========== Shadows of the night ==========
Берген, Алпайн. Особняк семьи Росси.
– Я ненавижу тебя за твою слабость!
На полу гостиной фамильного особняка, сильно помяв роскошное платье от Alexander McQueen, сидит единственная дочь бывшего Дона семьи Росси, двадцатитрёхлетняя Мария. Любимица жёлтой прессы, идеал и кумир девушек Манхэттена, «принцесса» самой влиятельной семьи города утирает ладонями распухшее от слёз лицо, при этом безбожно портит труд лучшего визажиста страны и отказывается вставать с пола.
По комнате, шурша подолом красивого бледно-розового платья от Atelier Versace, нервно ходит мать девушки, Клаудия. Отец Марии Микеле Росси вальяжно развалился на диване и тянет пальцы к пуговицам на жилете от своего смокинга, который зажал грузную тушу и не даёт дышать.
– Встань, приведи себя в порядок и выйди к гостям, – чуть ли не молит дочь мужчина, в душе проклиная своего портного и наконец-то освободив свой немалых размеров живот. – Нельзя, чтобы Бало застал тебя здесь. Не надо его злить.
– Тебе плевать, – надломлено отвечает ему Мария, мнёт в руках подол платья, вышитый камнями и жемчугом, даже отдирает парочку от нервов. – Всем плевать на то, что я выхожу замуж за человека, который старше меня на двадцать лет, за человека, которого толком не видела, за человека, которого не люблю.
– Прошу тебя, не драматизируй! – наконец-то подаёт голос Клаудия и останавливается напротив дочери. – Я не любила твоего отца, но это не помешало мне стать супругой будущего Дона и родить ему троих детей! Не веди себя, как простолюдинка! Твой муж – наследник влиятельной семьи, его родители занимают высокие посты в правительстве, и если твой брат считает, что тебе надо связать с ним жизнь, то ты так и сделаешь!
– Мой брат – чудовище, – пытается перекричать мать девушка. – Ему плевать на меня, ему главное его бизнес! Вы боитесь его, хотя сами его создали. Вы даже меня на алтарь его амбиций положили! Меня, собственную дочь.
– Хватит! – кричит на неё женщина. – Если ты такая умная и сильная, скажи ему всё в лицо, я послушаю. Двор полон гостей, на вашу помолвку приехали самые важные люди двух стран, а ты сидишь тут и сопли на кулак наматываешь!
– Я люблю Леона, – переходит на рыдания Мария, продолжая размазывать остатки макияжа, на который ушло три часа.
– Этого оборванца? – подскакивает с дивана Микеле. – Какого-то уличного художника? Моя дочь! – багровеет мужчина. – Забудь! Твоя любовь стоит во дворе и ждёт тебя! Прекрати меня позо…
Все трое находящихся в комнате резко поворачиваются к двери, в которую входит младший сын Микеле и вот уже как четыре года новый Дон семьи Бальтазар Росси. Он бросает полный презрения взгляд на вмиг побледневшую и даже пытающуюся подняться с пола сестру и проходит к дивану. На Бальтазаре или как его зовут близкие Бало, как и всегда, сшитый специально для него лучшим портным страны чёрный, сидящий, как влитой, костюм, надетый на тёмно-синюю шёлковую рубашку, его волосы зачёсаны назад, а один взгляд антрацитовых глаз заставляет умолкнуть всех присутствующих. В комнате наступает абсолютная тишина, и даже слышно тиканье часов викторианской эпохи на стене.
– Ты уже приехал, – прокашливается Клаудия, отчаянно пытаясь взять себя в руки. – Мы только вот собирались выйти к гостям, – продолжает тараторить женщина и медленно проходит к сыну.
– Приведи себя в порядок, – ледяным тоном приказывает сестре Бальтазар, при этом даже не смотря в её сторону.
– А где Гаспар? – всё ещё пытается разрядить обстановку Клаудия.
– Помолвку сестры он не пропустит, и даже если придётся доставать его из-под очередной шлюхи, Калум достанет, – отмахивается Бальтазар и, встав на ноги, двигается к выходу. – У меня слишком мало времени, поэтому не будем тянуть.
