bannerbannerbanner
Название книги:

Краткая история крестовых походов

Автор:
Ларс Браунворт
Краткая история крестовых походов

000

ОтложитьЧитал

Шрифт:
-100%+

Посвящается Кэтрин


Фотоматериалы предоставлены

Shatterstock/FOTODOM


Перевод с английского В.М. Липки


© Lars Brownworth, 2017. This edition is published by arrangement with Lorella Belli Literary Agency Ltd. and Synopsis Literary Agency

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2020

Лица крестовых походов

Первый крестовый поход: Народный (главы 1–2)

Алексий I Комнин: византийский император, который своим обращением за помощью к папе Урбану II обусловил Первый крестовый поход

Эмихо: граф Лейнингенский, предводитель антисемитского, так называемого Германского, крестового похода

Кылыч-Арслан: турецкий султан, обосновавшийся в Никее

Петр Пустынник: французский священник, главный предводитель Народного крестового похода. Также известен как Петр Амьенский

Урбан II: папа римский, прочитавший в 1095 году в Клермоне проповедь, которая привела к Первому крестовому походу

Вальтер Голяк: правитель Баусси-санз-Авуар, второстепенный предводитель Народного крестового похода. Также известен как Вальтер Нищий

Первый крестовый поход: Княжеский (главы 3–6)

Адемар Монтейльский: епископ города Ле Пюи, папский легат, духовный предводитель Первого крестового похода

Болдуин: брат Годфри де Буйона. Основатель первого государства крестоносцев (Эдессы), второй король Иерусалима

Боэмунд: первый князь Таранто, основатель второго государства крестоносцев (княжества Антиохии)

Годфри: герцог Нижней Лотарингии, первый (некоронованный) король Иерусалима, обладатель титула «Защитник Гроба Господня»

Гуго Великий, граф Вермандуа: брат короля Франции, первый представитель высшей знати, отправившийся в крестовый поход

Кербога: атабек Мосула

Петр Бартоломей: французский мистик, которому в Антиохии было видение Копья Лонгина

Раймонд: граф Тулузский, главный противник Боэмунда

Стефан де Блуа: зять Вильгельма Завоевателя

Танкред: племянник Боэмунда, позже князь Галилеи и регент Антиохии

Татикий: византийский генерал, отправившийся вместе с крестоносцами в Антиохию

Яги-Сиан: турецкий правитель Антиохии

Образование Утремера (главы 7–9)

Балдуин II: двоюродный брат Балдуина I, третий король Иерусалима. Также известен как Балдуин Ле Бур

Балдуин III: сын Фулька и Мелисенды, пятый король Иерусалима

Даимберт Пизанский: папский легат, назначенный вместо Адемара Ле Пюи

Доменико Микьель: венецианский дож

Фульк Анжуйский: муж Мелисенды, четвертый король Иерусалима

Гуго де Пейн: французский рыцарь, основатель Ордена тамплиеров

Жослен II: граф Эдессы, противоборство которого Раймунду де Пуатье привело к падению графства

Мелисенда: дочь Балдуина II, правившая вместе с мужем Фульком в качестве регентши их сына Балдуина III

Раймунд де Пуатье: принц Антиохии и дядя Алиеноры Аквитанской

Занги: эмир Алеппо, чьи победы форсировали Второй крестовый поход

Второй крестовый поход (главы 10–11)

Бернард Клервоский: монах-цистерцианец, отвечавший за Второй крестовый поход

Конрад III: император Священной Римской империи

Алиенора Аквитанская: супруга Людовика VII и племянница Раймунда де Пуатье

Евгений III: папа римский, созвавший Второй крестовый поход

Людовик VII: король Франции, первый видный деятель, давший клятву крестоносца

Мануил Комнин: византийский император, внук Алексия I Комнина

Нур ад-Дин: эмир Алеппо, сын Занги

Третий крестовый поход (главы 12–15)

Амальрик: младший брат Балдуина III, шестой король Иерусалима

Балдуин IV: сын Амальрика, седьмой король Иерусалима. Также известен как Прокаженный король

Фридрих Барбаросса: император Священной Римской империи, племянник Конрада III

Григорий VIII: папа римский, созвавший Третий крестовый поход

Ги де Лузиньян: французский дворянин, девятый король Иерусалима

Генрих II: король Англии, второй муж Алиеноры Аквитанской

Исаак Ангел: византийский император в период Третьего крестового похода

Филипп Август: король Франции, сын Людовика VII

Рено де Шатильон: князь Антиохии, чье безрассудство привело к утрате Иерусалима

Ричард Львиное Сердце: король Англии, сын Генриха II и Алиеноры Аквитанской. Ключевой персонаж Третьего крестового похода

