Наследник по контракту

1.

ЕЛЕНА.

Машина быстро несла меня за пределы города и выехала на трассу. Трясло как лист на ветру. Вот я и не справилась. В голове билась только одна мысль – лишь бы о сыне позаботились. Если не станет и меня, Демида отдадут в детский дом. Никто не знает, чем закончится это приглашение на разговор сегодня вечером.

Проехав недлинный путь, иномарка въехала в поселок. Он мне знаком. Я здесь была несколько раз. Только сегодня повод для визита совсем не радостный. Разволновалась, впиваясь ногтями в кожу рук. Я не рада видеть хозяина этого огромного коттеджа.

– Выходите. Приехали, – прозвучал голос водителя.

Давать заднюю поздно и глупо. Диалога всё равно не избежать. Молча вышла из машины вслед за мужчиной.

– В дом, – скомандовал он.

Послушно направилась к крыльцу. Секьюрити встретили меня у входа, услужливо распахнули передо мной дверь, пропуская внутрь. Повели по коридору и остановились возле одной из комнат.

– Войдите, – прозвучал очередной приказ.

Переступила порог, и дверь за мной закрылась. Я оказалась в полутемной комнате, напоминающей кабинет. За столом, в кожаном кресле, вальяжно курил сигару мужчина.

– Здравствуй, Лена, – прозвучал низкий баритон.

– Здравствуйте, Владислав Андреевич.

Владислав Реутов – партнер по бизнесу моего погибшего мужа. Даже, скорее, начальник, потому что контрольный пакет акций принадлежал именно Реутову, и огромный вес в компании имел всегда Владислав. Дима был его правой рукой. После смерти мужа выяснилось, что долгов у него больше, чем активов, и львиную долю из них он должен именно Реутову, который забрал всё дело себе.

– Присаживайся, – выпустил он клубы дыма в потолок.

На дрожащих ногах прошла по ковру и села. Карие глаза Влада наблюдали за каждым моим шагом и движением, будто он хищник какой и увидел в поле зрения вкусную добычу. Ничего доброго его взгляд не выражал. Я знаю, о чем будет диалог – о долгах. Только отдавать их мне просто нечем. У нас и так уже отняли всё, что могли.

Реутов смотрел молча, прожигая меня взглядом, затягиваясь терпким дымом сигары в полутьме кабинета – богатого, с роскошной мебелью и шикарным столом из красного дуба. У мужа такого никогда не имелось. Реутов всегда был выше его статусом и мужчиной совсем другого круга.

Сидела словно под дулом пистолета и ждала приговора. Прерывать тишину и задавать вопросы ему я не решилась. Будто, если начну говорить, могу совершить непоправимую ошибку. Молчание давило на плечи и натягивало еще сильнее мои нервы, которые и без того были на пределе. По спине импульсами бежала паника, пронзая позвонки насквозь, но я не позволила себе ей поддаться. Не имею права истерить сейчас. От меня зависят сразу две жизни – моя и сына.

Темные глаза скользили по телу, вызывая жар на щеках и приступы новой паники. Они задержались немного дольше на груди, прошлись по бедрам и виднеющимся из-под юбки коленям. Мои формы всегда были предметом вожделения мужчин, и ничего удивительного нет в том, что они разглядывали меня с интересом и похотью в глазах довольно часто. Я привыкла уже. Только без мужа рядом это пугало.

После того как Влад оглядел меня с головы до ног цепким оценивающим взглядом, он, наконец, заговорил:

– Твой муж мне должен. Раз его не стало – долг стал твоим.

Владислав смотрел на меня в ожидании. Чего он ждал? Я молчала, глядя на свои сцепленные на коленях руки. Он наверняка больше других в курсе моей ситуации, к чему тогда этот цирк? Такие, как он, всегда всё знают.

Реутов встал на ноги и подошел ко мне ближе. По телу рассыпался острыми иголками страх.

– Как будешь отдавать? – сказал прямо в ухо, коснувшись мочки губами и щетиной, обжигая кожу горячим дыханием.

Невольно дернулась, но встать и уйти не решилась.

– Я не… не знаю, – ответила, пытаясь побороть дрожь.

