера Чарльза Брокдена Брауна началась в 1789 году, когда с августа по ноябрь он опубликовал в филадельфийском «Коламбиан мэгэзин» серию эссе под общим названием «Рапсодист», написанных под очевидным влиянием публицистики Стила и Аддисона. В «Рапсодисте» Браун впервые сформулировал свою литературную задачу: «…завладеть вниманием и очаровать душу тех, кто обдумывает и размышляет».

В эти же годы Браун становится членом литературного клуба «Бел-Летр», где знакомится с Элией Хаббардом Смитом, изучавшим в то время медицину в Филадельфии, который впоследствии станет его близким другом и окажет большое влияние на его мировоззрение.

Решение столь радикально изменить свою судьбу далось Брауну нелегко, как и переезд во время эпидемии желтой лихорадки в 1793 году из Филадельфии в Нью-Йорк, чтобы там, в литературной Мекке Америки, добиться успеха. К тому времени он был уже вхож в литературные круги, общался с близкими ему по духу и интересам людьми (в частности, с драматургом Уильямом Данлэпом, ставшим автором первой биографии Брауна). Тогда же он начал печататься.

В 1794 году Браун пишет поэму «Преданность» и вскоре приступает к работе над «Филадельфийским романом», который литературоведы считают прообразом завязки романа, вышедшего в светлишь в 1799 году под названием «Артур Мервин, или Воспоминания о 1793 годе».

А в 1798 году он публикует трактат «Алкуин», замысел которого был навеян идеями Мери Уолстонкрафт, жены видного английского мыслителя, прозаика и публициста Уильяма Годвина и матери Мери Шелли (автора знаменитого «Франкенштейна»), став одним из первых американских писателей, выступивших в поддержку равноправия женщин.

Годы, прошедшие между публикациями «Рапсодиста» и первой частью «Алкуина» (вторая часть вышла после смерти писателя), были для Брауна периодом активной публицистической работы и интеллектуального роста. Круг его общения ширится, он знакомится с оказавшимися в Америке непосредственными участниками революционных событий во Франции, занимается французским, читает Вольтера, Монтескье, Руссо, Дидро. И, конечно же, внимательно следит за современной американской литературой. Ее состояние во многом определял начавшийся в Европе кризис просветительства, о чем свидетельствовало появление сентименталистского романа, приобретшего популярность во многом благодаря Сэмюэлю Ричардсону.

Не менее популярен был в Америке и готический роман, своим появлением на свет также обязанный Англии. В значительной степени он возник в результате возрождения в стране интереса к культуре Средневековья и нового отношения к готике. Одновременно растет сомнение во всемогуществе просветительского «царства разума», а в эстетике категория «прекрасного», основанная на рационалистской четкости и ясности, уступает место категории «возвышенного», которое апеллирует к чувству и воображению.

Новые научные теории и философские идеи, перемены в художественном сознании отозвались в прозе Брауна интересом к странным, болезненным состояниям психики, к нарушению привычного порядка во внутреннем мире человека.

Рационалистская картина мира менялась, и вместо убежденности в понятности и познаваемости окружающего возникало понимание, что действительность полна непознанного, пугающего, трансцендентного, а также росла и убежденность в том, что человеческую душу нельзя понять, человеческие поступки невозможно предугадать – они иррациональны.

Готический роман (называемый также «романом ужасов» или «черным романом») как никакая другая литературная форма отвечал новым общественным потребностям – показать бессилие человека перед лицом могучих таинственных и злых сил. Как правило, для готического романа характерны средневековая тематика, фантастические и таинственные сюжеты, мрачный колорит, способные вызвать одну из самых сильных человеческих эмоций – страх, страх перед непонятным и необъяснимым.

Исследователи выделяют две школы европейского готического романа, которые отличаются трактовкой природы сверхъестественного. Писатели, относящиеся к первой школе (Хорэс Уолпол, Клара Рив, Мэтью Грегори Льюис), описывали сверхъестественное как результат действия сил, сущность которых недоступна человеческому разуму. Писатели же второй школы (Анна Радклиф, Шарлотта Смит) утверждали, что миром управляют разум и законы природы, а то, что вызывает страх, возникает лишь в сознании человека. Брауну ближе была позиция писателей второй школы.