Саладин: сын Ширкуха, вновь захвативший Иерусалим и возродивший в нем ислам

Ширкух: курдский генерал Нур ад-Дина, ставший визирем Египта

Танкред ди Лечче: король Нормандского королевства Сицилии. Также известен под именем Король-обезьяна

Четвертый крестовый поход (глава 16)

Алексий III Ангел: византийский император, младший брат Исаака II

Алексий IV Ангел: византийский император, сын Исаака II

Алексий V: византийский император, низвергший Алексия IV. Также известен как Мурзуфл, что в переводе с греческого означает «насупленный»

Бонифаций: маркиз де Монферра, предводитель Четвертого крестового похода

Энрико Дандоло: венецианский дож, предводитель Четвертого крестового похода

Иннокентий III: папа римский, созвавший Четвертый и Пятый крестовые походы

Исаак II Ангел: византийский император, свергнутый Алексием III накануне созыва Четвертого крестового похода

Тибо: граф де Шампань, племянник Ричарда Львиное Сердце

Пятый крестовый поход (глава 17)

Аль-Камиль: султан Египта в период проведения Пятого, Шестого и Седьмого крестовых походов, племянник Саладина

Андраш: король Венгрии, предводитель Пятого крестового похода

Фридрих II Барбаросса: император Священной Римской империи. Также известен как «Stupor Mundi», что в переводе с латыни означает «Чудо Мира»

Иоанн де Бриенн: регент Иерусалима, предводитель Пятого крестового похода

Леопольд: австрийский герцог, предводитель Пятого крестового похода

Николас Кельнский: германский подпасок, один из предводителей так называемого Крестового похода детей

Пелагий: папский легат, предводитель Пятого крестового похода

Шестой крестовый поход (глава 18)

Фридрих II Барбаросса: император Священной Римской империи, предводитель Шестого крестового похода

Григорий IX: папа римский, преемник Гонория III, отлучивший Фридриха II от церкви

Гонорий III: папа римский, созвавший Шестой крестовый поход

Иоланта: дочь Иоанна де Бриенна, наследница иерусалимского трона

Седьмой и Восьмой крестовые походы (главы 19–21)

Бейбарс: мамлюкский султан Египта

Карл Анжуйский: брат Людовика IX, король Сицилии

Эдуард I: король Англии, присоединившийся к Восьмому крестовому походу уже по его официальном завершении. Возглавил экспедицию, иногда называемую Девятым крестовым походом. Также известен как Длинноногий

Хулагу: внук Чингисхана, предводитель монголов

Иннокентий IV: папа римский в период проведения Седьмого крестового похода

Людовик IX: король Франции, предводитель Седьмого и Восьмого крестовых походов. Также известен как Людовик Святой

Престер Джон: легендарный христианский король Востока

Робер д’Артуа: брат Людовика IX

Пролог. Ярмук

Если хочешь мира, готовься к войне.

Публий Флавий Вегеций


В первые месяцы 636 года войско верхом на верблюдах пересекло сирийскую границу и вторглось в Восточно-Римскую империю, совершив нападение, впоследствии оказавшееся самоубийственным. Это государство, больше известное как Византия, представляло собой блистательный культурный оплот христианства, границы которого простирались от Атлантического побережья юга Испании на западе до пустынь нынешней Саудовской Аравии на востоке[1]. Империя, казалось, довлела над всеми своими соседями. После четырех столетий нескончаемых войн Персия, давний враг Рима, наконец, была повержена и окончательно раздавлена блестящим римским императором-воителем Гераклием.

Византийские хроники тут же миропомазали его правление в качестве нового золотого века. Стареющего императора провозгласили новым Моисеем, взявшимся вывести свой народ из оков страха, новым Александром Великим, устранившим персидскую угрозу, и новым Сципионом Африканским, победившим Ганнибала современности и возродившим славу Рима. И на истерзанных войной землях Средиземноморья вновь воцарился навязанный силой пресловутый «римский мир».