Кроме долгов и маленького сына у меня ничего и не осталось. Что он попросит взамен? Мою жизнь? Я боялась коллекторов, еще не осознавая, что теперь должна гораздо более опасному человеку…

– Знаешь, – признёс Влад и провел большим пальцем по губам, сдавливая мягкую, нежную кожу.

Он разглядывал мои смятые губы и желал проникнуть дальше, а меня начинало трясти от этого касания – слишком откровенное, слишком порочное.

– М-м-м…– промычала недовольно, неосознанно вцепилась в его руку в попытке освободить свои губы от него.

– Хочешь, чтобы я прекратил? – прошелестел мужской голос.

Молча кивнула. Он в самом деле выполнил просьбу и отстранился. Оперся бедром о стол, не спуская карих глаз с меня.

– Давай без прелюдий. Твой муж задолжал мне большую сумму, и не в моих правилах подобное прощать. Я предлагаю удобный для нас обоих вариант. Я прощаю долг, а взамен получаю секс. Горячий, разнообразный и частый. Ты мне нравишься, я согласен на такую оплату долга. Жить будешь здесь, пока я не позволю тебе уйти. Это понятно?

Опустив глаза, молчала. Понятно. Очень даже ясно. Но я не знаю, как я смогу? Он предлагает мне продать себя. Я ведь не проститутка. Для меня женская честь всегда значила очень много. У меня был только один мужчина за всю жизнь – мой муж. Между тем Реутов говорил о сексе со мной так, будто это нечто обыденное, словно это отрасль его бизнеса, а не что-то очень интимное.

– Давай попробуем, – сказал Владислав и снова подошёл ко мне.

Потянул за локоть и заставил подняться с кресла. Я оказалась очень близко к нему. В нос ударила смесь дорогого парфюма, табака и чужого мужского запаха, рождая внутри огромный протест. Ледяные пальцы взяли подбородок и подняли вверх. Глаза сосредоточились на приоткрытых от волнения губах. Руками рефлекторно уперлась в него, Реутов лишь насмешливо вздернул бровь:

– Так договора не выйдет. Я никого заставлять не намерен.

Нервно сглотнула. Титаническим усилием уговорила себя расслабиться и ослабить кулаки. Дыхание бесконтрольно рвалось из груди и стало тяжелым под его взглядом. Карие глаза гипнотизировали и замораживали, приближаясь ко мне. Моих губ коснулись его, жесткие. Медленно провел по верхней губе своими, затем попробовал на вкус нижнюю. Он будто изучал меня и давал привыкнуть к себе. Отстранился на мгновение, чтобы заглянуть в мои глаза снова. Не знаю, что он там искал, зато в его я отчетливо разглядела холодный огонек похоти и вожделения. Ему понравилось целовать меня.

– Ну что ты как девственница себя ведешь?

– Вы знаете причину, – сказала я ему.

В ответ лишь получила усмешку.

– Расслабься. И зови меня Влад, на «ты». Неудобно будет «выкать», когда будешь стонать и кончать подо мной.

Мужские губы снова накрыли мои в уже более глубоком и требовательном поцелуе. Реутов притянул меня к себе ближе, сжимая пальцами талию. Когда он попытался проникнуть языком в между моих губ, больше не смогла себя сдерживать. Снова напрягла руки и оттолкнула от себя Влада. Он не стал меня принуждать и выпустил из кольца сильных рук. Остался стоять рядом, внимательно вглядываясь в моё лицо.

– Что ж, – заговорил он. – Я вижу, что мое предложение не принято. Насильно держать тебя тут никто не будет. Как и уговаривать. Я хочу, чтобы удовольствие было взаимным. Иди и разбирайся со своими долгами сама.

Я застыла на месте и сузила глаза, размышляя, с чего бы такая сговорчивость. Он меня сюда привез не для того, чтобы потом так легко отпустить. Что-то тут не так. Реутов прошел к креслу обратно и снова сел в него. Стал что-то листать в своем смартфоне. Потом будто заметил меня, так и стоящую истуканом возле его стола.

– Иди, – указал он рукой на дверь.

Вот так просто? Не может быть.

– Иди, иди, пока я не передумал, – подтолкнул меня словесно Влад.

Сделала несколько неуверенных шагов к двери. Нерешительно остановилась и обернулась.

