Камердинер, который любил меня

© June Third Enterprises, LLC, 2020

© Издание на русском языке AST Publishers, 2022

Пролог

Лондон, июль 1814 года

Бомонт Белхем, маркиз Беллингем, собирался на очередную вечеринку с друзьями. Единственный среди них непьющий, он всегда следил, чтобы никто не натворил ничего неподобающего, что случалось довольно часто. В его задачу также входило проследить, чтобы все добрались до дома в целости и сохранности.

Друзья облюбовали столик на четверых в просторной нише таверны «Любопытный козел», и Беллингем выжидал момент, чтобы поделиться с ними одной идеей, хотя они скорее всего сочтут ее нелепой. Он как раз обдумывал, как лучше изложить свои соображения, чтобы всем было понятно, когда Кендалл поставил кружку на шершавую столешницу и объявил:

– Вот что, друзья: я решил жениться.

Белхем уставился на друга так, словно у того выросли рога, да и Уорт с Клейтоном явно опешили. Да уж, любопытно, к чему такая срочность.

Как обычно, Рис Шеффилд, герцог Уортингтон, первым обрел дар речи. Несмотря на пагубное влияние папаши, сумасброда и психопата, ныне покойного, Уортингтон не скатился по наклонной. Нет, Уортингтон не был монахом, но всегда умел вовремя остановиться, и хотя всячески демонстрировал наплевательское отношение к жизни, никто не сомневался, что если понадобится, он не раздумывая отдаст жизнь за страну.

В ответ на заявление Кендалла Уортингтон тряхнул головой, поморщился и с шумом втянул воздух:

– Ты серьезно? Неужели появилась необходимость ввязываться во что-то, столь… постоянное?

– Наверное, старею, – мелодраматично изрек Кендалл.

– В двадцать девять? Да мы еще неразумные щенки! – воскликнул Уортингтон. – Моему отцу было за пятьдесят, когда я родился.

Кендалл еще не привык к роли графа, поскольку получил титул после смерти от чахотки старшего брата, и относился к нему со всей возможной ответственностью: даже обратился в парламент с законопроектом о занятости, разработанным братом. Только если опять речь зашла о женитьбе, значит, у него провалы в памяти.

Беллингем решил, что пора вмешаться, и, прищурившись, спросил:

– Ты уверен, что готов? Прошло всего два года, с тех пор как…

Продолжать не имело смысла: зачем сыпать соль на сердечную рану, которая едва затянулась… В отличие от него самого и Уортингтона, который всегда проявлял сдержанность в отношениях с противоположным полом, Кендалл был слишком эмоциональным и ранимым. Когда невеста Кендалла, леди Эмили Форсуэл, бросила его прямо перед свадьбой, променяв на претендента с титулом, он был раздавлен, уничтожен.

Уортингтон зарекомендовал себя убежденным холостяком, а сам Беллингем считал, что семью ему заменяет работа в министерстве внутренних дел. Он даже попытался отказаться от титула, чтобы воевать солдатом против Франции, но в этой просьбе ему было отказано. Очевидно, монаршим особам маркизы были нужнее в родных пенатах, так что Беллингем смог применить свои таланты в другом месте: в министерстве внутренних дел он возглавлял отдел внешней разведки. Эта работа: выслеживать предателей – ему очень нравилась.

Эван Ферчайлд, виконт Клейтон, воскликнул, оторвав Белла от посторонних мыслей:

– Слава богу! Скоро я буду не единственным из нас, связанным по рукам и ногам узами супружества.

Клейтон женился совсем недавно и только что вернулся из путешествия, в котором провел медовый месяц. Виконт обожал свою жену, любил политику и науку (именно так, и не иначе). Богатый как Крез, Клейтон был настоящим другом и преданным супругом. Семейная жизнь явно пришлась ему по вкусу.

Беллингем брезгливо отодвинул кружку, наполненную сомнительного вида пойлом, и обвел друзей взглядом.

Это были самые близкие люди. Познакомились они в Итоне, крепко сдружились и долгие годы не расставались. У каждого в этой мужской компании была своя роль – так сложилось.

Для Кендалла на первом месте всегда был долг. Годы службы на королевском флоте научили его ответственности, он всегда выполнял обещания, которые давал, и не боялся взваливать на свои плечи груз, для многих неподъемный. После предательства леди Эмили его совершенно не привлекала идея женитьбы.

Уортингтон обладал потрясающей способностью любую ситуацию свести к шутке: отпускал порой такие замечания, что даже друзья не знали, куда глаза девать. Ему нравилось, чтобы его считали лоботрясом, но с герцогским титулом и немалым состоянием добиться этого было непросто. Он был абсолютно предан друзьям и до сих пор не простил леди Эмили предательства его лучшего друга.