– Бало, – доносится писк с угла, где до этого сидела Мария, и мужчина, остановившись на полпути, поворачивается к ней. – Ты делаешь меня несчастной.
Клаудия и Микеле вмиг бледнеют, первая лихорадочно придумывает, как бы встрять между детьми, а второй глазами ищет прислугу, чтобы ему поднесли коньяка, желательно бутылку.
– Малышка, – скорее скалится, чем улыбается Бало и медленно идёт к сестре. Он опускается на корточки перед девушкой и берёт её руки в свои ладони. – Ты будешь счастлива, просто ты слишком мала, чтобы знать, что такое счастье. Я тебе его, считай, дарю. Уверен, моя сестрёнка – умница и не позволит ничему омрачить настроение своего брата, – он нагибается и оставляет короткий поцелуй на лбу зарёванной девушки. – А теперь поднимись к себе, приведи себя в порядок и спускайся во двор.
– Я не люблю его… – всхлипывает Мария.
– Докажи тому, кого любишь, что твоя любовь – не просто слова, – вкрадчиво говорит Бальтазар, убирая выбившуюся из причёски девушки прядку волос за ухо. – Порадуй брата, иначе груз твоей любви похоронит твоего бродяжку-художника. Да, да, – продолжает поглаживать по волосам девушку Бало. – Я знаю его.
– Ненавижу тебя…
– Я тоже тебя люблю, – Бало ещё раз целует девушку и, поднявшись на ноги, идёт к выходу.
– Лея, – громко зовёт Клаудия, и в гостиную входит хрупкая женщина лет сорока. – Проводи Марию в её спальню и проследи, чтобы она привела себя в порядок.
– Да, госпожа, – кланяется женщина и идёт за буквально тащащей себя к лестницам девушкой.
Огромный двор самого дорогого в округе Берген особняка украшен лучшими дизайнерами и флористами мира, специально привезёнными со всех уголков земли для этого дня. На мероприятии играет любимая группа Марии, столы ломятся от изысканных блюд и закусок. Бальтазар распорядился открыть семейный погреб, поэтому гости этим вечером наслаждаются лучшими винами, годами коллекционируемыми семьёй Росси.
Сам Дон медленно ходит между столами, принимает поздравления, слушает просьбы и пожелания и тепло со всеми общается. Бальтазар как раз слушает хвалебные речи близкого семье конгрессмена, когда замечает идущего к нему старшего брата Гаспара.
– Отойдём, – нагибается к нему Гаспар и приветливо кивает его собеседнику.
– Ещё час, и новость о сенаторе появится на всех телеканалах страны.
– Ты сделал всё, как мы и договаривались? – осматривая двор, спрашивает младший.
– Конечно, – усмехается Гаспар. – Его убила семья Феретти. Мы вчера заключили с ним контракт, посадили пару деревьев, профинансировали строительство школы. Зачем нам убивать его? – театрально разводит руки старший. – Ах, да, – подмигивает он брату. – Совершенно случайно оказалось, что шлюха, с которой он проводил ночь, принадлежит семье Феретти. И уж точно случайно то, что его убили ударом ножа в сердце.
– Их знак оставил?
– Обижаешь, – дуется Гаспар. – В Корпорацию мы не обращались, разрешений не просили, я даже своим дело поручать не стал. Сам всё сделал.
– Чудесно. У нас помолвка, нам не до убийств, мы вне подозрений, – усмехается Бало.
– Сто лет сюда не приезжал, – Гаспар бросает взгляд на особняк, вдыхает воздух полной грудью и подмигивает мимо проходящим дамам. – Никто не обидится, если, выразив почтение сестрёнке, я уеду в Royal? – спрашивает разрешение у брата.
– Сегодня мы больше не работаем, поэтому поезжай, я присоединюсь к тебе позже, – хлопает его по плечу Бало и двигается в сторону только прибывшего сенатора.
Манхэттен, квартира заместителя начальника отдела по «борьбе с организованной преступностью» полиции Нью-Йорка, Майкла Амато.
– Не дали аккредитацию! Что за бред? – возмущается Айна, попутно натягивая на себя джинсы и двигаясь к кухне. – Нет, ты представляешь, это какой-то маразм. Будто бы это госдепартамент страны, а не какая-то вечеринка! С каких пор на освещение такого рода мероприятий мне нужна аккредитация? – чуть ли не кричит девушка. – Они превратились в богов, это мы сделали их богами! – она протягивает руку к обжаренному бекону на тарелке и, прикрыв веки, с удовольствием его жуёт.