– Что не уходишь? – задал вопрос Влад, сложив руки на груди. – Интересно знать, в чем подвох?

– Да, – решилась я ответить.

– Умная девочка, – улыбнулся он своими полными порочными губами. – Я отпускаю тебя, потому что ты вернешься. Тебе нужна будет моя помощь.

Он имеет в виду то, что долги так и остаются за мной. И не только ему.

– У тебя просто нет выбора. Только помни, что условия договора сатнут другими. Два раза одно и то же я не предлагаю. Учись быть благодарной с первого раза. А сейчас иди и будь осторожна.

Реутов будто потерял ко мне всякий интерес и спокойно наливал себе в бокал виски. Я попятилась в направлении двери, словно бы боялась, что, как только повернусь к нему спиной, он тут же вцепится зверем в нее. Ощущение от этого мужчины всегда было у меня именно таким. Я знала, кто он и на что способен…

2.

– Чёрт… опять эти письма… – проворчала я и перенесла послание в папку «спам».

Письма из банков приходят каждый день. Только платить по кредитам давно уже нечем. Что делать, я не знала. Наш дом уже арестовали и изъяли в счет погашения ипотеки за него же, и мы с Дёмой теперь ютимся в маленькой комнатке общежития. Это решило наши с ним проблемы лишь отчасти, потому что долгов осталось столько, сколько мне за всю жизнь не отдать. От моей зарплаты забирали половину, и нам еле хватало на комнату и продукты. Оставшаяся часть уходила судебным приставам.

Кроме официальных требований, мне предъявляли и неофициальные… Муж в последние месяцы стал игроком в покер, как выяснилось, да только продувал безбожно, и поэтому теперь мы не просто в финансовой яме, а прямо в кратере. Он брал кредиты сам, просил брать их меня, объясняя проблемами в бизнесе, и я брала их для него, занимал деньги у влиятельных людей и снова проигрывал. Пока все требования отдать карточные долги мужа были лишь по телефону, но я совсем не знаю, что буду делать, если однажды кредиторы приедут говорить со мной лично. Впрочем, один разговор уже состоялся – с Реутовым. Как вспомню, так мурашки по телу. Никогда его не любила. Надолго ли хватит его терпения и уверенности, что я приду сама?

Я не собираюсь туда возвращаться. Я не смогу согласиться на то, что Влад предлагает. Я люблю Диму, и я не представляю себе, как лягу в постель с другим. Как лягу в постель с Реутовым. Но отдавать долг всё равно как-то надо…

Единственный источник дохода, который у меня остался, место в компании Влада. Увольнять меня он не стал, несмотря на разлад с мужем. За что сейчас я крайне ему благодарна. Без этой работы нам было бы совсем тяжко. Вот только «неофициальные» требующие возврата долгов куда более нетерпеливые. Они хотят денег. Или крови.

Соседке по общежитию дала запасной ключ от комнаты и сказала, что может быть такое, что я не вернусь однажды, и сына нужно будет куда-то устроить, потому что больше родных у нас нет. Димины родители, как и моя мама, уже давно умерли, и ребенка мы растили вдвоем. Безумно страшно, что четырехлетний Демид останется один, без мамы и папы, и, скорее всего, будет жить в детском доме, но далеко не всё зависит только от меня, и потому нужно было быть готовой и к такому варианту развития событий.

Прошло несколько недель со смерти мужа. Убиваться по нему и блюсти траур у меня просто не было возможности. Когда его не стало, долги обрушились на мою голову каскадом, пока я беспомощно барахталась без спасательного круга в океане проблем. Тут же пираньями накинулись и банки, и еще более опасные люди, требуя от меня денег. Я знала лишь о трети долгов, основная их часть вскрылась после смерти Дмитрия. Мы пытались решить проблемы вместе, но у нас ничего не выходило, и Дима всё больше тянул нас на дно с каждым новым днем.

Однажды я приехала домой в обед, забыв нужные документы для работы, и нашла его на полу кухни, с пулей во лбу… Даже не буду говорить, что я тогда пережила. Мне стабильно снятся кошмары, я до сих пор хожу к психологу. Бесплатному, потому что на опытного психотерапевта денег у меня теперь нет, и не будет еще долго.