Сам Беллингем даже не задумывался о женитьбе: было полно более важных дел. В данный момент, например, он выслеживал предателя, который едва не поставил под удар части британской армии на реке Бидасоа. Кто-то из членов парламента, знакомый с планами Веллингтона в Испании, поделился ими с противником, поставив тем самым под угрозу всю операцию.

Депешу, слава богу, удалось перехватить, и британская армия одержала при Бидасоа победу, но это не сделало сам акт предательства менее чудовищным. Для Беллингема поиск преступника и передача его властям для осуществления правосудия стали делом чести. Отсюда – и необычная идея, которая недавно пришла ему в голову и теперь постоянно напоминала о себе.

Пока же друзья обсуждали заявление Кендалла по поводу женитьбы.

– Я не шучу, – убежденно заявил Лукас. – Мне нужен наследник. Боюсь, все последнее время у меня отнимал законопроект о занятости, и мне было не до поисков невесты.

– Да уж, этот законопроект сделал тебя одержимым, – усмехнулся Уортингтон.

Лукас пожал плечами.

– Ну, теперь, поскольку голосование отложили до осенней сессии, у меня есть время для сбора необходимых голосов и я могу серьезно заняться поисками подходящей кандидатуры на роль жены.

Беллингему вдруг пришла в голову еще одна сумасшедшая мысль, и он прищурился.

– Лично я никогда не проявлял интереса к работе парламента, – растягивая слова, проговорил Уортингтон. – Жалко времени. А все эти обсуждения… такая скука.

– Я совершенно уверен, что там справятся и без тебя, – устремив на друга насмешливый взгляд, заметил Беллингем.

– Когда настанет время голосовать за законопроект моего брата, – сказал Кендалл, – я лично приеду к тебе, Уорт, вытащу из постели и отвезу в парламент.

Беллингем и Клейтон расхохотались, а Уортингтон, одарив друзей самой очаровательной улыбкой из своего арсенала, заметил:

– Давайте не будем о грустном. Куда интереснее заявление друга Лукаса о намерении жениться. Поведай-ка нам, любезный, сколько тебе лет?

Кендалл окинул друга непонимающим взглядом и буркнул:

– Ровно столько же, сколько тебе, старина.

Все прекрасно понимали, что Уорт взялся за свое: все четверо были ровесниками с разницей в несколько месяцев.

– Вот именно! – объявил герцог, откинувшись на спинку стула. – Совсем еще мальчишка! К чему такая спешка?

– Ну-ну, я бы попросил… – вмешался Клейтон.

– Легко говорить, если не надо заботиться о наследовании титула, – усмехнулся Кендалл, и Уортингтон, пожав плечами, легко согласился:

– Не стану спорить.

Щелкнув пальцами, чтобы привлечь внимание официантки, он заказал еще по кружке эля для всех.

– Если ты говорил о женитьбе серьезно, то немного опоздал, – заметил Клейтон. – Сезон закончился, через неделю-две, когда парламент уйдет на каникулы, общество разъедется по своим загородным поместьям.

– Да я и не хотел заниматься поисками невесты в сезон, – признался Кендалл. – От одной мысли об этом у меня мурашки бегут по коже. Всюду жеманные девицы и хищные мамаши, намеренные любой ценой заполучить богатых мужей для своих чад. Нет уж, увольте!

– А есть другой способ найти невесту? – спросил Беллингем и подумал, что его идея не столь уж и бредовая, если повернуть разговор в нужное русло.

– Пока не знаю. – Кендалл отпил эля. – Только на сей раз я твердо намерен найти девушку, которая будет любить меня, а не деньги и титул.

– И это правильно! – провозгласил Уортингтон и стукнул кулаком по столу. – Думаю, все со мной согласятся, что леди Эмили нет оправдания: какое вероломство! Лично для меня эта женщина больше не существует. Очень хотелось бы узнать, известно ли ей, что упустила графа, поспешив выйти за барона.

– Давайте не будем ее обсуждать, – раздраженно буркнул Кендалл и прикрыл глаза рукой.

Жизнерадостный Уортингтон не мог долго предаваться меланхолии, и, когда официантка принесла выпивку, одарил девушку очаровательной белозубой улыбкой и снова обратил внимание на друга:

– Я всего лишь хотел сказать, что сезон со всей его претенциозностью – последнее место, где можно найти преданную и верную спутницу жизни.

Кендалл отсалютовал другу кружкой:

– Разве я сказал не то же самое? Я вот уже два года избегаю сезонов как чумы.

