Его банан

Penelope Bloom

His banana

Copyright © Penelope Bloom 2018

© Парахневич Е., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2020

Глава 1
Наташа

Уж что-что, а опаздывать я умею. И вообще попадать в неловкие ситуации – в этом деле я, можно сказать, профи, а Нью-Йорк помогает мне творить глупости. Как-то раз, например, я не вышла на работу, потому что решила, будто выиграла в лотерею (оказалось, случайно глянула на результаты предыдущей недели). По дороге за выигрышем я успела сообщить боссу, что мне надо съездить по одному очень важному делу, и если вдруг буду нужна – пусть ищут меня на моей шикарной яхте, где я вкушаю виноград из рук высоких загорелых красавцев. Увы, босс юмора не оценил, распечатал мое письмо и раздал его всей редакции. Так что винограда в тот вечер мне не досталось, пришлось утешать себя затхлым попкорном.

В другой раз я посмотрела на ночь «Марли и я», прорыдала до самого утра и отправилась на работу с красными зареванными глазами. Еще я вечно садилась в метро не на тот поезд, по полчаса искала ключи от машины, которой у меня никогда не было, а однажды даже пропустила ужин с лучшей подругой, потому что у моей собаки приключился нервный срыв.

М-да… Это, конечно, не повод для гордости, но я и впрямь ходячая катастрофа. Нет, даже не так. Хуже! Я буквально притягиваю к себе неприятности. Если есть кнопка, которую ни при каких обстоятельствах нельзя нажимать, бесценная ваза или дышащая на ладан старушка, в общем, хоть что-то, представляющее для вас ценность, – не вздумайте ни при каких обстоятельствах подпускать меня близко. Одно утешение – журналист я, наверное, неплохой, раз до сих пор не вылетела с работы. Правда, задания мне дают самые унылые, лишний раз напоминая, какая я все-таки неудачница… Как бы хорошо ты ни умел писать, трудно пробиться на должность ведущего репортера, если ты каждую минуту можешь сесть в лужу.

– Просыпайся!

Я пнула Брэйдена под ребра. Брат застонал и перекатился на бок.

Ему через неделю стукнет тридцать, а он до сих пор живет с родителями. Взамен они требуют только одного – чтобы он хоть чуть-чуть помогал по хозяйству. Увы, братец из тех, кто пальцем о палец не ударит лишний раз, поэтому у родителей порой лопается терпение и его выгоняют на улицу. Тогда Брэйден ночует у меня в кладовке, потом через пару дней просит прощения у родителей и возвращается под родную крышу.

Если я – воплощение хаоса, то Брэйден – ходячий бардак. Он унаследовал ту же тягу к разрушениям, что и я, но не пытается хоть как-то исправлять свои ошибки. В результате у нас имеется двадцатидевятилетний детина, который днями напролет играет на телефоне в «Покемон-гоу» и изредка подрабатывает «санитарным инспектором» – то есть за сущие гроши метет городские улицы.

– Солнце еще не встало, – сквозь сон запротестовал Брэйден.

– Бесплатная гостиница закрыта! Иди мирись с папой и мамой и верни мне мою кладовку!

– Ладно, ладно. Только поймаю одного редкого покемона, пока я в центре города… А потом, может, и к родителям загляну…

Я набросила пальто, взяла две разные туфли – темно-коричневую и синюю, потому что не было времени искать подходящую пару, – и на цыпочках прокралась к выходу. Хозяйка дома жила прямо напротив меня и при каждом удобном случае спешила напомнить про арендную плату.

Нет, за жилье я плачу… почти в срок. Просто из-за вечной черной полосы в жизни я зарабатываю не так много, как хотелось бы, а помимо аренды порой приходят и другие счета. Например, за электричество. Иногда, если вдруг подфартит, мне удается даже купить продуктов. Родители у меня не самые состоятельные люди, обычные педагоги, но зарабатывают они неплохо, поэтому при необходимости, конечно, могут подкинуть мне денег. Однако я не прошу: не то чтобы было стыдно сидеть у них на шее, просто не хочется лишний раз их волновать. Поэтому я взяла с Брэйдена самую страшную клятву, что он ни при каких обстоятельствах не расскажет им о моем пустом холодильнике. Все равно я скоро встану на ноги и забуду эти дни как страшной сон.