Сыну сказала, что папа нас бросил. Не смогла открыть ему правду. Он плачет и ждет его, и это рвет мне сердце на куски еще больше, но сказать как есть я не могу. Надеюсь, Дёма вырастет и поймет свою мать.

Оперативная группа открыла уголовное дело и тут же закрыла его, посчитав смерть Димы банальным бытовым самоубийством на почве большого количества задолженностей. Это еще не доказано, но муж был в доме один, а на пистолете нет ничьих следов, кроме него самого. Откуда у супруга взялся пистолет, я не знаю. Ни разу не видела его. Но, может, он просто не показывал мне оружие.

Это могло быть самоубийство. И мне больно это принять. Тогда Дима бросил меня и сына, избавившись от проблем и скинув их на меня. А мне-то теперь что делать? Осталось вслед за ним сигануть из окна, бросив Дёму на произвол судьбы. Только я никогда не поступлю так со своим ребенком, не предам его, как меня предал муж.

Я скучала по супругу, с которым мы были вместе со школьной скамьи, и одновременно была жутко обижена и возмущена его поступком, предательством семьи. Сердце колола до крови жгучая досада, что я-то поддерживала его, пыталась помочь, сняла все свои накопления и отдала ему, а он… просто оставил меня, малодушно бросил под поезд обстоятельств. Ведь Дима знал, что все накинутся на меня, как дикие звери, и долги никуда не денутся, а упадут на мои плечи. Ко всему прочему, сын на нервной почве стал болеть, а бесплатные врачи не внушали доверия. Иммунитет мальчика заметно снизился.

Возможно, я не права, как и следователи. Это могло быть и убийство, инсценированное под суицид. И я знаю человека, которому бы выгоднее всех оказалась смерть моего мужа. Хотя после известий о долгах желающих прибить Диму нашлось довольно немало и без этого мужчины.

Слезы порой душили так, что вдохнуть воздуха не получалось, но сдаваться я не имею права. Вставала и шла, ради Демида, ради того, чтобы у него было будущее. Но каждого нового дня я боялась. Боялась открывать двери, брать телефонную трубку или выходить из дома. Каждый проезжающий мимо навороченный джипарь вызывал во мне панику, у меня уже была паранойя, что обязательно за мной. И когда-нибудь именно так и будет… Только не знала я, что этот страшный день наступит так скоро.

***

После работы, как обычно, нужно было забрать сына из детского сада. Немного не дойдя до здания, вдруг ослепла. На глаза упала темная ткань, которую ловко завязали на затылке. Руки тоже скрутили чем-то вроде жгута или ремня и запихали в машину. Я ничего не могла понять, потерялась в пространстве, только слышала хлопки дверью авто и короткие, рваные диалоги мужчин. Судя по голосам, их было около трех.

– Да, взяли. Везем. Будем через двадцать минут.

***

Сидела ни живая, ни мертвая, думая лишь о том, кто же теперь заберет сына из сада? Хоть бы позвонить дали Полинке, соседке… Похоже, домой сегодня я не вернусь. Никогда уже не вернусь. Слезы душили и успели промочить повязку, но даже утереть их не могла – руки ведь связаны.

– А сиськи у тебя классные, – резанул ухо один из голосов, оказавшийся слишком близко.

Рука легла на грудь и сжала. Я задергалась на месте от ощущения мерзости происходящего.

– Не трогай, – прорычала сквозь зубы.

Сказала и сама испугалась. А вдруг они мне за это прямо сейчас что-то сделают? Но никаких ударов не последовало. Возможно, что это лишь чьи-то охранники, которым велено доставить меня. Навряд ли они сделают мне что-то серьезное. Тогда всё самое страшное ожидает впереди. На всякий случай лучше не нарываться, но я не могу молчать, если меня лапают!

– Миха, убрал руки, – прозвучал еще один голос спереди. Я вертела головой, поворачиваясь на звук, как слепой котенок. – Мы не знаем, для каких целей шефу нужна эта девчонка. Не трогай.

Миха хмыкнул и немного отодвинулся, мне стало легче дышать. Немного, потому что сердце бешено билось где-то под горлом из-за страха и понимания, к каким людям меня везут. Кто именно ждал моего появления, я не знала, но это и неважно, потому что мне известно, по какой причине меня сейчас похитили – долги мужа.