– Это временно, – Майкл кладёт перед ней яичницу и идёт к холодильнику за соком. – Как возвели на престол, так и опустим. Хотя ты мне так нужна была на этой помолвке.
– Знаю, – грустно бурчит Айна. – Я сама так ждала этого дня. Там все! Ещё и семьи из Азии прилетели. Представь, сколько бы интервью, сплетен я бы там собрала. Но помолвка закрыта для прессы.
– Надеюсь, на свадьбу ты уж проберёшься, такое пропускать нельзя. А то без тебя я будто слеп, – Майкл тоже садится за стол и тянет поближе свою тарелку.
– Прости, любимый, – с полным ртом отвечает Айна. – Обещаю, я туда прорвусь, все связи использую. Я знаю, как тебе важно покончить с Росси.
– Очень важно, – вздыхает Майкл. – Хоть двадцать лет потрать на эти дни в полицейском участке – бесполезно. А одно доказательство, одна сенсация, и я приведу в суд этих сукиных детей. Вот тогда кресло капитана будет моим. Эта жирная свинья, сейчас его занимающая, только и знает, что тени своей боится, не даёт лишних движений делать. Так правосудие никогда работать не будет.
– Понимаю, сама у такой работаю, – Айна продолжает ковыряться вилкой в яичнице и задумывается.
– Но, в любом случае, твоя безопасность для меня важнее всего, поэтому, если не пропустят и на свадьбу, мы это переживём, а ты несанкционированных шагов не предпримешь.
– А через забор перепрыгнуть? – заливается смехом Айна.
– Ладно, доедай быстрее и выходи первой, – подгоняет ее Амато. – Мне сегодня надо пораньше в участок, так что я выйду следом.
– Как же мне надоело прятаться, – недовольно бурчит девушка и отодвигает тарелку.
– Но, малышка, ты же всё понимаешь, – накрывает рукой ее ладонь Майкл. – Разнюхай кто про нашу связь, и мне повышения не видать. Ты ведь знаешь, что связь со скандальной журналисткой мне звезд не добавит.
– Знаю, прости, просто капризничаю, – выдыхает Айна и встаёт из-за стола.
– Я получу должность, докажу свою компетентность, а потом можно будет не прятаться, – Майкл подходит к ней и притягивает к себе. – Мы сразу же съедемся и нормально с тобой заживём.
Он долго целует девушку и отпускает, только вспомнив про время. Айна натягивает футболку и, схватив свои вещи, идёт на выход. Она пару раз осматривает улицу из подъезда и, только убедившись, что никого нет, быстрыми шагами идёт в сторону соседнего квартала, где оставила ночью свой БМВ.
***
– Совсем обалдела, сильно опаздываешь, – стоит Айне усесться за свой рабочий стол, как прямо на него же плюхается ее босс и хороший друг Ким Дэвон.
– Работала, – бурчит Айна и включает ноутбук.
– Вижу по засосам на твоей шее, что очень много работала, – усмехается Дэвон и протягивает ей кофе.
– Да я и так расстроена, а ещё ты меня достаёшь, – огрызается Айна, но кофе берёт.
– Всё ещё не смиришься, что тебя на помолвку «принцессы» Росси не пустили?
– Вообще-то это ты должен возмущаться, ты же босс, а мы потеряли столько материала.
– Скажу тебе по секрету, подальше от ушей мегеры, – косится в сторону стеклянного кабинета главного редактора Дэвон и нагибается ближе. – Я даже рад, потому что тебе туда соваться не стоит.
– Перестань, а то я начну думать, что ты трус, – кривит рот Айна.
– Я просто трезво мыслю, – пожимает плечами Дэвон. – У меня жена, двое детей, я не ищу приключений на свою задницу и очень не хочу, чтобы твоя их нашла. До этого мы работали по мелочам: сутенёры, мелкие наркоторговцы – но ты, малышка, полезла в высшую лигу, а там просто угрозами или дохлыми крысами перед дверью не обойдёшься. Уж я-то знаю.
