Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. В книге содержатся сцены описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным и творческим замыслом и не служат призывом к совершению запрещенных действий. Автор напоминает, что предусмотрена административная и уголовная ответственность за незаконный оборот наркотиков и культивирование наркосодержащих растений. Употребление наркотических веществ преследуется законом РФ и несет вред физическому и психическому здоровью.
Глава 1
Она пересекала автомобильную стоянку к главному входу в наркологическую клинику, зябко ежась от порывов холодного ветра. Зря не надела пальто – погода весной весьма обманчива. Взгляд, будто в молитве, устремился вверх на вывеску с названием «Начало пути». Как символично. И как обманчиво для некоторых. Еще одно место, куда ее приняли на работу в качестве приходящего специалиста. Внутри нее все взбунтовалось против того, что слишком много свободного времени тратится впустую. «А могла бы лечить больных людей» − подумала она, и вот результат. На посту охраны ей приветливо улыбнулся, сверкнув золотым зубом, Олег Петрович. Это был первый человек, который встретился ей в больничном холле с белыми стенами и характерным запахом, когда она приходила на собеседование. И этот же человек встретил ее теперь, в первый трудовой день. Работающий пенсионер с короткими, совершенно седыми волосами и точно такими же усами, носил красную кепку с логотипом Ferrari, которая делала его моложе.
Она ответила на его приветствие, поставила пометку в журнале записей прихода врачей и, минуя гардероб, направилась в кабинет, который ей выделили на время работы в клинике. Подготовилась к предстоящей смене и прежде, чем выйти, уперла прямые руки в стол, сделав глубокий вдох. Ее ждала встреча с новой группой в новом месте, а это всегда волнительно. Разные по статусу, положению, внешности люди, которых объединяло одно – зависимость. Пагубная наркотическая зависимость, преждевременно унесшая не один десяток жизней, борьбе с которой она посвятила свою жизнь.
Она вошла в зал и прикрыла за собой дверь. Щелчок замка эхом отразился от голых больничных стен. Глухой стук ботинок на низких толстых каблуках по линолеуму сопровождал ее до единственного пустовавшего стула, оставленного для нее. Справа и слева от него расходились, образуя круг, точно такие же стулья из твердого пластика. Все они были заняты людьми, чьи спины горбились под тяжестью испытаний, а руки безвольно покоились на коленях. Все они были совершенно разными, и все же так похожими друг на друга. У каждого свой переломный момент, своя история, черта, зайдя за которую, очень непросто отыскать путь обратно, но итог у всех один – лечение.
Молодая женщина села на стул и положила на колени папку-планшет с прикрепленными документами на каждого пациента. Слишком длинные рукава темно-серого пиджака скрыли кисти ее рук наполовину. Она обвела спокойным уверенным взглядом всех присутствующих, чуть задержавшись на одном. Мужчины прятали глаза, разглядывая пятна на полу, женщины удаляли невидимые заусеницы. Она слегка прокашлялась, прежде чем заговорить приятным негромким голосом.
– Приветствую всех участников собрания. Меня зовут Оксана. Я врач, психиатр-нарколог. Сегодня я хочу провести нашу встречу в формате знакомства, где каждый сможет рассказать о себе, возможно, поделиться личным. Здесь нет запретных тем – говорить можно, о чем угодно. Вы не должны бояться насмешек или колкостей. Мы все здесь для того, чтобы с уважением и участием послушать истории друг друга, суметь проявить сострадание, поддержать. Вы не услышите порицания, ведь цель каждого – рассказать о себе без оценочного суждения другого. И сегодня мы будем учиться говорить о себе в контексте наркозависимости.
Оксана позволила последним словам повиснуть в воздухе. Выдержав паузу, в ходе которой все переваривали услышанное, она продолжила:
– Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о самом начале. С чего началось ваше знакомство с наркотиками? Какова была первая реакция? Что происходило потом и как вы оказались в клинике? Ограничений по времени нет. У вас может возникнуть желание рассказать о чем-то из детства – пожалуйста. Вы можете рассказать об отношениях, которые привели вас к наркотикам, о глубокой депрессии или сильнейшем потрясении. О чем угодно. Не стесняясь выражений. Не подбирая фраз. Как на духу. Итак, начнем.