– Ах вот почему тебя не затащишь в «Олмакс»? – усмехнулся Уортингтон, всем своим видом источая сарказм. – А я-то думал, что всему виной жидкий чай и болтливые кумушки.

– Ну, ты-то не ходишь туда по другой причине, – усмехнулся Беллингем. – Там же не подают ничего крепче чая.

Уортингтон подмигнул ему:

– Не спорю. А еще там нельзя сорвать банк, как у Холлистера.

Этот игорный дом был любимым у герцога: там он проводил практически все свое свободное время, имел карт-бланш и регулярно то выигрывал, то проигрывал небольшие состояния.

Кендалл почесал подбородок и невидящим взглядом уставился в кружку.

– Если бы в обществе не знали, что теперь я граф, у меня было бы больше шансов найти достойную пару.

Рис расхохотался так, что обернулись другие посетители.

– Я бы многое дал, чтобы увидеть, как граф, переодетый простолюдином, чтобы найти истинную любовь, чистит конюшни или выгребные ямы.

Клейтон поддержал Шеффилда, а вот Беллингем вполне серьезно проговорил:

– А что, не такая уж безумная идея.

Наконец-то разговор сам собой перетек в нужное русло.

– Ты о чем? – уточнил Кендалл.

– О том, чтобы предстать в обличье простолюдина и попытаться найти невесту.

– Ты спятил, старина? – перестал веселиться Рис. – Или решил изменить своим принципам и выпил?

Беллингем подался вперед и совершенно серьезно заметил:

– В правильных обстоятельствах все может получиться.

Кендалл растерянно моргнул.

– Не понимаю, как это возможно.

– Да его в обществе знают в лицо, – заметил Клейтон. – Как он может измениться?

– Ты предлагаешь ему надеть маску или приклеить усы и бороду? – уточнил Уортингтон уже без улыбки.

Кендалл несколько минут в недоумении переводил взгляд с одного друга на другого и, в конце концов, заключил:

– Вы не можете говорить это серьезно. Клейтон прав: меня знает каждая собака.

– Нет, речь не о маскараде, – пояснил Беллингем, – а о… подходящих обстоятельствах.

– Например? – не понял Уортингтон и подался вперед.

– Вы двое меня пугаете, – подал голос Кендалл. – Неужели всерьез думаете, что это возможно?

– А почему бы нет? Да, идея нелепая, ну и что? Главное – все хорошо обдумать. К примеру, пусть это будет… прием в загородном доме, – с воодушевлением принялся объяснять Беллингем, игнорируя настороженность Кендалла.

Уортингтон тряхнул головой и прищурился.

– Прием в загородном доме, ну да, ну да…

– Но не просто где-то чей-то дом, – продолжил Беллингем. – Прием должен устроить один из участников эксперимента.

– Эксперимент? – вскинулся Клейтон. – Мало что мне нравится больше, чем опыты и эксперименты. Кстати, так уж случилось, что я как раз собираюсь разослать приглашения на свой ежегодный прием в загородном доме.

– Превосходно! – воскликнул Беллингем. Именно в помощи Клейтона он отчаянно нуждался.

– Эксперимент? Что за эксперимент? – испугался Кендалл. – Подождите. Меня все равно узнают.

– Он прав, – заметил Клейтон, отхлебнув эля.

– Значит, надо пригласить только дебютанток этого сезона и создать правильные условия, – невозмутимо заметил Беллингем.

Кендалл глубоко вздохнул и отодвинул кружку подальше, чтобы не было соблазна выпить еще: ему нужна сейчас трезвая – ну почти… – голова.

– Дебютантки меня, возможно, и не знают, зато их мамаши – определенно. Многие из них уже были при дворе со старшими дочерьми.

– А вот здесь требуются правильные условия, – с улыбкой змея-искусителя проговорил Беллингем.

Уортингтон поскреб отросшую за день щетину на подбородке и тоже широко улыбнулся.

– Полагаю, ты на правильном пути.

Отлично! Если даже Уортингтон видит достоинства его плана, шансы убедить оставшихся скептиков повышаются.

– Имейте в виду: я отказываюсь носить маску, – заявил Кендалл. – Если вы подразумеваете именно это. Мы все-таки живем не в Средневековье.

– Никакой маски, – успокоил его Кендалл и, откинувшись на спинку стула, принялся пощипывать нижнюю губу, как всегда, совершенно бессознательно, если что-то замышлял. Строить планы – это так забавно!

– О разных там переодеваниях тоже не может быть и речи, – продолжил Кендалл и отодвинул кружку еще дальше.