Спустя время машина остановилась и меня под руки выволокли на прохладную улицу. Ногами перебирала вслепую, но мужчины не дали бы мне упасть, крепко держали за локти. Судя по звукам, улица кончилась и мы попали в помещение. Прошли по лестнице вверх, дошли до какой-то комнаты, вошли и остановились.

– На стул посадите, – прозвучал еще один властный мужской голос.

Меня заставили сесть, руки оставили связанными за спиной. Услышала приближающиеся шаги по ковру и вздрогнула, когда волос коснулась чья-то рука. Повязку сняли, и я зажмурилась от яркого света верхнего электричества. Когда глаза привыкли, огляделась вокруг. Напротив меня стоял невысокий коротко стриженный мужчина в дорогом костюме. Явно главный. Ещё трое расселись по кабинету на диванах и креслах, наблюдая за происходящим.

Мужчина, гостьей которого я стала сегодня, оценивающе рассматривал меня с нескрываемым сексуальным интересом, едва ли только не облизывался, застревая масляными глазами на груди. Очень неприятно от его взглядов, как будто меня сюда для этого привезли. Я понимала, что если у меня нет денег, но есть грудь третьего размера, то оплатить долг другим способом мне тоже могут предложить. Только думать об этом вовсе не хотелось…

– Здравствуй, красавица, – высказался он. – Я – Довлатов Геннадий. Мы с тобой говорили по телефону.

– Да, я помню, – ответила я и похолодела.

Прекрасно помню этот диалог. Очередные угрозы поставить меня на счетчик. Деньги я рисовать не умею, и найти ничего, конечно, не смогла.

– Я дал тебе достаточно времени на возврат долга за своего муженька. Целых две недели. Но что-то я не вижу, что ты торопишься мне восполнить те бабки, что Калиновский просрал в казино. А я больше ждать не намерен.

Руки невольно сжались в кулаки от бессилия, я закусила губу.

– Дайте позвонить. Пожалуйста, – подняла я глаза на него. – У меня есть сын. Мальчик не виноват ни в чем. Он один в саду остался. Пожалуйста, дайте я позвоню соседке, чтобы она позаботилась о нем. Наказывайте меня, но не ребенка.

Довлатов задумчиво пожевал губы и сказал одному из парней:

– Дай телефон.

Амбал послушно принес ему обычный телефон, будто собачка в зубах тапочки. Геннадий забрал его и обернулся на меня.

– Номер?

Я назвала нужные цифры. Ожидала, что он поднесет аппарат к моему уху, но он сам начал диалог:

– Здравствуйте. А я от Лены Калиновской. Заберите сына из сада, позаботьтесь о нем. Его мама немного занята сегодня. Не знаю, когда придет. Может, и не придет, смотря как себя вести будет. Ну пока.

Он повесил трубку и протянул руку с телефоном в сторону, собачка снова послушно забрала аппарат без лишних слов. Представляю, что сейчас испытала Полина, услышав такое сообщение обо мне. Что чувствовала я сама, уже просто не понимала. Сплошной страх и ужас.

– Выкинь сим-карту, – приказал Довлатов, сосредоточив взгляд на мне.

– Спасибо вам, – сказала ему.

Хотя бы сын не останется неприкаянным на сегодня. А потом… Ему придется быть сильным мальчиком. Мама боролась за него как могла.

– Какие есть варианты, Лена? – спросил он, подошел ближе и опустил пальцы на мою шею.

От прикосновения тут же взволновалось всё тело, пронзило насквозь чувство омерзения. Не смогла справиться с собой и дернула плечом, рука холеного мужика соскользнула, и он оскалился:

– Необузданная кобылка. Мне нравятся такие. Дерзкие. Они всегда такие горячие. Какие ты любишь позы, малыш? – сказал Довлатов, проводя по линии позвоночника пальцами, снова вызывая отчаянное желание избавиться от его внимания.

– Вкусная девочка, – продолжал он разглядывать и лапать меня, запустив пронырливые пальцы в вырез блузки.

Я опять нервно задергалась, не желая принимать эти вынужденные ласки. Мужчина лишь смеялся в ответ.

