Сердце сирены

Пролог

Сказка вмиг обернулась кошмаром.

Раздались звуки выстрелов. Сначала одиночные и тихие, а затем частые и оглушительные. Совсем рядом. Все происходило быстро и вместе с тем невозможно медленно. Последнее, что я увидел перед тем, как нырнуть под стол с Лиззи, это то, как в зал ворвались люди, Аарон прикрыл Луизу и достал пистолет. И почему в нашем мире даже на собственную свадьбу нужно приходить с оружием?

Элизабет дрожала в моих руках, прикрыв глаза и вцепившись в меня так сильно, что костяшки побелели.

Будь проклят каждый, кто посмел сюда заявиться. Я тоже вытащил оружие. С недавних пор почему-то стал его носить.

– Нет, Матиас, – прошептала Лиззи, полными ужаса глазами всматриваясь в мое лицо.

– Я должен, маленькая сирена, – тихо отозвался я и поднялся. Вот только то, что я увидел, оказалось хуже всего, что было до этого. Луиза лежала на полу, а по белому платью расползалось кровавое пятно. Аарон стоял перед ней на коленях, я впервые видел как трясутся его руки. Наверное, тяжело смотреть на то, как любовь всей твоей жизни медленно умирает.

Вот только я смотрел на то, как умирала моя сестра. Последний человек, которого я мог назвать семьей.

Раздалось еще несколько выстрелов перед тем, как все затихло.

Я шагнул вперед. Мне хотелось вышибить себе мозги за все, что я ей сказал, за все, что сделал.

Каждый шаг к ней казался тяжелым, словно к ногам приделали железные утюги, и я не мог идти. Но все равно упорно переставлял ноги, а затем и вовсе рухнул около сестры.

Лу видела тоже самое, когда Мария умирала?

Я полез за телефоном. Нам нужна помощь. Пусть здесь и находился где-то семейный врач, мне было плевать, я хотел спасти сестру.

Аарон вдруг вскочил на ноги, метнулся в зал, пока все наблюдали за тем, с каким обезумевшим видом он почти бежал к доктору.

– Делай что хочешь, но она должна жить, – прорычал Тайфун, почти за шкирку встряхнув седовласого мужчину. Тот кивнул и поспешил к нам.

А Аарон выцепил из толпы своего отца. Никто не думал, что Тайфун ударит его. Но тяжелый кулак прилетел прямо в челюсть, из-за чего Роберт покачнулся.

– Вот до чего довели отмены моих соглашений! – проговорил Аарон. – Желаешь ей, – он кивнул в сторону Луизы, – такой же судьбы, как маме?

– Не смей говорить такого! Я сделал как лучше.

– Пока что я вижу только то, что моя жена умирает, отец. Если это лучший исход, то я готов убить тебя прямо сейчас.

Глава 1. Матиас

За окном громыхало, небо казалось чернильным, хотя часы показывали лишь два часа после полудня, темнота стояла в каждой комнате родительского дома, но никто не включал свет.

Мария пыталась разобраться с плитой, чтобы сделать себе какао. Я же бессовестно издевался над сестрой. Она каждый раз закатывала глаза, когда я говорил о том, что одно неверное движение – и мы все взлетим на воздух.

Отец распустил прислугу на выходные, поэтому нам пришлось справляться своими силами.

Вдруг дверь на кухню открылась, вплыла Луиза, как обычно, высокомерно задрав подбородок. Мария цокнула языком. Я знал, что она точно не станет просить у Лу помощи. И не общалась бы со мной, если бы попросил я.

Благо, Лу всегда была умной. Молча обошла нас, включила маленькую конфорку и поставила на огонь кастрюльку. Мария потупила взгляд, заламывая пальцы рук.

– Спасибо.

– В следующий раз просто попроси, – отозвалась Луиза. И все находящиеся на кухне знали, что этого никогда не произойдет.

Мы снова поссорились с Лу. Иногда мне хотелось врезать себе, чтобы рот закрылся, и из него не вырывались слова, о которых потом приходилось жалеть.

 Прошел почти год с момента, как она вернулась. Год, за который вся жизнь перевернулась с ног на голову. И не только у меня. Я все еще не хотел верить в то, что семьи Перес не стало. В то, что от нашей, когда-то великой, семьи не осталось ничего, кроме неудавшегося наследника и его старшей сестры.