Оксана повернула голову влево и взглядом поощрила мужчину на соседнем стуле начать. Он робел. Его залысина на макушке покрылась испариной и отражала свет лампы с потолка. Напряжение нарастало. Еще немного и он заклацает зубами. Пауза затягивалась. Десять пар глаз беспощадно уставились на него, потеряв интерес к пятнам на полу и заусеницам. Им нужен предводитель, тот, кто сможет выступить первым. Все ждали.
– Как вас зовут? – пришла на помощь Оксана. От видимого облегчения он едва не сполз со стула.
– Василий, – скрипучим голосом ответил мужчина.
– Привет, Василий, – сказала доктор и поприветствовала овациями, чтобы подбодрить. Женщины присоединились, мужчины пока не поняли, как себя вести.
– Расскажите нам, Василий, что подтолкнуло вас попробовать наркотики?
Он сглотнул, и отчетливо проступающий кадык скакнул вверх-вниз. На некогда мощной шее теперь серела обвисшая кожа. Он сделал вдох и начал
– Когда-то я серьезно занимался спортом, пауэрлифтингом. Долго и упорно тренировался многие годы. Меня вела цель – получить звание мастера спорта в троеборье. За время моей спортивной карьеры все друзья отвалились сами собой: я все свободное время проводил в зале, а они… нет. Нужна сила воли плюс характер, чтобы добиться спортивных результатов. Не каждому это дано. Мне оказалось по силам, и я жутко гордился этим. На важных соревнованиях, где я мог «получить мастера», я разволновался до жути. В итоге порвал грудную мышцу прямо во время жима штанги. Боль была адская, просто невыносимая. Даже больше не столько физическая, сколько от осознания, что травма перечеркивает все! Куча времени уйдет на восстановление. Я потеряю массу и придется начинать все заново. Я не дошел совсем чуть-чуть и придется начинать все сначала! Это меня и подкосило. В период восстановления принял приглашение приятелей отдохнуть, чтобы хоть как-то отвлечься. Я ж не пил, не курил. Вот и попробовал. Ни то, ни другое не зашло. Тогда один предложил «дорожку». От нее прошло дурацкое неконтролируемое чувство опьянения, настроение улучшилось, разговорчивость откуда-то взялась. В памяти отложилось только это: от сигарет воротит, от алкоголя тошнит, а «дорожка» принесла чувство легкости. Уже не в таком мрачном свете виделся повторный путь до «мастера». И рассказывать об этом было не так тяжело, а тело как будто не так сильно болело. Наступило некое освобождение: от провала, от дурных мыслей, от сожалений об утраченном времени. Сам не заметил, как подсел. От угощений перешел к приобретению. Нашел «выходы», стал затариваться. Уже не только в выходные мог прибалдеть, но и на неделе, на работе. Доза увеличивалась, а кайфа становилось меньше. Спалился случайно, когда дверь в ванную забыл запереть – так сильно хотелось нюхнуть. Моя девушка тогда жуткий скандал закатила с криками и плачем. Рассказала моим приятелям, а те как бы и без нее в курсе. Растрезвонила родителям. Они-то и упекли меня сюда.
После паузы, во время которой никто не издал ни звука, Оксана спросила:
– Теперь, когда вы проходите реабилитацию, вы стали чувствовать себя лучше?
– Да, конечно. За кайфом неизбежно следовало похмелье. Чем больше доза, тем тяжелее последствия, сильнее ломало. Невозможность вынести это и толкала на очередную дозу. Чтоб отпустило. Только когда ломка прошла полностью, наконец-то стал чувствовать себя человеком и видеть мир без искажений. Я рад, что смог пройти этот этап.