– Ну че дрыгаешься? У тебя всё равно нет выхода. А так – трахну тебя, и долг прощу. Тебе понравится.

Мужская рука грубо сжала лицо, не давая вертеть головой. Геннадий впечатался в мои губы своими. Поцелуй развязный, пошлый и очень противный. Я почувствовала рвотный позыв, больше не могла его терпеть. Разжала зубы и с силой сомкнула челюсти на его губе. Кажется, я ощутила металлический привкус крови…

– Ай, сука! – схватился он за прокушенную мной губу, и тут же по моему лицу смачно съездили, попав по скуле.

Голова безвольно повернулась набок, будто я кукла. Больно. Этот мужик будет меня не только насиловать, но и бить не постесняется… На глаза опять навернулись слезы. А Довлатов снова жестко сжал пальцы на моем подбородке и поднял моё лицо на себя. Безумные от ярости глаза смотрели в мои.

– Ты че творишь, овца? Да я тебя по кругу пущу за это. Не хочешь меня одного – будешь давать всем. Пока не надоест или пока не затрахаем тебя до смерти. Поняла?

Я тяжело дышала и молчала, глядя в бешеное лицо широко распахнутыми глазами. Он надавил на кожу еще сильнее, и я не смогла сдержать стона боли.

– О да, стонать ты будешь много, очень много. Пока я не решу, что ты сполна расплатилась за своего мужа-игромана.

Мужские пальцы рванули блузку, и пуговицы со стуком посыпались на пол, ткань открыла его взору грудь в кружевном белье.

– Нет! – громко сказала я, пытаясь не дать его рукам лапать меня снова. В голосе уже звучали истерические нотки. – Нельзя меня трогать!

– Это почему еще? – поднял брови вверх Довлатов.

– Я принадлежу Реутову. Под его защитой.

В комнате повисло молчание. Охранники, которые до этого поддерживали хозяина смешками и плотоядными взглядами, тут же вытянулись рожами, как и сам Геннадий. Звук одной фамилии Влада заставил остановиться Довлатова.

– Врешь. Мы бы знали об этом, – бросил он мне. – Реутов если кого взял под крыло, так даст знать об этом всем.

– Не вру. Позвоните ему и назовите мое имя.

– Геннадий Петрович, а если она не гонит в самом деле? Нам же тогда всем капут, – подал голос один из амбалов.

Кажется, это его голос велел тогда в машине остановиться и не трогать меня Михе. Видимо, по своей натуре он осторожен и самый адекватный из присутствующих.

Я не знаю, что ответит Влад, если они ему позвонят. Блеф чистой воды и импровизация. Но это единственное, что пришло мне в голову, когда эти руки шарили по моему телу, а сам Геннадий чуть слюну не пускал мне в лифчик.

– Без тебя знаю, Мот, – рыкнул на него недовольный Довлатов.

Вынул из брюк небольшой смартфон дорогой марки и принялся тыкать в экран. Набрав нужные цифры, приложил аппарат к уху.

– Владислав Андреевич, добрый вечер. Довлатов беспокоит. Прошу прощения, если отвлекаю, но вопрос важный.

Надо же, как залебезил перед Реутовым. Тоже богач, но явно ниже положением или рангом, не знаю, как у них принято, чем бывший начальник мужа.

Геннадий включил телефон на громкую связь, и по комнате разнесся лед голоса Реутова:

– Добрый вечер. Что хотел?

– У меня тут в гостях одна особа, которая торчит мне крупную сумму денег. Говорит, что требовать с нее я ничего не могу, потому что она якобы под вашей защитой.

– Да что ты, – холодно рассмеялся Влад. – И кто же эта наглая особа?

– Елена Калиновская.

На том конце провода повисло вдруг молчание, и мужчина хмыкнул. Кажется, он не станет мне помогать. Ужас-ужас, и что дальше?!

Довлатов тоже расслабленно засмеялся.

– Так я и думал, что она врет, овца. На всякий случай хотел проверить. Ладно, извините, что побеспокоил. Разберемся сами.

– Постой, – отозвался Реутов так, что все вдруг замерли на месте. – Не трогай ее. Считай, что она сказала тебе правду.