– Мы не в светской хронике работаем, – злится Айна, но старается не повышать голос. – Мы занимаемся расследовательской журналистикой! Семья Росси в прошлом году убила своей наркотой двести тридцать человек, тебе показать статистику? Да, ту самую, которую правительство прячет. Они объясняют смерти чем угодно, только не наркотиками, потому что боятся его, как собаки, и потому что у многих есть с ним общий бизнес. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. В Нью-Йорке после вытеснения латиноамериканских поставщиков работают три семьи, а самые крупные партии поставляют именно Росси. Я это знаю, ты это знаешь. Но что мы делаем? Мы терпим. Трясёмся перед ними. А потом твердим на весь мир, что СМИ – это четвёртая власть, что нам под силу всё поменять. Я в это всё равно верю, и я поменяю. Они отступятся рано или поздно, а я поймаю этот момент, а потом им не отмыться. Тут главное – открыть глаза общественности, а наша газета – лучший для этого способ. Мы посадим не только Росси, но и всех тех коррумпированных сенаторов и конгрессменов.
– Ох, переживаю я за тебя, очень сильно, – грустно говорит Дэвон. – Попадись ты им на глаза, даже твой отец тебя не вытащит, поэтому не лезь на рожон. Ты слишком молода, чтобы, как наш бывший коллега, задохнуться дома от газа. Мы ведь знаем, что это был не несчастный случай. Напиши лучше про геев, которые вчера в Бруклине подрались. Народ любит зрелища, а кровищи там было много. Наш фотограф как раз сейчас фотографии редактирует.
– Сам про это пиши, – огрызается Айна. – Я хочу пару звонков сделать и заказать новое платье.
– Зачем? – приподнимает брови Дэвон.
– В конце месяца я иду на свадьбу, – подмигивает ему девушка.
– Глупый амбициозный ребёнок, – тяжело вздыхает Дэвон и возвращается в свой кабинет.
***
Куинс, домик семьи Пол.
– Ты опять сильно устала, у тебя напряжены все мышцы, – Крис делает мягкий массаж сидящей в кресле маме. – Мне не нравится, как ты выглядишь, я беспокоюсь.
– Помолвка из меня все силы выжала, – вздыхает женщина и морщится, когда Кристина надавливает на болезненные точки.
– Ну хоть выходной бы тебе дали, ты работаешь трое суток без сна, – возмущается девушка, продолжая массировать шею женщины.
– Госпожа никому не доверяет, кроме меня, – устало вздыхает Лея. – Я должна быть начеку, следить за слугами, обеспечивать её всем, что она пожелает. Ты же знаешь, она капризная, а работу терять мне сейчас нельзя.
– Она изверг! – восклицает Крис. – Ты могла бы хотя бы завтра взять выходной, ты заслужила.
– Я постараюсь с ней поговорить, может, она разрешит хотя бы раньше уйти. Я на ногах еле стою.
– Хочешь, я выйду за тебя? Я ведь уже пару раз тебя в прошлом году заменяла, я знаю, что и как. Один день я с ней повожусь, а ты отоспишься, – предлагает девушка.
– Не знаю, согласится ли она, и потом у тебя уроки, своя работа, – отмахивается Лея.
– Со следующей недели я не учусь, как раз экзамены сейчас сдаю. Я могу и в кофейне взять выходной, – настаивает Крис. – Спроси у неё завтра, если что, я тебя заменю. А ты ту неделю опять комплекс лечения для сердца и общего состояния примешь.
– Ты моё солнце, – тепло улыбается дочери Лея и, приподнявшись, целует ее в щёку. – А теперь пойдём, я тебя покормлю.
***
Семье Росси принадлежит сеть ночных развлекательных заведений Royal. Сюда входят казино Royal dreams, ночной клуб Royal, несколько стриптиз клубов и работающие под прикрытием гостиниц публичные дома. Работу всех этих объектов контролирует Гаспар. Бальтазар сразу, как вступил в должность, произвёл реорганизацию и чётко разграничил наркоторговлю от всего остального бизнеса семьи. Это было сделано, чтобы в случае проблем с одним бизнесом, второй всё равно работал бесперебойно и обеспечивал приток дохода в казну семьи. Именно поэтому все остальные объекты официально не числятся за семьёй Росси, а зарегистрированы под девичьей фамилией матери. Помимо семьи Росси в Нью-Йорке функционируют семья Феретти и семья Карло. Первых Бальтазар планирует вытеснить из города, а вторых – присоединить к себе.