– Сила воли плюс характер? Спортивная закалка дала о себе знать! – ободряюще улыбнулась врач.
– Типа того, – смутился он. – Но вот если бы сам соскочил, это было бы достижение.
– Давайте смотреть правде в глаза: с этим редко кто может справиться самостоятельно.
Василий неопределенно пожал плечами и беспокойно потер ладонью предплечье руки. Несмотря на худобу, под тонкой тканью джемпера угадывались мышцы когда-то тренированного железом тела.
– Зная теперь, как помогает выход из наркозависимости, у вас не возникло желание поставить на этот путь своих приятелей?
– Нет.
Впервые за все время повествования Василий прямо посмотрел доктору в глаза.
– Это своеобразный «кодекс чести»: мы не выдаем друг друга. Всем известно о таких местах реабилитации. Если захотят, сами придут, а нет, – он пожал плечами, – это выбор каждого.
– Но, если бы не ваши родители, которые насильно вас привели в этот центр, вы бы так и продолжали. Порой помощь ближнего является необходимой.
Василий покачал головой, скривив рот. Ступня в больничной тапочке нервно задергалась, отчего колено запрыгало вверх-вниз. После некоторого раздумья он сказал:
– Я бы сам к этому пришел. Лечиться я имею в виду. Я понимал, что меня затягивает туда, откуда выхода нет. Это лишь вопрос времени.
«Некоторым может его не хватить» – подумала Оксана, а вслух поблагодарила «первопроходца» за рассказ и смелось, и обратилась к следующему. Тот рассказал свою историю. Потом следующий, и так далее. Дело пошло быстрее. Каждый следующий участник собрания более охотно выступал со своей речью. Все поддались эмоциональному единению, всех связывала одна проблема. Доктор временами делала заметки в папке, которую держала на коленях. Очередь дошла до мужчины, сидевшего напротив Оксаны. Тот, на ком ее взгляд задержался в начале встречи. Он единственный из всех сидел на стуле верхом, развернув его спинкой к центру круга. Своей мрачной хищной внешностью, полностью одетый в черное, он напоминал горгулью. Глубокий капюшон толстовки скрывал в тени верхнюю часть лица, оставляя место воображению рисовать демонический лик. На твердый подбородок, заросший темной щетиной, которая спускалась на мощную шею, падал свет. Жесткая линия плотно сомкнутых губ не могла скрыть их полноты, которой позавидовала бы любая модница. Вся его закрытая поза со скрещенными ногами под стулом и скрещенными руками на его спинке выказывала обособленность и непричастность к происходящему.
«Ничего, и не таких раскалывала» – твердо решила про себя врач, вслух же мягко произнесла:
– Как вас зовут?
Молчание.
– Вы готовы рассказать нам свою историю?
Тишина.
– Вы можете начать с чего угодно, не задумываясь. Нужные слова придут сами.
Он будто не слышал ее. Ни малейшим движением не выдал свою реакцию на ее слова, продолжая сидеть как изваяние. В комнате воцарилось напряженное, нехорошее молчание. Сам воздух, казалось, наэлектризовался.
– Поверьте, как только вы озвучите все, что накопилось на душе, вам станет легче. Это не выдумка, а проверенная годами практика, – ласковый голос Оксаны вибрацией распространялся по кругу, проникая в каждого. Кроме него. Сосед справа, тот, что только что облегчил душу рассказом в цветастых выражениях, не выдержал и одним точным ударом наотмашь сбросил с него капюшон, воскликнув:
– Хорош, Арт. Кончай выделываться!
«Живой мертвец, – первая мысль, которая пришла на ум Оксаны, когда она взглянула в его холодные, пустые, лишенные всяких эмоций глаза. – Это живой мертвец». Мороз пошел по коже от этих черных, как угли, глаз, смотревших неподвижно в одну точку перед собой. И точка эта находилась где-то на ее лице. Чтобы избавиться от липкого чувства страха, она перевела взгляд на его более оживленного соседа.
