Глава 1
Стискивая телефон в руках, я продолжала полусонным взглядом смотреть на фонарь за приоткрытым окном кухни. Черт знает сколько времени уже сидела на стуле в темноте, забравшись на него с ногами. В голове на повторе играла грустная тягучая песня из репертуара Анны Асти. Слова в ней раскачивали и пропитывали без того обостренные эмоции, которые слезами собирались в моих глазах.
Прошла всего неделя, как он ушел, а мне кажется все пятьдесят лет. И с каждым днем страх терзал сердце все сильнее, рвал меня на куски. Страх, что Миша больше не вернется…
Из окна пахнуло сигаретным дымом. Если бы я курила, с удовольствием бы сейчас затянулось. Но вместо сигарет я без меры поила себя чаем с мятой, листки которой давно высохли на дне кружки. Не помогало это. То же самое, что подорожник приложить к оторванной ноге. А у меня было именно такое ощущение – будто я лишилась части тела. Только эта часть находилась за ребрами, а теперь там осталась лишь пронизывающая холодом пустота.
Взгляд снова упал на экран смартфона. Половина третьего ночи… Разум сигнализировал, что завтра я буду разбитая в хлам, что нужно идти спать! Однако от мысли о постели, которая стала слишком большой без мужа, меня пробирала дрожь. Бессонница стала моей заклятой подругой. Слезы – постоянными спутниками.
«Я скучаю…» – все-таки набрали мои дрожащие напряженные пальцы.
Сердце замедлило стук, дыхание стало рваным, легкие обожгло всхлипами. Большой палец застыл над кнопкой отправить, но что-то стальными цепями не давало нажать. Гордость. Она нашептывала, как жалко я буду выглядеть, если сделаю этот первый шаг! Миша сразу поймет, что я не сплю, что мне плохо… Из-за него.
Гордость подкидывала параноидальные мысли – он-то как раз видит спокойные сны, не думает обо мне совсем! Утром проснется и эго потешит, увидев мое сообщение. Ведь за целую неделю муж ни разу не попытался связаться со мной. Он будто резко забыл о моем существовании. Раз – и нет Полины! Остался только штамп в паспорте.
Издав глухой протяжный вой, я положила телефон на стол экраном вниз. Ну почему так тяжело?! Почему я не могу просто забить?! Дать ему свободу, не переживать, как он живет, с кем и где?.. Почему я не могу просто быть самостоятельно отдельной частью, ведь мы еще до этой гребаной паузы практически превратились в соседей!
Но правда была в том, что худой мир действительно лучше доброй ссоры. Без Миши я увядала. Не могла находиться в квартире, которая теперь казалась чужой, неуютной и чувствовала себя бесконечно одинокой. Все познается в сравнении. Когда он исчез со всех радаров, только тогда я поняла, как много его было в моей жизни. Практически в каждой ее части. Затем муж взял и жестоко это забрал, а у меня началась ломка. И пока все становилось только хуже.
Из комнаты послышался тонкий всхлип. Я тут же затаилась, прислушалась. Через пару секунд последовал сонный детский плач и, слетев со стула, я поспешила в спальню.
– Мама… Мама!..
– Тише, маленькая, тише, – зашептала я, склонившись над кроваткой.
Взяв Алёнку на руки, начала целовать ее в щечки, лобик и покачивать. Но она не желала успокаиваться, хныкала.
– Водичку будешь?
Сев на постель, я приподняла дочку, которой было уже два с половиной года, и схватила поильник с тумбочки. Сделав пару глотков, она свернулась у меня на руках. Моя девочка. Моя радость. Мой источник жизни – артерия жизнеобеспечения. Я постоянно чувствовала вину перед ней…
Как только Миша ушел, Алёна стала просыпаться гораздо чаще по ночам и долго не засыпала. Словно чувствовала мои переживания. Или скучала по папе… Хотя я два дня оставляла ее у свекрови и точно знала, что Миша приезжал – видимо этого было недостаточно.
Мама Вера тоже сама не своя ходила. Ей было очень тяжело быть посредником. Пряча глаза, она говорила, что это не дело, порицала наше поведение, но сделать ничего не могла. Мне тоже казалось, что я абсолютно беспомощна и бессильна. Я чего-то ждала от мужа, а он видимо чего-то ждал от меня. Такой тупик мог привести к окончательному разрыву.
От мысли об этом сердце сразу, будто тысячи игл протыкали. Паника перекрывала кислород, а жестокая фантазия рисовала, что он уже с другой. Что Миша кем-то увлекся, учитывая, сколько претензий от меня было в последнее время! Конечно, новый роман станет лучшим утешением.
Мазохистка… Прекрати, блин!