***
Бальтазар оставляет охрану у дверей и проходит к обтянутому зелёным сукном столу. Крупье перестаёт раздавать карты, и все, кто до этого играл, поднимаются на ноги и, поклонившись гостю, переходят за другие столы. Гаспар отодвигает фишки и просит себе и брату виски.
– Я потерял слишком много времени и даже средств, пока ты изрисовывал стены в тюрьме, – сдвигает брови на переносице Бало и стучит пальцами по поставленному напротив него бокалу.
– Я уже пообещал, что это посл…
– Я не закончил, – перебивает его Бальтазар и поднимает взгляд на брата. – Ты не просто мои глаза ночью и каратель, ты – единственное доверенное лицо, и ты консильери. Если ещё раз подведешь меня и сядешь в тюрьму, то я сделаю всё возможное, чтобы ты больше никогда не вышел.
– Я понял, – тихо говорит Гаспар и опускает глаза.
– Нюхай, что хочешь, трахай, кого хочешь, да хоть на Таймс-сквере устрой оргию, но будь добр потом вернуться домой, а не за решётку. Ты меня понял?
– Понял, – понуро отвечает старший.
– Вот и прекрасно, – Бало берёт бокал в руки и, чокнувшись с бокалом Гаспара на столе, делает первый глоток. – За возвращение моего любимого брата. Что у нас с той газетёнкой? Откуда был слив? Как они узнали о моей командировке в Лондон?
– К сожалению, я всё ещё не могу выяснить, – зарывается пятерней в волосы Гаспар. – Но у них точно есть информатор в верхах, возможно, даже в аэропорту и в полиции.
– Пусть Калум встретится с главным этой газетёнки, позовёт его на кофе, и мы сделаем щедрый подарок и предупреждение, – говорит Бало. – Если этот человек от встречи откажется, что вполне реально, учитывая, какой курс они держат, то пусть Калум сам навестит его и, опять же, не без подарка. Если и этот вариант не сработает, то пусть с ним поговорит наш многоуважаемый друг-сенатор.
– Не легче ли мне самому зайти в гости? – приподняв бровь, спрашивает Гаспар.
– Нет, мне не нужно лишнее внимание, а после твоего визита оно точно будет, – отрезает Бало. – Физическая ликвидация – это последнее, к чему нам стоит прибегнуть. Если у главного в газетёнке есть мозги, то он возьмёт деньги и поедет выбирать себе недвижимость.
– Как скажешь. В любом случае, на эту журналистку Айну Фатих, которая тебе продохнуть не даёт, я компромат собрал, одно твоё слово – и я ее прихлопну.
– Надо думать глубже, – усмехается Бальтазар и откидывается на спинку кресла. – Меня не интересует эта мелкая рыбёшка, меня интересует тот, кто позволяет таким материалам выходить в свет. Так что если рубить, то голову. Айна Фатих… – смакует на языке Бальтазар. – Айна – это ведь "родник" с арабского? Я всё ещё немного помню язык, – смеётся он.
***
Айна уже как час ворочается в постели в своей маленькой квартире-студии на Манхэттене и не может уснуть. Поняв, что сон не идёт, она решает полежать в ванной, смыть с себя усталость и успокоить возбуждённый насыщенным днём мозг. Девушка не ленится, зажигает свечки, добавляет морскую соль в ванну. Она погружается в обволакивающую ее воду, прикрывает веки и полностью расслабляется. Внезапно в тёплой, наполненной паром ванной комнате становится холодно. Холод пронзает чуть ли не до костей, Айна резко присаживается в ванне, обнимает себя руками и даже думает, что, наверное, заболела, потому что в квартире двадцать пять градусов, во дворе – начало лета, а ее так сильно лихорадит. Она приподнимается, чтобы вылезти из ванны, но, застыв на полпути, с ужасом наблюдает, как одна за другой потухают свечи. Дверь в ванную закрыта, сквозняка нет, но все четыре ароматические свечи потухают, так и оставив ошарашенную девушку в уже остывшей воде.