– Ничего страшного. Все делается исключительно по доброй воле. Возможно, ему требуется чуть больше времени для раскрепощения. Никто никого ни к чему принуждать не будет, – улыбнулась она и, скользнув взглядом по таким же черным, как его глаза, волосам, явно отросшим и давно не видавшим расчески, переключила внимание на следующего в очереди.
Когда доктор отвернулась, его глаза будто ожили и загорелись адским племенем. Что она прицепилась со своими разговорами?! У самой же папка на руках, наверняка, уже в курсе про каждого из них! Но тут взгляд упал на ее губы, которые вновь сложились в доверительную полуулыбку. Он смотрел на эти губы с самого начала, как только она вошла и уселась на свой долбанный стул. Вся такая правильная, умная. Наверняка была лучшей студенткой в свое время, с отличием окончила институт, чтобы стать компетентным специалистом и помогать озлобленным отбросам общества, таким как он. Интересно, сколько раз целовались эти губы? Мысль пришла внезапно, но приятно угнездилась в голове, и он продолжил развивать ее. Был ли это украдкой сорванный поцелуй или их безжалостно сминали и кусали в порыве неконтролируемой страсти? А как она отвечала на поцелуй? Покорно раскрыв губы или с напором отнимая лидерство? Были ли это только мужские губы или она вкусила запретный плод сладострастных женских? Весь ее вид говорит о том, что она спец по девочкам. Мужской пиджак как с чужого плеча. Под ним темная водолазка с глухим воротом до самого подбородка. Строгие прямые брюки, совершенно скрывающие очертания ног. Какие они? Худощавые с острыми коленками или это пышные бедра, на которых остаются вмятины от мужских пальцев, когда те сжимают их, чтобы закинуть себе на спину? Она бреется там или оставляет нетронутые завитки? А может у нее интимная стрижка? Он представил ее промежность в трех вариантах и решил, что гладковыбритая ему нравится больше. Ее приятнее облизывать языком, доходя до клитора, раздвигая складки и пробуя на вкус. Как много мужчин познали ее вкус? Или это были женщины? Интересно, она еще девственница? Кольца на пальце нет. Как и груди… чертов пиджак! С таким же успехом под ним можно укрыться от ненастья, как в палатке! Какие у нее груди? Небольшие и упругие, с сосками, не знавшими младенческого рта? Или это полные тяжелые груди, которыми можно обхватить член так, чтобы плоть сомкнулась вокруг него? Ему нравилось представлять, как скользкая блестящая головка члена поступательными движениями вверх-вниз освобождается от крайней плоти и достает до ее старательно высунутого язычка. От этой фантазии он почувствовал, что возбуждается. Плотная ткань черных карго скроет конфуз, и он продолжил. Представил, как ее груди ласкают женские руки, хрупкие и тонкие, с длинными узкими пальцами и наманикюренными ноготками. Представил, как шаловливый язычок играет с соском, который съежился от ласки. Потом его накрывают губы, плотно обхватив, и начинают сосать, пока она не закричит от удовольствия. Она кричит или тихонько постанывает в постели? Дает ли волю эмоциям и чувствам или ведет себя скромно и сдержанно, под стать тугому узлу волос на затылке? Она повернула голову к соседке справа, последней участнице собрания, и ему хорошо удалось разглядеть блестящие темные волосы, заплетенные в косу и свернутые в клубок, подобно змее. Клубок получился немногим меньше самой головы. Значит волосы длинные. Ему нравятся длинные волосы. Их можно намотать на кулак и запрокинуть голову партнерши, когда берет ее сзади, стоя на четвереньках, и колени утопают в мягком шелке скомканных простыней, а из ее горла вырываются крики в такт его мощным толчкам.
Лицо женщины преобразила радостная улыбка:
– Вот мы и завершили наш круг знакомства. Я хочу искренне поблагодарить вас за доверие…
– Как насчет тебя, док?
Глава 2
Пушечным выстрелом прозвучал вопрос. Все присутствующие уставились на того, из кого клещами не могли вытянуть и слова.