Я отставил бокал в сторону. Стекло стукнулось о поверхность, выбив из столешницы гулкий стук. А я вернулся к отчету, о котором Луиза каждый раз напоминала.

От обилия цифр рябило в глазах. Я до сих пор не понимал, зачем Тайфун послушал Хорхе и отдал этот клуб мне. Чего они от меня хотели? Чего добивались?

Иногда становилось тошно от того, что я каждый раз подводил сестру. Иногда хотелось спросить у отражения в зеркале, почему она не сломалась? Почему я дал слабину, а она выстояла, как маяк на одиноком острове в ураган?

И если бы не проклятая пожарная система, я закурил бы прямо здесь, но я только снова взялся за стакан, прокрутил его, наблюдая за тем, как виски расходился кругами на самом дне.

Теперь я понимал, почему Хорхе торчал в этом клубе с утра и до самого вечера. Сейчас здесь находились только я, охранник Робби, полнейшая тишина и хороший виски. Пожалуй, надо быть благодарным Хорхе за то, что он решил перестать гробить свое здоровье.

Да, спасибо за то, что передал мне эстафету по уничтожению печени.

Я должен был стать главой семьи, боссом, а стал… стал ребенком, который не знает, куда себя пристроить. Жизнь умела расставлять все по местам с таким же громким смехом, как путала фигуры на шахматной доске. Да и никто не смеялся обычно.

Из коридора послышался шум, куча нецензурных слов, какие-то визги, мгновенно отрезвляя и заставляя забыть о цифрах. Я направился к источнику шума.

Признаться, честно, не ожидал, что увижу около дверей разъяренную девушку, которая едва доставала Робби до груди.

– Отпусти меня! – прошипела она, брыкаясь в руках охранника. Робби посмотрел в мою сторону, как бы спрашивая разрешение. Все-таки мы специализировались на том, чтобы доставлять людям удовольствие, а не на запугивании молодых девушек.

Я кивнул и подошел ближе, разглядывая незнакомку: разноцветные бусины и кольца сияли в темных волосах, бронзовую кожу украшали веснушки, а вязаный топ едва прикрывал грудь, как и короткие джинсовые шорты. Складывалось ощущение, что она вышла из Америки семидесятых. И ее поведение тоже.

– Ты что-то хотела? Мы закрыты.

– Написано, что открыты, – фыркнула незнакомка, вздернув подбородок без тени страха. Ее реакция казалась даже забавной. Она, правда, не боялась. Точно не местная. – Хотела выпить.

– Ты хоть совершеннолетняя? – ехидно спросил я, откровенно наслаждаясь тем, как злость все ярче отражалась на красивом лице. Я точно самый настоящий кретин.

– Да.

– Может быть, поэтому Робби не хотел тебя пускать? Решил, что ты еще школу не закончила?

– Ворвалась, как к себе домой, – влез охранник, потупив взгляд.

– Документы, – она гневно сверкнула глазами и, достав из сумки паспорт, кинула его в меня. Действительно кинула.

Боже.

– Элизабет, значит, – цокнул я, вернув ей документ. – Ты думаешь, что я никогда не видел поддельных документов, Элизабет? – девушка отвела глаза, подтверждая мои догадки. Лгунья из нее такая же, как нарушительница закона. Я склонил голову набок, разглядывая потерянный вид девушки, казалось, еще немного, и она просто разрыдается. Не знаю, что могло случиться у этой девчонки, но почему-то кивнул в сторону бара. Все-таки если напиваться не в одиночестве, то алкоголизмом это назвать нельзя.

– Идем, – Робби удивленно вскинул брови, уставившись на меня с таким видом, будто я спятил. Возможно, так и было, и по мне уже рыдала больница для буйных и сумасшедших.

Элизабет подняла глаза, видимо, пытаясь разгадать мотивы. Я бы поблагодарил ее, если бы она ответила на вопрос «какого черта я творю?», но вместо этого нахмурилась и сложила руки на груди.

– И ты даже не разделаешь меня на органы?

– Я похож на того, кто разделывает людей на органы? – она задумалась, отчего-то напоминая маленького ребенка, у которого такие вопросы вызывали искреннее недоумение. Ее детская наивность почему-то заражала.