Захватчики, с другой стороны, явились из бесплодных аравийских пустынь – края, лежащего за пределами цивилизованного мира, населенного мелкими, постоянно враждующими друг с другом племенами. Если не считать пары набегов на территорию империи, обитатели этих пустынь никогда не играли значительной роли в истории и не демонстрировали никаких признаков того, что сыграют когда-то впредь. Но в 622 году некий харизматичный сын погонщика верблюдов по имени Мухаммед объявил себя последним пророком Господа, явившимся очистить от скверны извращенный посыл иудаизма и христианства[2].

 

Мухаммед был не банальным сумасшедшим или главарем, век которых очень короток. Он проповедовал абсолютное подчинение и покорность Божьей воле, сочетая их с политической и военной системой, что превращало ислам в нечто большее, чем просто религия[3]. Он рисовал враждующим друг с другом племенам Аравии видение мира, разделенного пополам между теми, кто покорился исламу, Территорией ислама Дар аль-ислам, и теми, кого еще только предстояло завоевать, Территорией войны Даль аль-харб. И невероятная энергия арабов, ранее растрачиваемая на междоусобные дрязги, теперь сосредоточилась на острие меча, расширяющего Территорию ислама.

Успех этой первой волны джихада, так называемой священной войны, оказался умопомрачительным. За десять лет мусульманские армии завоевали большую часть Аравии, и хотя сам Мухаммед в 632 году умер в Мекке от лихорадки, их продвижение вперед продолжила череда его последователей, не менее агрессивных, чем он сам[4]. Еще в 634 году, за два года перед тем, как войти в силу, отряды захватчиков вторглись на территорию империи. Момент для нападения был выбран как нельзя лучше.

Несмотря на блистательный фасад, мощь Византии представляла собой мираж. За два десятилетия последней войны там погибло свыше двухсот тысяч человек, империя истощила ресурсы, стала слабой и уязвимой.

Ее юго-восточные провинции разоряли религиозные противоречия, а попытки императора силой искоренить ересь только усугубляли непонимание. Империя отчаянно нуждалась в правителе, но к 636 году от Гераклия, ее героя-завоевателя, осталась одна лишь сутулая оболочка с трясущимися руками. Утомленный затянувшимся на четверть столетия пребыванием на троне, он демонстрировал признаки психической неуравновешенности и страдал от жестоких спазмов, которым вскоре предстояло его убить.

Император, вероятно, не понимал, с каким врагом столкнулся. Подобно большинству византийцев, он тоже считал их чем-то сродни новой христианской ереси или же иудейской секте. Но Гераклий увидел в нем угрозу и собрал для защиты империи восьмидесятитысячную армию. Слишком больной, чтобы лично ее возглавить, он учредил в Антиохии, втором по значимости городе империи, штаб, доверил командование войсками группе генералов и отправил в соседнюю Сирию, где их уже ждали исламские силы.

Две армии сошлись в бою на песчаной равнине на берегу Ярмука, одного из притоков реки Иордан, – на негостеприимной возвышенности к юго-востоку от спорных ныне Голанских высот, где сегодня пролегают границы между Израилем, Иорданией и Сирией. В VII веке это была еще большая глухомань, чем сейчас, огороженная со всех сторон непроходимыми пустынями и обожженными солнцем холмами, которую вряд ли можно было бы назвать подходящим местом для одного из самых решающих сражений в истории.

Византийские силы с лихвой превосходили врага, по крайней мере по численности, но теперь, увидев его перед собой, застыли, будто парализованные. Осторожничая пять дней, они высылали вперед разведчиков, внимательно наблюдая за противником, но не переходя к боестолкновениям. И пока их армия нерешительно топталась на месте, к мусульманам прибыло подкрепление, усилив исламское войско и деморализовав христиан[5].

Первой перешла в атаку армия мусульман. Утром 20 августа 636 года, прикрываясь песчаной бурей, слепившей неприятелю глаза, арабы ринулись вперед. Поначалу ряды защитников империи стояли твердо, но в самый разгар боя двенадцать тысяч их союзников из числа арабов-христиан (те, кому давно задолжали денежное содержание) переметнулись на сторону врага: византийское войско дрогнуло. У него, окруженного, практически не было шансов – учитывая же панику и замешательство, тем более… Большинство воинов пытались спастись бегством для укрытия в безопасном месте, но были безжалостно убиты.

В Антиохии новость о катастрофе окончательно расшатала остатки повредившегося ума Гераклия. В этом сражении он поставил на кон все, что имел, но проиграл. Полагая, что его оставил Бог, он не предпринял никаких дальнейших попыток остановить исламское наступление[6]. И паузу при отступлении в Константинополь взял только один раз, сделав короткий привал в Священном городе Иерусалиме.