– Ну, я имею в виду не совсем это…

– Клянусь Богом, это будет очень занимательно наблюдать за спектаклем, – рассмеялся Уортингтон, потирая руки.

– За каким еще спектаклем? – поморщился Клейтон, явно пребывая в недоумении. – Я перестал понимать, о чем вы говорите.

– Все о том же: Кендалл сыграет роль слуги, – объяснил Беллингем, ухмыляясь.

– Слуги? – растерянно переспросил Кендалл.

– Да! Превосходно! Все получится! – Уортингтон аж в ладоши захлопал.

Кендалл уставился на него, как на безумного.

– А что тебя так обрадовало?

– Это не дает гарантии, что какая-нибудь из мамаш даже в ливрее слуги его не узнает, – заметил Клейтон.

– Ерунда! – возразил Беллингем. – Где вы видели, чтобы светские дамы обращали внимание на слуг? В разведшколе я убедился, что мало кто замечает детали. Бьюсь об заклад, что ни одна из дам не взглянет на Кендалла дважды, если он будет в ливрее, бриджах до колен и парике.

– У слуг есть огромное преимущество: они имеют отличную возможность наблюдать, как ведут себя леди, когда не стремятся на кого-то произвести впечатление, – добавил Уортингтон, убрав со лба длинную темную прядь. – Могу поклясться, что, обращаясь к потенциальному жениху, леди покажет себя с самой лучшей стороны и выставит в самом неприглядном свете перед слугой. Я в этом неоднократно убеждался на примере собственной матери.

– Вы оба сошли с ума, – констатировал Кендалл.

– Лично я – нет, – заверил его Клейтон и ослабил галстук. – Но задумка мне нравится, и я с радостью предоставлю свой загородный дом в качестве места проведения эксперимента.

Ну и дела! Так всегда бывает, стоит переборщить с выпивкой: самые безумные идеи кажутся вполне осуществимыми.

– Значит, ты тоже спятил, – обреченно объявил Кендалл.

– И все-таки подумай, – сказал Лукасу Беллингем. – Ты сможешь выбрать ту леди, которая тебе больше всего подходит. Не зная, что за ними наблюдают, дамы будут вести себя более естественно.

Кендалл прищурился:

– Странно, что ты не видишь в своем плане никаких изъянов.

Беллингем пожал плечами: чем невозмутимее себя вести, тем лучше.

– А что может пойти не так? Риск не так уж велик. Если кто-то тебя узнает, мы вовремя вмешаемся и попросим подыграть нам. Не сомневаюсь: любой согласится поразвлечься.

– А если я увижу девушку своей мечты, то что я должен делать? Сорвать ливрею, признаться, что я граф, и ждать, что она немедленно бросится мне на шею? – язвительно спросил Кендалл.

– Вовсе нет, – ответствовал Белл. – Я всего лишь предлагаю тебе понаблюдать, как юные леди относятся к слугам. Ты сможешь просто присмотреться, а уж ухаживать начнешь в следующем сезоне.

Кендалл медленно покачал головой и все-таки потянулся за кружкой. Возможно, если выпить еще, он тоже обнаружит в задуманном фарсе здравый смысл.

– Вы предлагаете мне выбрать будущую графиню на основании ее отношения к лакею?

Белл приподнял бровь и проговорил медленно, четко выговаривая каждое слово:

– А как леди Эмили относилась к слугам? – После паузы он сказал: – Судя по выражению твоего лица, друг мой, ты все понял.

Лукас скрипнул зубами, и Беллингем добавил себе еще одно очко.

Впрочем, это еще не все. Пора познакомить друзей с самой странной из всех его идей, решил Беллингем и между прочим проговорил:

– Да, вот еще что: я намерен составить тебе компанию.

– Что? – воскликнули друзья в один голос, и на красивой физиономии Уортингтона появилось выражение шока.

– Зачем тебе это?

Беллингем расправил плечи и уселся поудобнее.

– Я давно выслеживаю предателя, который чуть не поставил под удар битву у Бидасоа, и мне удалось сузить круг подозреваемых до трех человек.

– Ты имеешь в виду задание министерства внутренних дел? – уточнил Рис, понизив голос.

– Да. И если Клейтон пригласит на свой прием эту троицу, я тоже переоденусь слугой, чтобы наблюдать за ними.

Уортингтон расхохотался.

– Ну кто бы сомневался! Ты никогда не забываешь о работе на корону, Белл, даже когда мы пьем.

Да уж, Рис, как всегда, проницателен. Белл улыбнулся шире. Ему никогда не удавалось одурачить Уорта. Впрочем, никого дурачить Беллингем не собирался: ему просто нужна была помощь.