Жизнь в Нью-Йорке – удовольствие не из дешевых, но я ни на что его не променяю. Ни в каком другом городе я просто-напросто не найду себе места. Только в Нью-Йорке с его толпами на улицах в любое время дня и ночи я не буду выглядеть белой вороной ни с разными туфлями на ногах, ни в пальто наизнанку.

На работу я всегда ехала с радостью – даже в те дни, когда по прибытии меня ждала выволочка за опоздание.

Редакция, где я работала, была, мягко говоря, не самой богатой. Столы из ДСП с облупившимися слоями серой краски. Стены – такие тонкие, что пропускали любой звук с улицы. Компьютеры – древние и громоздкие: мониторы килограммов по пятнадцать и размером с перекормленного младенца. Печатная журналистика умирала медленной смертью, и на моем рабочем месте это очевиднее некуда. В журнальном бизнесе оставались лишь глупцы, не способные учуять запах разложения, или ярые фанатики своего дела. Лично я себя с гордостью относила и к первым, и ко вторым.

Не успела я зайти в редакцию, как из своего кабинета выскочил Хэнк. Он сидел за таким же убогим столом, как и мы, только отгородил себе каморку в углу большой комнаты, где размещались остальные. Хэнк был главным редактором журнала и единственным из всей нашей братии, с кем я практически не общалась.

Правда, был еще мистер Ванстейд, но он у нас почти не появлялся. Лишь следил, чтобы у журнала были рекламодатели и вовремя платилась аренда крохотного кусочка небоскреба, который мы считали своей редакцией.

При появлении Хэнка моя лучшая подруга Кэндис вытаращила глаза и замахала руками. Уж не знаю, о чем она пыталась предупредить. Да и что я могла бы сделать, если мне собирались дать очередное паршивое задание?

Хэнк по своему обыкновению окинул меня взглядом с головы до ног. У него были густые брови, ужасно похожие на усы, отчего складывалось впечатление, что у нашего редактора то ли третья бровь над губами, то ли усы на лбу. Я так и не решила, как правильнее. Волосы у Хэнка давно поседели, но энергии в нем плескалось побольше, чем в некоторых юнцах.

– Что, сегодня не опоздала? – хмыкнул он.

Прозвучало весьма грозно, словно Хэнк пытался уличить меня в обмане.

– Ни в коем случае, – заверила я.

– Молодец. Может, я тебя и не уволю.

– Вы обещаете меня уволить с того самого дня, как я начала здесь работать. Сколько уже прошло – почти три года? Признайтесь, Хэнк: вам невыносима одна мысль о том, чтобы потерять меня со всеми моими талантами.

Кэндис, старательно подслушивающая наш разговор, сунула в рот два пальца и изобразила рвотные позывы. Я еле сдержала улыбку – у Хэнка был нюх на веселье почище, чем у полицейской ищейки, и он любой ценой постарался бы испортить нам настроение.

Тот раздраженно опустил усы… или брови.

– Признаюсь только в одном: я безмерно рад, что есть кому поручить задания, за которые остальные браться побрезгуют. Кстати, о…

– Дайте-ка угадаю. Хотите, чтобы я взяла интервью у владельца мусорной компании. А, нет, не так! У парня, который за символическую плату собирает возле вашего дома собачьи какашки. Да?

– Нет, – прорычал Хэнк. – Пойдешь изображать стажера в «Галеон интерпрайз». Это…

– …Крутая маркетинговая компания, – закончила я. – Да, знаю. Хоть вы и поручаете вечно мне всякую чушь, я стараюсь следить за новостями в мире бизнеса.

Я произнесла это с немалым оттенком гордости. В конце концов, так оно и есть. Пусть все считают меня посмешищем и не упускают возможности подшутить, иногда проще лишний раз подыграть злопыхателям. При этом я остаюсь журналистом и к своей работе отношусь серьезно. Всегда читаю, о чем пишут на первых полосах газет, слежу за работой фондового рынка и даже подписалась на парочку блогов известных публицистов, чтобы быть в курсе последних издательских трендов.