Всего шесть лет назад он входил сюда как триумфатор, со священнейшей реликвией империи – Крестом Господним на спине. Одетый как простой кающийся грешник, он босиком прошел по Виа Долороза: это тот самый Путь скорби, по которому вели на распятие Христа. Заканчивался этот путь у церкви Гроба Господня, величественной базилики, построенной по приказу Константина Великого. Именно там Гераклий повесил над алтарем свою вожделенную добычу, которая стала вершиной его правления и неопровержимым свидетельством Божьей милости.

И вот теперь Гераклий опять пришел в эту церковь – жалким, сломленным человеком. Лишь немногие из свидетелей, вероятно, не узрели символизм, когда он аккуратно снял Крест Господень, погрузил его вместе с большинством других реликвий на корабль, а затем, не скрывая слез, отплыл, предоставив Христианский Восток его судьбе.

Лишившись повелителя, империя, оказавшаяся не способной постичь новых завоевателей, рушилась с головокружительной скоростью. Римский Средний Восток, больше трех столетий остававшийся христианским, получил смертельный удар. Со дня сражения не прошло и года, а в Иерусалим уже лично прибыл халиф, силой вырвавший город из рук христиан. За двенадцать месяцев пали не только Дамаск, но и остальная часть Сирии, на которой ныне располагаются Израиль и Иордания. В последующие десять лет были повержены Египет и Армения, а по прошествии еще десяти не стало Ирака и большей части Ирана. Меньше чем через век после битвы при Ярмуке исламские полчища захватили Северную Африку и Испанию, остановившись всего в ста пятидесяти милях от Парижа. Три четверти христианского мира исчезли, но самым пагубным стал тот факт, что христиан изгнали с земли, где они появились на свет.

Царившую тогда атмосферу обобщил иерусалимский патриарх, передавший город новым хозяевам во избежание дальнейшего кровопролития. Глядя, как халиф верхом на белоснежном верблюде ехал вступить во владения Храмовой горой, он прошептал: «Когда увидите мерзость запустения…» Это был знак того, что конец света уже близок – знак, о котором предупреждал сам Христос[7].

Глава 1
Перо и меч

В земли христиан яростно вторглось проклятое племя…

племя, напрочь отринувшее Бога…

Проповедь Урбана II в Клермоне

В 1093 году, наконец, настал тот самый момент, которого император Восточно-Римской империи Алексий I ждал весь период правления. Великий мусульманский враг был слаб и разобщен: один хороший толчок, и мир с процветанием – две благодати, которых не знало уже не одно поколение, – станут достижимы.

На своей коронации в 1081 году, больше десяти лет назад, Алексий пообещал вернуть империи благополучие, хотя ему, вероятнее, суждено было единственно присутствовать при ее окончательном развале. Больше четырехсот лет Византия, восточная половина былой Римской империи, пребывала в осаде. К моменту его появления на свет в середине XI века безжалостные и сокрушительные удары исламского наступления сократили территорию государства, когда-то включавшего в себя все Средиземноморье, до жалких остатков в границах современных Турции и Греции. Хуже всего стало в 1071 году, за десять лет до восхождения Алексия на трон, когда турки, племя новых завоевателей из Центральной Азии, разгромили в далеком армянском городке Манцикерт византийскую армию, пленив императора вместе со свитой. Триумфатор-султан поставил на императорскую шею свою ступню в домашней туфле, воспользовавшись униженным сувереном в качестве скамеечки для ног, и турки – по словам летописца того времени Михаила Пселла – «безудержной лавиной» хлынули в Малую Азию[8].

Пока восточная граница превращалась в руины, западные рубежи тоже выдерживали осаду. Норманнские авантюристы, потомки обосновавшихся во Франции викингов, вторглись на Итальянский полуостров – их манила обетованная земля, вполне созревшая для того, чтобы без труда ее отобрать. Под предводительством грозного Роберта Гвискара и его сына-великана Боэмунда норманны завоевали Южную Италию, практически не оказавшую им никакого сопротивления. В 1081 году они пересекли Грецию и оказались в удивительной близости от самого Константинополя. Вопрос тогда, вероятно, сводился только к тому, кому же достанется империя – норманнам или туркам.