– Почему бы не использовать благоприятную возможность для достижения сразу двух полезных целей вместо одной? Скажу честно, я обдумывал этот план еще до того, как Кендалл поведал нам о своем желании жениться, но если он пойдет на пользу нам обоим, тем лучше. Кстати, нам придется выполнять работу настоящих слуг: встречать гостей, относить, приносить, подавать и не забывать при этом кланяться.

– Хм, а мне, пожалуй, нравится идея, что под крышей моего дома будут вестись шпионские игры, – задумчиво протянул Клейтон и, основательно приложившись к кружке, продолжил: – Это придаст делу дополнительный налет интриги. И поскольку я никогда не был солдатом и не служил короне иным способом, мой долг согласиться на эту военную хитрость. Не говоря уже о моей любви к экспериментам. Ну так что, Кендалл?

Лукас, осушив кружку, вытер губы тыльной стороной ладони и с обреченностью висельника ответил:

– Ну, если уж Беллингем со мной, как я могу отказаться?

Беллингем с трудом скрыл торжествующую улыбку. Ему все еще надо было убедиться, что друзья станут играть по его правилам, причем не только сегодня, но и потом – на трезвую голову.

Официантка вернулась с очередной кружкой эля для Уортингтона. Рис бросил ей монетку, игриво улыбнулся и опять обратил все свое внимание на друзей.

– Лично мне так интересно узнать, что из всего этого получится, что я не только с радостью понаблюдаю за спектаклем, но и поставлю крупную сумму на исход предприятия. Кто готов сделать ставку?

Беллингем закатил глаза и проворчал:

– Тебе бы все играть, Уорт, не можешь ты иначе.

– Возможно, но, согласись, это чертовски заманчиво. – Рис кивнул в сторону Белла. – Пять сотен фунтов на то, что вас обоих разоблачит какая-нибудь проницательная мамаша, не пройдет и недели.

– Принимаю пари! – объявил Клейтон, подняв палец. – Ты, я полагаю, будешь среди гостей, Уорт?

Ехидный смех Кендалла не позволил Рису ответить сразу.

– Разумеется. Нашего друга Уорта никогда не примешь за лакея. – Лукас покачал головой и с откровенной симпатией взглянул на друга. – Боюсь, ты и часу не выдержишь, чтобы кому-то прислуживать.

Уортингтон резко выпрямился, ноздри его гневно раздувались.

– Я считаю это оскорблением. Почему это вы сможете, а я – нет? Определенно, смогу и я, к тому же не хуже вас.

Клейтон надул щеки и помотал головой, избегая взгляда друга.

– Не уверен, что могу согласиться с этим, старина.

Рис скрестил руки на груди и взглянул на Эвана с вызовом.

– Ты и правда считаешь, что я не справлюсь?

– Да, – кивнул Клейтон, хоть и выглядел несколько смущенным. – Да, не справишься, если придется выполнять реальную работу слуги.

Теперь Уортингтон сверлил глазами Беллингема.

– Ты тоже так считаешь?

Тот покачал головой. Если бы он считал, что другу может что-то угрожать, то придержал бы язык, но про самоуверенность Уорта ходили легенды. Кроме того, герцогу неплохо бы знать, что мало переодеться слугой – надо еще иметь и определенные навыки.

– У тебя нет ни одного шанса. Извини. Вы, ваша светлость, даже не представляете, как это – прислуживать другим: ведь всегда прислуживали вам.

– Зато я точно знаю, как это следует делать должным образом, – недовольно проворчал Уортингтон.

Кендалл фыркнул:

– Не думаю, что видеть, как прислуживают тебе, и прислуживать самому – одно и то же.

Глаза Уортингтона стали круглыми.

– Кто бы говорил! Ты же сам чертов граф!

– Да, пусть так, но я знаю, что такое тяжелый труд. Не забывай, что я много лет служил на флоте, и мне приходилось выполнять самую разную работу, в том числе щипать паклю и выбирать из сухарей червяков. Кстати, это еще не самое плохое, есть куда менее приятная работа, – заметил Кендалл.

Уортингтон так шлепнул ладонью по столу, что кружки подпрыгнули.

– Отлично! Тысяча фунтов на то, что я смогу выполнять обязанности слуги в течение двух недель, ну или по крайней мере дольше, чем любой из вас.

– Дурдом, – вздохнул Клейтон, таращась на Уортингтона.

– Я совершенно серьезен, – процедил тот, явно не собираясь отступать. – Тысяча фунтов, джентльмены. Кто принимает пари?

– Я, – ответили хором все трое.