Готических романов в то время выходило очень много, но в подавляющем большинстве это были книги эпигонов признанных мастеров жанра: такие произведения не отличались ни талантом, ни силой воображения. В статье «О причинах популярности романа» Браун иронически замечает, что многие современные романы «переполнены убийствами, привидениями, звякающими цепями, трупами, скелетами, старыми замками и сырыми темницами». Критикуя ремесленников от литературы, нещадно эксплуатировавших приемы готического романа, Браун не отрицал его эстетику и неоднократно обращался к ней в своем творчестве. В готическом романе Брауна привлекал повышенный драматизм, достигавшийся благодаря введению элемента таинственного в произведение. Но он дает таинственному рационалистическое объяснение. По словам исследователя творчества писателя, «мир, с которым сталкиваются его герои, – это по преимуществу мир естественный, и ощущение тайны и ужаса определяется не столько самим внешним миром, сколько внутренними движениями души героев».

С 1798 по 1801 год Браун публикует шесть романов: в сентябре 1798 года выходит «Виланд, или Превращение» (Wieland; от, the Transformation), в следующем году были опубликованы «Ормонд, или Тайный свидетель» (Ormond; or, the Secret Witness), первая часть романа «Артур Мервин, или Воспоминание о 1793 годе» (Arthur Mervyn; or, Memoirs of the Year 1793) и «Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы» (Edgar Huntly; or, Memoirs of a Sleep-Walker). В том же 1799 году он начинает издавать два литературных журнала – «Манели мэгэзин» и «Америкой ревью». Романный период творчества Брауна заканчивается в 1801 году публикациями романов «Клара Ховард» (ClaraHoward, 1800) и «Джейн Тальбот» (Jane Talbot, 1801), в которых писатель обращается к проблемам современного брака, но два последних романа слабее четырех первых, на которых и зиждется репутация Брауна.

Первый и самый известный его роман «Виланд» вышел, когда писателю было 27 лет. В предисловии к роману Браун подчеркивает, что его цель – не корысть или «быстротечная слава», а желание «наглядно представить некоторые важные явления нравственной природы человека».

Роман основан на реальном происшествии – истории фермера из штата Нью-Йорк, убившего свою семью в приступе религиозного фанатизма.

«Виланд» открывается рассказом о пожаре, в котором гибнет отец Теодора и Клары Виланд. Злодей Карвин, используя дар чревовещания, расстраивает свадьбу Клары и доводит до умопомешательства Теодора, которому кажется, что он слышит «голос свыше», повелевающий убивать (очевидная отсылка к «Макбету»). Теодор убивает жену, детей, пытается убить сестру, от ее криков разум возвращается к нему, но лишь для того, чтобы он смог осознать ужас содеянного. Смерть становится для него избавлением. Роман написан в эпистолярной форме, повествование ведется от лица Клары Виланд, сестры Теодора.

Главный злодей романа, сеятель зла и разрушения Карвин, соблазняет служанку Клары, становится причиной гибели семьи Виланда и его самого, он преследует и терроризирует Клару, настраивает ее против жениха. Все, что делает Карвин, – для него игра, забава; он испытывает удовольствие, подобно кукловоду, «дергая» всех за «ниточки» и заставляя играть ту роль, какую ему захочется. Исследователи считают, что в образе Карвина есть черты Дон Жуана и одновременно – злодея из готического романа (как, например, героев А. Радклиф).

Следующим Браун задумывал роман «Карвин». Однако замысел остался нереализованным – были написаны и опубликованы лишь в 1805 году несколько отрывков из предполагаемой книги «Воспоминания Карвина, чревовещателя». По замыслу автора, новый роман должен был предшествовать «Виланду», показывая предысторию Карвина – его молодость, проведенную в Ирландии.