***
– Даже солнце рано или поздно потухнет, недолго этой Айне блистать осталось, – усмехается Бальтазар и идёт к ждущей его у дверей охране.
========== My eyes on you ==========
Тёплое и солнечное утро выходного дня в Нью-Йорке омрачает только новость о трагической кончине активного общественного деятеля и сенатора Джо Майлза. Майлз был найден полицией в номере одного из отелей в пригороде с воткнутым прямо в сердце ножом. Все утренние газеты страны пестрели заголовками из серии: «Сенатор погиб под шлюхой», «Позорная смерть того, кому граждане доверили свою жизнь», «Как сенатор Майлз пал жертвой своего аппетита?» – и всё в этом роде. Проститутку, которая обслуживала в ту ночь сенатора, полиция нашла сразу же, и сейчас она находится в участке. По словам девушки, она покинула гостиницу в 20:05 вечера, оставив мужчину в комнате, и к убийству не причастна. Камеры наблюдения подтвердили её слова, так же как и медики, которые назвали время смерти сенатора – половина десятого вечера. Полиция сейчас ищет любые зацепки, которые бы могли пролить свет на страшное убийство. Камеры других посетителей отеля в этот промежуток времени не зафиксировали.
***
Амато вертится на своём кресле, в сотый раз задаёт одни и те же вопросы своим людям и продолжает рассматривать скудный материал, собранный по делу об убийстве. Он сразу по почерку узнал убийц сенатора, но он слишком долго в полиции, чтобы верить своим глазам, а не интуиции. Следователя отрывает от дум пришедшее на мобильный смс от Айны:
«Пошли ребят за моей газетой, тебе понравится».
Майкл просит помощника принести ему газету и сразу бросается к NY Standart. Первая полоса газеты, как и у всех остальных в это утро, посвящена смерти сенатора. Майкл улыбается, прочитав заголовок, и уже в который раз отмечает про себя пытливый и незаурядный ум своей девушки.
Громкое убийство на пересечении 44 и 45, или как семья Росси решила сменить фамилию.
Амато пропускает описание места преступления и деталей убийства и сразу переходит к последнему абзацу, именно там обычно Айна собирает всё самое интересное. Он с огромным интересом читает, как чётко и правильно девушка объясняет выгоду от смерти сенатора двум семьям, периодически кивает и гордится ее мастерством.
«Можно самим скопировать ушитый драгоценными камнями милитари пиджак от Balmain и пришить бирку или купить его в любом мало-мальски уважающем себя китайском интернет-магазине. Но если вы, гордо задрав подбородок, продефилируете в этом пиджаке по улицам Большого Яблока, пытаясь убедить прохожих, что это Balmain, то я вам сочувствую. И Росси – не Феретти, пусть даже бьют в сердце и оставляют чужую подпись.»
NY Standart, корр. Айна Фатих.
Амато убирает газету в полку и сразу набирает Айне смс.
«Ты умничка».
«Всё раскупили, это невероятно! У мегеры чуть приступ не случился, что тираж закончился».
***
Гаспар с трудом разлепляет веки и пытается выбраться из-под груды тел, оккупировавших кровать в номере-люкс отеля Four Seasons. Он помнит, что пил в казино, потом поехал в клуб, заказал приватные танцы и всё. Дальше туман, он ничего не помнит, а голова раскалывается так, что будто по швам пойдёт. Он отталкивает посапывающего на груди парня и тянется к тумбочке за разрывающимся мобильным.
– Живо ко мне.
Судя по голосу брата, случилось что-то ужасное, но даже если за дверью гостиницы начало конца света, то без душа Гаспар никуда не пойдёт. Как раз к тому времени и Бало немного успокоится, с такой головой Гаспар злого брата не выдержит. Второпях приняв душ и приведя себя в порядок, он вызывает своих охранников и, поручив им разобраться с гостями и администрацией гостиницы, спускается вниз к своему Феррари.
***
Бальтазар разъярён. Гаспар сперва пару минут только на пороге кабинета топчется, ближе подойти не рискует. Бало сидит в своём кресле, ворот рубашки расстегнут на три пуговицы, волосы взъерошены, весь стол завален газетами, они даже на полу стопками. За ним скалой нависает молчаливый Калум.