– Прошу прощения?
Оксана открыто встретила его прямой немигающий взгляд. В серо-зеленых заводях ее глаз отразилось удивление и будто потайной страх.
– Ты сказала, высказаться может каждый. Не стесняясь, не подбирая фраз, и все такое. Подошла твоя очередь. Вперед. Выскажись и ты.
Он откинул голову назад, нагло глядя на нее из-под полуприкрытых век. Достал из кармана толстовки пачку сигарет, вынул одну и подкурил, на миг осветив жесткие черты лица вспышкой огня. Дерзкий поступок при том, что курить в помещении запрещено. Он бросает ей вызов? Что ж, вызов принят!
– Что именно вы хотели бы услышать?
– То же самое. Расскажи о самом начале. Как ты стала той, кем стала?
Оксана задумалась, чуть сощурив глаза. Даже издала короткий гортанный звук, дико сексуальный. Такой возглас можно услышать от женщины, которая вступает в эротическую игру.
– Я всегда была хорошим слушателем. Насколько мне помнится, все подружки, начиная со школы, именно мне изливали душевные волнения. Сначала я просто слушала, позволяя высказаться. Потом стала анализировать, докапываться до сути и в конце концов выявляла истинную причину переживаний. Так я поняла, что у меня лежит душа к тому, чтобы оказывать людям моральную поддержку. Захотелось усовершенствовать свои навыки. Поступила в медицинский институт на психиатрию. После первой же практики пришло понимание, что тянет к более узкой специализации – лечению зависимости. Оказывать профессиональную помощь и сопровождение выхода из аддикции. Преодолевать трудности вместе с пациентами, которые за время реабилитации становятся почти родными – это то, что я люблю делать и что у меня действительно хорошо получается. Видеть, как пациенты идут на поправку, как меняется их жизнь к лучшему – высшая награда за мои труды. Я рада, что посвятила всю себя помощи действительно нуждающимся людям.
Устремленные на нее взгляды светились искренним обожанием. Каждый видел в ней ангела, посланного с небес для спасения душ. И только обладатель обсидиановых глаз напротив смотрел на нее так пристально, так пронзительно, будто знал о ней все, каждый секрет, и даже то, чего она сама о себе не знала.
– Правда?
Вопрос, заданный низким вкрадчивым голосом, поставил под сомнение красивую историю, в которую она сама со временем поверила. Невыплаканными слезами отразилась глубоко затаенная боль. Голос задрожал, когда она заговорила:
– Это было единственное учебное заведение, где предоставляли место в общежитии, чтобы я могла наконец-то уехать из дома и больше не видеть отца, который напивался каждый день до бесчувствия и засыпал на кухне под столом, будучи не в состоянии дойти до кровати. Такую правду вы хотели услышать?
Их взгляды скрестились как рапиры в поединке. Он продолжал курить, выдыхая дым и щурясь от него. Не было в этом взгляде ни сочувствия, ни жалости к ее боли от раны, которую он сковырнул. Она изо всех сил сжимала губы, хотя хотелось кричать от этих воспоминаний.
– Мои родители тоже прикладывались к бутылке. Даже поколачивали нас с сестрой по пьяни.
– И мой отец пил по-черному. Правда, я этого не помню – была совсем маленькой, когда мать собрала вещи и ушла к родителям.
– Да, и мой пил…
Нестройный хор женских голосов забубнил в знак поддержки. Внезапно их перебил громкий звон пожарной сигнализации. Все заметно занервничали, стали озираться по сторонам, страшась увидеть языки пламени. В задымленный зал ворвался страж порядка Олег Петрович и сходу закричал:
– Кошкаров, мать твою, ты опять за свое?! Мало нам штрафов впаяли за ложные вызовы?! Прекращай этот бедлам, а то вышвырну тебя отсюда вот этими руками!