– Любой ценой соберешь компромат на Брюса Чамберсона.

– Компромат какого рода? – уточнила я.

– Если бы я имел хоть малейшее представление, думаешь, ты была бы нужна?

– Знаете, Хэнк… Все выглядит так здорово – прямо как настоящее задание. В чем подвох?

Его хмурая гримаса на мгновение разгладилась.

– Даю тебе шанс доказать, что ты не полная дура. Хотя имей в виду: я не сомневаюсь, что ты опять облажаешься.

Я хищно вскинула подбородок.

– Постараюсь не подкачать!

Хэнк уставился на меня как на идиотку. До меня запоздало дошел истинный смысл его последней реплики.

– Э-э, ну, вы поняли, о чем я… – простонала я и направилась к Кэндис.

Та склонилась над столом, пряча широкую ухмылку. Кэндис была примерно моей ровесницей: лет двадцати пяти, может, чуть меньше. Мы познакомились два года назад, когда я пришла в журнал «Бизнес-идеи Хэнка». У Кэндис были светлые волосы, очень коротко, по-мальчишечьи подстриженные, но благодаря симпатичному личику и огромным синим глазам выглядела она вполне себе женственно.

– «Галеон интерпрайз»? – уточнила Кэндис. – Ты хоть знаешь, что эта компания в списке пятисот самых крутых?

– И что, мне описаться прямо сейчас или все-таки потерпеть, пока не останусь одна? – спросила я.

Кэндис пожала плечами.

– Можешь напрудить лужу Джексону под стол, я прикрою. Он заявил, будто я ворую у него из холодильника йогурты!

– Кэндис, я тебе не биологическое оружие.

– «Галеон интерпрайз»… – снова мечтательно протянула та. – Ты видела фотографии их директоров – Брюса Чамберсона и его брата?

– А должна была?

– Ну, если тебе по нраву шикарные парни, от которых дымятся трусики…

– Ясно. Думаю, парни, от которых дымятся трусики, больше по твоей части.

– Не жалуйся после первого дня работы, что я не предупреждала тебя купить термостойкое белье.

Я прищурилась.

– Только не говори, что такое и впрямь существует!

Кэндис в притворном изумлении округлила рот.

– Ой, да ладно, Нэт! А что, по-твоему, носят женщины-космонавты?

Как всегда, после разговора с Кэндис я была растерянна, смущена и немного взволнованна. Хотя, надо признать, я радовалась ее компании. Мне не хватало времени на друзей в «традиционном» понимании дружбы, как ее изображают в ситкомах. Посмотришь пару-тройку сериалов и потом считаешь, будто среднестатистический взрослый человек девяносто пять процентов своей жизни или работает, или тусуется с друзьями. Да и на работу ходит лишь затем, чтобы пообщаться там с приятелями…

Может, это я неправильная, но мое время расписано так: пять процентов на друзей, шестьдесят – на работу и оставшиеся тридцать пять – на самобичевание из-за очередного провала. Ах да, и еще десять – на сон. Да-да, я в курсе, что получилось больше ста. Плевать. Дело в том, что моя жизнь – не тупая комедия. Она полна одиночества и здорового страха, что я или останусь без крыши над головой, или буду вынуждена переехать в другой город и расстаться с мечтой. Или, что хуже всего, превращусь в подобие Брэйдена. Вернусь в конце концов в свою старую детскую комнату с дурацкими пятнами замазки на стенах, кое-как прикрытыми плакатами «Сумерек» и «Ван дирекшн»…

Благодаря Кэндис я помнила, чего именно мне хочется от жизни, и я была бы не прочь общаться с ней почаще, поэтому без труда мирилась с чувством некоего замешательства, которое долгое время не покидало меня после разговоров с подругой.