– Э-э-э-э… Но как не трогать, Владислав Андреевич? – сбавил обороты Геннадий, при этом продолжая педалировать свое. – Денег у нее ведь нет. А кто же мне оплатит долг Калиновского? Он кинул меня на большую сумму.

– Он всех кинул, а не тебя одного, – напомнил Влад. – Я сейчас сам приеду, и разберемся. Имей в виду, если с ее головы хоть волосок упадет – ты об этом пожалеешь.

Реутов отсоединился, а Довлатов пугливо глянул на мою скулу. Кажется, там уже красовался синяк, который ничем не прикроешь. Теперь ему предстоит выкручиваться перед Владом. А потом и мне придется платить за его помощь по полной… Быть должницей такому человеку дважды – очень серьезная вещь.

Руки мне развязали, и я с наслаждением потерла покрасневшие запястья. Довлатов тоже это заприметил и нахмурился еще больше. Похоже, гнева Владислава он боится не на шутку.

В кабинете царила тишина, пока хозяин дома нервно курил в своем кресле у письменного стола, потеряв ко мне интерес. Реутов всё же решил меня спасти. Идея назваться его женщиной была дурацкая, но выхода другого нет. Только он мог бы помочь. Минуты тянулись мучительно медленно, и мне казалось, что прошла целая вечность до того момента, как в комнату вошел Владислав со своей охраной.

Коротко мазнул по мне внимательным взглядом, остановившись на секунду на ссадине на моем лице, покрасневших руках и испорченной блузке, что не застегивалась обратно, и я просто держала ее, прикрыв белье. Высокий мужчина прошел походкой тигра мимо стула, на котором я сидела. Он остановился в двух шагах от меня.

– Добрый вечер еще раз, – поспешил к нему Довлатов, но был встречен резким ударом в солнечное сплетение.

Короткостриженый захрипел и согнулся пополам, пока я вжалась в спинку стула от неожиданности и испуга.

– Я сказал, ее не трогать. Что непонятного? – спросил он Довлатова, схватил за ворот рубашки и хорошенько его встряхнул.

– Мы… немного помяли ее до вашей просьбы, – ответил с трудом Геннадий.

– Мне плевать, до или после, – прорычал ему в лицо Реутов. Темные глаза сверкали, будто он зверь. Я тоже сжалась в ком от бешеной энергетики мужчины. – У нее ссадина на скуле. Ты что – бьешь женщин, Гена?

– Она укусила меня, сука! – попытался оправдаться он, но получил еще один глухой удар в живот.

– Заткнись, если не хочешь, чтобы я тебя вообще порвал на куски, – окатил ледяным тоном Влад. – Ты не выполнил мою просьбу, поэтому никаких денег ты не увидишь. Я беру ее долг на себя. Я тебе что-то должен, а, Гена?

Реутов снова встряхнул его так, что у того голова начала болтаться, как у китайского болванчика.

Я обратила внимание, что охранники и Влада, и Геннадия замерли в напряженных позах, готовые вмешаться в любой момент, но так и не двинулись с места, давая Реутову трясти, словно куклу, хозяина дома.

– Н-нет… – проблеял не на шутку испуганный и бледный мужик.

Не то чтобы он явно не мог ответить физически, скорее, всё же морально. Он был ниже положением, и потому терпел.

– Тогда вопрос закрыт, – отпихнул от себя Довлатова Влад и повернул голову на меня: – Вставай, едем.

Я поднялась на ставшие ватными от долгого сидения ноги и пошла следом за вышедшим из кабинета Реутовым. Он шел впереди, потом я, а за мной потянулись и его охранники. Молча мы погрузились уже в другое авто, принадлежащее Владу, и выехали на дорогу.

***

– Адрес? – спросил Реутов, когда машина уже набрала приличную скорость.

– Пархоменко, тридцать три, – ответила ему.

Авто повернуло в сторону моего дома. Он решил отвезти меня домой? Почему-то я была уверена, что Владислав повезет меня к себе, чтобы получить плату за его покровительство уже сегодня. Всю дорогу в салоне висело гнетущее молчание. Впрочем, судя по расслабленной позе мужчины, неуютно было лишь мне одной.