Роман «Ормонд, или Тайный свидетель» представляет собой послание Софии Куртланд, подруги героини романа, Констанции Дадли, некоему господину Розенбергу в Германию. Сама София в описываемых ею событиях практически не участвует (она появляется лишь в самом конце), и с ее письмом, дополненным оценками и комментариями Констанции и некоторых других действующих лиц, читатель знакомится в изложении Констанции.

В основе сюжета – идея соблазнения. За Ормондом тянется шлейф историй о его любовных победах, имеющих нередко трагические последствия (его любовница, которую он бросил ради Констанции, кончает жизнь самоубийством). Но Констанция – вовсе не Кларисса Ричардсона, невинная девушка, оказавшаяся жертвой злодея: это «новая женщина», чей образ создан Брауном под влиянием идей просветителей и прежде всего Мери Уолстонкрафт. Отец Констанции, Стивен Дадли, дал дочери прекрасное образование, недоступное женщинам в те годы. Идеалы разума, привитые Констанции отцом, стали ей опорой в нелегких жизненных ситуациях, которых на ее долю выпало немало. Научившись стоически выносить удары судьбы, Констанция не ожесточилась, не озлобилась, она продолжает верить, что с помощью разума можно преодолеть любые тяготы и беды, осмысляя их и находя выход из любой, самой сложной ситуации.

Вера в неограниченные возможности разума сближает Констанцию с Ормондом, наделенным блестящими способностями и мощным интеллектом. В образе этого героя Браун показывает, какую опасную форму может приобрести теория «разумного эгоизма», получившая распространение во второй половине XVIII века. Воспылав страстью к Констанции, Ормонд решает добиться ее любым способом, вплоть до убийства ее отца, в котором видит главное препятствие для своего союза с ней. Талант перевоплощения помогает ему творить злодеяния. Меняя обличье и голос, он проникает в тайны людей, а затем использует это им во вред, и они беззащитны против его дьявольского ума.

Браун, таким образом, представляет в Ормонде и Констанции две ипостаси разума, который, в зависимости от нравственного содержания, выступает то как орудие добра, то как орудие зла, выявляя, в сущности, кризис просветительского мировоззрения.

В герое романа «Артур Мервин, или Воспоминания о 1793 годе» Браун предпринял попытку изобразить двойственность человеческой натуры, сочетающей в себе и добро, и зло. Подзаголовок романа отсылает читателя не к Великой французской революции, а к событиям 1793 года, когда в Филадельфии разразилась эпидемия желтой лихорадки, жертвами которой стали около двух с половиной тысяч человек, что чрезвычайно много для того времени.

Самые сильные страницы романа – описание людей, охваченных страхом, в городе, где, казалось, сам воздух был пропитан кошмарным сладковатым запахом смерти (мертвецов жгли на улицах, запах отбивал только табак, и даже дети не выходили на улицу без сигар…). Все это передано Брауном с удивительной, подчас пугающей психологической выразительностью, заставляющей вспомнить «Дневник чумного года» Д. Дефо.

Картины эпидемии и человеческого отчаяния подчеркивают противоречивость характера главного героя – Артура Мервина. Он родился в сельской местности и обладал от рождения чистой и наивной душой. Однако суровая реальность жизни изменила его. В результате жизненных испытаний он отступает от высших нравственных принципов, не согласующихся с корыстными побуждениями, которые становятся доминирующей чертой его характера.

С новой стороны открылась американская действительность в романе Брауна «Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы». В предисловии к роману Браун подчеркивает, что главное направление художественного поиска для него – «подлинная американская жизнь». «Во всяком случае, автор вправе вменить себе в заслугу стремление заинтересовать читателя и привлечь его симпатии средствами совсем иными, нежели те, которыми пользовались предшественники, – утверждает он. – Наивные суеверия, давно изжившие себя нравы, готические замки, несбыточные фантазии и вызывающие манеры – все эти атрибуты уходящего века пусть остаются в прошлом. Ведь нам куда ближе противостояние с индейцами и всевозможные опасности, подстерегающие путника на Диком Западе, – для уроженца Америки было бы непростительно обойти это своим вниманием. Сей живительный источник и вдохновил автора снова взяться за перо, дабы ярко и достоверно изложить на бумаге мысли и чувства, навеянные нашим новым миром».