Эта-то череда катастроф и вознесла Алексия на трон. Его престарелого предшественника, совсем немного не дотягивавшего до восьмидесяти лет и слишком обессилевшего, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление, без труда отправили в монастырь. Столкнуться сразу с двумя решительными врагами, не располагая преимуществом в виде надежной армии, оказалось делом куда более сложным, но Алексий – благодаря дипломатии, бесстрашию, а порой и своевременному подкупу – сумел предотвратить грядущий коллапс.

 

Следующие четырнадцать лет он упорно трудился, дабы упрочить границы и обеспечить хотя бы видимость процветания своего народа. В конце концов, хотя прошло уже немало времени, события приняли иной оборот. Череда слабых турецких султанов в Малой Азии не смогла удержать в узде подчиненных им эмиров, и к 1095 году султанат в значительной степени распался на отдельные, враждующие между собой эмираты.

И вот настал момент, к которому так долго готовился Алексий, – момент, тщательно подпитываемый византийским золотом. Теперь, когда великий враг был разобщен и слаб, контрнаступление вполне могло вышвырнуть турок из Малой Азии и восполнить ущерб, нанесенный при Манцикерте. Второго такого замечательного шанса больше могло не быть.

К несчастью, чтобы воспользоваться им, у Алексия не было армии. После потери Малой Азии империя лишилась большей части ветеранов-солдат. Алексий на скорую руку собрал отряды наемников и необстрелянных новобранцев, которые могли произвести впечатление, покидая походным маршем константинопольские Золотые Ворота, но не могли принести никакой пользы в настоящем бою. Поэтому когда Алексий впервые бросил войско в сражение против настоящих солдат, его тут же разбили наголову. Две последующие попытки реформировать армию привели к аналогичному результату.

Проблема заключалась не столько в численности, сколько в качествах наемников, в значительной мере набираемых в соседних варварских племенах: их преданность внушала большие сомнения – и это в лучшем случае. Столкнувшись с доблестной дисциплинированной западной армией или же с превосходящей их по численности восточной, они попросту паниковали. Если бы Алексию удалось отыскать надежное войско (хватило бы и двухсот человек), оно послужило бы стимулом для равнения и укрепило решимость остальных.

К счастью, у него имелся в наличии практически готовый источник таких солдат. Западноевропейские рыцари, облаченные в тяжелые доспехи, в нападении были практически неуязвимы. Обеспечив надлежащий баланс – набрав их достаточно для укрепления армии, но все же не так много, дабы они не вышли из повиновения, – Алексий смог бы полностью изгнать турок с территории империи.

Оставалось проработать один-единственный вопрос: кого именно просить. Написать Боэмунду или любому другому предводителю норманнов, чтобы пригласить их, тем самым дав империи второй шанс, было, естественно нельзя. Не мог он и выбрать какого-нибудь монарха из запутанного клубка мелких европейских государств, потому как у того в распоряжении вряд ли оказались бы необходимые ресурсы. Только один человек обладал достаточным положением в обществе, чтобы, с одной стороны, знать, к кому обратиться за помощью, а с другой – располагал влиянием, чтобы обеспечить эту помощь Алексию. Со своим судьбоносным призывом о помощи император обратился к папе римскому.

Византийские послы, которым было поручено доставить просьбу Алексия, нашли папу Урбана II председательствующим на церковном совете в городке Пьяченца, что на севере Италии. Это было первое крупное собрание епископов за время его папства. Ему понравилось и то, что мероприятие почтили присутствием столь важные гости с востока. Византийцы традиционно отказывались признавать верховную власть Рима – эта недоработка уже привела к серьезному расколу с востоком[9], – и ему было приятно видеть перед собой личных представителей императора. После некоторых колебаний он предложил им выступить перед высоким собранием.

Учитывая обстановку, послы, дабы вдохновить слушателей, мудро решили воззвать не к мирским воздаяниям в виде земных богатств, а к чувству христианского братства. В их речах конечно же присутствовали и манящие намеки на материальные ценности, которыми можно будет поживиться на просвещенном Востоке, но большую часть времени они, вероятно, сосредоточили на гонениях и страданиях, которым подвергали там христиан. При этом послы в шокирующих подробностях описывали то, как турки подошли к вратам Константинополя… Древние христианские общины Востока – такие как Антиохия, где когда-то впервые произнесли само слово «христианство», – накрыла мусульманская лавина. Исламские армии уже захватили все семь церквей, упомянутых в «Откровениях Иоанна Богослова»: если их не остановить, совсем скоро они превратятся в угрозу уже для самого Запада. Поэтому, заключили послы, вступиться за своих восточных братьев и защитить Константинополь, величайший оплот христианской цивилизации, – долг всех добрых крещеных рыцарей.