– Тебе красную ковровую дорожку расстелить? – хмуро смотрит на брата Бало.
– Что произошло? – наконец-то проходит к столу Гаспар и моментально ловит брошенную в него братом газету. Быстро пробежав глазами по газете, он застревает на последнем абзаце и громко выругивается.
– Значит, я не успел.
– Сворачиваем тот план с газетёнкой, – отшвыривает в сторону газеты Бальтазар и поднимается на ноги. – Пусть эту журналюгу найдут. Вечером я с ней поужинаю.
– Но…
– Слушай меня внимательно, – не даёт договорить младший. – Она ведь ищет со мной встречи столько времени. Пусть ее от моего имени пригласят на ужин, я дам ей интервью, отвечу на пару вопросов, возможно, разрешу участвовать в свадьбе. Попробую привлечь на свою сторону. Покажу ей, что я открыт для прессы и мне нечего бояться. В восемь в ресторане Olivia, чтобы она сидела за моим столом.
– С чего ты взял, что она согласится? – не понимает Гаспар плана брата.
– Хороший журналист должен подавать информацию сбалансированной, а она позиционирует себя именно такой. Она дала в этом материале одну точку зрения, пусть теперь послушает и мою.
– Это очень умно, – усмехается Гаспар. – Но зачем тебе столько газет? – оглядывает он комнату.
– Мы скупили почти весь тираж, это не очень-то поможет, у них есть интернет-версия газеты, но пусть так, чем ничего, – говорит Бальтазар и идёт к двери. – Ты займись девчонкой, а я приведу себя в порядок и поеду к семье Сенатора, выражу соболезнования.
***
– Ты не поверишь, я до сих пор в шоке, у меня такое возбуждённое состояние, что я не могу собраться, – Айна второпях пихает в рот любимый салат и запивает его апельсиновым соком.
– Я вижу, – улыбается ей сидящий напротив Майкл. – Ты ешь уже вторую тарелку салата, хотя обычно и с одной не справляешься.
Пара сидит в небольшом семейном кафе в Бруклине. Майкл бросил всё и сразу приехал на встречу, стоило Айне сказать, что Демон пригласил ее на ужин.
– Мне позвонил его секретарь, – наконец-то отодвигает полупустую тарелку Айна. – Я не поверила. Ты-то знаешь, сколько запросов на интервью я засылала в его офис и не получала ответа. Никакого. Так вот, я не поверила, но потом со мной связался Монстр. Ты можешь себе представить? Сам Гаспар Росси позвонил мне, чтобы я подтвердила встречу.
– А мегера? Почему они не сделали это через главного, как и принято обычно, – недоумевает Амато.
– Не знаю, – пожимает плечами Айна. – Но она ничего не знает, и я не скажу.
– Айна, – вздыхает Майкл. – Это очень опасно, как и для жизни, так и для твоей будущей карьеры.
– Мегера не разрешит, придумает сотню причин, и вообще, может, сама захочет пойти на ужин, урвать сенсацию, но она же тупая! – вскипает Айна. – Она не сможет задать те вопросы, которые хочу задать я. И потом, Росси хотят видеть именно меня.
– Всё равно поставь в известность редакцию, а я возьму под охрану район, где ресторан. Придётся злоупотребить служебными полномочиями, но мне плевать. Главное, чтобы тебе ничего не угрожало.
– И не будет! – Айна просит официантку долить ей кофе. – Он хочет отмыться, думает, он такой умный, накормит меня, может, пару хвалебных слов скажет, и я сойду со своего курса. Я хочу, очень хочу, чтобы он даже взятку предложил, но это вряд ли. Он не настолько дурак. Наверное.
– Он страшный человек, – массирует виски Амато. – Он там же тебя может прихлопнуть. Я очень сильно переживаю. Всё-таки тебе надо ему отказать.
– Да что с тобой? – громче, чем хотелось бы, спрашивает Айна и извиняющимся взглядом смотрит на обернувшуюся к ней пожилую пару за соседним столом. – Это ведь ты учил меня идти до конца! Ты половину жизни положил на борьбу с коррупцией и организованной преступностью, ты меня вдохновлял, а сейчас я уже готова сорвать куш, а ты меня тормозишь.