– Нет, – наконец выдохнула Элизабет, – всего лишь на косплей мафиози, – она широко улыбнулась, а я не сдержал смех. Он так легко вырвался из груди, что даже Робби удивился. Признаться, я и сам не ожидал.

Мы направились в сторону барной стойки, оставив Робби на его привычном месте. Элизабет забралась на высокий стул, я занял место бармена, принявшись смешивать для нее «голубую лагуну». Никогда не хотел никого напоить, но, может быть, Хорхе был прав, когда говорил, что студенточки на меня ведутся. Это даже смешно. На их месте я бы бежал как можно дальше, но она почему-то сидела напротив, внимательно наблюдая за каждым моим движением.

– Так ты бармен? – и официант, и бухгалтер, и все прочее, что приходится делать, когда ты во главе. Я усмехнулся.

– Что-то вроде.

– И почему же вы закрыты, хотя в графике работы написано другое?

– Налоговая проверка, – припечатал я, повесив лимонную дольку на край высокого стакана. – И почему тебе так срочно нужно напиться? – бокал с коктейлем оказался около девушки, она тут же ухватилась за него двумя руками, пытаясь скрыть дрожь в ладонях.

– Мой брат умер, – выдохнула Элизабет, уставившись на лимонную дольку, а меня будто ударили. Неужели для кого-то эта боль так же знакома, как и мне? – Он, конечно, тот еще ублюдок, мы не были близки, но он все равно мой брат, – прошептала девушка, одна слеза сорвалась с густых ресниц, покатившись по бронзовой коже. Элизабет тут же очнулась, выпрямилась, уставившись на меня с таким видом, словно собиралась убить свидетеля своей слабости. Я сделал вид, что ничего не заметил, подлил себе виски, хотя все внутри переворачивалось с такой силой, что хотелось залить в себя столько алкоголя, буквально утопиться в нем.

– В прошлом году я потерял сестру, – тихо проговорил я, залпом опрокидывая в себя виски. Взгляд Элизабет казался тяжелым, а я самому себе – идиотом. И зачем я рассказал об этом девушке, которую знал всего несколько минут? У меня даже не находилось слов для того, чтобы обозвать себя. Находилась только ненависть к себе за каждый вдох.

– За дерьмо, – мрачно хмыкнула Элизабет, подняв бокал. Я усмехнулся, разглядывая россыпь бусин в ее волосах. Казалось, она вышла из какого-нибудь другого времени – свободная, легкая, со звенящим смехом и горящими глазами. В них горела жажда жизни даже сейчас, когда там блестели слезы.

– Пусть оно обходит стороной.

– А так бывает? – язвительно выдала она, вскинув брови.

– Хотелось бы.

– Вот поэтому ты и похож на косплей мафиози, – а она ведь даже не подозревала, насколько оказалась права. Именно косплеем на главу семьи я и стал. Скатился на самое дно. Из наследника превратился в заурядного управляющего, который страдал из-за того, как обошлась с ним жизнь. Хотелось бы взять ответственность за себя, что-то изменить. Или вернуться в прошлое, чтобы сделать все по-другому. Но на первое не находилось сил, а второе никто бы не смог. Даже Тайфун, который казался всемогущим. Наверное, и Луиза бы хотела все изменить. Мне все еще было страшно от того, что она действительно могла отказаться от меня, уйти, оставив на кладбище со своими демонами и болью. Я ненавидел себя за то, как обращался с ней, ненавидел злость на весь мир, с которой засыпал и просыпался, ненавидел усталость и себя.

– Слушай, я просто пошутила, – нерешительно проговорила Элизабет, вырывая из мыслей. Я тряхнул волосами.

– Ты меня не обидела.

– А вид такой, будто твоя самооценка от моих слов упала на дно Марианской впадины. Мне даже стало стыдно, хотя я почти никогда не испытываю стыда.

– Ты забавная.

– А ты косплей мафиози! – воскликнула она, со стуком поставив стакан на барную стойку. Еще несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, а затем рассмеялись, как старые друзья. Впервые я чувствовал что-то кроме злости. – Однажды эта боль должна пройти, – вдруг мягко проговорила Элизабет, сползая со стула. Я кивнул, наблюдая за тем, как бахрома на топе колыхалась в разные стороны от каждого движения. – Сколько с меня?