Я куталась в блузку без пуговиц, смущаясь и ощущая себя полуголой рядом с ним. Влад заметил этот жест и небрежно прошелся глазами по области груди, заметив, как выглядывает белье. Ну вот сейчас я точно как шлюха, о чем со мной еще говорить можно?

Машина остановилась возле обычной панельной пятиэтажки моего общежития. Реутов снова обратил взор холодных карих глаз на меня.

– Надеюсь, теперь ты понимаешь, что моя помощь тебе нужна, Лена?

– Да, понимаю, – ответила я и отвела взгляд в сторону.

– Как ты сказала? Кому ты принадлежишь? – спросил он с усмешкой. – Мне?

– Простите, – опустила я голову. – Возможно, я сказала лишнего? Или как-то опозорила вас?

Смущенно подняла глаза на него, закусив губу в ожидании ответа. Реутов поймал и этот жест, задержав взгляд карих глаз на них. Я осторожно расслабила губы, чтобы лишний раз не провоцировать мужчину.

– Нет. Не опозорила. Просто за такие слова нужно отвечать.

– Я понимаю, – кивнула ему. – Выхода другого не было, он хотел меня… Неважно, в голову пришло только такое решение.

– Но моя помощь не безвозмездная. Я не бюро благородных дел. Знаешь такую пословицу: «Назвался груздем – полезай в кузовок»?

– Конечно, – ответила я.

– Тогда жду тебя завтра вечером. Пришлю машину в восемь. И имей в виду: не приедешь – Довлатов узнает, что защиты у тебя снова не стало.

Невольно вздрогнула, вспомнив хищный взгляд Геннадия Довлатова на своем теле. Нет уж, обратно я не хочу…

– Иди.

Я протянула руку и ледяными пальцами нажала на ручку двери, которая легко мне поддалась. Вышла из машины в ночь и хлопнула дверью. Иномарка тут же сорвалась с места и унеслась в темноту. На автомате пошла к единственному входу нашего общежития. Сколько же времени? Даже не знаю, где моя сумка с деньгами и мобильным. Слава богу, что банковская карта осталась дома и паспорт я не ношу с собой, иначе совсем бы в беду попала. На карте все деньги, которые я снимаю по частям, на проезд. В сумке лежало рублей двести мелочью, не такая уж глобальная потеря, хотя сейчас мы можем несколько дней питаться на эти деньги с сыном. Мысль, что могло быть и хуже, успокаивала и заставляла жить дальше, не зацикливаясь на потере.

Дошла до своего этажа и негромко постучала в дверь Полины. За ней послышались шаги, и деревяшка распахнулась. Поля вышла в коридор и прикрыла дверь.

– Привет! Господи, Лен, что случилось? Это ссадина на лице? А кто блузку порвал? Тебя что… изнасиловали?!

Она зажала рот рукой, глядя на меня с абсолютно перепуганным видом огромными глазами.

– Нет, – мягко взяла ее за плечи. – Не бойся, никто меня не насиловал. По лицу съездили, да. Но всё обошлось.

– Они звонили и сказали, что ты, может, вообще не вернешься. Я очень испугалась, – пояснила соседка надтреснутым голосом.

– Но я вернулась. На сегодня. Где Демид?

– Мальчики спят, я уложила их у себя. Пусть спят, завтра заберешь.

– Полин, я… – замялась ненадолго. – Должна еще тебя попросить взять Дёму на вечер завтра. Хотите, ночуйте у нас. Я заберу его из сада, а вечером мне нужно будет съездить по поводу долгов моих.

– Да заберу, – кивнула она. – Нет, мы у меня переночуем. Слушай, ну они же явно тебя хотели…

Она не договорила, глядя на мою порванную блузку, а я опустила глаза.

– Может, в полицию обратиться, Лен? – спросила Полина.

– Да какая полиция? – грустно улыбнулась я. – С такими людьми вопрос не решить полицией, только разозлю их. Ты себе не представляешь, каким людям я должна.

– Тихо, – одернула меня Поля и оттащила в дальний угол. – В коридоре-то не рассказывай. У нас знаешь, какие тут уши – о-о-о… Локаторы. Завтра по всей общаге растащат новости, будешь местной звездой. У меня тут кое-что есть. Давай выпьем? Пока дети спят.