Сглотнув горький ком, я стерла слезы и бережно уложила дочку на кровать. Аленка уткнулась мне в грудь, едва я легла рядом. Убирая темные волосики с лица, которые успели отрасти до лопаток, я начала потихоньку успокаиваться. С ней в постели было не так одиноко и холодно. Под сопение малышки, сознание начало проваливаться и я, наконец, уснула.
Неспокойный сон разбередил свежие раны. Мне приснилось, что я все-таки отправила сообщение Мише, но… он ничего не ответил. Ни ночью, ни на следующий день. И мне было так больно, что я через сон ощущала слезы истерики и испарину на коже.
Я слышала, что Аленка уже проснулась и копошится рядом, но не могла открыть глаза. Свинцовое состояние заняло все тело. И веки не слушались. Я не знала как переживу новый день, откуда возьму силы и волю… Как раз перед этой мыслью, до меня донеслось гудение.
Резко очнувшись, я вспомнила, что оставила смартфон на кухне.
– Плосыпайся, мама! – взволнованно воскликнула Аленка. – Там звонят… Там звонят!
Кулема в пижамке с единорогами поспешила сползти с кровати и понеслась искать телефон. Она добралась до него раньше меня, но ответственно вручила в руки.
– Спасибо, малюська, – хрипло произнесла я, беря ее на руки.
Хотя мое сердце вздрагивало на каждый звонок, в этот раз я предчувствовала, что это не муж. Поэтому не удивилась, увидев номер Саши – одногруппницы.
– Алло?
– Лина, привет! Ты уже в универе? – спросила она запыхавшимся голосом.
– В смысле? Нет… – Нутро уже обожгло тревогой.
– Блин, я тебя умоляю, не забудь формулы! Помнишь, препод карточки давал?..
Я зависла в недоумении.
– Что за карточки?.. По теории вероятности?!
– Ну да, не тупи, Полин! – раздраженно выпалила Саша. – На экзамене будет тест, по нему – основная оценка.
– Твою мать… – выдохнула я в ужасе. – Экзамен что, сегодня?!
– Бля-я, только не говори, что ты забыла…
Я закрыла рот рукой, за секунду представив крайне скверную ситуацию в голове.
– А сколько времени?!
– Половина девятого, – выдохнула одногруппница. – Так, успокойся, у тебя в запасе минут сорок есть! Даже если опоздаешь, препод не станет лютовать. Понимает же что ты мамочка.
– Саш, пожалуйста, прикрой! – взмолилась я. – Предупреди его, что я могу задержаться. Скажи там… В аварию попала, искусственное дыхание прохожему делала… Ну придумай что-нибудь!
– Ладно-ладно, не паникуй! Я найду что сказать. Давай только в темпе собирайся! И карточки-карточки не забудь!
– Хорошо, – пообещала я и скинула.
Аленка потребовала поставить ее на пол и пошла наводить порядки в кухонных шкафах, а я принялась судорожно листать контакты. Теть Вера не отвечала, Оле я звонить не стала – она в больнице лежала с младшенькой, оставалась мама.
– Ну давай же, мамуль…
– Да, Полюш? – ласково отозвалась она.
– Мам! У меня ЧП… Выручай! – выпалила я.
– Что такое?..
– Я чуть экзамен не пропустила, представляешь! Я еще успеваю на него попасть, но нужно с Аленкой посидеть.
– Ох, ну ты меня напугала, – с укором произнесла мама. – Так… А во сколько нужно?
– Эм… Через минут двадцать.
– Что?! Да ты с ума сошла! У нас генеральный приехал, планерка продлиться не меньше часа.
Я больно закусила губу и зажмурилась.
– А ты не можешь пропустить? – осторожно спросила. – Совсем никак?!
– Полина я главный бухгалтер! – отсекла мама. – Как я могу пропустить планерку с генеральным?!
– Блииин… Что же делать?! Олька с Вероничкой в больнице, теть Вера наверное уже уехала, трубку не берет…
– А я скажу, что тебе делать, – неожиданно выдала она жестким тоном. – Может ты забыла, но у Алёнки есть еще папа!
В грудь, будто с размаху ударили кулаком. Почти не дыша, я ответила:
– Я не забыла… Но уверена, что он занят.
– Знаешь что! – холодно отозвалась она. – Последнюю неделю ты итак дала Мише много времени заниматься делами, теперь настала его очередь. Дурью не майся и позвони ему! А мне идти нужно. Извини…
Мама скинула, а я обалдело уставилась на телефон. Прям не по себе стало от того, как грубо она говорила со мной. Похоже, ее переживания насчет нас с Мишей были хлеще, чем у теть Веры.
Усевшись на стул, я взглянула на дочку. Она уставила весь стол кастрюлями и протянула мне половник. С кислой улыбкой взяв его, я смирилась с мыслью, что мама права. У Аленки есть папа, который должен найти время приглядеть за дочерью…