Лишь усевшись за стол, я сообразила, что, собственно, произошло. Пусть Кэндис не восприняла мое новое задание всерьез, но я-то увидела, что оно – реальный шанс показать себя после двух лет бестолковой работы.

Я напишу изумительный репортаж! Докажу, что заслуживаю продвижения по карьерной лестнице – и соответствующей зарплаты тоже.

На этот раз я ни за что не облажаюсь!

Глава 2
Брюс

Всему свое место, и каждый предмет должен его знать. Таков мой девиз по жизни. Моя мантра.

Утро у меня начинается в пять тридцать. Я встаю по первому звонку будильника. Пробегаю пять миль, затем ровно двадцать минут провожу в тренажерном зале и поднимаюсь на лифте в пентхаус, чтобы принять холодный душ. Ем на завтрак два целых яйца, три белка, миску овсянки и горсть миндаля. Одежду на утро готовлю заранее, с вечера: черный костюм, пошитый на заказ, серую рубашку и красный галстук.

Мне нравится порядок. Нравится, что все идет своим чередом. Этот принцип лежит в основе моей бизнес-модели, именно он позволил мне добиться таких результатов. Успех складывается из двух простых составляющих: надо определить шаги, которые приведут тебя к нужной цели, и последовательно их исполнить. Определить шаги может любой дурак, но мало кому хватает самоконтроля и дисциплины воплотить свою задумку в жизнь.

Мне – хватило.

Два года назад я пережил весьма болезненный и сложный разрыв и с тех пор предпочитаю сосредоточиваться на рутинных задачах. Может, это превращается в манию, но мне, по правде говоря, плевать. Я с радостью ухожу с головой в работу. Готов оттолкнуть всех и каждого, лишь бы забыть про мучившую меня тоску.

Водитель заезжает за мной ровно в семь утра и везет в офис. Работаю я в восемнадцатиэтажном здании в самом центре города. Мы с моим братом-близнецом купили его пять лет назад – понемногу, этаж за этажом. Сперва поставили себе цель перебраться в Нью-Йорк. На это ушел год. Потом решили снять помещение в здании «Гринридж» – эдакой современной махине из гранита и стекла. Это заняло два месяца. И наконец, задумали приобрести его целиком. На это потребовалось пять лет.

И вот мы добились своего.

Я вытащил телефон и набрал номер брата, Уильяма.

– Какого хрена? – заспанно простонал тот вместо приветствия.

У меня нервно забилась жилка на виске. Внешне мы с братом похожи как две капли воды, зато по натуре двух более разных людей не сыскать. Уильям каждую неделю заводит себе новую любовницу. Постоянно опаздывает или прогуливает работу. Когда все-таки появляется – щеголяет пятнами помады на ушах и шее или голой грудью в распахнутой рубашке. Будь на его месте кто другой, я вышвырнул бы такого разгильдяя в первый же день.

Увы, он мой брат. Что еще более печально, Уильям унаследовал ту же предпринимательскую жилку, что и я, поэтому, невзирая на всю свою безалаберность, для компании был крайне важен.

– Ты нужен здесь, – сообщил я в трубку. – Сегодня мы проводим собеседование со стажерами для рекламного отдела.

Повисла долгая пауза. Очевидно, братец вообще не понял, о чем речь.

– Стажеры. Те самые, которых ты предложил взять. Которые должны жадно внимать каждому нашему слову, полировать эту чушь тряпочкой и пропихивать в СМИ. Ты не помнишь, как сам это говорил?

Уильям застонал. На заднем фоне мне послышался женский голос.

– Прямо сейчас – нет, я ничего не помню. Надо кофеина влить в себя пару чашек – тогда, может, что и соображу.

– Будь добр приехать как можно скорее. Я не намерен тратить на твоих стажеров все утро.

* * *

Время близилось к ланчу, а я до сих пор беседовал с кандидатами. Я посмотрел на часы. Такие носят морские пехотинцы, то есть они выдерживают погружение до ста двадцати пяти метров. Не думаю, что когда-либо мне доведется нырять на подобную глубину, но я предпочитаю успокаивать себя мыслями, что готов к абсолютно любым случайностям. В кабинете, как и в машине у водителя, всегда лежат два запасных комплекта одежды – деловой и повседневный. Меню мне разработал диетолог, чтобы рацион был максимально сбалансированным, и к концу рабочего дня я не испытывал усталости и сонливости. У меня даже есть запасной телефон со всеми контактами и прочей информацией на тот случай, если с основным аппаратом вдруг что случится.