В романе Браун вновь обращается к своей излюбленной теме раздвоенности человеческой психологии (на этот раз имеющей форму сомнамбулизма). Формально детективный роман выстроен как тонкий психологический этюд: ужас нагнетается описанием череды таинственных трагических событий, органично вплетенных в реалии современной автору Америки.

Действие романа относится к 1787 году, когда вокруг западных земель разгорелась острейшая борьба, сопровождавшаяся истреблением и оттеснением на запад индейских племен. Пытаясь найти убийцу друга, главный герой оказывается вовлеченным в невероятную цепь событий и стечения обстоятельств. Неподдельный ужас смещенного сознания сомнамбулы, борющегося с наваждениями, а также чувства и мысли смертельно испуганного человека переданы в романе особенно впечатляюще.

Совершенное владение искусством создавать и поддерживать нужное настроение придает ужасам Брауна пугающую правдоподобность. Несколько зловещих штрихов – и читатель погружается в атмосферу присутствия потусторонних сил, которую ощущает почти физически. Эстетика произведения ориентирована главным образом на эмоциональное воздействие. Моральные, социальные и психологические размышления трансформируются у Брауна в новую разновидность готики – психологический готический роман, вызывающий horror к сознании и в душе человека.

Ни в какой другой книге Брауна нет столь запутанного сюжета, как в «Эдгаре Хантли». Ни в какой другой книге Брауна нет так много убийств, загадочности и тайн – недаром исследователи называют это произведение самым характерным готическим романом писателя: даже «Виланд» оттесняется на второе место по психологической глубине и убедительности. «Эдгар Хантли» – не просто роман в некогда модной манере: здесь типичные приемы готического романа использованы в новом антураже, с новой целью, и проложен мостик от готики в духе Уолпола и Радклиф к психологической готике Готорна и По.

Романы «Клара Хоуэрд, или Энтузиазм любви» и «Джейн Тэлботт» во многом не похожи на предыдущие книги Брауна: здесь есть счастливый конец и они лишены драматизма, присущего более ранним романам.

В 1804 году Браун женился, пытался заняться бизнесом, а в 1810 году скончался от туберкулеза. По одной из легенд, которые сопровождали Брауна всю жизнь, за несколько лет до смерти он написал трагедию, которую потом сжег, а пепел хранил в табакерке на письменном столе…

Влияние творчества Ч.Б. Брауна на развитие американской готической традиции невозможно переоценить.

Будучи настоящим художником, Браун всегда стремился наиболее полно выразить и показать идею, мысль, чувство, настроение, образ, внутреннее состояние человека, используя достижения предшественников и одновременно трансформируя традиции английского готического романа.

Браун творчески соединяет поэтику готического романа с проблемами современной ему Америки, одновременно достигая высокого уровня генерализации, что вызывало восхищение его современников и писателей более позднего времени как в Европе, так и в самой Америке.

Прозой Брауна восхищались его соотечественники: Роберт Берд и Джордж Липпард, Натаниэл Готорн и Джон Уиттьер, Эдгар По и Говард Лавкрафт. В рассказе «Колодец и маятник» По делает отсылку к одной из глав романа «Эдгар Хантли», а в рассказах «Маска Красной Смерти» и «Король Чума» ощутимо влияние «Артура Мервина». Не менее тепло приняли Брауна в Великобритании. О нем восторженно отзывались Уильям Годвин и Джон Китс, Вальтер Скотт и Уильям Хэзлитт, Мери Шелли признавала зависимость «Франкенштейна» от книг Брауна. Томас Лав Пикок рассказывал, что Перси Биши Шелли в список из шести самых любимых своих книг внес, вместе с «Фаустом» Гёте и «Разбойниками» Шиллера, «Виланда», «Ормонда», «Эдгара Хантли» и «Артура Мервина». Именно с Брауна, по мнению М. Белла, «начинается история американской литературы, история ее настоящего развития как серьезной формы художественного творчества».

Елена Пучкова,

кандидат филологических наук,

член СП России,

член Гильдии «Мастера литературного перевода»