Через неделю Оксана собиралась на новый сеанс групповой психотерапии. За этот период произошло много событий, связанных с ее больничной деятельностью. Она провела несколько сеансов групповой терапии, приняла нескольких пациентов в индивидуальном порядке, организовала онлайн-вебинар для людей, желающих остаться инкогнито. Но все это время личность одного пациента интересовала ее чуть больше остальных. Папка с досье на Кошкарова Артема Семеновича лежала на диване, где женщина оставила ее после тщательного изучения. Эксцентричен. Неуправляем. Не ограничен материально, а также хоть какими-то рамками социального поведения. Есть информация о матери, но ни слова об отце. Несколько протоколов о правонарушениях, разбоях мелкой и средней тяжести, неоплаченные штрафы. Все дела подшиты на протяжении последних пяти лет. Несколько раз подвергался аресту и каждый раз был выпущен под залог. За полгода пребывания в наркологической клинике три раза пытался сбежать. И сбегал. Стабильно игнорировал добровольные посещения групповой психотерапии.
Оксана надела прямые строгие брюки с высокой посадкой, составляя в уме план работы с этим бунтарем. Свитер крупной вязки оливкового цвета удивительно оттенял цвет ее глаз, но совершенно скрывал очертания фигуры. Не глядя в зеркало, она расчесала волосы, скрутила их в тугой узел и намертво приколола шпильками. Сложила ноутбук и документы в рюкзак, всунула ноги в ботинки и вышла из квартиры. Спускаясь по лестнице, вспомнила, что накануне не проверила почтовый ящик, и теперь с волнением обнаружила там письмо с уведомлением о судебном разбирательстве. Наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки! У нее еще оставалось время на доработку, и мысли активно зашевелились в этом направлении, пока она добиралась до клиники.
В зале ее также встретили расставленные по кругу стулья. Пустовали лишь два из них: ее и тот, что напротив. Она обвела взглядом всех присутствующих и недосчиталась Артема. Оксана села на стул, поддернула рукава свободного свитера и доброжелательно улыбнулась участникам собрания.
– С удовольствием приветствую всех прибывших! Это очень важный момент. Я бы сказала, что второе собрание даже важнее первого. Ведь на первом вы еще не знали, что вас ждет, тогда как на втором вы прекрасно отдаете себе отчет. Это и является показателем настроя на серьезную работу в борьбе с аддикцией. Это очень похвально! Вы молодцы!
Оксана зааплодировала, все остальные присоединились. Когда овации стихли, она продолжила:
– Сегодня мне бы хотелось поговорить…
Входная дверь с треском открылась, оборвав ее на полуслове. Грохот вышел такой, будто дверь сорвали с петель и пробили стену. Послышался топот тяжелых шагов, и за спиной Оксаны, огибая стулья по кругу, прошел Артем к своему месту. Развернул стул, противно скрипнувший ножками по полу, и оседлал его. Он нагло оглядел с головы до ног женщину напротив, специально задерживая пристальный взгляд на груди и промежности. Ей немедленно захотелось скрестить руки на груди и закинуть ногу на ногу, но усилием воли она сдержалась. Возмущение выдали сердито засверкавшие глаза.
– Я рада, что вы решили к нам присоединиться, Артем. Могу я называть вас по имени?
Будто видящий сквозь одежду взгляд черных глаз вернулся к лицу:
– Тебе можно все, док.
Крылья аккуратного женского носика раздулись, выражая крайнюю степень негодования. В его словах, сказанных тихим низким голосом, да еще после такого сканирующего осмотра, слышался сексуальный подтекст. До чего невозможный человек! Каждый раз пытается вывести ее из равновесия! Так, ладно. В своей бурной реакции на него она разберется потом. Мысленно отгородившись, она вернулась к теме:
– Как я начала говорить, сегодня мне бы хотелось затронуть тему родителей. Какими были ваши взаимоотношения в детстве? Как они изменялись со временем? Что вам больше запомнилось? Что вызывает улыбку, а от чего, наоборот, грустно? Рассказать можно обо всем, без рамок и ограничений. Говорите все, что хотите сказать. Итак, начнем.