Я предусмотрел все, что только можно. Никаких сюрпризов. Никаких оплошностей. Главное – не допускать одну и ту же ошибку дважды.

Никогда.

Недавно перечень ошибок пришлось пополнить, и теперь среди моих правил числился новый пункт – сторониться любых отношений. Они того не стоят.

Женщины и обязательства перед ними – это слишком сложно и утомительно, лучше сосредоточиться на более простых и обыденных задачах. Например, не забывать ежедневно относить в комнату отдыха банан с моим именем – в буквальном смысле этого слова. Я, разумеется, мог бы держать фрукты у себя в кабинете, но тогда не было бы повода размять ноги перед обедом. Заодно в перерыве можно пообщаться с подчиненными. Те, правда, наперебой лебезят передо мной, однако можно и потерпеть; зато непринужденные беседы с начальством отлично укрепляют командный дух. Люди работают эффективнее, если руководитель им по душе.

Я поблагодарил очередную кандидатку – уже шестую за утро – и встал, чтобы проводить ее до дверей кабинета. Как и все остальные перед ней, девушка только что окончила колледж и теперь испуганно хлопала глазами, не зная, куда ей податься. Я, разумеется, другого и не ждал, но Уильяму выбор стажеров доверять не стоит: бог знает, какие именно качества он решит у них испытать. Требовался человек, который воспримет все, что мы делаем, в самом радужном свете, чтобы потом, набравшись опыта, выступить на серии пресс-конференций. Уильям считал, что подобная бесплатная реклама накануне открытия нового филиала в Питтсбурге нам не помешает.

Философия нашей компании заключалась в том, чтобы освещать событие со всех возможных ракурсов. Мы не просто выкачивали из клиентов деньги на телевизионные ролики или радиорекламу; мы подходили к делу творчески и в рамках этой стратегии даже из стажировки стремились извлечь максимум выгоды, превратив ее в бесплатную рекламу компании. Дело было не в деньгах – мы видели в этом скорее игру. Думай иначе! Действуй быстрее! Рискуй! Тем самым мы могли показать потенциальным клиентам, что собственный бизнес мы продвигаем самыми инновационными путями. Если хочешь получать выгодные заказы на рекламу, себя надо раскручивать на голову выше остальных.

Мы с Уильямом прекрасно друг друга дополняли. Он провоцировал меня на риск, которого я никогда бы себе не позволил, я, в свою очередь, удерживал брата от излишне опрометчивых поступков.

Задвинув стул под столешницу, я допил остатки воды.

Стоило подумать о банане, лежавшем в комнате отдыха, как желудок жалобно заурчал. В моем рационе было крайне мало сахара, поэтому банан считался едва ли не деликатесом. Конечно, это смешно, и никому в жизни я не признался бы в такой глупости, но для меня теперь не было ничего приятнее ланча. Уильям как-то обмолвился, что, пока в комнате отдыха лежит мой банан, сотрудники, которые меня боятся, обходят ее стороной, а подхалимы слетаются туда как мухи на мед.

Офис у нас просторный, с самой современной мебелью. Мы с Уильямом наняли опытного дизайнера и ни капли не пожалели о потраченных деньгах. Дорогие и опрятные интерьеры – это не роскошь, это лицо твоей компании. Не только конкуренты должны считать нас лучшими в своем деле – надо, чтобы это убеждение разделяли и наши подчиненные. Когда люди верят, что занимают лидирующие позиции на рынке, то работают старательнее, прикладывая все силы, лишь бы удержаться на вершине успеха.

Комната отдыха представляла собой стеклянный куб с видом на внутренний дворик, усаженный всеми возможными цветами, которые только могли выжить без открытого неба.