– Нет, ни в коем случае не торможу, просто сильно переживаю.
– Ну, наматывай круги в том квартале, если тебе так будет спокойнее. Но ты прекрасно знаешь, что он меня не тронет. Он мог бы подослать киллера или громил, чтобы меня припугнули, а он зовёт на ужин. На самом деле, это очень красивый ход, – смеётся Айна. – Он решил брать обходительностью. Чёрт возьми, поверить не могу, что я увижу Бало, сукиного сына, Росси, – бьёт по столу руками девушка и снова извиняется перед посетителями. – Я увижу самого Демона. Впервые не за толстым стеклом бронированной машины и точно не на мутных фотографиях.
– Хорошо. Я буду у ресторана без пятнадцати восемь, придётся быть в гражданском. Надо мне машину арендовать, – нехотя соглашается Амато. – Даже прослушку не могу поставить. Они тебя у дверей тщательно проверят.
– Всё, всё, не переживай. У меня хорошее предчувствие, – улыбается ему Айна и тянется к меню десертов. – Доем и поеду домой. Я обещала сестрёнке приехать на чаепитие с её куклами.
– Ты же ненавидишь дом. Опять у тебя будет стресс.
– Я ненавижу отца, но малышку люблю. Придётся пожертвовать несколько сотен нервных клеток, но лучше я так себя чем-то займу, а то у меня сердце из груди буквально выскочит в ожидании вечера.
***
Крис устало опускается прямо на пол в танцевальном классе и медленно разматывает ленты с пуант. Она, морщась, осторожно массирует ноющие ноги и только потом, поднявшись, идёт в раздевалку.
Крис сложнее, чем ее согруппницам, потому что она не с детства занимается этим видом искусства, а с четырнадцати лет. В тот поворотный вечер ее жизни, когда Крис по приглашению троюродной сестры танцевала в её колледже, ее заметил преподаватель лучшей школы балета Нью-Йорка. С тех пор Крис одна из четверых студенток во всей школе, кто учится по гранту. Сама девушка никогда не смогла бы позволить себе обучение в самой престижной школе балета в стране.
Лея одна растит дочь. Отец ушёл из семьи, когда Крис было три годика, оставив им дом, и больше от него ничего не слышно. Сразу после школы Крис начала подрабатывать, чтобы помогать маме, и даже сейчас, после уроков балета, бежит в кофейню, где работает официанткой. Крис мечтает стать блестящей танцовщицей, выступать на сцене Метрополитен-оперы, и всё это ради того, чтобы мама перестала работать. Последние пять лет она работает экономкой у одной богатой и влиятельной семьи. Лея неплохо зарабатывает, но за каждую копейку платит своим потом. С каждым годом женщине всё сложнее из-за возраста, а теперь ещё и здоровье, которому она никогда не уделяла должного внимания, подводит.
Крис часами из зала не выходит, несмотря на боль в ногах, моральное истощение, она всё равно танцует, слушает каждое слово преподавателя и всё мечтает о большой сцене. Это единственный шанс вырваться и обеспечить маму всем, чем можно.
Закинув в рюкзак одежду, девушка выходит из школы и понуро плетётся к магазину. Надо купить продуктов по списку матери и краску для волос. Стать блондинкой было ужасной идеей, теперь каждые две недели приходится осветлять корни, но в тёмный Крис возвращаться не хочет. Все студентки и даже преподаватели считают, что Крис очень идут золотистые локоны, и она теперь и сама в это верит.
***
Через час после чаепития с куклами и болтовни с пятилетней сестрёнкой Мэй, Айна прощается с девочкой и спускается вниз. Уже почти шесть вечера, надо успеть заехать домой, переодеться и поехать на ужин.
Айна благодарит Монику, вторую жену отца, за лимонад и присаживается на стул, пока женщина хлопочет на кухне. Айна предупреждает, что на ужин не останется, но Моника всё равно кладёт перед ней то фрукты, то десерты. На самом деле Айна хочет уйти до приезда отца, чтобы с ним не сталкиваться, но от капкейков не отказывается, не расстраивает женщину.