– Начни ты, док.
Сегодня пушечный выстрел не заставил себя ждать. Он провоцирует ее с самого начала. Оксана внимательно в него вгляделась. Вступить в спор означало бы опуститься до уровня этого смутьяна. Послушаться – значит пойти на поводу. Она гордо расправила плечи и с королевским снисхождением произнесла:
– Артем, я не являюсь пациентом наркологического центра. Я его приходящий специалист, который помогает зависимым людям избавиться от смертельно опасной аддикции. Для этого вы делитесь историями, помогаете друг другу справиться с желанием уйти от реальности, работая с первопричиной – теми сложными негативными чувствами, которые подталкивают к принятию наркотиков. Чтобы вы смогли принять реальный мир и убедиться, что он гораздо лучше вымышленного, искаженного. Для этого разработано множество техник, с которыми необходимо поработать вам, не мне. Но мы сидим в круге, вы обратили внимание? – уже ко всем обратилась Оксана. – Не за столами, мы ничем не отгораживаемся друг от друга, за исключением некоторых. Именно это побуждает нас к откровениям, что в свою очередь несет терапевтический эффект. Поскольку я сижу наравне с вами, среди вас, то не будет лишним, если я же начну. Про моего отца вам уже известно, добавить мне нечего. А вот мама…
Артем слушал ее, опустив подбородок на скрещенные руки, глядя исподлобья как волк, затаившийся в засаде. Как она ловко вывернула все так, что это стало выглядеть как ее собственная инициатива, а не подчинение его приказу? Еще и подкалывает его. Да, девчонка явно не промах. Интересно, как далеко могут зайти их отношения? Темный пытливый взгляд мужчины цепко улавливал малейшие изменения на ее лице. Глаза ее сверкали, грудь заметно поднималась и опадала под бесформенной кофтой. Она что-то эмоционально говорила о своей маме, старательно избегая его взглядов. Сердится или нарочито показывает свое равнодушие? Что нужно, чтобы вывести ее из себя? Если он прямо сейчас отшвырнет стул в сторону, подойдет к ней и вопьется в губы жестким поцелуем, что она сделает? Оттолкнет? Или не посмеет при всех и молча «схавает» оскорбление, а при личной встрече сделает выговор? Или накатает кляузу вышестоящему руководству? Лучше личная встреча. В ее кабинете. Тогда он смог бы разбудить и выпустить на волю тигрицу внутри нее. Она царапалась бы, оставляя кровавые борозды на его плечах и спине. Она кусалась бы и тут же зализывала свои укусы. Да, она отдалась бы ему со всей страстью, что запрятана глубоко-глубоко. Когда все ограничения были бы сняты, она превратилась бы в самую буйную, раскрепощенную и ненасытную девчонку. Безотказную и согласную на все. Готовую к любым экспериментам. Она звала бы его по имени – Артем! – когда он срывал с нее одежду, пока не добрался бы до обнаженного тела. Она задыхалась бы – Артем! – когда он, прижав к стене, закинул бы ее ноги себе за спину и имел бы так громко, что вся чертова клиника знала бы, чем они занимаются. Она кричала бы…
– Артем!
Все еще пребывая в оцепенении эротических фантазий, он нахмурился, понимая, что его зовут. По имени, очень строго и уже три раза. Вот черт! Он провел ладонью по лицу, избавляясь от наваждения. Эрекция в штанах такая, что может увидеть вся чертова клиника. Взглянул ей в глаза и увидел в них беспокойство.
– Что? – буркнул он.
– Ваша очередь, – шевельнулись ее губы. Он представил, как эти самые губки приоткрываются, а проворный язычок ловит струю горячей спермы, которую он выпускает на ее лицо. – Расскажите нам о своих родителях?
Артем тряхнул головой и, расправив пальцы козырьком, растер лоб. Начал злиться. Как можно прерывать эротические фантазии какими-то дурацкими вопросами?! С неприязнью оглядел всех и проворчал:
– Мать любила, отца не было. Следующий.