– Я не жадный.

– Спасибо за коктейль, красавчик, – подмигнула Элизабет, направившись к выходу.

– Даже не спросишь, как меня зовут? – крикнул я вслед, пытаясь задержать этот проблеск чего-то светлого. Откуда она вообще взялась здесь среди недели?

– Зачем? Мы ведь не провели вместе ночь.

– Может, как-нибудь выпьем вместе?

– Если судьба сведет, – девушка поправила сумку на плече, коротко усмехнулась и все же скрылась в коридоре. А я вытащил бутылку виски, занял место девушки и плюнул на отчеты, которые завтра нужно было занести Луизе.

Таинственная гостья не хотела покидать голову. Жила ли она дальше после потери? Как относилась к миру?

Я сидел за баром до тех пор, пока глаза не стали закрываться от усталости. Так что я позволил Робби закрыть клуб, а затем отвезти меня домой.

Чертов дом на холме. Дом, в котором раньше было много света и тепла. Дом, в котором никогда не бывало тихо. Сейчас же он больше походил на дорогой и совершенно неуместный гроб обитый красным бархатом – роскошь, на которую все плевать хотели. Иногда мне хотелось сжечь его, оставить от прошлого лишь обломки, а потом я заходил внутрь, как и в этот раз, видел цветы на столике, большой семейный портрет в холле. И каждый раз я опускался на диван, даже не включая свет, вглядывался в наши лица, которые тоже хотел бы видеть в пламени, а, может, в реальной жизни. И каждый раз я засыпал, чувствуя, как внутри все разрывается от бессилия. Ведь кем я был? Слабаком, мальчиком, который так и не стал боссом, мальчиком, который не оправдал надежд.

Я так и заснул на диване, даже не раздевшись и не приняв душ, а утром меня разбудил стук в дверь. Он был таким громким, что голова отозвалась болью, а все тело тянуло так, словно я провел несколько часов в тренажерном зале, а не на диване, который стоил как чья-то зарплата.

Именно в это утро я пожалел о том, что распустил прислугу. Сейчас бы мне не пришлось вставать, тащиться в коридор и видеть недовольство на лице сестры. Мне всегда казалось, что она смотрела так, словно ожидала большего от меня. Не знаю, сколько в этом правды.

– Ты что, только проснулся?

– Занесу я твои отчеты, – простонал я, поправляя рубашку, съехавшую набок. Луиза закатила глаза, отпихнула меня в сторону и по-хозяйски вошла в дом. Она ни капли не изменилась с того момента, как вернулась год назад. Может быть, только взгляд стал тяжелее. На ней все также красовался брючных костюм, волосы все также спадали волнами на плечи, а бордовые ногти были все такой же длины. Иногда мне казалось, что у них с Тайфуном один гардероб классики на двоих.

– Я не за отчетами, – строго произнесла сестра, сложив руки на груди. – У тебя есть десять минут, чтобы переодеться, – она подняла взгляд, – у нас кое-что случилось, – припечатала Лу, мрачно сдвинув брови к переносице. Когда она так делала, уверенность в лучшем будущем почему-то каждый раз пропадала.

Глава 2. Элизабет

Лукас жив. Томас мертв. Я никогда не была близка ни с кем из трех братьев. Но так вышло, что с Томасом нас часто оставляли вдвоем, ведь наша разница в возрасте почти сводилась к нулю.

Все походило на какую-то дурацкую игру в кубик-рубика, который все никто не мог собрать, путая детали и цвета местами с каждым разом все сильнее. Наша жизнь никогда не отличалась спокойствием, но в этот раз все вышло за рамки. Родители даже перестали ограничивать меня, прятать криминальный мир, стали разговаривать о бизнесе в моем присутствии. Пару раз отец даже давал специальные указания, когда я находилась рядом. Это казалось странным. Они готовились к чему-то. К тому, о чем хотя бы косвенно должна знать и я. Вот только я не хотела знать. Привыкла быть в неведении. Что же изменилось сейчас?

Я не понимала, почему мы до сих пор находились в Испании, в доме Лукаса, почему мама ничего не объясняла, а отец на каждый вопрос отвечал: «не телефонный разговор». Как я должна это понимать?