На каждом этаже работали около восьмидесяти сотрудников, и благодаря прекрасной памяти всех их я знал по имени и в лицо.

Поэтому, увидев незнакомую девушку в темно-синей узкой юбке и белой блузке, я сразу понял, что она из числа стажеров. Волосы у нее были стянуты в конский хвост, только одна прядка над ухом лениво покачивалась в струе воздуха от кондиционера, привлекая к себе внимание. Девушка хорошенькая, с выразительными карими глазами и губами, которые так и норовили сложиться в насмешливую улыбку или выдать ехидную фразу. Фигурка тоже была ничего.

Однако все это я отметил лишь краем сознания. Потому что смотрел я на предмет, который она держала в руке.

Надкусанный банан с моим именем на кожуре. Из-под надорванной шкурки виднелись только первые буквы: «БРЮ».

В комнате отдыха было еще четыре человека; они испуганно жались по стенам, глядя на девушку так, будто она держит гранату с выдернутой чекой. Им явно хотелось убраться поскорей с линии огня, пока не грянул ожидаемый взрыв.

Девушка заметила меня, распахнула глаза, судорожно втянула воздух, и кусочек банана попал ей в горло. Она закашлялась.

Глаза мне заволокло красной пеленой. Какой-то стажерке хватило наглости дотронуться до моего банана? Более того – съесть его?! Поэтому когда я подошел и хлопнул ее по спине, помогая избавиться от застрявшего в горле кусочка, то ударил сильнее, чем требовалось.

Незнакомка охнула, прокашлялась и с трудом сглотнула. На щеках у нее заиграли яркие пятна. Она окинула меня взглядом и плюхнулась в кресло у большого стола в центре комнаты, чтобы прийти в себя.

– Вы знаете, кто я? – спросил я, не успела девица перевести дух после того, как чуть было не подавилась моим бананом.

Мой голос срывался от злости и раздражения. Эта девушка принесла с собой хаос, нарушила заведенный распорядок дня. Все инстинкты велели поскорее от нее избавиться – так здоровый организм отторгает зловредный вирус.

– Вы Брюс Чамберсон.

На столе рядом с ней лежал недоеденный банан. Я многозначительным жестом отвел в сторону кусочек кожуры, прикрывший имя, подписанное маркером.

Стажерка разинула рот.

– Ой, простите, мистер Чамберсон! Просто я забыла взять с собой еду, ужасно проголодалась, а надписи не заметила. Думала, это для сотрудников или…

– Один-единственный банан? – сухо уточнил я. – Думаете, «Галеон интерпрайз» не хватает средств, чтобы купить своим сотрудникам фруктов?

Она помолчала, нервно сглотнув, и мотнула головой.

– Господи… – Девушка обмякла в кресле, будто из нее выпустили воздух. – Интуиция мне подсказывает, что собеседование я теперь не пройду…

– Ваша интуиция лжет. Вы приняты. И первой вашей обязанностью с завтрашнего дня будет покупать банан и относить его в комнату отдыха не позднее десяти тридцати утра.

Я и сам не верил тому, что говорю. Какого черта я вытворяю?

Девушка была хорошенькой, конечно, этого не отнять. Во мне даже что-то колыхнулось. После расставания с Валери я не испытывал ни малейшего сексуального желания, но этой стажерке удалось вдруг его разбудить. Мне захотелось не просто задрать эту тесную юбку на бедра – стало интересно, как девчонка поведет себя в постели: будет ли молчать или стонать во весь голос; скромничать или тигрицей царапать мне спину? И в то же время тянуло выставить ее прочь. Она воплощала собой все то, что я так ненавижу. Все, чего я избегал.

Девушка изумленно вскинула брови.

– То есть я принята?… – уточнила она.

Я отбросил сомнения. О решении объявлено на глазах у целой толпы – на попятную уже не пойти.

– Не стоит так довольно улыбаться. Если бы вы хоть чуточку мне нравились, я просто отправил бы вас на все четыре стороны. А вы, госпожа стажерка, еще не раз пожалеете, что дотронулись до моего банана. Уж это я обещаю.