Аргумент оказался убедительным, а в случае с папой Урбаном у него было еще одно преимущество – он упал на очень благодатную почву. Когда папа Урбан распустил совет и направился через Альпы на север, в родную Францию, его смелые и даже великие мечты обрели, наконец, отчетливые контуры.

Папский престол прекрасно знал о той угрозе, которую ислам нес Западной Европе. Сам Рим в IX веке подвергся разорению мусульманскими грабителями, причем захватчикам даже удалось частично сжечь собор Святого Петра. Исламское нашествие поглотило христианские земли в Северной Африке, – родине Святого Августина и других влиятельных отцов – основателей церкви, – а также большую часть Испании. Теперь, когда пала Византия, мусульмане «осадили» христианство.

В обычных условиях какому-нибудь королю или императору полагалось бы взять в руки меч и броситься на защиту христианства, только вот подходящих кандидатур на эту роль не оказалось. Монаршая власть на Западе практически вымерла. Из-за децентрализующего характера урегулирования феодальных споров и германской традиции делить отцовское наследство между всеми сыновьями – традиции, дробившей имущество на мелкие части, – власть правителя редко распространялась дальше ближайших окрестностей его дворца. Один лишь папа обладал достаточным авторитетом для того, чтобы вести наступление на мусульманскую угрозу.

Первым идею о всехристианском военном походе высказал предшественник Урбана, папа Григорий VII. Он предложил набрать армию из представителей всех народов Западной Европы, а в качестве ее предводителя выдвинул собственную кандидатуру. Подобно Моисею позднего периода, он вознамерился избавить так называемый божий народ от турецкого угнетения и самым эффектным образом подчеркнуть свою папскую роль поборника веры.

Папа Григорий VII умер, так и не продвинувшись дальше мечты, а вот Урбан, его доверенное лицо, теперь оказался в состоянии воплотить ее в жизнь[10]. И совершая летом 1095 года переход через Альпы, он прокручивал все это в голове, обдумывая план куда более амбициозный по сравнению с тем, который вынашивал до него Григорий.

1  Столицей Восточно-Римской империи был Константинополь. Поскольку первоначально город носил название Византий, современные историки называют империю Византийской, или же просто Византией. – Здесь и далее – примечания автора.
2  Мухаммед утверждал, что Аллах обнаруживал себя через нескольких пророков, причисляя к самым ярким из них Моисея и Христа, но их учение со временем исказили. Его откровение представляло собой финальную, «неиспорченную» версию, которой предстояло вытеснить все «порочные».
3  Термин ислам означает подчинение воле Аллаха.
4  Ключевым фактором успеха Мухаммеда был его прагматизм. Проповедуя строгое подчинение, он одновременно с этим пытался выработать компромисс в отношении глубоко укоренившихся традиций, таких как полигамия и рабство.
5  Между основными силами и подмогой не было налажено водоснабжение, поэтому изобретательный исламский полководец перед походом напоил до отвала верблюдов, а в пути приказал своим людям их убить, чтобы получить воду и утолить жажду.
6  С этой оценкой соглашались и его подданные. После смерти первой жены Гераклий женился на племяннице: темный народ во всех бедах империи винил этот кровосмесительный союз.
7 Евангелие от Матфея, гл. 24, ст. 15.
8  Под Малой Азией изначально понималась часть римской провинции Азия, которую когда-то обратил в христианскую веру святой Павел. В ее состав входила большая часть территории современной Турции. Вместо этого названия, пусть и с некоторыми оговорками, можно использовать название Анатолия.
9  В 1054 году эмиссары папы отлучили от церкви патриарха Константинопольского, который выступил против папы и, в свою очередь, отлучили от церкви его самого. Этот эпизод, известный как Великая схизма, обусловил череду событий, приведших к окончательному разделению христианского мира на две ветви: католическую (западную) и православную (восточную).
10 По иронии судьбы Григорий, намереваясь отправиться воевать, первоначально хотел оставить Запад на попечение императора Священной Римской империи Генриха IV. Но не успел даже додумать эту мысль до конца, как они страшно поссорились в борьбе за инвеституру – в основе конфликта лежало желание светских властей контролировать назначение священнослужителей; папа в конечном итоге отлучил Генриха от церкви.

Издательство:
Издательство АСТ