Конечно, мне нравился дом семьи Санчес. Особенно зона у бассейна, где часто читал Адам и отдыхала Лола. Иногда мне даже казалось, что они влюблены друг в друга, а потом появлялся Лукас, и становилось понятно, в кого Лола влюблена по-настоящему. Взгляд Лолы кричал громче любых слов. То, как она смотрела на Лукаса, то, как касалась его, и как смеялась рядом с ним – и дураку стало бы понятно, что между ними есть что-то, из-за чего люди пересекали океаны, убивали и отдавали жизни. Хотелось бы и мне полюбить кого-то так сильно, что не страшна ни смерть, ни другие люди, ни устрашения судьбы. Хотелось бы, но я знала, что этого никогда не будет. Наверняка, отец уже договорился о моей свадьбе с кем-нибудь из клана.

Я шумно выдохнула, отложив книгу в сторону. Вечер уже опустился на город, окутав все вокруг темнотой. Это время должно быть привычным для нас – под покровом темноты всегда происходит все самое страшное. И для тех, кто живет вне закона, кто с легкостью достанет пистолет и выстрелит, ночь должна быть второй матерью, но вот в окнах на кухне зажегся свет, появилась Лола в белом халате, держа за руку Лукаса. Она казалась такой маленькой рядом с ним, а он не выглядел пугающим. За ними было приятно наблюдать. Ни разу за девятнадцать лет жизни я не видела его таким мягким. Лукас никогда так искренне не улыбался.

Сердце сжалось. И от ощущения одиночества, и от радости хотя бы за одного из братьев. После всего… наверное, Лукас заслуживал, чтобы на него так смотрели.

– Так и не поняла, что подглядывать не хорошо? – ехидный голос раздался совсем рядом, а следом на небольшой диванчик опустился Адам, с любопытством поднял книгу, которую я читала. Я отвела взгляд, скрывая смущение.

– Ты сам разве украдкой не посматриваешь на них?

– Ты выросла настоящей занозой в заднице, Лиззи, – усмехнулся Адам. – Уверен, что ты наподглядывала столько всего, что запросто отправишь всех нас за решетку.

– Не хочу рисковать своей головой, – отозвалась я, наконец подняв глаза на брата. Под глазами на светлой коже залегли тени, около губ появились мелкие морщинки, будто кто-то прибавил ему несколько лет через фотошоп, даже привычный свитер оказался помят в нескольких местах. Адам не любил небрежность, но сейчас почему-то был ее воплощением. Наверняка, они с Лукасом снова провели кучу времени без сна. О причинах, конечно, мне никто не рассказывал. Почему все боялись посвящать меня в детали, будто в моих силах, правда, было отправить всех за решетку. В таком случае я бы осталась без семьи, но любой придурок знал, что в нашем мире не выжить без семьи. Именно поэтому отцы отдавали дочерей замуж по договоренности, а сыновей с детства готовили к тому, чтобы стать главой семьи, вести за собой людей.

– Почему ты сидишь здесь?

– Лукас в чем-то подозревает отца? – мы произнесли вопросы почти одновременно, переглянулись и тихо рассмеялись. С Адамом всегда было легко, он позволял оставаться собой – глупой, громкой, яркой, навязчивой и смешной. С Лукасом же все обстояло сложнее, до его уровня мало кто дотягивал, до него нужно дорасти, достать из шкафа лучшие туфли и платья, даже если тебе уже не нужно ничего доказывать, даже если ты родился с золотой ложкой во рту. В этом и различались два таких вроде бы похожих друг на друга брата.

– С чего ты взяла?

– Мы с мамой живем здесь уже месяц, отец ничего не объясняет, Лукас тоже молчит, а мама проводит все время с Софией, – выпалила я. Никогда не умела держать мысли при себе. И не могла винить мать за то, что она забыла о дочери, потому что утешала сестру. Наверное, потерять ребенка очень страшно, а Софии пришлось дважды это пережить и следом похоронить мужа. Не знаю, как она вообще держалась. Пусть и по итогу один из сыновей оказался жив. – Похоже на то, что Лукас держит нас при себе, чтобы в нужный момент поставить отца на место, – я бы не удивилась, если бы это оказалось правдой. Семья священна, но и ее членами можно пожертвовать ради цели.