Он уронил голову на руки и больше не произнес ни слова. Да уж. Развернутый ответ, ничего не скажешь. Оксана незаметно вздохнула и отвела взгляд. Сегодня все высказывались в рандомном порядке. Эстафету приняла девушка по имени Лена. У нее был резкий, высокий голос, который никак не умолкал и раздражал Артема все сильнее. Девчонка что-то ныла о том, что отец, по большому счету, не принимал никакого участия в воспитании дочери, но мать почему-то всегда его защищала, если не хвалила, и теперь бедолага не знает, как к нему относиться…
– Как к куску дерьма!
– Артем! Мы не даем оценочных суждений! – осекла Оксана.
–– А зря! К чему вся эта… толерантность?! Надо называть вещи своими именами! Рубить с плеча!
Он перевел страшно горящие глаза с доктора обратно на девушку:
– Если он дерьмово к тебе относился, болт на тебя забивал, нахрен он такой нужен?! Это из-за него ты стала наркоманкой! Все из детства – так ведь утверждают врачи? В детстве не долюбили, а выросла – стала искать забвение в наркоте. Так что к людям надо относиться так же дерьмово, как и они к тебе! Это ясно?!
Он обвел бешеным взглядом всех остальных.
– Кто еще хочет рассказать про бедного папочку, который ушел из семьи, но одумался и хочет вернуть все назад?! Гнать взашей таких ублюдков надо!
– Артем, пожалуйста, успокойтесь!
– Нет им прощения! Они ломают судьбы женщин, рушат психику детей. Знаете, кто потом из них вырастает? Монстры! Поганые выродки! Злобные сволочи и преступники! Такие, как мы!
– Артем, прекрати немедленно!!
– Те, кто подсаживается на «дороги» или иглу. Родину готовы продать, глотки друг другу перегрызть ради дозы! Отбросы общества, озлобленные, полусгнившие, ненавидящие весь мир. А главное вот такие папаши, которые захотели – вышвырнули ребенка, а захотели – обратно пальцем поманили и ждут, что тот прибежит и у ног валяться станет! Его не было в детстве, в самый важный период, нахрен он не сдался и теперь! Вся жизнь под откос с самого начала из-за этого урода! Не было ни единого шанса стать нормальным человеком! Мы все – чудовища, которые никому не нужны, даже собственным отцам!
– Хватит! Закрой рот!! Замолчи!!!
Взрывоопасная тишина повисла в воздухе. Лютой ненавистью горели глаза Артема, испепеляя женщину напротив, что осмелилась его заткнуть. Лена тихонько заплакала. У Василия задергалось колено. Кто-то хоронил лицо в ладонях, кто-то раскачивался на стуле, кого-то затрясло, как в лихорадке. Оксана намертво вцепилась в папку на коленях, голос ее дрожал, когда заговорила, угадывая подлинное положение вещей:
– Я не хочу просить вас удалиться из помещения, чтобы вы не провели параллель между мной и отцом, который когда-то удалил вас из своей жизни. Но я настоятельно вас прошу взять себя в руки и позволить закончить нашу встречу хотя бы в нейтральном ключе.
Стул все-таки был отброшен, хоть и не по сценарию его фантазии. Тяжелые шаги в армейских ботинках по полу и треск захлопнутой двери. Так, об этом она подумает позже, сейчас главное собрать по крупицам веру людей в себя и восстановить прежний настрой.
В конце недели состоялось собрание ведущих специалистов центра, где Оксана категорично заявила о том, что Кошкаров крайне асоциальный субъект. Его необходимо перевести на индивидуальный формат работы, поскольку в группе он ведет себя недопустимо.
Глава 3
Сергей Яковлевич после такого заявления отвлекся от записей, которые делал в ходе собрания, и взглянул на Оксану поверх очков. Стаж его работы насчитывал более тридцати лет, о чем свидетельствовали седые волосы на голове и мудрый взгляд уставших глаз. За это время был пройден путь от санитара до главврача.