Адам ничего не ответил, молча залез в карман, достал пачку сигарет и закурил, выпуская дым в воздух. Они никогда не предлагали мне сигареты. А я бы и не взяла. Никогда не курила. Хватало того, что небольшая кухонька в нашем доме пропахла никотином насквозь из-за того, что отец за завтраком курил.

Я снова уставилась в кухонное окно. Лола сидела на кухонной столешнице, а Лукас нарезал помидоры, они о чем-то переговаривались, смеялись, качая головой, и украдкой срывали поцелуи с покрасневших губ.

– Место при Лукасе сейчас самое безопасное, – спустя несколько минут молчания проговорил Адам, вынуждая меня оторваться от разглядывания брата и его жены. – У твоего отца возникли сложности с партнерами итальянцами, назревает конфликт, причем очень сложный, поэтому тебя, возможно, придется отослать еще дальше. А сейчас и в семье Гонсалеса все на грани краха. Мир, как и всегда, трещит по швам, а мы можем только наблюдать за тем, как нити рвутся, потому что еще никто не изобрел швейную машинку для ткани мироздания.

– Ты слишком много читаешь, – было трудно сохранить бесстрастное выражение лица, я сжала ладони в кулаки, прикусила губу, а в голове бегущей строкой неслись слова: «тебя, возможно, придется отослать еще дальше».

– Не думаю, что дойдет до этого, Лиз, – абсолютно серьезно проговорил Адам, сжимая мою руку. Я кивнула. Конечно, побег это всегда крайний случай. И этих «крайних» случаев в одном дне находилось столько, что можно задохнуться, пока бежишь. – Я уверен, что Лукас решит проблему. Как и Тайфун свои. Их не просто так выбрали боссами.

Хотелось бы в это верить. Признаться, я понятия не имела, кто такой Тайфун. Меня никто не посвящал в эту сторону бизнеса отца. Только недавно я начала узнавать о темной стороне своей семьи. И эта тьма почему-то не пугала. Я была ее частью каждый день своей жизни. Кем бы мы ни были, что бы ни происходило, мне не нравилась идея уезжать еще дальше от дома.

– Не скучай, мышка, – Адам, почти как в детстве, щелкнул меня по носу, поднялся и неспешной походкой скрылся в тени сада. Я знала, что где-то между высокими кустарниками есть его любимое место. Адам любил этот сад, часто скрывался в лабиринтах растений, проводил время в одиночестве, в тишине. Он не всегда был таким тихим. Когда-то Адам напоминал меня в глазах других – широкая улыбка, громкий смех и искрящиеся жизнью глаза, к нему тянулись люди, никто бы не заподозрил в нем сына главы мафии, никто бы не решил, что он как-то связан с криминалом. А потом все рухнуло, будто кто-то высосал из него саму жизнь. Мы не виделись несколько лет, я запомнила его живым, а когда приехала, ничего от привычного Адама не осталось.

Тишина снова опустилась на плечи, отчего-то придавив к дивану. Без Томаса было как-то пусто. Если бы он только был жив, мы бы прошлись по клубам, учудили бы что-нибудь далекое от закона, а потом еле добрались до дома, рухнув без сил в гостиной. Может быть, он чертов придурок, садист и плохой человек, но плохим братом я его назвать не могла. Как и никого из них. Иногда мне становилось грустно от того, что мама и отец так и не решились на еще одного ребенка. Хотелось бы и мне безусловную поддержку, мудрый совет и простые разговоры в ночи с кем-то кроме себя.

Я вытянулась в полный рост на диванчике, устремив взгляд в небо, вспоминая, как ворвалась в закрытый клуб сегодня днем. Черт возьми, какой позор. Неужели я действительно дралась с охранником? А кем был тот парень, угостивший коктейлем? С чего такая щедрость?

А не все ли мне равно?

Хотя это было опрометчиво. Не хотелось повторять. Тем более в одиночестве. Все-таки инстинкт самосохранения у меня был.

На кухне погас свет. Дом погрузился в мрачную темноту. А я так и осталась сидеть в саду, пытаясь игнорировать холод, скользящий по коже липкими мурашками. Летние ночи становились по-осеннему прохладными.